Общие сведения о древнейших германских языках

ЛЕКЦИЯ III

1 Возникновение прагерманского языка-основы

2 Особенности развития фонетической системы

древнегерманских языков:

а) изменения в системе консонантизма

б) изменения в системе вокализма

3 Особенности развития морфологической системы

древнегерманских языков

Древнейшей ступенью в развитии германских языков в период предполагаемого первоначального языкового единства является прагерманский язык, обозначаемый термином язык-основа. Его возникновение из праиндоевропейских диалектов датируется III – I тысячелетием до нашей эры. Этот прагерманский язык-основа характеризуется по сравнению с другими языковыми ветвями индоевропейской семьи целым рядом особенностей, присущих только ему одному. При этом исследователи признают бесспорным тот факт, что прагерманский язык обладал важнейшими чертами, общими для всей индоевропейской семьи языков. Так, к примеру, 2/3 общегерманского основного словарного состава прослеживается во всех индоевропейских языках. Эти слова перенесены в германские языки из индоевропейского через прагерманский язык и составляют

основу прагерманского словаря. С семантической точки зрения, это слова, обозначающие родственные и семейные отношения, названия частей тела человека, названия птиц, животных, местоимения, числительные, названия природных явлений, глаголы, обозначающие передвижение и состояние и т.д.

В строе предложения прагерманский сохранил также основные черты индоевропейского. Система сложноподчиненного предложения еще не была развита, и сложное предложение образовывалось путем соединения двух простых предложений на базе сочинения. Подчинение вырастало в дальнейшем из этого сочинения. Там, где сегодня для выражения причины либо обстоятельства времени требуется дополнительное предложение, древние германцы, также как римляне и греки, обходились сочетанием существительного и партиципа: als der Vater kam = faderi kumondi. Сегодняшнее сравнение с помощью als или denn в древнейшее время обозначалось в латинском, греческом и прагерманском определенной падежной формой. Например: m a i z a i m m a (ihm größer), т.е. größer als er.

Также морфология основных частей речи в прагерманском, как и в индоевропейском, основана на одном общем принципе, который выступает здесь с одинаковой отчетливостью. Прагерманский язык являлся флектирующим языком с сильно развитой флексией. Структура слова в прагерманском состояла из трех элементов: корня; основообразующего суффикса; падежной флексии. Функция корня ясна – он выражает вещественное значение слова; падежная флексия выражает грамматическую роль существительного, его отношения с другими словами в предложении. Функцию основообразующего суффикса определить труднее, поскольку с точки зрения той эпохи, к которой относятся древнейшие тексты германских языков, он уже никакой семантической роли не играет.

Таким образом, простейшая модель любой падежной формы существительного выглядит следующим образом – она содержит три морфемы, а не две как сегодня:

корневая основообразующий падежная

морфема суффикс флексия

В зависимости от того, заканчивалась основа на гласный либо согласный звук, различали гласные основы и согласные:

o – lyk-o-s (Wolf) n – nama-n – име-н-и

a – asv-a (Stute) r - mata-r – мате-р-и

u – sun-u-h (Sohn)

Первоначальная функция основообразующего суффикса заключалась в том, что он служил средством классификации существительных по семантическим классам. В готском языке мы находим только один класс существительных, объединяемый отчетливым семантическим признаком, а именно – существительные, обозначающие родство и образованные с помощью основообразующего суффикса r (fadar, broþar, swistar и т.д.). Для других классов существительных отчетливого семантического признака уже не имеется. По всей вероятности, эти семантические признаки были основаны на понятиях, характеризующих первобытное мышление.

В формообразовании глагола основообразующие суффиксы играли также важнейшую роль:

bibh-e-mi (ich zittere) am-a-re (lieben) tac-e-re (schweigen)

Еще в древневерхненемецком языке эти элементы сохранились в сильных глаголах, где они называются тематическими гласными:

ih nimu du nim-i-s er nim-i-t wir nem-a-mes

С другой стороны, прагерманский язык обладал и определенными особенностями, выделявшими его в особую языковую ветвь. Эти специфические черты относятся в первую очередь к области фонетической системы и сложились примерно в первом тысячелетии до нашей эры. К числу наиболее важных фонетических явлений этой эпохи следует отнести первое (общегерманское) передвижение согласных, закон Вернера, фиксацию ударения на первом (корневом) слоге, западно-германское удлинение согласных.

Общегерманские явления, изложенные ниже, весьма важны для понимания дальнейшего развития системы фонем верхненемецкого языка. Эти общегерманские явления не засвидетельствованы в письменности; они реконструируются путем сопоставления засвидетельствованных позднее в письменности форм различных древних германских языков.

При сравнении слов общего корня, существующих как в германских, так и в других индоевропейских языках, можно наблюдать определенные соответствия некоторых согласных звуков германских языков согласным звукам других индоевропейских языков. Эти соответствия были подробно изучены в начале XIX в. сначала датским ученым Раском, а затем немецким ученым-

филологом Якобом Гриммом. Оказалось, что целый ряд звуков, которые были свойственны индоевропейским языкам (в первую очередь латинскому, греческому, санскриту и русскому), определенным образом изменились в германских языках, перейдя там в другие звуки.

