Библейское сказание об Иакове и Рахили
Библейские свидетельства о законах патриархальной семьи
«вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими».[198]
Библейское сказание об Иакове и его двенадцати сыновьях говорит, что, войдя в семью своего будущего тестя, он теряет свою самостоятельность и поступает в его полное распоряжение.
13 Лаван, услышав о Иакове, сыне сестры своей, выбежал ему навстречу, обнял его и поцеловал его, и ввел его в дом свой…
<…>
15 И Лаван сказал Иакову: неужели ты даром будешь служить мне, потому что ты родственник? скажи мне, что заплатить тебе?
16 У Лавана же было две дочери; имя старшей: Лия; имя младшей: Рахиль.
17 Лия была слаба глазами, а Рахиль была красива станом и красива лицем.
18 Иаков полюбил Рахиль и сказал: я буду служить тебе семь лет за Рахиль, младшую дочь твою.
19 Лаван сказал [ему]: лучше отдать мне ее за тебя, нежели отдать ее за другого кого; живи у меня.
20 И служил Иаков за Рахиль семь лет; и они показались ему за несколько дней, потому что он любил ее.
21 И сказал Иаков Лавану: дай жену мою, потому что мне уже исполнилось время, чтобы войти к ней.
22 Лаван созвал всех людей того места и сделал пир.
23 Вечером же взял [Лаван] дочь свою Лию и ввел ее к нему; и вошел к ней [Иаков].
24 И дал Лаван служанку свою Зелфу в служанки дочери своей Лии.
25 Утром же оказалось, что это Лия. И [Иаков] сказал Лавану: что это сделал ты со мною? не за Рахиль ли я служил у тебя? зачем ты обманул меня?
26 Лаван сказал: в нашем месте так не делают, чтобы младшую выдать прежде старшей;
27 окончи неделю этой, потом дадим тебе и ту за службу, которую ты будешь служить у меня еще семь лет других.
28 Иаков так и сделал и окончил неделю этой. И [Лаван] дал Рахиль, дочь свою, ему в жену.
29 И дал Лаван служанку свою Валлу в служанки дочери своей Рахили.
30 [Иаков] вошел и к Рахили, и любил Рахиль больше, нежели Лию; и служил у него еще семь лет других.[199] (Отметим глагол «служить».)
Отметим и тут и там весьма характерный глагол «служить», который неприменим в современных представлениях о семье.
Конечно, никто из этих неполноправных домочадцев никогда не поменялся бы своим местом с невольником, ибо личная свобода даже здесь, в маленьком, но вместе с тем жестко иерархизированном мирке отгородившейся от всех патриархальной семьи, стоит дорого. Хотя в той же притче о блудном сыне промотавший свою часть имения сын готов даже к такому решению:
«…встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему».[200]
Что же касается юридического статуса свободнорожденного сына (и уж тем более сына невольницы), то и он далек от действительной полноты прав человека даже тех, ветхозаветных, времен. Авраам готов принести в жертву Исаака, и община того времени не находит здесь решительно ничего противоестественного и уж тем более преступного, свидетельством чему выступает то обстоятельство, что этот сюжет как вероучительное начало входит в священный канон. Свойственные даже животным, родительские инстинкты, возможно, и протестуют, но древний закон и даже древняя мораль не преступаются ни на йоту: давший жизнь отец вправе распорядиться этой жизнью по своему собственному усмотрению. К тому же сакральный контекст жертвоприношения вообще исключает и действие и жертвователя из сферы любых нравственных оценок. Напротив, принимается как пример служения своему Господу, т.е. наполняется положительным этическим смыслом. Словом, на деле освобождение от неограниченной власти родителя наступает только со смертью (нередко самого сына).
Законы XII таблиц
Впрочем, есть и другой выход, память о котором сохранили нам относящиеся к V в. до н. э. Законы XII таблиц: «Если отец трижды продаст сына, то пусть сын будет свободен [от власти] отца».[201] Конечно, в этом можно увидеть и цивилизованное разрешение конфликта поколений, ведь трехкратная продажа в рабство означает по меньшей мере двукратный выкуп, поэтому процедура в большинстве случаев чисто формальна, и в сущности представляет собой род обязательного, но вместе с тем никого ни к чему не обязывающего обряда. Однако разумно все же предположить, что в этом рудименте древнего права отразились жестокие реалии еще более ранних не страдавших избыточной сентиментальностью времен.
Положение женщины мало чем отличалось: и она, даже родив наследников, не получала никакой самостоятельности.
Законы XII таблиц:
Предки [наши] утверждали, что даже совершеннолетние женщины вследствие присущего им легкомыслия должны состоять под опекою... Исключение допускалось только для дев-весталок, которых древние римляне в уважение к их жреческому сану освобождали от опеки[202]
По существу женщина приравнивалась к вещи. Об этом говорят две стоящие рядом нормы римского закона
Законы XII таблиц:
Давность владения в отношении земельного участка [устанавливалась] в два года, в отношении всех других вещей – в один год.
...женщина, не желавшая установления над собой власти мужа [фактом давностного с нею сожительства], должна была ежегодно отлучаться из своего дома на три ночи и таким образом прерывать годичное давностное владение [ею].[203]