Основные идеи, замыслы и особенности проведения Петровских преобразований.

В 1670 г. Г. Лейбниц, один из самых умных людей XVII в., предрекал России положение колонии Швеции. И все на Западе были в этом уверены. Тогда же он опубликовал под псевдонимом трактат в защиту кандидатуры германского принца на польский престол, а русских конкурентов подал в самом невыгодном свете. Он писал о них так: «Погрязшие в схизме, нетерпимые, не слушающие требований рассудка, жертвы невежества, хуже, чем турки, создавшие при этом слишком мощное государство и жестокую диктатуру». Этот взгляд на Россию как на азиатскую и варварскую страну, лежащую за пределами европейской цивилизации и истории, стал на Западе традиционным и по сей день.

Для России конца XVII в. благоприятным фактором стало то, что в это время Польша и Швеция вступили в полосу государственного упадка, а поддерживавшая их Франция была занята своими отношениями с Испанией и Англией. Германия еще не поднялась как сильное государство, это будет гораздо позже. Но ведь эти условия не могли длиться вечно.

Для того чтобы сохранить независимость и обеспечить достойное место страны среди рвавшихся вперед европейских держав, Московскому государству нужна была модернизация.

Итак, причинами начала модернизации стали:

1.Россия была отсталой страной, что представляло серьезную опасность для национальной независимости русского народа.

2.Промышленность развивалась, но она по своей структуре была крепостнической, и по объему и по техническому оснащению особенно, значительно уступала промышленности Западноевропейских стран.

3.Сельское хозяйство отличалось рутинными способами земледелия и было основано на подневольном труде крепостного крестьянина.

4. Русское войско в значительной своей части состояло из отсталого дворянского ополчения и стрельцов, плохо обученных и вооруженных.

5.Сложный государственный аппарат.

6.Отсталость России в области духовной культуры.

Именно в это время и возглавил страну жестокий, но безусловно гениальный царь, понявший, что невозможно сохранить Россию без усвоения опыта вырвавшейся вперед Европы, без адаптации западной технологии – военной и социальной – к русским условиям.

В первые годы царствования Петр I, не получивший в отличие от Софьи хорошего образования, действовал как бы по инерции, традиционно решая текущие проблемы. На становление личности царя, его мировоззрения и направление деятельности решающее влияние оказали три события.

Первое— поездка в Архангельск в 1693—1694 гг. Море и корабли навсегда покорили его, он решил сделать Россию морской державой.

Второе — Азовские походы против турок в 1695—1696 гг., во время которых он с полной ясностью ощутил необходимость радикальных перемен в армии и флоте. Наконец.

Третье— поездка с Великим посольством в Европу в 1696—1697 гг., которая дала возможность Петру I непосредственно познакомиться с иной цивилизацией, культурой, идеями, образом жизни. Царь посетил Англию, Голландию, некоторые другие европейские страны и проявил живейший интерес ко всем сторонам жизни европейцев.

Это был второй после Святослава (в 972 г.) русский правитель, вышедший за пределы своей страны и многое там на Западе повергло его в недоумение. Увидев вокруг Вестминстерского дворца в Лондоне бесчисленное множество юридических контор, он воскликнул: «И это все законники? У меня на все царство их двое и одного я собираюсь повесить».

Он воочию увидел колоссальную разницу между Европой и Россией того времени. По образному выражению В.О. Ключевского, Европа предстала перед ним в виде шумной и дымной мастерской с машинами, кораблями, верфями, фабриками и заводами. В то время в Европе было развито книгопечатание, выходили труды по философии и политической экономии таких ученых, как Гоббс, Спиноза, книги по астрономии, естественным наукам и технике. Издавались газеты, работали театры. Петр I внимательно осматривал все: фабрики, мастерские, китобойный флот, госпитали, воспитательные дома. Посмотрел чудо тогдашней европейской техники — микроскоп Левенгука. Он был поражен развитием медицины. В анатомическом театре его восхитило искусство врача, который на трупе ребенка показал, как устроено человеческое тело. Потрясенный Петр I поцеловал труп ребенка, а русская делегация отпрянула в ужасе и отвращении. Тогда у Петра в полной мере проявились деспотические качества русских царей. Чтобы члены русской делегации преодолели отвращение, он заставил их кусать труп ребенка, чем привел в ужас уже медиков.

Что же тогда представляла собой Россия в экономическом и военном отношении? Несколько железоделательных заводов (в Туле, Кашире, близ Москвы и Воронежа), несколько мануфактур — 20—30 на всю страну (писчебумажные, стекольные, соляные и т.д.). Армии, по существу, не было. Она состояла из нескольких солдатских полков, стрельцов и дворянской конницы, при чем плохо вооруженных. Между войнами эту армию распускали по домам, чтобы не тратить на нее государственные средства. Школы были при церквях, в которых учили грамоте и священному писанию, но и тех было мало. Светского образования не существовало, не было национальной медицины, ни одного русского врача, кроме редких иноземцев. Существовала одна аптека на всю страну и та- царская. Типография печатала в основном церковные книги: псалтырь и т.д. Из посещения Европы царь вынес следующие уроки:

1. Россия не сможет быть на равных с европейскими державами, не сможет сохранить независимость, если не будет ликвидирован или, по крайней мере, сокращен разрыв в уровнях развития.

2. Развитие промышленности, торговли, создание современной армии и флота на­прямую зависят от уровня образования, науки, общей светской культуры, свободных от давления религии.

Петр I стал царем-реформатором, положившим начало цепи модернизации России. Темп преобразований поражает. Это ярко выражается на примере законодательной активности. За 20 лет: с 1700 по 1720 гг. самим Петром и учрежденнымим Сенатом было издано 1700 законодательных актов, которые в корне меняли облик страны, предполагали реконструкцию общественного устройства, экономики, культуры, всего образа жизни. В 1720—1725 гг. (в последние пять лет царствования) было издано 1200 законодательных актов. Масштабы его преобразовательной деятельности, влияние на последующее развитие страны производят грандиозное впечатление.

Реформы Петр I начал уже на следующий день по прибытии из-за границы. Бояре пришли поздравить царя с возвращением. Принимая поздравления, он потребовал ножницы и начал собственноручно обрезать бороды у высшей московской знати. Этот шаг при всей внешней анекдотичности имел глубокий смысл. Дело в том, что православная церковь на протяжении многих столетий создавала культ бороды. Борода считалась "Ботом данным украшением дня мужчины". Правовой кодекс Древней Руси "Русская правда" предусматривал наказание за лишение человека бороды как за преступление. Таким образом, стрижка бород, осуществленная Петром I, была первым шагом, направленным на ограничение влияния православия на повседневную жизнь, шагом к рационализации общественного сознания. Православная церковь расценила эти новшества как удар по своим позициям. Патриарх Адриан объявил брадобритие смертным грехом, безбородых людей называл котами, псами, обезьянами. Однако Петр упорно менял образ и стиль жизни людей, разрушал религиозную регламентацию: одежда должна быть удобной для работы, распорядок дня определяется практическими делами, а не расписанием церковных служб. Замкнутый православный мир разрушался, уступая место европейской деловитости и новомутемпу жизни.

Творческий подвиг реформатора трудно переоценить. При этом необходимо понимать, что специфика России обусловила особенности её модернизации. Если на Западе модернизация прокладывала себе путь как результат внутреннего развития, на своей собственной базе, то в России использовался во многом опыт других держав, который силой авторитарного режима навязывался не всегда удачно. В России инициатором модернизации выступало, как правило, государство – как наиболее активная и сильная общественная структура.

Знакомство Петра с Голландией, Британией и Францией показало царю степень отставания России: у России не было флота, а Голландия строила их сотни за год; в России никто никогда не видел справочников по сельскому хозяйству, а в Англии лишь за первую половину XVIII в. вышло более 40 агрономических трактатов; парижанин себе уже не мыслил жизнь без газеты, а в Москве даже не знали – что это такое; западные страны устремились за океаны, а Россия оказалась замкнутой в глубине континента. Корни этой самовестернизации (саморазвитии) – в признании своей отсталости. Сподвижник Петра Феофан Прокопович писал об этом так: «Не для самоуничижения, а ради истины вспомним, какое впечатление мы производили на иностранцев прежде: в политике нас считали варварами, гордые и сильные презирали нас; ученые считали нас невеждами, жадные – лакомой добычей». Возможно, будучи в Европе, Петр понял то, что нужно России: открытость, мощь всепобеждающего отважного народа; Россия должна участвовать в мировой истории, а не горестно ожидать, как будут вершить её судьбу главные мировые силы.

Каким же сложился русский характер к тому времени, когда появилась возможность включения России в западную дипломатию, возможность выхода её на балтийское побережье и два мира встретились друг с другом?

Один из деятелей петровской эпохи П.С. Салтыков писал, что русские во всем похожи на западные народы, но они от тех отстали и сейчас необходимо вывести русских на правильную дорогу. Конечно, если бы было можно только сменой одежды изменить весь ход истории России, то не было бы особых проблем. Дело в том, что проблема модернизации России, как показывает опыты трех столетий, гораздо сложнее по своим общественно-политическим аспектам. Россия принадлежит к иной восточноевропейской цивилизации, и потому царю-реформатору не удалось обойтись изменениями лишь внешней формы. Сложность задачи заключалась в том, что менталитет, идейно-психологическая парадигма русского мышления цивилизационно коренным образом отличалась и отличается от западной. Поэтому по меньшей мере наивно представлять, что западный менталитет может быть попросту заимствован.

