Когерентность современных социологических теорий

Идея когерентности (связи) социологических теорий исходит из гипотетической возможности объединения структурных теорий и теорий социального действия в интефативную социологическую теорию.

Тенденция интегративного понимания макро- и микроуровней социальной реальности проявилась в 80-х гг. XX в. в теории «структурации» Э. Гидденса, в идеях «интеграции теории действия и теории систем» Ю. Хабермаса, интеграции социального действия и социального порядка Дж. Алсксандера, «микрооснования явлений макроуровня» Р. Коллинза, «интеграции рационального выбора с более макросоциологическими проблемами» М. Хечтера, интегративного подхода к социальному действию и поведению систем Дж. Коллмэна, «взаимоотношения между действующими субъектами и социальными отношениями» Б. Хиндеса, «интегративного обмена» Р. Эмерсона, «структурной теории действия» Р. Берта, «методологического индивидуализма» Р. Будона и ряде других.

Наличие феномена когерентности микро- и макротеорий, микро- и макроуровней социальной реальности не означает, что проблема противостояния этих уровней полностью снята.

Перечисленные теории обосновывают когерентность микро- и макроуровней социальной реальности, идею интеграции микро- и макротеорий с весьма различных концептуальных позиций. Представители различных социологических школ акцентируют либо микро-, либо макроуровни, т. е. отдают известную дань микро- или макроэкстремизму. Но несмотря на это, анализ теоретических работ, опубликованных в 80-х гг., позволяет предположить, что проблема микромакроинтеграции играет важную роль в современной социологической литературе и ее решение, возможно, будет означать переход к качественно новому уровню социологического мышления.

Основным тезисом «теории структурации» Энтони Гидденса (р. 1938) является утверждение, что каждое исследование в социальных науках или истории имеет дело с взаимосвязью действия и структуры. (При этом не важно, структура определяет действие или наоборот.)

Гидденс считает, что само различение микро- и макроуровней «не особенно полезно», что лучший пример «интегративной социологической парадигмы» — работы К. Маркса. Основной сферой исследования социальных наук, утверждает он, является не опыт индивидуального субъекта, не какая бы то ни было форма социальной тотальности, а «социальный опыт, упорядоченный во времени и пространстве» (Giddens A. The Constitution of Society. Berkley, 1984 P. 2).

Отправной точкой в теории Гидденса служит человеческая деятельность, которую он рассматривает как «рекурсивную». Это означает, что деятельность «не привносится в бытие социальными субъектами, а непрерывно воссоздается ими с помощью тех же средств, которыми они выражают себя как деятельные субъекты в процессе самой деятельности и через нее субъекты производят условия, которые делают эту деятельность возможной» (Ibid).

Человек как деятель не просто осознает себя, а еще и регулирует непрерывный поток социальных действий и обстоятельств. Он способен к «рационализации», или к выработке стереотипов, посредством которых поддерживается непрерывное понимание им причин собственной деятельности.

Рационализацию действия Гидденс сопоставляет с его мотивацией: мотивация включает желание субъекта, побуждающее к действию; она в большей степени, чем рационализация, является стимулом, причем стимулом многоаспектным, более того — всеобъемлющим, но она часто не осознанна, хотя и значима в социальном поведении.

Гидденса интересуют структура и функции сознания действующего субъекта. Он различает дискурсивное (способность облекать мысли в слова) и практическое (способность облекать мысли в действия) сознание. В теории структурации последнее играет более важную роль, что сближает ее с микротеориями (символическим интеракционизмом, феноменологической социологией).

