4.3. Бог, человек, мир в христианстве: новая система ценностей

Христианство, распространившееся в Римской империи в первые века новой эры, несло с собой новую систему ценностей, которая была фактически противоположна системе ценностей, господствующей в римском обществе. Христианство начинает с отрицания античной культуры, которую оно называет «языческой».

Тертулиан (160-220 г.г.), написавший много трудов в защиту христианства, когда оно было преследуемой государством религией, резко противопоставляет «Афины», т.е. греко-римскую философию и культуру в целом и «Иерусалим» - новую христианскую «мудрость», новую культуру. В чем же видели отличие христианства от «языче­ской» культуры?

Уже в посланиях апостола Павла провозглашается новый прин­цип: «Верою познаем». На первом месте должна быть вера в Евангелие, а не отвлеченное умозрение, т.к. разум без веры не способен к богопо­знанию. Новое «знание», которое несет христианство, есть результат доверия и любви к богу. Античный рационализм, породивший множе­ство философских систем, по мнению христианских авторов, не спосо­бен дать истинное знание. Истина открывается через веру. Тертулиан считает, что между «Афинами» и «Иерусалимом» нет ничего общего. Философия - источник всех ересей, истину может дать только Открове­ние. «Что общего между философом и христианином? Между учеником Греции и учеником Неба? Между искателем истины и искателем веч­ной жизни?» - спрашивает Тертулиан (202,с.33). Он формулирует парадоксаль­ный, невозможный для рационализма вывод: «Верую, ибо это абсурд­но». Христианство многие образованные римляне считали нелепым, примитивным учением, в котором провозглашается, что Иисус - чело­век и бог одновременно, что бог был распят и умер на кресте, потом, погребенный, воскрес. Для просвещенных римлян это было абсурдом, глупостью и нелепостью. Всесильный бог не может быть распят, не может умереть. Тертулиан говорит об истинах откровения: «Это совершенно достоверно, ибо нелепо», «Это несомненно, ибо невозмож­но». «Тем более следует верить там, где именно потому и не верится, что это удивительно! Ибо каковы должны быть дела Божьи, если не сверх всякого удивления?»(202,с.33). Истина Откровения, говорит Тертулиан, есть великая тайна, которую "философский" разум в принципе не способен выразить своими средствами. Разум бессилен в деле спасения.

Но разум, конечно, полностью не отрицается. Вера должна господствовать. Она задает цели, предмет и границы рационального знания. Знания делятся на два вида: откровенное (высшее) и естествен­ное (низшее). Это разделение существовало до новейшего времени, когда эпоха Просвещения провозгласила религию наследием темных веков и заблуждением.

В первые века новой эры, когда христианство формировалось как мировая религия, вырабатывало свою догматику, синтез античной философии и христианского вероучения был необходим. Это было достигнуто в патристике - совокупности учений церковных авторов II-VIII веков, которые утверждали христианство в новой культурной среде.

Таким образом, христианство противопоставило себя прежней «языческой» культуре, провозгласив новое представление о мире и человеке, новую систему ценностей. Что несло в себе это новшество, какие изменения в культуре с ним связаны?

Христианство радикально меняет картину мира, разрушая «космос» античной философии с его законченностью, целостностью, самодостаточностью и сложной иерархической структурой. Согласно христианству, мир создан богом из ничего. Бог творит мир в силу своей благости, и мир может существовать только потому, что бог поддерживает его своей волей. Бытие есть любовный дар Творца, в ответ на который мир может испытывать только бесконечную благо­дарность и ответную любовь к богу. Если в философии мир сам по себе упорядочен и разумен, то в христианстве основой всего является воля бога, которая поддерживает мир над пропастью небытия. Имен­но воля, а не разум, выходит на первый план в характеристике бога, мира и человека. Бог перестает быть разумом, мыслящим самого себя, занятым самосозерцанием, не испытывающим никаких чувств, самодостаточным, вечным и неизменным, каким его представляла античная философия. Бог становится творцом, активным, деятельным началом, волей, творящей мир. Человек в этом качестве подобен богу. Он хотя и создан богом, но обладает свободной волей, которая приве­ла его к грехопадению.

