Старости Бетанкур не знал

Закат карьеры а был печальным, но достойным. В “записках” Вигеля есть сцена, очень живо передающая состояние Бетан­кура, на которого навалилась беда. Первого октября 1822 года принц Алек­сандр Виртембергский в качестве нового начальника принял Бетан­кура и его подчиненных. Принял грубо до оскорбительности. На следую­щее утро Вигель отправился к Бетанкуру.

“С небольшим числом накопившихся бумаг я должен был на другой день идти к разобиженному, униженному генералу. Старик швейцар, из немцев, встретил меня с печальным видом и, качая головой, сказал:

– Идите, все пусто, он один, никого нет.

Действительно, я нашел его совер­шенно одного, одетого в мундир, сидящего за длинным письменным сто­лом, сложив руки, погруженного в думу.

– А! Это вы! – сказал он, приподняв голову и, не смотря, стал подпи­сывать мои бумаги... Я молчал. Вдруг спросил он у меня:

– Слышали ли вы, что вчера происходило?

– Слышал и едва поверил, – был мой ответ,

– Но вы еще не все знаете, – продолжал он, – представьте себе, что вчера вечером вдруг он послал за Эвениусом и велел ему, наняв подводы, в самую полночь подъе­хать к моей канцелярии, там выбрать все дела и бу­маги и привезти к нему. Когда сегодня пришел Ранд, чтобы приготовить к докладу дела, нашел он все шкапы пустыми и канцелярию расхищенною и, когда узнал, что все увезено Эвениусом, пошел к герцогу за приказа­ниями. Тот велел его пус­тить и встретил словами: “Зачем вы пришли? Вы мне во­все не нужны; сту­пайте вон и не показывайтесь мне на глаза...” (В, 109–110).

Что бы сделал любой мало-мальски грамотный чиновник после уст­роенного ему разноса? Достаточно вспомнить сцену в трактире из “Ревизора” Гоголя, когда городничий воспринял слова Хлестакова как вы­ражение начальником неудовольствия. Во-первых, нужно испугаться или изобразить испуг (первое лучше). Тогда начальство поймет, что признают его авторитет и власть – так принимают за божьего наместника на земле. Во-вторых, на словах согласиться с мнением вельможи. В-третьих, со­слаться на обстоятельства и, в-четвертых, найти козла отпущения. Если же нет возможности вступить в беседу с властью предержащей, то нужно срочно кинуться к какому-нибудь другому “значительному лицу”, попеча­ловаться перед ним и попросить помощи и поддержки, обещая вечную благодарность за благодеяние. Аракчеева в таком случае Бетанкуру было бы не миновать; только тот мог повлиять на ход дела.

Бетанкур не стал делать ничего. Он просто проявил сдержанность при виде августейшего непотребства. Последствия не заставили себя ждать: фактически был произведен набег на канцелярию Бетанкура. Бу­маги конфисковали, что, конечно, являлось выражением предельного не­уважения к нему. Однако Бетанкур не стал искать виновных среди своих подчиненных, жаловаться на коварную фортуну, вопиять о несправедли­вости. Он был искренен и прост в своем несчастье. Опрятен, вежлив, со­средоточен. Кратко и избегая оценок, Бетанкур рассказал о последних со­бытиях подчиненному, который был обижен на него, считал себя обой­ден­ным и мог бы найти в новости повод порадоваться бедам началь­ника. В этот момент Бетанкур становился выше мелочей и соизмерял свои дей­ст­вия с представлением о высоком достоинстве личности. Он и в горе про­явил то качество духовно развитого человека, которое Пушкин имено­вал как “самостоянье человека, залог величия его”.

Старости Бетанкур не знал. Он остался на службе, занимаясь пре­жде всего устройством нижегородской ярмарки, и это было его любимом делом. Умер он на шестьдесят седьмом году. Все, что он сделал или воз­вел, со временем доказало своей прочностью и капитальностью проница­тельность ума своего создателя. Отечественной инженерной культуре был задан стандарт, верность которому и обеспечила достойный вклад русских инженеров в развитие мировой технической цивилизации.

Тестовые вопросы к разделам: