РОССИЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИОННОЙ МО­ДЕЛИ в XVII веке

ДВЕ ТЕНДЕНЦИИ В ЭВОЛЮЦИИ

XVII век стал временем крупных перемен в общественно-экономической и культурно-религиозной жизни России. После успешного преодоления последствий Смутного времени страна интенсивно развивалась. В ней наблюдался значительный рост хозяйства и усиле­ние его связи с рынком. Появление новых отраслей производства обусловило расши­рение деятельности мануфактур. Дальнейший рост феодальной земельной собственно­сти и появление торгового капитала способствовали формированию общероссийского национального рынка. Наличие этих новых явлений позволяет говорить о том, что в XVII веке в России шло активное становление предпосылок капитализма.

К тому времени Россия уже установила постоянное общение с Западной Европой, завязала с ней весьма тесные торговые и дипломатические отношения, использовала европейские достижения в науке, технике, культуре. До определенной поры это было именно общением, о какой-то подражательности не было и речи. Россия развивалась вполне самостоятельно, усвоение западноевропейского опыта шло естественным путем, без крайностей, в рамках спокойного внимания к чужим достижениям. В случае продолжения естественного хода этого процесса, все необходимые условия для становления предпосылок капитализма в России сложились бы к концу XVII, а не к концу XIX века.

Однако этот процесс был значительно осложнен и замедлен оформлением крепостнических отно­шений. В 1649 г. состоялся Земский Собор. На нем было принято Соборное Уложение, по которому крестьянин был юридически прикреплен к помещику, что фак­тически прекратило формирование свободного рынка наемной рабочей силы. В политической и административной областях также шло постепенное ужесточе­ние режима: сословно-представительные учреждения и местное самоуправление были заменены бюрократическими институтами; непомерно разрослись приказы, осуществ­лялась их структурная перестройка и изменены функции – однако это не приносило желаемого эффекта, что явилось причиной так называемой «злокозненной московской волокиты», т.е. ситуации, когда важнейшие социальные, экономические и государст­венные вопросы по несколько лет не находили разрешения, из-за громоздкости раз­бухшего бюрократического аппарата, дававшего почву для роста коррупции, в то время как раньше аналогичные дела можно было решить выборными органами мест­ного самоуправления. С этими же факторами (сворачивание деятельности местного самоуправления и бюрократизация власти) связано упразднение Земских соборов. По­следний Земский Собор в полном составе был созван в 1653 г., когда решался вопрос о присоединении Украины и объявлении войны Польше. С этого времени можно гово­рить о ликвидации монархии с сословным представительством (самодержавия) и по­явлении абсолютизма, опиравшегося на жесткую, но далеко не всегда эффективную бюрократическую систему.

Таким образом, российский абсолютизм, обусловивший «своеобразие дальней­шего исторического пути России» был образован наложением друг на друга двух ком­понентов: византийского цезарепапизма и бюрократии, основанной на крепостниче­ских (раннеевропейских в своей основе) методах закабаления и управления.

В свете сказанного, необходимо указать на следующее, важное обстоятель­ство. В XVII веке в России существовали и боролись между собой две противополож­ные тенденции. Первая тенденция – в основе своей социально-экономическая, разви­вающаяся «снизу» носила в большей степени объективный характер – рост торговли, промыслов и ремесел, формирование рыночных отношений, появление частных мануфактур с использованием вольнонаемного труда и т.д. Главными носителями этой предкапиталистической тенденции выступали те люди, которых позднее назовут ста­рообрядцами (или иначе ошибочно «раскольниками»). Именно они впоследствии будут существенно способствовать росту экономического могущества страны.

Здесь может возникнуть резонный вопрос: как же так? Как староверы, из­вестные своим упорным консерватизмом, нежеланием принимать «новины» могли вдруг являться носителями прогрессивных капиталистических тенденций? Однако, противоречие это кажущееся. Они были консерваторами в культурно-религиозной и семейно-бытовой жизни, но в том, что касалось экономической сферы, они были принципиальными но­ваторами. Тот же Домострой, устанавливавший строгие рамки религиозно-семейной жизни не только разрешал, но и настоятельно предписывал желательность и даже не­обходимость хозяйственной деятельности, призванной обеспечить «самостоятельность дома в целом при внутреннем разделении обязанностей и уважения к труду и частной инициативе всех его жителей»,

Другое дело, что не все из технических новшеств могло быть воспринято старо­обрядцами, а только то, что не противоречило сложившимся жизненным устоям и ценностям. «Традиционное крестьянство отнюдь не было препятствием на пути мо­дернизации и индустриализации, заключая в себе предпосылки для их более органиче­ских вариантов. Но любая принимаемая новация не должна была разрушать мировоз­зренческое ядро, сердцевину отвоеванной в жестоких столкновениях XVII-XVIII вв. собственной культуры. Сутью этого мировоззрения была принципиальная космоцен­тричность, стремление любой новый порядок вещей и любое техническое нововведе­ние приводить в соответствие с моделью идеального равновесия вселенной. Нам нужно было дожить до эпохи глобальных нарушений экологического равновесия и озоновой бреши, дабы понять, что интуиция наших предков, подсказывавшая им идею такого равновесия, была безупречна».

А отрицательное отношение староверов ко всему иностранному было вызвано не только страхом перед «новинами». По замечанию Г. В. Плеханова,оно явилось формой выражения протеста нарождавшейся буржуазии против конкуренции иностранного капитала. Показательно, что наиболее выдающиеся вожди старообрядчества И. Неронов, Аввакум, Логгин, Даниил были выходцами из Нижегородского края, меньше других пострадавшего от разорения в период «Смутного времени». Именно отсюда началось освобождение России от интервентов, именно здесь мы встречаем имена крупнейших предпринимателей-старообрядцев, занимавшихся добычей и продажей соли, рыбы, хлеба, кожи, поташа на десятки тысяч рублей. Нижегородские села Лысково, Павлово, Семеновское и другие превратились в центры промышленного производства, и на их основе с 1627 года стала проводиться знаменитая Макарьевская ярмарка.

Русское старообрядческое купечество наиболее остро переживало конкуренцию со стороны английских и голландских торговых компаний, почти беспошлинно продававших и покупавших товары по всей территории страны. Многолетние просьбы положить конец грабительской торговле завершились успехом только в 1649 году, после казни английского короля.

Таким образом, выступая против «латинян» и «немцев», вожди старообрядчества отстаивали сложившийся порядок русской жизни, в которой начинали утверждаться принципы капиталистического развития. Его основой в XVII веке явилось складывание рыночных отношений. Эти формы не были чем-то чужеродным (как это принято считать) для русского народа. Товарно-денежные отношения росли на основе традиционных, базовых ценностей православной культуры, которая и составляла ядро хозяйственного быта, государственности и отечественной цивилизации. Особенно интенсивно эти процессы пошли в конце XV – начале XVI в. Успехи в деле воссоединения русских земель создали дополнительные условия для развития рыночного хозяйства. Существует множество конкретно-исторических данных, но наиболее яркое свидетельство представляет старорусский «Домострой» (сер. XVI в.) – памятник истории хозяйственного быта и экономической мысли XV – XVI вв. Описанные в «Домострое» формы хозяйствования показывают истоки отечественного предпринимательства, его генетические начала. Многие правила, сформулированные в этой книге, имеют непреходящую ценность.

Правила организации хозяйства и быта, изложенные в «Домострое», являлись основой жизненного уклада старообрядцев, что очевидно и позволило им достичь весьма значительных успехов в предпринимательстве.

Наряду со стойким неприятием никоновских новшеств в религиозной сфере они сохранили и стойкую приверженность древним демократическим традициям вольной самоуправляющейся общины, свободной от уравнительных пределов в землепользовании и не приемлющей закрепостительных поползновений помещичье-абсолютистского государства, являющегося в их глазах воплощением царства антихриста. Как пишет американский историк Дж. Вест: «В отличие от православного крестьянства, чья духовная и экономическая независимость была раздавлена тяжестью самодержавия, [более точно – было бы сказать в данном случае «абсолютизма» – Д.В.] старообрядцы «бодро и стойко удержались на том самом пути, по которому шла Древняя Русь». Они следовали традициям земского самоуправления и «соборной демократии», уже давно не существовавшими среди основной части населения. В них также воплотилось истинное трудолюбие народа, они были «тверже, энергичнее» других, им были свойственны «трудолюбие, трезвость и развитость» во всех начинаниях… Среди них нет классового деления, поскольку старообрядцев любого общественного строя объединяла работа, этическое и общее преклонение перед древним благочестием».

Из этого можно сделать вывод, что если бы правительство XVII века поддержало эту тенденцию, то, скорее всего, экономика России развивалась бы более гармонично. И не было бы тогда ни церковной реформы XVII века, и последующего за ней раскола, ни петровского крепостнического абсолютизма с его политикой, основанной на принудительном труде и экстенсивном пути развития. Тогда и капитализм в России мог иметь плавный, постепенный, естественно-эволюцион­ный, а не спонтанно-взрывной, искусственный и хаотичный характер. И возможно сейчас Россия была бы наиболее экономически развитой страной в мире. «Пример других государств показывает – вовсе не обязательно ломать национальные традиции для успешного соревнования с Западом. Напротив, наибольших успехов в этом сорев­новании добились там, где не отказались от своих корней, от национальной психоло­гии, от национального отношения к труду и к жизни. Наблюдаемое уже в новейшей истории японское, да и китайское чудо можно охарактеризовать именно как модерни­зацию б е з вестернизации, во всяком случае, без изменения коренных чувств, верова­ний и мировоззрения людей Востока».

Очевидно, называть экономическую систему, которая могла установиться в Рос­сии в ходе реализации данной тенденции – капиталистической – не вполне корректно. Все-таки – это западноевропейский термин, который в большей степени применим для характеристики именно американо-европейской цивилизационной модели. С другой стороны, по­скольку отечественная историография ничего более адекватного для обозначения возможного альтернативного пути развития России не предлагает, автор взял на себя смелость, не отвергая этот термин полностью, употребить его с некоторыми уточняющими формулировками, а именно как «об­щинно-экологический капитализм с человеческим ли­цом», основными чертами которого явились бы постепенность, гуманность осуществ­ления и преемственность исторического развития, с сохранением основных элементов прежней культуры, образа жизни и т.д. Люди, способные создать такую систему, представляли собой ту коренную, низовую Россию, в которой были сохранены трудовые традиции, освященные духом древлего православия. Это была народная, старообрядческая Россия.

Однако, после церковного раскола в середине XVII в. возникла и стала развиваться и другая Россия – романов­ская, дворянско-европеизированная. Она не хранила древние домостроевские тради­ции, но дала начало новому, петербургско-имперскому периоду нашей истории, густо замешанному на космополитизме и прочих европейских «ценностях». Эта верхняя «лакированная» Россия появилась вследствие реализации второй тенденции, в основе своей политической и административно-полицейской, имевшей по большей мере субъективный характер, поскольку эта тенденция исходила «сверху», от власти. Она была направлена на ужесто­чение политической системы и стремилась поставить население страны под жесткий административно-бюрократический и военно-полицейский контроль абсолютистско-крепостнического государства-монстра.

Эта вторая тенденция, в конце концов, возобладала. Подтверждением этого вы­вода является, например, то, что к концу XVII и особенно в XVIII веке значительно сокращается число частных мануфактур, использующих вольнонаемный труд, и уве­личивается количество государственных (посессионных), использующих дешевый ма­лопроизводительный и менее качественный принудительный труд крепостных кре­стьян, насильно приписанных к заводам. Эта тенденция подавила в зародыше наме­тившиеся ростки капитализма, появившиеся в результате развития первой тенденции «старообрядческой» и обрекла Россию на все более увеличивающееся хроническое от­ставание от передовых стран Европы, где капитализм строился едва ли не в опреде­ляющей мере во многом за счет средств и ресурсов, поставляемых из той же России. С этого времени – т.е. с эпохи Петра I – «модернизация» страны оконча­тельно пошла не по капиталистическому, а по крепостническому пути. Это и обусло­вило своеобразие исторического развития России, послужив в дальнейшем основой для различного рода потрясений и катастроф, ибо каждый раз следствием реформ, проводившихся в рамках петровской квазимодернизаторской, еврокрепостнической, абсолютистской модели, оказывалась еще большая архаизация системы общественных отношений. Именно она и приводила Россию в страну догоняющего развития.