В античной философии человек рассматривался как одна из составных частей космического целого (вспомним лестницу бытия Плотина). Его задача в том, чтобы познать это целое, познать свою божественную душу, и в своем познании приблизиться к богу. В христианстве человек поставлен над космосом. По замыслу бога он выше космоса и должен быть его господином. Но грехопадение изме­нило статус человека. Он становится носителем зла и оказывается ниже любой другой природной «твари». Только вера в бога и божест­венная благодать снова могут вернуть человеку его близость к богу. Отношение человека к творцу личностно и этим отличается от отношения неоплатоника к Единому, которое предполагает полное слияние души с Единым, преодоление всего индивидуального, лично­стного. В неоплатонизме душа - частичка, оторвавшаяся от целого, капля воды, стремящаяся слиться с океаном. В христианстве бог и человек - носители свободной воли, лица, поэтому отношение челове­ка к богу - отношение веры, надежды и любви. Внутренняя жизнь человека приобретает особый смысл, становится предметом глубокого внимания.

Если по мнению античной философии мудрец сам может познать целое, Высшее Благо, божественное начало и следовать своему зна­нию, то христианство, утверждая греховность человека, считает его неспособным с помощью разума познать истину, добро и зло. В этом он должен полагаться на помощь бога и истины Откровения.

Новый образец

Ни традиционная религия, ни античная философия не могли предложить распадающемуся обществу объединяющую идею, новый образец жизни и человеческих отношений. Эталон «разумной жизни», выработанный античной философией, должен был смениться явно неразумным, с точки зрения здравого смысла, эталоном, воплощен­ным в жизни Иисуса.

Идеал античной философии, высшее благо, цель «разумной жиз­ни» - неизменность, самодостаточность, покой. Здесь все внешнее, в том числе различные социальные связи, только помеха, нарушающая «разумную жизнь» мудреца, смысл которой - созерцание истины. Неизменность, самодостаточность и покой были тем идеальным состоянием, которое характеризует мудреца-философа, бога и космос в целом. Мир изначально совершенен в своей идее и не дело мудреца обращать внимание на отдельные недостатки. Необходимо познать гармонию целого, где все находит свое место. Если в обществе одни имеют все, а другие ничего, то мудреца это не волнует, т.к. он безраз­личен к материальному. Ясно, что такая позиция античной философии не могла каким-то образом изменить общественную ситуацию. Она давала духовное убежище отдельным «людям духа», позволяла им сохранить достоинство и внутреннюю свободу.

Традиционная религия римлян не имела своей развитой системы объяснения мира. Она закрепляла древние обычаи и традиции. Но отношения в обществе все больше уходили из под ее контроля и регулировались гражданским правом. Единственной идеей, объединяющей общество, был «римский миф», который утверж­дал особую миссию Рима, его предназначение править миром. Все граждане должны были руководствоваться прежде всего благом Рима. Как было сказано, римская община изначально была военной органи­зацией для завоевания и ограбления соседних территорий. Общая цель сплачивала сограждан, общие интересы были основой сотрудничества и взаимной поддержки. В системе ценностей на первом месте были по­чет и уважение в обществе, завоеванные мужеством, стойкостью, чест­ностью и справедливостью.

В эпоху империи ситуация изменяется. Наемная армия и власть императора делают то, что делали все свободные римляне: ведут вой­ны и управляют страной. Связи сотрудничества вытесняются антаго­нистическими и враждебными связями господства и подчинения. Богатство и власть становятся главной целью.

В этой ситуации христианство создает новые связи между людьми и новую систему ценностей. Новая общность (община верующих) как бы возрождает рухнувшие традиционные для римского общества свя­зи равенства и взаимопомощи, объединяет в одно целое господина и раба, аристократов и «чернь». Более того, христианство переворачи­вает систему ценностей, утверждая не богатство и знатность, а веру и праведность главной целью человеческой жизни. «Бог избрал немуд­рое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное, и незаметное мира и униженное и ничего не значащее избрал Бог» - сказано в «Новом Завете». Нищета, униженность, терпеливость, сострадание, любовь, то, что являлось уделом низших слоев, становится высшей ценностью.

Человек: между греховностью и совершенством

Эти новые ценности, собственно, и выражали новую систему отношений, основанных на любви, сострадании, терпении, обуздании страстей.

Любовь призвана стать главной ценностью, основной связью между людьми, подчинив себе все другие отношения и ценности - имущественные, интеллектуальные и т.д. В одном из «Посланий» апо­стола Павла сказано: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».

