Лекция 9. Французский массовый революционный праздник как социальное художественное явление.
...Будут установлены национальные празднества, дабы сохранить в памяти народа деяния французской революции.
Из дополнительной статьи Конституции,
внесенной в 1791 году Учредительным
собранием Франции
По своему существу народный праздник не может быть аполитичным, «ничейным» идеологически: он всегда выражает идеологию той или иной социальной и общественной формации, позицию народа, его устремления, его веру в определенные идеалы. Доказательство тому — празднества французской революции, ставшие действенным пропагандистским оружием в утверждении ее идеалов.
Великая французская революция 1789—1794 годов вызвала к жизни грандиозные массовые зрелища, ярко отразившие идеи и мятежный дух эпохи. Потребность в народных празднествах была столь велика, что выдающиеся политические деятели Франции неоднократно поднимали об этом вопрос на заседаниях Конвента. Народные празднества французской революции стали частью общей политики, последовательно проводимой революционным Конвентом.
Конвент, создавая «гениальные» (по определению А. В. Луначарского) национальные празднества, опирался на близкие революционному народу идеи Ж--Ж. Руссо и Д. Дидро, впервые теоретически обосновавших сущность народного праздника как общественно значимого явления, служащего делу воспитания народа. В преддверии революции французские просветители придавали большое значение массовым празднествам — могучему средству объединения и воспитания народа.
Общественное настроение революционной Франции, стремление к объединению всего народа, страстное желание высказать во всеуслышание свои мысли, мечты, ощущение очистительной бури, пронесшейся над страной, всеобщая вера в победу революции — вот те предпосылки, которые способствовали рождению празднеств революционной Франции.
Массовые манифестации, шествия, массовые представления, славящие революцию, воспевающие ее, так же как и «Марсельеза» — мятежный гимн восставшего народа,— все это слилось с революцией, стало ее неотъемлемой частью, ярким проявлением ее духа.
«Пришлите 1 000 солдат или 1 000 экземпляров «Марсельезы»,— требовали с фронта генералы Армии Революции. Они просили не пушек, а «Марсельезу»!
Кульминацией в решении вопросов организации массовых празднеств стало выступление Робеспьера на заседании Конвента. В этот день он сделал доклад «Об отношениях религиозных и нравственных идей к республиканским принципам и о национальных празднествах». «Разумная система национальных праздников,— говорил Робеспьер,— была бы одновременно самой отрадной связью братства и самым могущественным средством возрождения».
По предложению Робеспьера Конвент принял правительственный декрет, которым были учреждены народные «Декадные празднества». Они посвящались Республике, Народу, Мученикам Свободы, Человеческому роду, Природе, Разуму и т. д.
Комитету общественного спасения и Комитету народного образования было поручено разработать план проведения этого декрета в жизнь. Конвент объявил конкурс на лучший проект перестройки здания Оперы в здание для проведения национальных празднеств. Выпускались правительственные сообщения об использовании площадей для устройства национальных празднеств.
Сохранившиеся документы дают нам не только ощущения событий той эпохи. Даже язык этих документов свидетельствует о том, какое огромное значение придавала французская революция искусству, видя в нем могучее средство воспитания нации в духе революционных идей.
Мирабо в своей речи в Конвенте «Об организации национальных празднеств» обратил особое внимание на воспитательное значение празднеств революции, предлагая устранить из них религиозные элементы, чтобы придать празднествам политический характер, прославляющий победу революции.
Гретри говорил о необходимости масштабных обобщений, участия больших масс народа, о том, что «нужны могучие аккорды».
Луи Давид представил Конвенту «Доклад и декрет о праздновании республиканского единства 10 августа», где предложил проекты различных празднеств, приуроченных к знаменательным датам. Впоследствии Луи Давид стал автором сценарных планов, режиссером-постановщиком и художником многих революционных праздников.
Национальные празднества были прекрасной традицией революционной Франции. По определению Ромена Роллана, «плодотворной оригинальности в них ... больше, чем во всем французском театре XVIII века».
Лучшие поэты, музыканты, художники революционной Франции объединили свои усилия для создания народных праздников. 14 июля 1790 года состоялся праздник Федерации. В своеобразном прологе артисты и сводный хор исполнили в соборе Нотр-Дам кантату «Взятие Бастилии» М.-А.Дезожье. Основным местом действия этой первой революционной торжественной церемонии избрали Марсово поле. Здесь специально для праздника по решению городских властей самим народом было выстроено сооружение «Алтарь Отечества», который венчала надпись: «Народ, Законы, Отечество, Конституция», устроены специальные площадки для сводных военных оркестров и хоров, установки для орудий.
Батальоны Национальной гвардии в парадной одежде, огромные сводные оркестры, многочисленные толпы народа — вся эта пестрая и, казалось бы, никем не управляемая масса была вместе с тем отлично организована. По грандиозности выдумки, своеобразной фокусировке в единое зрелище компонентов можно безошибочно определить, что во главе этих празднеств стояли настоящие режиссеры. Одним из авторов-постановщиков массовых празднеств, как уже сказано, стал выдающийся художник Франции Луи Давид. По поручению Конвента он возглавил подготовку крупнейших революционных празднеств; характерно, что при создании массовых представлений он выступал и как сценарист и как режиссер.
Перед официальным началом праздника на Марсовом поле народ плясал, пел национальные французские песни. Исследователи упоминают овернцев и провансальцев, исполнявших народные танцы. В празднестве принимали участие и батальоны гвардии, заполнившие всю площадь и образовавшие огромные хороводы.
Всеобщий энтузиазм вызвала Клятва верности Франции, провозглашенная Лафонтеном с Алтаря Отечества. Все Марсово поле подхватило Клятву верности, перешедшую в исполнение гимна. Гимн, созданный в честь праздника Госсеком, был решен необычно: в его партитуру были введены артиллерийские залпы. Они гремели, отмечая окончания музыкальных фраз. По этому поводу композитор Гретри заметил, что революция изобрела «музыку с пушечными выстрелами».
Заслуживает упоминания, что одним из центров самого веселого и многолюдного праздника в честь Федерации были развалины ненавистной народу Бастилии, где гордо красовалась видная издалека надпись: «Здесь танцуют».
В 1792 году на Марсовом поле состоялся «Праздник Свободы», в котором приняли участие сводный оркестр Национальной гвардии, огромный хор и многотысячные массы парижан. В кульминации праздника, когда во время исполнения революционных песен колесница Свободы объезжала Алтарь Отечества, весь народ подхватил мотив и затем с пением «Ca ire» и «Карманьолы» пустился в пляс. Плясало и пело все Марсово поле, а там собиралось, по свидетельству очевидцев, до полумиллиона человек.
Но не только шествиями, песнями и плясками ограничивалась режиссура празднеств французской революции. Создавались и новые обряды, символизирующие революционное обновление мира.
В 1793 году, в честь годовщины Федерации, состоялся традиционный народный праздник (автор сценария и режиссер — Луи Давид). Праздник был построен на символических обрядах, проникнутых духом Руссо. Огромные толпы народа собрались еще до зари, чтобы «Гимном Природе», написанным специально для этого праздника Госсеком, приветствовать восходящее солнце. («Гимн Природе» задолго до праздника парижане разучивали на специальных репетициях.) «Полем Собрания» избрали площадь Бастилии. На развалинах крепости воздвигли «Родник Возрождения» — колоссальную статую женщины, из грудей которой били фонтаны воды. В момент появления первого луча солнца зазвучал величественный «Гимн Природе», исполняемый оркестром и огромным сводным хором, после чего началось символическое омовение у «Родника Возрождения». Трубы и барабаны приветствовали торжественное появление 86 комиссаров департаментов революционной Франции. Гремели оркестры. Читались пламенные стихи о свободе. Грохотали пушечные салюты. Пели хоры. Затем торжественный кортеж, во главе которого члены Конвента несли огромную книгу Конституции, с пением «Марсельезы» двинулся на площадь Революции, к статуе Свободы. Закончилось шествие на Марсовом поле, где состоялось театрализованное представление.
В день праздника Федерации на специальной сцене под открытом небом, установленной на Марсовом поле, были представлены массовые героические эпизоды из осады Лилля. Эта постановка считается первым шагом к организации народного национального театра Франции.
Народные празднества Великой французской революции положили начало новому революционному искусству. Они явили всему миру веру народа в идеи французской революции — веру в Свободу, Равенство и Братство.
Военные оркестры (в одном из праздников приняли участие свыше 700 музыкантов), многотысячные хоры, войсковые соединения революционной армии, артисты всех театров Парижа, шествия через город, пиротехника, пушки, большие группы трубачей и барабанщиков — стремление вовлечь в действие весь народ — вот черты, характерные для празднеств французской революции. И что было особенно важно — четкая политическая программа.
Клятва верности Республике и Революции почти всегда была кульминацией народного празднества. Слова Клятвы, которую подхватывали многотысячные народные массы, присутствовавшие на празднике, провозглашали не актеры парижских театров, а выдающиеся политические деятели Франции, что придавало Клятве еще более глубокий смысл и значение. По традиции эта народная Клятва перерастала в пение «Марсельезы», которую исполняли все собравшиеся. И вновь над Парижем гордо и грозно гремела «Марсельеза», сопровождаемая грохотом орудий, призывая народ революционной Франции к солидарности, к единению и борьбе, вселяя веру в грядущую победу мировой революции.
Так в празднествах французской революции, озаренных великими революционными идеями, воедино слились политика и искусство. И это — один из итогов, принципиально важных для определения черт становления жанра массовых празднеств и зрелищ.
Революционные традиции этих празднеств живы во французском народе до сих пор. Морис Торез в книге «Сын народа» вспоминает, как в 1936 году по инициативе ЦК коммунистической партии Франции отмечалось столетие со дня смерти Руже де Лиля, создателя «Марсельезы»: «Торжественные церемонии состоялись в парижском зале «Плейель» и в моем избирательном округе Шуази-Ле-Руа, где автор «Марсельезы» провел последние годы своей жизни... Наша партия вновь поддержала лучшие республиканские традиции и показала себя достойной наследницей якобинцев 1792 года. Не явилась ли она, подобно этим великим служителям родины, организатором восстания масс против фашизма, против привилегий и современных тиранов, в защиту единой и неделимой республики?
Под звуки созданного Руже де Лилем гимна свободы и «Интернационала» 14 июля 1936 года миллионы мужчин и женщин продефилировали от Бастилии до площади Нации».
Вновь, как и в легендарные годы Великой французской революции, по улицам Парижа шло праздничное шествие, и вновь над французской столицей мощно и грозно гремела «Марсельеза», исполняемая миллионным хором граждан Франции.
Так почти через полтора века ожили и воплотились в реальном народном празднестве, организованном Французской коммунистической партией, и мечты Ж.-Ж - Руссо и Д. Дидро, и идеи Дантона и Мирабо, и пламенные декреты Робеспьера о необходимости создания празднеств, объединяющих, сплачивающих в монолитную могучую силу весь народ.