Россия встретилась с Западом, находясь на качественно ином этапе исторического развития. Петр попытался приблизить страну к западным образцам: тотальной трансформации была подвергнута система государственного управления, юноши из глухих поместий отправились на Запад для освоения его творческого опыта, в короткий срок были созданы 200 мануфактур, 11 металлургических заводов, по приказу царя в Амстердаме переводили технические и научные труды на русский язык, в Москве были основаны Школы математики и навигации. Убеждением, личным примером и насилием Петр 1 сделал частью национального самосознания представление о том, что пассивное ожидание самоубийственно; что национальная гордыня и данном случае может обернуться лишь национальным несчастьем.

Потрясшая Запад победа Петра 1 над шведами под Полтавой поставила его перед фактом превращения когда-то отдаленного и в значительной степени варварского Московского государства в участника европейского расклада сил. К тому же, важнейшим обстоятельством для России явилось то, что её независимость была обеспечена на столетия. Новая Россия превратилась в страну, способную противостоять насильственному внешнему влиянию.

Получив первую гарантию выживания страны, Петр начал укреплять её внутренние структуры. Из анализа европейского опыта по строительству внутренней системы управления ему больше всего понравился шведский опыт, который он и взял на вооружение: 1)формирование 4-х сословий; 2)отделение военной службы от гражданской, 3)главенствующие права коллегий и Сената, 4)деление всей страны на губернии.

Однако, по глубине преобразований прямому воздействию подверглись не более 0,5% российского населения. Результаты реформ определяются соотношением внутренних потребностей развития и внешних факторов.

В России внутреннее осознание необходимости развития объясняется влиянием западного примера и страхом перед будущим в условиях отсталости. Несмотря на все усилия Петра 1 в русском народе так и не произошло расщепления массы на атомы, превращения населения в граждан, перехода от коллективной ответственности к персональному самоуважению, разделения общины-мира на единомышленников, колхоза на хуторян, народа с общим сознанием на сообщество параллельно идущих личностей.

В принципе такая трансформация фактически связана с потерей национального лица, с изменением цивилизационного исконного кода. Именно попытки национальной рекультуризации, то есть изменить культуру и самосознание народа стали трагедией и казненных на Красной площади стрельцов, и печальных в своем ностальгическом трансе славянофилов, и загнанных историей евразийцев, выброшенных Октябрьской революцией на Запад и т.д. Но трагедия эта осталась с нами (также, как и с теми, кто из-за социального легкомыслия не видит проблемы). Потерять прежнюю культуру, неизбежными последствиями чего является дезориентация, криминализация, стихийно-культурный бунт, означает то, что люди претерпевают жесточайшие конвульсии отказа от «веры предков», испытывают горечь признания худших черт своего народа.

Процесс перехода к иным культурным ценностям сложен, драматичен, таит опасности деморализации, а главное – совершенно не гарантирует успеха. Лучшие имитаторы Запада – японцы – сумели взять необходимое полезное, сохранив свой, в высшей степени своеобразный стереотип. Большинство ученых объясняет это тем, что в японской культуре есть ряд черт, параллельных западным: естественность восприятия новаций, натуральный выбор лучшего как наиболее приемлемого, отсутствие тормозящей силы косности, приверженности привычному. Даже через 130 лет после революции Мэйдзи, японцы остаются самими собой, а не скороспелой копией другого народа. При этом ни императоры – наследники Мэйдзи, ни промышленники, ни оригинальная японская интеллигенция не ставили перед своим народом задачу смены ценностей и превращения своего народа в какую-либо неозападную нацию.

Обращение к опыту Запада дает, безусловно, свои положительные результаты – вплоть до покорения космоса. Но в плане личностной ориентации способ модернизации сказывался на результате, деспотизм перекрывал путь дисциплинарной, законотворческой и законоисполнительской энергии. На Западе личностное самоутверждение не связано с обрывом коренных уз, сменой наиболее близких индивидууму родовых ценностей. В России именно этого требовало просвещенное верхушечное западничество, кто бы не был его носителем – царь, боярин Волынский или генсек и президент Горбачев, президенты Ельцин и Путин.

Внешние формы, открытие границ, массовое образование на западных идеях, становление гражданского демократического общества с капиталистическим укладом экономики – это тот минимум, при котором могут произойти частные, личностные изменения цивилизационного кода россиян.