Новая система отношений превращается в должный миропо­рядок, цель, идеал, задавая вектор движения обществу и индивиду, переводя его из статики в динамику. Статичный «совершенный» кос­мос античности сменяется напряженной динамикой движения к совер­шенству, к богу, которая охватывает не только избранных, «людей духа», но всех. Не познание и созерцание составляют смысл человече­ского существования, приближая человека к богу, но преодоление греховности, очищение, через изменение мотивов и целей жизни, свободное принятие должного, заветов бога и воплощение их в жизнь, воплощение идеала, т.е. совершение того, что совершил бог, воплотив­шись в человеке. Именно переходы, изменения, процессы, а не закон­ченное состояние оказывается в центре внимания. Отсюда получают широкое распространение «Жития», «Исповеди», в которых описывался переход от греховности к святости. Бог христианства - динамичен, он - творец, а не созерцатель-мудрец, и творение его не закончено, оно продолжается.

Христианин не просто обращался внутрь собственной души, но он сделал душу объектом, который можно изменять и совершенство­вать, приближая к эталону, образцу. Античные философы, говоря о совершенствовании духовного начала, считали это уделом избранных, «людей духа» у которых разумное начало изначально преобладает и его надо «очистить от грязи». В христианстве обращение, приход к вере - внутренний переворот, переход в иное состояние, которого нет изначально.

Христианский бог требует от человека поведения, идущего вразрез со стихийно сложившейся в обществе практикой. Греховным было провозглашено многое из того, что казалось нормальным и даже прекрасным, например, роскошь, пиры, зрелища, олимпийские игры, философия. От человека требовалось одно - осознать свою грехов­ность, свою неспособность жить, опираясь на свой разум, без бога. Поэтому необходимостью становится постоянное общение с богом в собственной душе, постоянная проверка собственных замыслов и внутренних побуждений заповедями бога, его волей. Волю бога человек должен сделать своей волей: «не как я хочу, но как Ты хочешь, Господи», «да будет воля Твоя на небе и на земле» и т.д.

Если грек или римлянин стремились просто договориться с богом и заслужить его покровительство с помощью жертвы, части добычи или урожая, то христианин может приблизиться к богу, только очистив свою душу и помыслы от алчности, корысти, хитрости, злобы, себялюбия и т.д. Ни один греческий или римский бог не претендовал на то, чтобы проникнуть во внутренний мир индивида, в его душу. Им достаточно было уважения и почитания в форме жертвы или обряда. Видимо, внутренний мир массового индивида античности был слиш­ком неразвит, отсутствовала способность рефлексии, самоанализа. Человек жил внешним. Это не значит, что человек не размышлял, не строил замыслов, не анализировал или не ставил перед собой определенных целей. Жить внешним означает жить как все, ориенти­руясь на принятую норму.

Христианство резко меняет ситуацию: ориентиром становится не общепринятое, а противоположное ему. Внутренний мир человека раскалывается на две части: то, что есть и то, что должно быть, между которыми начинается яростная борьба. Аврелий Августин (354-430 г.г.), богослов и философ, написал «Исповедь», в которой рассказывает о своих духовных исканиях, о пути к богу, о внутренней борьбе, желании и нежелании безусловно подчиниться воле бога: «И стал я тогда бороться с самим собой, раздирая самого себя». Христианство требует от человека таких качеств, которые входят в явное противо­речие с обычной повседневной жизнью - не заботиться о богатстве, не собирать сокровища на земле, не противиться злому, любить врагов, благотворить ненавидящих, молиться за обижающих и гонящих вас. Если кто захочет взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отворачивайся - сказано в Евангелии в Нагорной проповеди, которая завершается общим требованием: «будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный». Полное выполнение этих требований означает уход от ми­ра, монашество, отшельничество, жизнь в бедности, постах и молит­вах. На это могли решиться лишь немногие. Большинство христиан оставались «в миру», в обыденной жизни, но требование быть совер­шенными и парадоксальные, противоречащие повседневной практике, заповеди бога создавали в душе верующего внутреннее напряжение, чувство вины, ощущение порочности и греховности, что рождало по­стоянный внутренний самоконтроль, рефлексию, стремление к само­изменению, самоусовершенствованию. Образцом и эталоном при этом выступает не какое-то «Высшее благо» или «Ум» философов, а Иисус, человек и бог одновременно, проживший человеческую жизнь и умер­ший в страданиях, как умирали в то время множество обычных людей. В христианстве бог приблизился к человеку, стал его создателем, отцом, стал богочеловеком, но эта близость явилась тяжелым испытанием для человека, поскольку слишком высокими и неземными были требования бога к человеку. Эта проблема обсуждается в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» в главе о Великом Инквизи­торе.