Этот закон получил название первого (общегерманского) передвижения согласных, в результате которого все смычные согласные, которые существовали в общеиндоевропейском языке p, t, k, bh, dh, gh, b, d, gбыли заменены следующими согласными, соответственно: f, þ, h, p, t, k, b, d, g. Это передвижение происходило в три этапа и охватывало период между 2000 и 1000 годами до н.э. Оно относится, таким образом, к периоду обособления общегерманского от индоевропейского языкового единства и отличает германский язык-основу от других индоевропейских языков.

1-й этап передвижения состоит в том, что индоевропейские глухие смычные p, t, kпереходят в глухие щелевые того же или близкого места образования: p > f, t > þ, k > h. Например: лат. pes > гот. fotus, англ. foot; лат. frater > гот. broþar, англ. brother; лат. canis > гот. hunds, да. hund.

После того как новые согласные вполне сложились, началось изменение согласных по 2-му этапу: индоевропейские звонкие смычные придыхательные bh, dh, gh переходят соответственно в простые b, d, g. Пояснить это соответствие примерами из знакомых студентам языков несколько затруднительно, так как из числа известных индоевропейских языков смычные придыхательные сохранились лишь в санскритском языке. Например: санскр. bharami > гот. bairan, нем. gebären; санскр. vidhava > гот. widuwo, двн. wituwa; лат. hostis > гот. gasts, нем. Gast.

3-й этап состоит в том, что индоевропейские звонкие смычные b, d, g переходят в прагерманском в глухие смычные того же места образования p, t, k. Например: рус. cлабый > гот. slepan, нем. schlafen; рус. дерево > англ. tree; рус. голый > двн. kalo, нем. kahl.

Каждый из этапов охватывал довольно длительный промежуток времени в сто и более лет. В результате передвижения все старые звонкие придыхательные в германских языках перешди в звонкие простые, старые звонкие простые перешли в глухие, а старые глухие смычные – в щелевые, т.е. вся система согласных оказалась как бы сдвинутой. Отсюда и термин «передвижение» согласных.

К этому закону необходимо сделать несколько дополнительных замечаний, касающихся тех случаев, когда по тем или иным причинам мы находим в германских языках не тот результат развития, которого следовало ожидать в силу первого передвижения. Прежде всего речь идет о согласных p, t, k в сочетаниях sp, st, sk, а также согласный t в сочетании ht. Если бы звук t согласно общей закономерности переходил в þ, получалось бы сочетание двух глухих щелевых согласных подряд. Такие сочетания в германских языках избегались. Например: лат. noctem > гот. nahts; греч. okto > гот. ahtau; рус. стоять > гот. standan; лат. piscis > гот. fisks.

Более сложные явления обобщены в законе Вернера.

Уже давно было замечено, что в некоторых случаях в германских языках наблюдаются такие явления в области согласных, которые не соответствуют закону первого передвижения. А именно, в некоторых словах индоевропейским глухим смычным p, t, k соответствуют в германских языках не ожидаемые глухие щелевые f, þ, h, а звонкие смычные b, d, g. Например: лат. pater > гот. fadar; греч. dekas > гот. tigus и т.д. Объяснение этих кажущихся исключений из закона передвижения дал в 1877 г. датский лингвист Карл Вернер.

В законе, который получил название закона Вернера, дается следующая формулировка дополнения к закону первого передвижения согласных. Если ударение следовало сразу же за индоевропейским глухим смычным или предшествовало ему на два слога, то получившийся из него по первому передвижению глухой щелевой озвончается, а впоследствии этот звонкий щелевой переходит в звонкий смычный. Например, в греческом слове pater (отец) глухой смычный t стоит сразу же перед ударным гласным. При таких условиях получившийся из t по передвижению глухой щелевой th озвончается, т.е. переходит в звонкий щелевой dh, который впоследствии переходит в звонкий смычный d. Таким образом, в этих случаях мы имеем дело не с исключениями из закона первого передвижения, а с результатами дальнейшего развития согласного, получившегося в германских языках в соответствии с первым передвижением.

Если же ударение в индоевропейском лежало на гласном, непосредственно предшествующем данным согласным, глухие германские f, þ, h, возникшие по первому передвижению из индоевропейских p, t, k, сохранялись. Отчетливее всего можно показать действие закона Вернера путем сопоставления пар слов, отличающихся друг от друга именно местом ударения. Например: греч. deka (десять) > гот. taihun; но, греч. dekas (десяток) > гот. tigus; рус. свёкор > гот. swaihra; но, рус. свекровь > гот. swigar.

Кроме глухих щелевых, получившихся в соответствии с первым передвижением согласных из глухих смычных, под воздействие закона Вернера подпадает один глухой щелевой согласный, не имеющий отношения к первому передвижению, а именно индоевропейское s. Оно озвончалось при аналогичных условиях в германский согласный z (s > z). Впоследствии это zв западногерманских и северногерманских языках (но не в готском языке, в готском языке это z сохраняется) переходит в r. Это последнее явление (z > r) носит название ротацизма. Его можно показать на сопоставлении таких слов: гот. hausjan > да. hieran, двн. horen; гот. laisjan (учить) > да. learan, дс. lerian, двн. leren.

Вследствие того, что в системе спряжения бывают случаи, когда в одной форме ударение падает на корень, а вдругой на суффикс, в системе форм одного и того же глагола могут получиться варианты корня, отличающиеся друг от друга согласными в соответствии с законом Вернера, т.е. возникают чередования согласных. Эти чередования принято называть грамматическим чередованием согласных. Первоначальная система грамматического чередования имела такой вид: f/b, þ/d, h/g, hw/w, s/r. Например: двн. was – warum (Präteritum Singular und Plural sein); двн. forliosan – forlos – forlurum (verlieren).

С течением времени эта система оказалась в некоторых своих элементах затуманенной в результате фонетических изменений, затронувших отдельные германские языки, в частности, древневерхненемецкий.

Эти закономерности позволили К.Вернеру сделать вывод о том, что в эпоху первого передвижения согласных германские языки еще не имели характерного для них в более позднее время неподвижного ударения на первом (корневом) слоге; ударение, как и в индоевропейском языке-основе, могло лежать как на корне, так и на окончании слова в зависимости от грамматической категории. Та система фиксированного ударения на первом слоге, которую мы находим уже в древнейших письменных памятниках, оказывается результатом коренного изменения системы ударения – вытеснения

первоначальной системы свободного ударения новой для того времени системой фиксированного ударения на первом слоге. Общегерманское ударение было в начале, как в других древних индоевропейских языках, музыкальным (т.е. было сопряжено с высотой тона). Оно было свободным, т.е. могло падать на любой от начала слог, как в русском языке, где в принципе ударение может падать на любой слог (марево, картина, тишина); в каждом отдельном слове, разумеется, ударение закреплено.

В дальнейшем, после первого передвижения согласных, ударение изменило свой характер и стало силовым, динамическим, т.е. связанным с интенсивностью артикуляции слога, когда различаются слоги с более сильным и слоги с более слабым ударением. Важно, таким образом, то, что став динамическим, ударение закрепилось за корневым слогом. Это явление сыграло весьма важную роль для всей системы языка: благодаря ему все конечные слоги, т.е. грамматические окончания, оказались в безударном положении. Это, несомненно, способствовало процессу редукции (ослабления) и постепенного отпадения флексии в целом ряде древних германских языков, в том числе в древневерхненемецком. Ослабление отразилось прежде всего на вокализме заударных слогов. Долгие гласные таких слогов сокращаются, краткие обнаруживают склонность к переходу в гласные среднего подъема и при известных условиях совсем отпадают. Индоевропейские а, о (=герм.а), е отпали в конце слова. Этим объясняется отсутствие окончаний в 1 и 3 лице индикатива претерита у сильных глаголов в германских языках по сравнению с наличием окончаний –а, е в перфекте в греческом языке (band), отсутствие окончаний в императиве единственного числа у сильных глаголов типа готского bair, древнеанглийского ber (неси), а также отсутствие окончаний в таких словах как гот. fimf, древнеангл. fif, двн.finf по сравнению с лат.quinque, отсутствие гласного в именительном падеже единственного числа мужского рода основ на –о, например, гот.wolfs по сравнению с лат.lupus.

Консонантизм таких заударных слогов также иногда изменяется: отдельные согласные выпадают. Так, конечное германское þ (индоевропейское t) отпало в безударных слогах, а в ударных сохранилось. Этим объясняются формы древнеанглийского nefa, древнесаксонского nevo, двн.nefo (племянник) по сравнению с лат.nepto-s, и, с другой стороны, древнеанглийское toþ (зуб) по сравнению с лат.dent-is.

Изменения совершаются не сразу, они повторяются при одинаковых предпосылках, например в сложных словах, второй компонент которых утратил самостоятельное значение, а тем самым и ударение, а также в словах иностранного происхождения, заимствованных на более позднем этапе.

В западногерманских языках наблюдается в области системы согласных своеобразное явление, которое получило название удлинения согласных. Суть его заключается в следующем: всякий согласный (кроме r), стоящий после краткого гласного, удлинялся (удваивался), если после него стоял звук j. Например: гот. satjan > да. settan, дс. settian, двн. sezzen; гот. saljan > да.sellan, дс.sellian, двн.sellen (передавать); д.исл.liggja > дс.liggian, двн.liggen, likkan.

Фонетический смысл этого процесса, по-видимому, заключается в ассимиляции звука j предшествующему одиночному согласному. Ассимиляция реализовывалась как геминация (удвоение) согласного и выпадение фонемы j.Тем самым, в западногерманской группе возникли долгие согласные и, следовательно, противопоставление согласных по количеству (долготе и краткости). Долгие смычные отличались, очевидно, тем, что момент эксплозии наступал в них позднее, чем у кратких (ср. рус. подать и поддать). Геминация не наступала, если предшествующий гласный был долгим.

