§ 20. Сущность науки вообще, её величие и действие на человека

Сущность науки состоит в том, что она является отображением бытия. Поэтому все, что достойно суще­ствования, достойно также познания; и самые низкие и гнусные вещи могут с таким же правом быть предме­том науки, как самые драгоценные и величественные, ибо низкое и пошлое существует так же, как величе­ственное. Наука вовсе не пятнает себя этим, как солн­це, освещающее в равной степени клоаки и дворцы. Наука не Капитолий, не пирамида, воздвигнутая для чести и гордости человека, но священный храм, пост­роенный по образцу мира в человеческом разуме.

Наука есть отображение истины. Ибо истина бытия и истина познания тождественны и различаются друг от друга не более, чем прямой и отраженный луч.

Действия науки на человека не менее возвышенны, чем сущность её. Именно наука наполняет человека со­знанием своей хрупкости, непостоянства счастья, до­стоинства своей души, своего назначения и обязанно­стей. Поэтому люди науки не стремятся как к особому благу к увеличению своего состояния и заботу о себе ставят после заботы об общем благе; тогда как толпа политиков, не посвященных в науку морали и в по­стижение общего блага, считает себя центром мира, под­чиняя ему все, и даже при общей нужде думает лишь о себе и спасении своего достояния.

Наука освобождает человека от детского и преуве­личенного восхищения вещами. Ибо мы удивляемся вещам или в силу их новизны, или в силу их величины;

но познание приводит человека к убеждению, что нет ничего нового под солнцем. Но как может удивляться кукольной игре тот, кто знает механизм и нити, кото­рыми движутся куклы? И что представляет земное ве­личие для того, кому наука позволяет созерцать Все­ленную? Весь земной шар вместе с людьми и их дея­тельностью кажется ему лишь муравейником.

Наука уничтожает или уменьшает по крайней мере страх перед смертью и несчастьем, который представ­ляет наибольшую помеху для добродетельного харак­тера, и делает дух человека таким гибким и подвиж­ным, что он никогда не впадает в состояние морального застоя, никогда не погрязает в своих пороках, не воз­буждая сам себя и не стремясь к лучшему. Конечно, ничего этого не знает человек, чуждый науке, он не знает, что значит погружаться в себя и совещаться с самим собой и как приятна жизнь, сопровождаемая со­знанием возрастающего со дня на день улучшения и усовершенствования. Поэтому из действий науки на человека следует, что истина и добро различаются лишь как печать и её оттиск, ибо истина есть печать нрав­ственной доброты.

Поэтому самая возвышенная мощь на земле, высшее, самое достойное господство есть господство науки, ибо достоинство и ценность всякой власти определяются достоинством и ценностью подчиненного. Так, не де­лает чести господство над рабами или рабским народом, но почетно управлять свободными людьми, как это имеет место в свободных монархиях или республиках. Но гораздо возвышеннее и величественнее власти госу­дарства власть науки, ибо государство господствует лишь над волей, а наука — над разумом, убеждением, интеллектом, который составляет высшую часть души и господствует даже над волей.

Сущность науки состоит в том, что она является отображением бытия. Поэтому все, что достойно суще­ствования, достойно также познания; и самые низкие и гнусные вещи могут с таким же правом быть предме­том науки, как самые драгоценные и величественные, ибо низкое и пошлое существует так же, как величе­ственное. Наука вовсе не пятнает себя этим, как солн­це, освещающее в равной степени клоаки и дворцы. Наука не Капитолий, не пирамида, воздвигнутая для чести и гордости человека, но священный храм, пост­роенный по образцу мира в человеческом разуме.

Наука есть отображение истины. Ибо истина бытия и истина познания тождественны и различаются друг от друга не более, чем прямой и отраженный луч.

Действия науки на человека не менее возвышенны, чем сущность её. Именно наука наполняет человека со­знанием своей хрупкости, непостоянства счастья, до­стоинства своей души, своего назначения и обязанно­стей. Поэтому люди науки не стремятся как к особому благу к увеличению своего состояния и заботу о себе ставят после заботы об общем благе; тогда как толпа политиков, не посвященных в науку морали и в по­стижение общего блага, считает себя центром мира, под­чиняя ему все, и даже при общей нужде думает лишь о себе и спасении своего достояния.

Наука освобождает человека от детского и преуве­личенного восхищения вещами. Ибо мы удивляемся вещам или в силу их новизны, или в силу их величины;

но познание приводит человека к убеждению, что нет ничего нового под солнцем. Но как может удивляться кукольной игре тот, кто знает механизм и нити, кото­рыми движутся куклы? И что представляет земное ве­личие для того, кому наука позволяет созерцать Все­ленную? Весь земной шар вместе с людьми и их дея­тельностью кажется ему лишь муравейником.

Наука уничтожает или уменьшает по крайней мере страх перед смертью и несчастьем, который представ­ляет наибольшую помеху для добродетельного харак­тера, и делает дух человека таким гибким и подвиж­ным, что он никогда не впадает в состояние морального застоя, никогда не погрязает в своих пороках, не воз­буждая сам себя и не стремясь к лучшему. Конечно, ничего этого не знает человек, чуждый науке, он не знает, что значит погружаться в себя и совещаться с самим собой и как приятна жизнь, сопровождаемая со­знанием возрастающего со дня на день улучшения и усовершенствования. Поэтому из действий науки на человека следует, что истина и добро различаются лишь как печать и её оттиск, ибо истина есть печать нрав­ственной доброты.

Поэтому самая возвышенная мощь на земле, высшее, самое достойное господство есть господство науки, ибо достоинство и ценность всякой власти определяются достоинством и ценностью подчиненного. Так, не де­лает чести господство над рабами или рабским народом, но почетно управлять свободными людьми, как это имеет место в свободных монархиях или республиках. Но гораздо возвышеннее и величественнее власти госу­дарства власть науки, ибо государство господствует лишь над волей, а наука — над разумом, убеждением, интеллектом, который составляет высшую часть души и господствует даже над волей.