Христианство, распространившееся в Римской империи в первые века новой эры, несло с собой новую систему ценностей, которая была фактически противоположна системе ценностей, господствующей в римском обществе. Христианство начинает с отрицания античной культуры, которую оно называет «языческой».

Тертулиан (160-220 г.г.), написавший много трудов в защиту христианства, когда оно было преследуемой государством религией, резко противопоставляет «Афины», т.е. греко-римскую философию и культуру в целом и «Иерусалим» - новую христианскую «мудрость», новую культуру. В чем же видели отличие христианства от «языче­ской» культуры?

Уже в посланиях апостола Павла провозглашается новый прин­цип: «Верою познаем». На первом месте должна быть вера в Евангелие, а не отвлеченное умозрение, т.к. разум без веры не способен к богопо­знанию. Новое «знание», которое несет христианство, есть результат доверия и любви к богу. Античный рационализм, породивший множе­ство философских систем, по мнению христианских авторов, не спосо­бен дать истинное знание. Истина открывается через веру. Тертулиан считает, что между «Афинами» и «Иерусалимом» нет ничего общего. Философия - источник всех ересей, истину может дать только Открове­ние. «Что общего между философом и христианином? Между учеником Греции и учеником Неба? Между искателем истины и искателем веч­ной жизни?» - спрашивает Тертулиан (202,с.33). Он формулирует парадоксаль­ный, невозможный для рационализма вывод: «Верую, ибо это абсурд­но». Христианство многие образованные римляне считали нелепым, примитивным учением, в котором провозглашается, что Иисус - чело­век и бог одновременно, что бог был распят и умер на кресте, потом, погребенный, воскрес. Для просвещенных римлян это было абсурдом, глупостью и нелепостью. Всесильный бог не может быть распят, не может умереть. Тертулиан говорит об истинах откровения: «Это совершенно достоверно, ибо нелепо», «Это несомненно, ибо невозмож­но». «Тем более следует верить там, где именно потому и не верится, что это удивительно! Ибо каковы должны быть дела Божьи, если не сверх всякого удивления?»(202,с.33). Истина Откровения, говорит Тертулиан, есть великая тайна, которую "философский" разум в принципе не способен выразить своими средствами. Разум бессилен в деле спасения.

Но разум, конечно, полностью не отрицается. Вера должна господствовать. Она задает цели, предмет и границы рационального знания. Знания делятся на два вида: откровенное (высшее) и естествен­ное (низшее). Это разделение существовало до новейшего времени, когда эпоха Просвещения провозгласила религию наследием темных веков и заблуждением.

В первые века новой эры, когда христианство формировалось как мировая религия, вырабатывало свою догматику, синтез античной философии и христианского вероучения был необходим. Это было достигнуто в патристике - совокупности учений церковных авторов II-VIII веков, которые утверждали христианство в новой культурной среде.

Таким образом, христианство противопоставило себя прежней «языческой» культуре, провозгласив новое представление о мире и человеке, новую систему ценностей. Что несло в себе это новшество, какие изменения в культуре с ним связаны?

Христианство радикально меняет картину мира, разрушая «космос» античной философии с его законченностью, целостностью, самодостаточностью и сложной иерархической структурой. Согласно христианству, мир создан богом из ничего. Бог творит мир в силу своей благости, и мир может существовать только потому, что бог поддерживает его своей волей. Бытие есть любовный дар Творца, в ответ на который мир может испытывать только бесконечную благо­дарность и ответную любовь к богу. Если в философии мир сам по себе упорядочен и разумен, то в христианстве основой всего является воля бога, которая поддерживает мир над пропастью небытия. Имен­но воля, а не разум, выходит на первый план в характеристике бога, мира и человека. Бог перестает быть разумом, мыслящим самого себя, занятым самосозерцанием, не испытывающим никаких чувств, самодостаточным, вечным и неизменным, каким его представляла античная философия. Бог становится творцом, активным, деятельным началом, волей, творящей мир. Человек в этом качестве подобен богу. Он хотя и создан богом, но обладает свободной волей, которая приве­ла его к грехопадению.