Некоторую аналогию этому удлинению согласных можно найти в украинском языке. Например, русскому слову «житье» в украинском соответствует «життя», русскому «прибытие» - «прибуття» и т.д. Здесь также происходит сходный процесс ассимиляции звука j предшествующему согласному и образование долгого согласного звука.

Описанное удлинение согласных было общим для всех языков, входивших в западногерманскую группу, поэтому оно и получило название «западногерманское удлинение согласных».

Так же как и согласные, германские гласные в процессе выделения и обособления германской группы языков отразили индоевропейскую систему гласных в модифицированном виде и образовали особую систему. Свойственное индоевропейским языкам различение количества, т.е. долготы и краткости гласных, сохранилось в германской системе. Качество же гласных, как будет видно ниже, изменилось в ряде случаев. Прагерманскому языку-основе, таким образом, свойственны некоторые характерные явления в области

вокализма. Основное отличие германских языков касается судьбы индоевропейских кратких гласных oиa, а такжедолгихгласныхoиa.

Индоевропейские краткие oиa отражаются в прагерманском как краткое a(o > a; a > a). Например: лат. cano (ich singe) > гот.hana, двн.hano (Hahn); лат. ager > гот. akrs, двн.ackar; рус.гость > гот.gasts, двн.gast; лат.octo > гот.ahtau; рус.ночь > гот.nahts. Индоевропейская фонема о не перешла в германские языки, она слилась с а. Позднее она должна была возникнуть на германской почве из u.

Индоевропейские долгие oиaотражаются в прагерманском как долгое o(о > o; a > o). Например: лат.frater, рус.брат > гот.broþar; лат.mater, рус.мать > дрс.modar; лат.flos, floris > гот.bloma; лат. stare > да. stod. Таким образом, в германской системе не оказалось долгого a:. Оно возникло в германских зыках из других источников, уже на германской почве.

Долгое е: в германских языках имеет общеиндоевропейское происхождение. Здесь следует отметить, что в германском различались два германских долгих е:- открытое е₁ и закрытое е₂. Первое е₁, получившее в германистике название «е: примарное», отражено в германских языках различным образом: в готском е:, в древнеанглийском ǽ, в древневерхненемецком а:. Например: рус. семя, лат.semen, гот.manaseþs, да.sǽd, двн.sat. Германское е₂ явилось, по-видимому, результатом стяжения индоевропейского дифтонга ei (греч.steicho «ступаю» > гот. steiga > двн. stigu), что прослеживается иногда в готских текстах, когда долгое е: передается при написании как ei и читается (і). Например: afleitan вместо afletan, queins вместо qens. А в принципе в готском оба германских е: (е₁ и е₂) совпали: jer (Jahr), slepan (schlafen) – her (hier), kreks (Grieche), что доказывает тот факт, что в западногерманских языках они отражаются как два разных звука, из которых е₁ более широкий гласный (а), е₂ – дифтонг іа с узким первым элементом.

В отличие от других германских языков готский язык вместо чередования е ↔ і всегда имеет і(готское сужение). Ср. рус. ведать > гот. qiþan > двн. quedan; гот. giban > двн. geban, gibis. При этом, всякое готское ірасширяется перед согласными h, rв е, которое Вульфилой обозначается знаком ai: ср.гот. airþa – двн. erda; гот. faihu – двн. fihu; гот. wairþan, wairþiþ - двн. werdan, wirdit. Сходным образом в готском языке узкое uрасширяется передrиhв открытоеo, которое в орфографии Вульфилы обозначается какau. Ср. гот. haurn

- двн. horn; гот. baurgs – двн. burg; гот. waurþum, waurþans – двн. wurtum, giwortan.

Это расширение iиuвai (æ)иau (o) (i > ai; u > au) носит название готского “преломления”.

Важнейшую роль в области германского вокализма сыграл аблаут, т.е. спонтанное чередование гласных, не зависящее от вокализма последующего слога. Аблаут представляет явление, общее всем языкам индоевропейской группы, и восходит в германских языках по своему происхождению к фонетическим закономерностям индоевропейского языка-основы. Гласные в индоевропейском образовали систему регулярных и закономерных чередований, подчиненных определенным фонетическим законам и служивших грамматическим средством словоизменения и словообразования (так называемая «внутренняя флексия»). Наиболее широкое распространение имело чередование e – o. Ср. греч. lego (говорю) – logos (слово), trepo (вращаюсь) – tropos (поворот), derkomai (смотрю) - de-dorka (увидел), рус. несу – носить, везу – возить, лежу – ложе, везу – воз и т.д.

Рядом с чередованием по качеству (качественный аблаут) встречается аблаут количественный: с одной стороны, чередование кратких e – o(так наз.средняя ступень аблаута – Normalstufe) с долгими e – o (высшая ступень – Dehnstufe). Ср. лат. sedeo (сижу) – sedi (сел), edo (ем) – edi (съел), pes (нога) – pedi (род.пад.), dosis (давание) – didomi (даю). С другой стороны, выпадение краткого гласного, так наз. «низшая» или «нулевая» ступень (Schwundstufe). Ср. греч. petesthai (летать) – ptesthai, санскр. pa-pat-a (он летел) – pa-pt-ima (мы летели) и др.

Качественный аблаут (е –о) в чередовании с количественным – ср. русск. деру – (за-)дор – драть, беру – (на-)бор – брать и т.д.

В германских языках система индоевропейского аблаута получает дальнейшее самостоятельное развитие. Здесь аблаут уже является спонтанным чередованием гласных, он может видоизменяться в зависимости от фонетического окружения. Основному качественному чередованию индоевропейского e – o соответствует чередование германского e – a, согласно общему правилу перехода индоевропейскогоoв германскоеa; соответственно этому индоевропейские дифтонгиoi, ou представлены в общегерманском какai, au.

В своем грамматическом значении германский аблаут особенно четко выступает в системе сильных глаголов, которая в германских языках почти полностью подчинила себе аблаут в словообразовании. Поэтому с законами германского аблаута удобно знакомиться, исходя из системы сильного глагола.

Во всех древнегерманских языках сильный глагол имеет четыре основные формы, образуемые тремя ступенями аблаута. Они распределяются следующим образом:

I основа – ступень i (или е) – образует формы инфинитива, причастия I, парадигмы настоящего времени в изъявительном и сослагательном наклонениях, повелительное наклонение.

II основа - ступень a – образует единственное число прошедшего времени.

III основа – нулевая ступень – образует множественное число прошедшего времени и все формы сослагательного наклонения прошедшего времени.

IV основа – нулевая ступень – образует причастие II.

В германской системе существовало 7 рядов аблаута. В первых пяти рядах, восходящих к индоевропейскому аблауту и основанных на чередовании индоевропейских e – o - нуль, разновидность аблаута зависит от фонемы, следующей за гласным аблаута. Это может быть гласный, способный выступать как слоговой или неслоговой, т.е. i, u, сонанты, шумные согласные. Фонемы, определяющие разновидность аблаута, называются осложнителями. Гласный осложнителя комбинируется с гласным аблаута, создавая долгий гласный или дифтонг. Ниже дается описание первых пяти рядов аблаута в том виде, как он представлен в готском глаголе, где его структура прозрачнее, чем в других германских языках.

I ряд. Осложнитель i. Комбинируясь с гласным аблаута, і дает в I основе i+i > i:, в основе II – а+i > ai, в основе III и IV – при нулевой ступени аблаута, гласный осложнитель становится слоговым. Например: гот. reisan (вставать) – rais – risum – risans.

II ряд. Осложнитель u. Комбинируясь с гласным аблаута, u дает в I основе i+u > iu, во II основе – a+u > au, в основе III и IV – слоговой гласный u. Например: гот. kiusan (выбирать) – kaus – kusum – kusans.

III ряд. Осложнитель – сочетание сонорного с другим согласным (или долгий сонорный). I основа: i + сонорный + согласный; II основа: а + сонорный +согласный; III и IV основы: нулевая ступень. Теоретически здесь должно получиться скопление трех согласных – bndum, bndans. Таких скоплений в германских языках не бывает: перед сонорным возникает эпентетический (т.е.вставной, вызванный фонетическими условиями) гласный u: гот. bindan (связывать) - band- bundum - bundans.

IV ряд. Осложнитель – сонорный. I основа – i, II основа – а, в III основе – е, соответствующее индоевропейскому е. Здесь представлена высшая (продленная) ступень аблаута. IV основа – нулевая ступень с эпентетическим гласным, как в III ряду. Например: гот. qiman (прийти)- qam-qemum-qumans.

V ряд. Осложнитель – шумный согласный. I основа – i, II основа – а, в III основе – е, как в IV ряду. IV основа – i. Гласный IV основы –причастия II – совпадает с гласным первой ступени в V – VII рядах. Например: гот. itan (есть) – at – etum – itans.

От первых пяти рядов глагольного аблаута, основанных на чередовании индоевропейских е – о – нуль, отличаются ряды VI и VII, представляющие новообразования более позднего времени.

VI ряд. Чередование в этом ряду отражает индоевропейское количественное чередование о – о:. В германских языках оно является количественным только по происхождению, а реализуется оно как качественно-количественное а-о и является, таким образом, результатом обобщения и унификации в германском языке различных типов чередований, встречавшихся в индоевропейском языке-основе. Важнейшая особенность этого ряда заключается в наличии одинаковой ступени аблаута, с одной стороны, в презенсе и причастии II (a), а с другой – в единственном и множественном числе прошедшего времени (о). Например: гот. faran-for-forum-farans.

VII ряд. Этот тип аблаута является результатом новообразования древнегерманских языков. Глаголы этого ряда образовывали в германском прошедшее время с помощью так называемой редупликации (удвоения), т.е. повторения начального согласного с гласным е (в написании – диграф ai). В корневой части одни глаголы сохраняют одинаковый гласный (е-е), другие показывают чередование по аблауту, не сходное с чередованием в остальных 6 рядах, но отражающее индоевропейское чередование долгих гласных. Например: гот. haitan (зваться)-haihait-haihaitum-haitans; гот. hlaupan (бежать)-haihlaup-haihlaupum-hlaupans; гот. letan (позволять)-lailot-lailotum-letans.

Данное явление встречалось и в древних индоевропейских языках. Так, удвоение в перфекте встречается в ряде латинских глаголов (pello

– толкаю, pepulli; mordeo – кусаю, momordi; curro –бегу, cucurri). В греческом языке и санскрите удвоение стало обязательным признаком перфекта всех глаголов, например: греч. leipo (ich lasse) – leloipa (Perfekt). В основе его, по-видимому, лежит момент эмфатического повторения, подобного тому, которое мы находим в таких русских выражениях, как «он жил далеко-далеко» или «море было синее-синее». Особенно это удвоение можно сопоставить с удвоением в перфекте таких русских предложений как «я стучал-стучал, но мне так и не открыли». Здесь повторение глагольной формы выражает интенсивность действия.

Но только в германских языках редупликация послужила для образования нового ряда глаголов. Это удвоение является и в готском языке характерным признаком VII ряда. В других западногерманских диалектах редупликация подверглась стяжению и прямого соответствия VII ряд аблаута в древневерхненемецком не имеет. Возникновение этого нового чередования, по грамматической функции совпавшего с другими типами глагольного аблаута, свидетельствует о сохранении продуктивности аблаута как внутренней флексии в период формирования древнегерманских диалектов.

Подразделение всех глаголов на 2 группы – сильные и слабые – является важнейшим нововведением прагерманского языка. В догерманский период слабого спряжения как такового не было. Все глаголы относились к сильному типу, и в основе сильного спряжения лежал аблаут. Таким образом, аблаут был унаследован вместе с сильным спряжением из индоевропейского, а в германских языках наряду с сильными глаголами начали развиваться слабые глаголы, в результате чего слабое спряжение было характерно только для германских языков.

Несмотря на определенную общность морфологической системы германских и других индоевропейских языков, выражающуюся прежде всего в трехчастной структуре слова (корень+основообразующий суффикс+флексия), изменения в области морфологии прагерманского все же весьма значительны.

Эта первоначальная трехчастная структура слова уже на древнейшей стадии развития германских языков перестраивается в двухчастную. Сущность этого процесса заключается в том, что основообразующий суффикс, утратив в более поздний период развития языка свое значение, подвергается в связи с этим и фонетической деформации, а именно – он сливается с падежной флексией в настолько тесное единство, что их уже нельзя различить: основообразующий суффикс отходит к флексии и растворяется в ней. При этом изменяется и значение понятия «основа». Если на ранней ступени основа состояла из соединения корня с основообразующим суффиксом, то теперь, когда основообразующий суффикс отошел к флексии, основа для таких существительных совпадает с корнем. Формы, унаследованные этой эпохой от предшествующей, подверглись переосмыслению: основообразующие суффиксы, утратив свой смысл, перестали быть основообразующими суффиксами, т.е. отдельными элементами в составе слова.

Отдельные части речи претерпели, кроме того, следующие изменения:

а) В склонении с у щ е с т в и т е л ь н ы х хотя и сохранился в общих чертах старый способ образования именительного, родительного и винительного падежей, однако в отдельных германских языках происходит выравнивание между ними или вытеснение форм родительного падежа формами дательного. Чаще всего встречается совпадение форм дательного и творительного падежей. Дательный и творительный сохраняются как самостоятельные падежи; кроме того, функция творительного падежа часто уточняется предлогами.

В отношении различных типов склонения, различающихся суффиксами, существует тенденция ограничить число тех, которые включают несколько родов, в пользу тех, которые отчетливо различают род. Различаются следующие типы основ:

1) основы на гласные звуки a, o, i, u. Склонение этих существительных принято называть сильным склонением. К этим типам склонения, прежде всего на а, о, часто присоединялись существительные, первоначально принадлежавшие к другим основам. Таким образом, были особенно развиты склонения по типу основ на о, которое объединяло мужской и женский род, и на а, самое характерное для женского рода, с их подгруппами на jo, ja, wo, wa.

2) основы на n. Склонение этих существительных принято называть слабым. Этот тип склонения в результате многочисленных новообразований значительно развился в германских языках несмотря на то, что включал существительные всех трех родов. Термины «слабое», «сильное склонение» являются совершенно условными. Первоначальный их смысл заключался в том, что окончания существительных сильного склонения достаточно ярко характеризуют

каждый данный падеж (der Tag, des Tages, dem Tage), тогда как окончания существительных слабого склонения мало выразительны, так что в ряде случаев падеж можно распознать только по форме артикля (der Löwe, des Löwen, dem Löwen, den Löwen).