Теория структурации трактует структуру как двуединую сущность. Структура определяется как «структурирующее начало (правила и ресурсы), позволяющее осуществить «увязывание» времени и пространства в социальных системах». Благодаря этому структурирующему началу возможно существование сходных социальных практик в различных временных и пространственных рамках в «системной форме». Гилденс связывает структуру и с макро- (социальные системы), и с микроуровнями (память). Одно из основных положений теории структурации состоит в том, что «правила и ресурсы, выявляющиеся в процессе социального действия и его воспроизводства, служат одновременно средствами воспроизводства системы» (Giddens A The Constitution of Society P. 2). Свойства социальных систем рассматриваются и как средство, и как результат практической деятельности индивидов, эти системные свойства, в свою очередь, рекурсивно организуют практику индивидов

Интегративная теория «социального действия и социальных систем» Юргена Хабермаса (р. 1929) акцентирует дифференциацию между «жизненным миром» и более крупномасштабными социальными системами и подсистемами

Исследовать рационализацию этих двух категорий нужно, по Хабермасу, раздельно, иначе теория систем может поглотить теорию действия. Рационализация социальных систем означает институциализацию нормативной системы, рационализация «жизненною мира» предполагает «взаимодействия, направляемые не нормативно предписанным соглашением, а — прямо или косвенно — посредством коммуникативно достигнутого понимания» (Habermas J The Theory of Communicative Action Boston, 1984 Vol. 1. P 340).

Иначе говоря, рационализация жизненного мира заключается в свободном, не навязанном извне согласии Хабермас утверждает, что в современном мире рационализация (как действия, так и системы) происходит неравномерно

Социальная система рационализируется реже, чем жизненный мир. В результате возникает социальное противоречие над обновленным жизненным миром начинает господствовать устаревшая социальная система. Вследствие этого повседневная жизнь человека становится все более убогой, жизненный мир — все более безлюдным. Решение проблемы, с точки зрения Хабермаса, лежит в социальной «деколонизации» жизненного мира, открывающей возможность рационализации в форме свободного коммуникативного согласия.

Хабермас исследовал проблемы интеграции социального действия и социальных систем и на гносеологическом, и на онтологическом уровнях. В первом случае он стремился связать теорию действия и теорию систем, во втором — обосновать связь между жизненным миром и социальной системой.

В плане интегративных тенденций в социологии значительный интерес представляют теоретические исследования Джеффри Александера (р. 1945), известные под названием «многомерная социология». Он попытался сформулировать «новую теоретическую логику социологии», которая покоится у него на двух основаниях: первое — проблема социального действия, или «особая природа норм и мотивации» (Alexander J. Theoretical Logic in Sociology. Berkley, 1982 Vol. 1. P. 70); второе — проблема порядка («каким образом множество действий становится взаимосвязанным и упорядоченным») (Ibid. P. 90).

Александер предполагает существование макромикроконтинуума (единства «индивидуального» и «коллективного» уровней анализа), отражающего социальный порядок в обществе.

В плане макроконтинуума социальный порядок создается извне и имеет коллективистский характер. В плане микроконтинуума он складывается из интериоризованных сил и имеет индивидуалистический характер. Действие включает в себя «материалистически-идеалистический» континуум, который также предполагает макро- и микроизмерения. В «идеалистическом» измерении континуума действие описывается как нормативное (макросубъективность), нерациональное и аффективное, в «материалистическом» оно является инструментальным (микрообъективность), рациональным и обусловленным.

Александер считает, что два континуума социального действия и социального порядка можно соединить. Однако, выступая за всеобъемлющий теоретический подход к пониманию социальной реальности и взаимодействию ее уровней, Александер в конечном счете резко ограничивает свою концепцию. Заключительный вывод ее гласит: «Общий абрис социальной теории может быть выведен только из коллективистской перспективы».

Социальные теоретики, утверждает Александер, должны выбирать либо коллективистскую, либо индивидуалистическую перспективу. Если они выбирают первую, то могут легко присоединить относительно небольшой элемент «индивидуального соглашения». Если же они выбирают вторую, то обрекают себя на «индивидуалистическую дилемму»: для объяснения феноменов беспорядочности им придется вводить в свою теорию сверхиндивидуальные сущности. Эта дилемма может быть разрешена только через преодоление индивидуализма.

Рэндел Коллинз (р. 1913) предложил концепцию «радикальной микросоциологии». Предметом исследования он избрал взаимодействие так называемых ритуальных цепей, или «индивидуальных цепей интеракционального опыта, перекрещивающихся друг с другом в пространстве и времени» (Collins R On the Microfoundation of Macrosociology / / American Journal of Sociology, 1986. Vol. 86. P. 998).

Однако, критикуя структурных функционалистов с их преимущественным интересом к «микрообъективным» и «макросубъективным» явлениям, он преувеличивает индивидуальный фактор: только люди способны что-либо реально сделать, структуры, организации, классы и общества принципиально не способны к какому бы то ни было реальному действию. А отсюда любое причинное объяснение неизбежно сводится к действиям реальных индивидов. Таким образом, Коллинз стремится доказать, что все макрофеномены могут быть сведены к комбинации микрособытий. Он утверждает, что социальные структуры могут быть эмпирически переведены в «модели повторяемых микроинтеракций» (Ibid P. 985). По замыслу его теория является попыткой построить макросоциологию на «радикально эмпирических микрооснованиях», что явилось бы, по его мнению, значительным продвижением к более адекватной социологической науке.

В действительности, как видим, микротеории преобладают у Коллинза над макротеориями.

М. Хечтер стремится объединить микро- и макроуровни исследования посредством концепции «рационального выбора» (Hechter M. Introduction // The Microfoundations of Macrosociology Philadelphia, 1983).

Он критикует «нормативный» и «структурный» подходы, ограничивающие субъекта в возможностях выбора способа достижения цели: с ею точки зрения, любые структурные и нормативные принуждения оставляют индивиду возможность такого выбора. В сущности, основное внимание Хечтера направлено скорее на развитие концепции выбора, чем на обоснование интегративного подхола. Концепция «рационального выбора» — одна из модификаций микроуровневой теории социального действия.

Джеймс Коллмэн (1926—1995), теоретик обмена, последовательно критиковавший структурный функционализм, формулирует еще один вариант интефативной теории социального действия. «Оказывается, что центральных проблем две. Каким образом целенаправленные действия субъектов складываются в поведение системного уровня и как, с друтй стороны, эти целенаправленные действия формируются принуждениями, проистекающими из поведения системы» (Coleman J Social Theory, Social Research and a Theory of Action // American Journal of Sociology 1986 Vol 91 P 1312). Коллмэн полагает, что следует учитывать понятия «намерение», «целенаправленность» и «гомеостаз», но ограниченно, только на уровне действующих субъектов в социальной системе, а не на уровне самой системы

Таким образом, американский социолог пытается реконструировать теорию социального действия, обращаясь к ее микрооснове, т. е. к социальным действиям отдельных людей или «корпоративных субъектов».

Теория Коллмэна представляет попытку распространить концепцию «теоретического гуманизма» на интерпретацию социальной реальности и ее процессов. Это одна из разновидностей микротеоретического подхода к социальной реальности.

Избежать крайностей теоретического гуманизма и структурализма попытался Барри Хиндес. Согласно его интерпретации, теоретический гуманизм трактует социальную жизнь с точки зрения «конституирующих действий индивидов» (Hindess В Actors and Social Relations // Sociological Theory in Transition Boston, 1986 P 113). Тем самым Хиндес противопоставил свою теорию структурализму, анализирующему социальную жизнь в плане функционирования социальных целостностей. В противовес микроэкстремизму теоретического гуманизма и структуралистическому макроэкстремизму Хиндес предлагает «всеобъемлющую» интегративную концепцию социальной реальности, состоящую в «радикально антиредукционистском» подходе — в допущении, что социальные феномены всегда зависят от определенных и определимых факторов. Эти факторы включают решения и действия субъектов, а также социальные условия, внешние по отношению к индивиду и несводимые к какому бы то ни было общему принципу объяснения. Действующие субъекты, по Хиндссу, способны творить и одновременно ограничены принуждением, они могут изменить социальную реальность, но не сразу и не в одиночку

Ральф Эмерсон (1803—1882) и его ученики разработали вариант теории обмена, акцентирующий макро- и микросвязь. Эмерсон формулирует основной принцип своей концепции как попытку расширить теорию и исследование обмена с микроуровня до макроуровня через изучение структур сети обмена.

Он исходит из основных посылок микроуровневои теории и отмечает. «Обменный подход в первую очередь сосредоточивает внимание на вьподах, получаемых и привносимых людьми в процесс социального взаимодействия» (Emerson R Exchange Theory / / Social Psychology Social Perspectives N. Y., 1965 P 31).

Эмерсон выделяет три основных аспекта теории обмена во-первых, люди, которым события выгодны, стремятся «рационально» содействовать этим событиям, во-вторых, люди могут пресытиться, и тогда указанные события перестанут восприниматься как выгодные, в-третьих, выгоды, получаемые людьми через участие в социальных процессах, зависят от того, что они в состоянии предоставить в обмен. Поэтому теория обмена «фокусируется на потоке выгод от одних индивидов к другим через социальное взаимодействие» (Ibid P 33).

Эмерсон различает экономическую и социальную теории обмена. Первая сосредоточивается на изолированных, независимых сделках между людьми; вторая — на «повторяющихся сделках между взаимозависимыми субъектами» или «взаимозависимыми, более или менее связанными социальными отношениями» (Ibid. P. 36).

Применение теории обмена к коллективному действующему субъекту предполагает исследование межорганизационного обмен. Идея «сетей обмена» связана с изучением обменных отношений между позициями внутри социальных сетей. Теория «обменных сетей», или социальных структур, состоящих из двух или более взаимосвязанных обменных отношений (исторически сложившихся, устойчивых серий обменов) между действующими субъектами, имеет теоретические преимущества, так как позволяет применить хорошо разработанные категории диадического обмена к макроуровням анализа.

Эмерсонова теория обмена представляет собой шаг в сближении со структурализмом. Если Хоманс и Блау относят обмен к психологическим процессам, из которых складываются структурные модели взаимодействия, то для Эмерсона структурные модели заданы извне и индивид выбирает из наличных те формы и стереотипы поведения, которые обещают краткосрочные или лолюсрочные выгоды. Теория обмена Эмерсона движется в макроструктуралистском направлении.

Макротеоретическая трактовка социальной реальности и ее процессов представлена и в работах Рональда Берта (p. 1949) (См.: Bunh R Toward Structural Theory of Action. N.- Y., 1982).

Он был первым из теоретиков социальных сетей, стремившихся разработать интегративный макро- и микроподход. Берт развивает концепцию, которая, по его мнению, позволит избежать разрыва между «атомистическим» (индивидуальным) и «нормативным» (включенным в структуру) действием. Он обозначил свою перспективу как структурную. Хотя действия индивидов целенаправленны (поиски выгод), их стереотипы поведения и восприятия, их деятсльностный потенциал полностью определяются социальной структурой. Однако действия, вызванные структурными принуждениями, могут привести к изменению самой структуры, тогда возникнут новые принуждения.

Раймон Будон (р. 1934) назвал свою интегративную теорию «методологическим индивидуализмом» (Bouclon R The Logic of Social Action L , 1979—1981). В качестве «логических атомов» исследования он рассматривает индивидов, включенных в систему взаимодействия. Будон возражает против принятия в качестве простейшей единицы анализа некоего агрегата (класса, группы, нации).

В центре внимания Будона — индивидуальный действующий субъект как в микро-, так и в макроплане. Он описывает «человека социологического» (homo soaologicus), противопоставляя его «человеку экономическому» (homo economicus). «Человек социологический» делает не то, что он предпочитает, а то, что его заставляют делать привычка, интериоризованные ценности, в более общем плане — этические, когнитивные и физические условия. При этом подчеркивается, что выбор субъектом поведения определяется, по крайней мере частично, структурой ситуации и его положением в ней. Резюмируя свою теоретическую позицию, французский социолог утверждает, что действующий субъект обладает некоторой автономией, варьирующей в зависимости от контекста.

Итак, зарубежная социология второй половины XX в. характеризуется появлением крупных новых направлений и их борьбой со старыми; созданием новых теорий; усложнением концептуального аппарата; совершенствованием исходных принципов и дальнейшим поиском специфики социологического подхода к изучению общества. Предпринимаются попытки отрефлектировать макро- и микротеории и вместе с тем совместить при анализе общества соответствующие уровни знания.

Раздел 3