В античной философии человек рассматривался как одна из составных частей космического целого (вспомним лестницу бытия Плотина). Его задача в том, чтобы познать это целое, познать свою божественную душу, и в своем познании приблизиться к богу. В христианстве человек поставлен над космосом. По замыслу бога он выше космоса и должен быть его господином. Но грехопадение изме­нило статус человека. Он становится носителем зла и оказывается ниже любой другой природной «твари». Только вера в бога и божест­венная благодать снова могут вернуть человеку его близость к богу. Отношение человека к творцу личностно и этим отличается от отношения неоплатоника к Единому, которое предполагает полное слияние души с Единым, преодоление всего индивидуального, лично­стного. В неоплатонизме душа - частичка, оторвавшаяся от целого, капля воды, стремящаяся слиться с океаном. В христианстве бог и человек - носители свободной воли, лица, поэтому отношение челове­ка к богу - отношение веры, надежды и любви. Внутренняя жизнь человека приобретает особый смысл, становится предметом глубокого внимания.

Если по мнению античной философии мудрец сам может познать целое, Высшее Благо, божественное начало и следовать своему зна­нию, то христианство, утверждая греховность человека, считает его неспособным с помощью разума познать истину, добро и зло. В этом он должен полагаться на помощь бога и истины Откровения.

Новый образец

Ни традиционная религия, ни античная философия не могли предложить распадающемуся обществу объединяющую идею, новый образец жизни и человеческих отношений. Эталон «разумной жизни», выработанный античной философией, должен был смениться явно неразумным, с точки зрения здравого смысла, эталоном, воплощен­ным в жизни Иисуса.

Идеал античной философии, высшее благо, цель «разумной жиз­ни» - неизменность, самодостаточность, покой. Здесь все внешнее, в том числе различные социальные связи, только помеха, нарушающая «разумную жизнь» мудреца, смысл которой - созерцание истины. Неизменность, самодостаточность и покой были тем идеальным состоянием, которое характеризует мудреца-философа, бога и космос в целом. Мир изначально совершенен в своей идее и не дело мудреца обращать внимание на отдельные недостатки. Необходимо познать гармонию целого, где все находит свое место. Если в обществе одни имеют все, а другие ничего, то мудреца это не волнует, т.к. он безраз­личен к материальному. Ясно, что такая позиция античной философии не могла каким-то образом изменить общественную ситуацию. Она давала духовное убежище отдельным «людям духа», позволяла им сохранить достоинство и внутреннюю свободу.

Традиционная религия римлян не имела своей развитой системы объяснения мира. Она закрепляла древние обычаи и традиции. Но отношения в обществе все больше уходили из под ее контроля и регулировались гражданским правом. Единственной идеей, объединяющей общество, был «римский миф», который утверж­дал особую миссию Рима, его предназначение править миром. Все граждане должны были руководствоваться прежде всего благом Рима. Как было сказано, римская община изначально была военной органи­зацией для завоевания и ограбления соседних территорий. Общая цель сплачивала сограждан, общие интересы были основой сотрудничества и взаимной поддержки. В системе ценностей на первом месте были по­чет и уважение в обществе, завоеванные мужеством, стойкостью, чест­ностью и справедливостью.

В эпоху империи ситуация изменяется. Наемная армия и власть императора делают то, что делали все свободные римляне: ведут вой­ны и управляют страной. Связи сотрудничества вытесняются антаго­нистическими и враждебными связями господства и подчинения. Богатство и власть становятся главной целью.

В этой ситуации христианство создает новые связи между людьми и новую систему ценностей. Новая общность (община верующих) как бы возрождает рухнувшие традиционные для римского общества свя­зи равенства и взаимопомощи, объединяет в одно целое господина и раба, аристократов и «чернь». Более того, христианство переворачи­вает систему ценностей, утверждая не богатство и знатность, а веру и праведность главной целью человеческой жизни. «Бог избрал немуд­рое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное, и незаметное мира и униженное и ничего не значащее избрал Бог» - сказано в «Новом Завете». Нищета, униженность, терпеливость, сострадание, любовь, то, что являлось уделом низших слоев, становится высшей ценностью.

Человек: между греховностью и совершенством

Эти новые ценности, собственно, и выражали новую систему отношений, основанных на любви, сострадании, терпении, обуздании страстей.

Любовь призвана стать главной ценностью, основной связью между людьми, подчинив себе все другие отношения и ценности - имущественные, интеллектуальные и т.д. В одном из «Посланий» апо­стола Павла сказано: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».

Новая система отношений превращается в должный миропо­рядок, цель, идеал, задавая вектор движения обществу и индивиду, переводя его из статики в динамику. Статичный «совершенный» кос­мос античности сменяется напряженной динамикой движения к совер­шенству, к богу, которая охватывает не только избранных, «людей духа», но всех. Не познание и созерцание составляют смысл человече­ского существования, приближая человека к богу, но преодоление греховности, очищение, через изменение мотивов и целей жизни, свободное принятие должного, заветов бога и воплощение их в жизнь, воплощение идеала, т.е. совершение того, что совершил бог, воплотив­шись в человеке. Именно переходы, изменения, процессы, а не закон­ченное состояние оказывается в центре внимания. Отсюда получают широкое распространение «Жития», «Исповеди», в которых описывался переход от греховности к святости. Бог христианства - динамичен, он - творец, а не созерцатель-мудрец, и творение его не закончено, оно продолжается.

Христианин не просто обращался внутрь собственной души, но он сделал душу объектом, который можно изменять и совершенство­вать, приближая к эталону, образцу. Античные философы, говоря о совершенствовании духовного начала, считали это уделом избранных, «людей духа» у которых разумное начало изначально преобладает и его надо «очистить от грязи». В христианстве обращение, приход к вере - внутренний переворот, переход в иное состояние, которого нет изначально.

Христианский бог требует от человека поведения, идущего вразрез со стихийно сложившейся в обществе практикой. Греховным было провозглашено многое из того, что казалось нормальным и даже прекрасным, например, роскошь, пиры, зрелища, олимпийские игры, философия. От человека требовалось одно - осознать свою грехов­ность, свою неспособность жить, опираясь на свой разум, без бога. Поэтому необходимостью становится постоянное общение с богом в собственной душе, постоянная проверка собственных замыслов и внутренних побуждений заповедями бога, его волей. Волю бога человек должен сделать своей волей: «не как я хочу, но как Ты хочешь, Господи», «да будет воля Твоя на небе и на земле» и т.д.

Если грек или римлянин стремились просто договориться с богом и заслужить его покровительство с помощью жертвы, части добычи или урожая, то христианин может приблизиться к богу, только очистив свою душу и помыслы от алчности, корысти, хитрости, злобы, себялюбия и т.д. Ни один греческий или римский бог не претендовал на то, чтобы проникнуть во внутренний мир индивида, в его душу. Им достаточно было уважения и почитания в форме жертвы или обряда. Видимо, внутренний мир массового индивида античности был слиш­ком неразвит, отсутствовала способность рефлексии, самоанализа. Человек жил внешним. Это не значит, что человек не размышлял, не строил замыслов, не анализировал или не ставил перед собой определенных целей. Жить внешним означает жить как все, ориенти­руясь на принятую норму.

Христианство резко меняет ситуацию: ориентиром становится не общепринятое, а противоположное ему. Внутренний мир человека раскалывается на две части: то, что есть и то, что должно быть, между которыми начинается яростная борьба. Аврелий Августин (354-430 г.г.), богослов и философ, написал «Исповедь», в которой рассказывает о своих духовных исканиях, о пути к богу, о внутренней борьбе, желании и нежелании безусловно подчиниться воле бога: «И стал я тогда бороться с самим собой, раздирая самого себя». Христианство требует от человека таких качеств, которые входят в явное противо­речие с обычной повседневной жизнью - не заботиться о богатстве, не собирать сокровища на земле, не противиться злому, любить врагов, благотворить ненавидящих, молиться за обижающих и гонящих вас. Если кто захочет взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отворачивайся - сказано в Евангелии в Нагорной проповеди, которая завершается общим требованием: «будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный». Полное выполнение этих требований означает уход от ми­ра, монашество, отшельничество, жизнь в бедности, постах и молит­вах. На это могли решиться лишь немногие. Большинство христиан оставались «в миру», в обыденной жизни, но требование быть совер­шенными и парадоксальные, противоречащие повседневной практике, заповеди бога создавали в душе верующего внутреннее напряжение, чувство вины, ощущение порочности и греховности, что рождало по­стоянный внутренний самоконтроль, рефлексию, стремление к само­изменению, самоусовершенствованию. Образцом и эталоном при этом выступает не какое-то «Высшее благо» или «Ум» философов, а Иисус, человек и бог одновременно, проживший человеческую жизнь и умер­ший в страданиях, как умирали в то время множество обычных людей. В христианстве бог приблизился к человеку, стал его создателем, отцом, стал богочеловеком, но эта близость явилась тяжелым испытанием для человека, поскольку слишком высокими и неземными были требования бога к человеку. Эта проблема обсуждается в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» в главе о Великом Инквизи­торе.