3) основы на другие согласные звуки s, r. Это остатки индоевропейского типа склонения, включавшего только существительные среднего рода с суффиксом es / os типа лат.genus, generis.

4) этот тип существительных стоит несколько особняком от других; у них никогда не было основообразующего суффикса, а падежные флексии присоединялись непосредственно к корню (гот.baurgs, baurge, baurgim).

б) Дифференциация имен п р и л а г а т е л ь н ы х от существительных, как самостоятельной грамматической категории, в индоевропейских языках – явление сравнительно позднее. Хотя индоевропейский язык-основа уже имел формально дифференцированную категорию прилагательных, он сохранил многочисленные следы более древнего состояния, когда имя, поставленное как определение перед другим именем, функционирует как прилагательное со значением качества (по типу: камень+хлеб=твердый хлеб). То, что существительное и прилагательное когда-то составляли единую категорию и имели одинаковую парадигму, доказывают также древнерусские примеры красно солнышко, сыра-земля и т.д. Индоевропейские прилагательные более позднего периода склоняются так же, как и существительные, хотя в ряде случаев имеют особые суффиксы. Так, латинское прилагательное “bonus” (форма мужского рода) склоняется так же, как существительное “hortus” (сад). Форма среднего рода “bonum” склоняется как существительное “vallum” (долина), а форма женского рода “bona” – как существительное “silva” (лес). Такое положение, таким образом, отражает древнее состояние, при котором еще не было различия между существительными и прилагательными, а существовал единый разряд имени.

В германских языках мы видим совершенно иную картину. Особенностью германских языков является существование двух типов склонения - сильного (с основой на гласный звук) и слабого (с основой на n), к которым прибавляется еще так называемая несклоняемая форма (ein guter Mann, der gute Mann, der Mann ist gut). Развитие этих типов склонения связано с дифференциацией прилагательных, как особой грамматической категории, и с различием их синтаксических функций. Самое распространенное склонение – это сильное склонение с суффиксами, оканчивающимися на гласный о – для мужского и среднего рода – и на гласный а – для женского рода. От остальных типов склонения с суффиксами, оканчивавшимися на гласный, сохранились лишь незначительные следы, а типы склонения с суффиксами на согласный исчезли совсем. Все они перешли в склонение с основами на о, а.

Слабое склонение – это параллельные формы для всех прилагательных с суффиксом существительных n. Оно является специфической особенностью германских языков и его развитие связано первоначально с субстантивацией прилагательного, т.е. с возможностью его самостоятельного употребления в значении существительного. Весьма возможно, что при помощи основообразующего суффикса n первоначально образовывались существительные, означавшие предмет, обладающий свойством (качеством), а впоследствии эти существительные превратились в прилагательные. Рядом с существительным слабая форма прилагательного в древнегерманских языках первоначально употребляется как своего рода приложение (Apposition), т.е. как существительное, определяющее другое существительное. В качестве такового оно ставится после определяемого слова, сохраняя относительную самостоятельность. Например, в древнеисландском Sigvordr unge (Siegfried der junge) еще употребляется в значении Siegfried der Jüngling (Зигфрид юноша) и может быть поставлено в один ряд с другими образованиями, имеющими синтаксическую форму приложений.

В готском языке такое слабое прилагательное, поставленное после существительного, подхватывается при помощи указательного местоимения. Роль последнего заключается в известном обособлении значения прилагательного в его отношении к уже названному существительному. Например, hairdeis sa goda (der gute Hirt) – буквально: пастух, тот – добрый. Поэтому со слабым прилагательным-определением с самого начала связано указательное местоимение, из которого в дальнейшем развивается определенный артикль. Сегодня этот тип склонения прилагательных сочетается как с определенным артиклем, так и с другими указательными местоимениями.

в) По сравнению с другими индоевропейскими языками формы германских г л а г о л о в значительно упростились. Германские

языки сохранили только два времени – настоящее и прошедшее, причем последнее соответствует индоевропейскому перфекту. Таким образом, утрачено будущее время, функцию которого в древнейших германских языках стало выполнять настоящее время, а позже описательные конструкции.

Это различие времен представляет собой сравнительно позднее явление, а первоначально в германских, как и в других индоевропейских языках, различались не времена, а глагольные виды, т.е. формы, отличающиеся друг от друга характеристикой протекания действия во времени. Действие дифференцировалось, таким образом, по конкретным признакам его протекания: как длительное или мгновенное, завершенное или незавершенное, повторяющееся и т.д. Длительный вид выражает действие как протекающее безотносительно к какому-либо завершению. Мгновенный вид выражает действие как направленное на завершение. Результативный вид выражает действие как законченное и приведшее к результату, т.е. к новому состоянию. Из этих первоначальных видов и возникли времена германских сильных глаголов, а именно: из длительного вида возникло настоящее время, из мгновенного вида – прошедшее время. Судьба же результативного вида была своеобразной. В его значении сочетаются два временных элемента: само действие относится к прошлому, а его результат – к настоящему. Таким образом, в результативном виде была заложена возможность развития как в одном, так и в другом направлении. И действительно, мы видим, что его судьба у разных глаголов была различной: в системе сильных глаголов он в сочетании с мгновенным видом дал формы прошедшего времени, тогда как в системе претерито-презентных глаголов результативный вид превратился в настоящее время. Поэтому сегодня настоящее время претерито-презентных глаголов совпадает по форме с прошедшим временем сильных глаголов, а их прошедшее время образовано по типу прошедшего времени слабых глаголов (können, ich kann, er konnte). Это объясняется тем, что в возникновении прошедшего времени участвовала форма результативного вида. Таким образом, у сильных глаголов форма результативного вида влилась в систему прошедшего времени. Но в значении этого вида была заложена и другая возможность – сама форма результативного вида могла при известных условиях приобрести значение настоящего времени. Это и произошло в группе претерито-презентных глаголов. Форма их слабого прошедшего была образована позднее по аналогии со слабыми глаголами, которые, как мы увидим, с самого начала выражают категорию времени, а не вида. Значение «знаю» развивается из значения «узнал», значение «могу» - из значения «научился», значение «имею» - из значения «приобрел» и т.д.

Основную массу германских глаголов составляют глаголы сильные, образующие формы прошедшего времени и причастия второго при помощи аблаута. На смену древнему по своему происхождению типу сильного прошедшего в германских языках выступает новое слабое прошедшее с дентальным суффиксом –d. Эти глаголы составляют специфическую особенность германских языков: ни в одном другом индоевропейском языке им нельзя найти никакой аналогии. Потребность в такой форме создавалась прежде всего наличием большого числа глаголов производных (от имен или других глаголов), не укладывающихся в нормальную последовательность аблаута глагольных рядов. С развитием языка число таких производных глаголов непрерывно увеличивается. В противоположность старому сильному прошедшему, имевшему первоначально видовое значение, новая слабая форма, возникшая на сравнительно более поздней ступени развития, не имела уже никакого отношения к категории вида и с самого начала служила обозначению времени.

По своему происхождению дентальный суффикс –d предположительно восходит к суффигированному прошедшему от глагола tun «делать» (индоевропейский корень dhe/dho,германское don). Например, гот. hausidedum (слышали) = nasi (слышать) + dedum (делали), где –dedum в точности соответствует прошедшему времени множественного числа от don. В дальнейшем, с потерей самостоятельной значимости, окончание dedum редуцируется в суффикс –d (двн. -t).

Согласно второй точке зрения, происхождение слабых глаголов следует искать в форме причастия второго, которое можно сопоставить с такими формами причастий в других индоевропейских языках, как рус. «битый, бритый, крытый, тертый» или лат. „amatus, deletus, lectus“. При этом соответствие t > d объясняется по закону Вернера. При таком понимании система слабых глаголов оказывается результатом сочетания двух различных по происхождению элементов, которые влились в единое русло.

В готском языке существовало четыре класса слабых глаголов, которые отличались друг от друга основообразующими суффиксами

(-ita, -ota, -eta). В дальнейшем эти различия исчезают в результате редукции неударных гласных и слабое прошедшее спряжение выступает как единообразная и однозначная грамматическая категория. Поэтому понятен переход целого ряда глаголов из сильного спряжения в слабое. Еще в средневерхненемецком по сильному типу спрягались schneien, kreischen, niesen, schmiegen, schinden, hinken, schwelgen, bellen, rächen, hehlen, kneten, lachen, mahlen, nagen, waten, bannen, falten, spalten, fluchen, schweifen и многие другие. В ряде глаголов сильные и слабые формы употребляются параллельно, обычно в таких случаях сильная форма воспринимается как более книжная, слабая – как разговорная (glimmen-glomm-geglommen, glimmen-glimmte-geglimmt). Иногда рядом с новым, слабым прошедшим, сохраняется еще старое, сильное причастие: melken-melkte-gemolken, backen-backte (buk)-gebacken.

Таким образом, с точки зрения современного немецкого языка слабое прошедшее является нормальной и «правильной» формой спряжения, а сильное прошедшее закреплено лишь пережиточно в ограниченном числе глаголов как исключение из правила. Поскольку сильные глаголы принадлежат к числу широко употребительных слов, их грамматические формы отличаются сравнительно большой устойчивостью.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА:

1 Жирмунский В.М. История немецкого языка. - М., 1965

2 Moskalskaja O.I. Deutsche Sprachgeschichte. - L., 1969

3 Аракин В.Д. Очерки по истории английского языка. - М.,1955

4 Иванова И.П., Чахоян Л.П. История английского языка. - М., 1976

5 Аракин В.Д. Очерки по истории английского языка. - М.,1955

6 Ильиш Б.А. История английского языка. - М., 1958

7 Бруннер К. История английского языка. - М., 1955