Внутренние проблемы и нестроения

С 1989 года конфликтной остается ситуация на Украине, где с начала 1990-х наряду с канонической Украинской православной церковью (в составе РПЦ) существует еще несколько крупных неканонических православных юрисдикций.

В первой половине 1990-х в московской церковной среде остро протекала дискуссия, часто приводившая к конфликтным ситуациям, вокруг вопроса об использовании русского языка в богослужении, во главе сторонников которого стояли священник Георгий Кочетков, известный филолог Сергей Аверинцев, искусствовед Александр Копировский (кандидат педагогических наук, доцент Свято-Филаретовского института), а также в определенной степени протопресвитер Виталий Боровой, заместитель председателя ОВЦС.

Большая группа клириков и мирян в 1994 году подписала Обращение к Патриарху, в котором говорилось о попытках перевода богослужения на русский язык и использования его как о "посягательстве на церковнославянский язык", которое "не может расцениваться иначе, как антиправославный модернизм, сеющий огромный соблазн в душах верующих чад нашей Церкви и могущий привести к новому расколу".

В 1990-х обнаружилось явление, получившее название младостарчества: когда малоопытные священники полагают себя имеющими право подчинять своей воле верующих и злоупотребляют своей пастырской властью. 28 декабря 1998 года было вынесено Определение Священного Синода "об участившихся в последнее время случаях злоупотребления некоторыми пастырями вверенной им от Бога властью вязать и решить", которое, в частности, постановляло:

"указать священникам, несущим духовническое служение, на недопустимость принуждения или склонения пасомых, вопреки их воле, к следующим действиям и решениям: принятию монашества; несению какого-либо церковного послушания; внесению каких-либо пожертвований; вступлению в брак; разводу или отказу от вступления в брак, за исключением случаев, когда брак невозможен по каноническим причинам; отказу от супружеской жизни в браке; отказу от воинского служения; отказу от участия в выборах или от исполнения иных гражданских обязанностей; отказу от получения медицинской помощи; отказу от получения образования; трудоустройству или перемене места работы; изменению местожительства".

В феврале 2007 года резонанс как в Церкви, так и в светских СМИ вызвало Обращение ко всем архипастырям, пастырям, клирикам, монашествующим и всем верным чадам Святой Православной Церкви, подписанное епископом Анадырским и Чукотским Диомидом (Дзюбаном). Обращение содержало критику руководства Московской патриархии за исповедание "еретического учения экуменизма", развитие "духовного соглашательства (неосергианства), подчиняющего церковную власть мирской, зачастую богоборческой власти" и другие пункты критики священноначалия с консервативно-правых церковных позиций. Наложенные в конце июня 2008 года на епископа Диомида канонические прещения вызвали протесты со стороны правого крыла членов РПЦ, которые сочли, что тем самым в РПЦ была совершена "оранжевая революция", связанная с захватом и узурпацией власти узкой группой лиц из числа священноначалия: "Они стремятся спровоцировать церковный раскол и подчинить Русскую церковь антихристианским и антирусским силам Запада, тем самым уничтожив ее".

По мнению историка Церкви игумена Иннокентия (Павлова), главной причиной поспешных и осуществленных с процедурными нарушениями санкций в отношении Чукотского епископа была его критика светской власти Российской Федерации и осуждение неосергианского курса руководства патриархии: "Московская патриархия оказалась верна себе: срастание с властью, со сталинской ли, андроповской ли или нынешней, - вот ее главная, не подлежащая никакому сомнению святыня, посягательство на которую карается немедленно и беспощадно, без всякого канонического "крючкотворства".

Отсутствие Поместных соборов рассматривается критиками как частное проявление тенденции к бюрократизации и клерикализации церковной жизни и церковного управления, которую псковский протоиерей Павел Адельгейм в мае 2008 года описывал и объяснял следующим образом:

"... Откуда взялась пропасть в Церкви? Между архиерейской корпорацией и народом Божиим нет обратной связи. Народ не выбирает епископа и не рецепирует его назначение. Для епископа епархия является незнакомым местом. Он здесь не был, никого не знает, не обещал пастве любви и заботы. Назначая епископа, Священный Синод не интересуется мнением местной церкви. Она обязана с радостью принять незнакомого человека в качестве родного отца и безоговорочно ему довериться. Сложатся отношения - хорошо. Не сложатся - терпи до самой смерти. Мнение паствы не спрашивают. На ее вопросы не отвечают. Жалобы не слушают. Пренебрежение власти к мнению местной церкви роет пропасть между ними. Катастрофический разрыв между народом Божиим и его иерархическим Олимпом становится главной бедой РПЦ МП. Прежде мы были вместе, нас связывали общие скорби. Теперь церковные олигархи приобрели новый круг друзей. Общее благополучие связывает их с президентами, генералами и министрами. Стесняясь признать нас засвоих бывших соратников, они милостиво соглашаются принимать от нас божеские почести, рабское поклонение и дань".

Такого рода критика парировалась апологетами проводимого курса историческими доводами, апеллирующими к эпохе Вселенских соборов. Так, доктор богословия протоиерей Олег Давыденков писал в июне 2008 года:

"Собственно Поместным собором исторически назывался собор епископов поместной Церкви. Все Вселенские и Поместные соборы Древней Церкви были Архиерейскими соборами, на которых миряне и низшие клирики могли выступать только в качестве советников-консультантов, не имевших права голоса, или официальных представителей своих епископов, которые не могли присутствовать на соборе лично. Идея Поместного собора, на котором клирики и миряне присутствуют с правом голоса, возникла на волне либеральных идей начала XX века. Возможно, в 1917 году, когда почти все образованное общество поддерживало идеи народовластия, проведение такого собора было оправдано. Многие верующие не поняли бы, если бы к работе собора Русской Церкви, собравшегося впервые за 300 лет, не были допущены миряне и представители белого духовенства. Однако сегодня в Русской Церкви особых иллюзий относительно благотворного влияния либеральной демократии на жизнь Церкви не наблюдается. К тому же не вполне ясно, как организовать выборы от мирян: кто может быть избран, кто может иметь право голоса? Непонятно даже, по каким критериям это определять. Если представители от мирян будут просто назначаться правящими епископами, то зачем такие делегаты вообще нужны? Если все же будут проводиться "свободные" выборы, то это неизбежно приведет к проникновению в церковную жизнь современных выборных технологий. <...> В силу вышесказанного представляется, что отсутствие Поместных соборов в современной Русской Церкви обусловлено не происками чьей-то злой воли, а отсутствием достаточных оснований для этого в самой жизни Церкви. Что касается устава, то это не есть догмат. Если то или иное положение устава перестает отвечать потребностям жизни Церкви, то оно может быть изменено".

Протодиакон-миссионер Андрей Кураев в январе 2009 года писал:

"В последние годы московская церковная жизнь была поражена "юбилейной" болезнью. Назначенный 5 лет назад на пост управляющего делами патриархии митрополит Климент гордился тем, что, едва приступив к исполнению своих новых обязанностей, нашел в биографии патриарха Алексия целых четыре даты, дававшие повод к юбилейным торжествам в течение одного календарного года. Из центральной церковной прессы ушли любые проблемные материалы. Внутрицерковные дискуссии были приглушены до такой степени, что даже епископы не всегда могли понять логику действий высшей церковной власти, следствием чего и стал бунт чукотского епископа Диомида".