Человек в искусстве барокко

Своеобразной реакцией на Ренессанс стало барокко - один из самых загадочных стилей. Искусство барокко пышно, буйно, шумливо, грандиозно, динамично и асимметрично. На огромных полотнах итальянских художников XVII-XVIII веков тесняться толпы полногрудых дам и мускулистых мужчин, столы ломятся от яств, вихрем взвиваются пышные узорчатые ткани одежд и драпировок, из-под громадных античного вида зданий вверх взлетают ангелы с лоснящимся оперением, широкими крыльями и исчезают в клубах бесконечного неба. Казалось бы, возрожденческим мотивом придан должный размах. Но утрачена ясность, устойчивость и соразмерность. Почему? Возрождение продемонстрировало обаяние внешнего мира, оправдало телесность, воспела человека как великое, титаническое по природе своей созданье. Призыв к аскетизму как таковому был уже не убедителен. И католическая церковь - мощная социальная организация - выбрала единственный возможный путь для сохранения своего авторитета: принять все ренессансные атрибуты, придав им иной смысл. Вы хотите яркости, телесности веселья, движения - пожалуйста. Вот вам театральное действо - с пышными костюмами, пышными фейерверками и грандиозными декорациями. Но загляните за декорации - и увидите пыль, запустение и мрак. Однажды жена Сократа захотела убедить мужа разбогатеть и повела его на базар, соблазняющий снедью, драгоценностями и пышными тканями. Не без изумления обозрев это изобилие, непритязательный мудрец воскликнул: “Сколько в мире вещей, без которых можно обойтись!”

Происхождение и развитие барокко неслучайно связывают с активностью католической церкви и даже конкретно - с к усилиями иезуитов. Если героя Возрождения нельзя отвергнуть или изгнать, то можно попытаться утихомирить его в своих объятиях. Пир телесности плох не столько тем, что грешен, сколько тем, что бессмысленен. Искусство барокко нарочито в своей театральности, любит зрительные иллюзии в живописи и архитектуре, запутанность и витиеватость слова в литературе. Искусство как бы отпадает от обычного хода жизни, теряет функциональность. В зданиях колонны ничего не держат, наличники окон имеют разрывы, лестницы тешат глаз, но неудобны для подъема. Предпочтительны асимметричные и неустойчивые формы: овальные окна, выпукло-выгнутые стены. Манерность и условность, маскарадность и иллюзорность нарочито подчеркиваются. Пестрота и пышность сочетаются с резкостью движений в схватках, похищениях, охоте, экстатическом преклонении перед чудом. И у зрителя редко пропадает ощущение грандиозной суеты. В стиле барокко заложен слой земного идеала. И везде, где художник хочет выразить драматизм несовершенства мира, может использовать барочную технику (в пышных и театральных одеждах изображены герои Рембрандта, деформированы и “завинчены” фигуры Эль Греко), и здесь не будет никакой нарочитости. Грандиозность и пышность вполне уместны при оформлении дворцов правителей (творчество Растрелли). Барочным может быть изображение праздничной ситуации в быту - и без каких-либо намеков на суетность (пирующие крестьяне в “Бобовом короле” Иорданса). Но барочность все-таки будет тяготеть к тому, чтобы отделить художественные средства от материала изображения, подчеркнув тем самым стилистическую игру и стилистическую условность. Одним из самых крупных живописцев барокко считается фладиандец Рубенс, и его творчество ясно показывает границы этого стиля. “В этих постоянных, снова и сила варьирующих мотивах схваток есть много, на современный взгляд, утомительного и внешнего. за ними чудится призрак пустоты. Усилие непропорциональны цели. Похищение дочерей Левкиппа - двух рыхлых наших красавец - не требует и не оправдывает такой яростно динамической композиции с вздыбившимися конями, которую соорудил Рубенс на этот сюжет... такое несоответствие между действием и целью, между предельной мобилизацией сил и характеристических черт стиля барокко [Дмитриева Н.А. Краткая история искусств в 3-х тт. Т.2. М., 1989. С.124]. Барокко как бы завершает цель средневековых художественных стилей.

Человек в литературе классицизма

Классицизм открывает шествие стилей Нового времени - стилей исходно советских. От ренессансного искусства классицизм унаследовал преклонение перед античностью как эпохой создавшей образцовую красоту. Но ренессансное мировоззрение тяготеет к универсальности, синкретичности и живой гармонии. Мир представлялся как бы прекрасным и еще не распустившимся до конца цветком. Развитие, универсализация личности, наполнение ее титаническими силами мыслилось как один из процессов общего раскрепощения созидательных космических сил. И античное искусство - лишь один из ориентиров в облагораживании жизни через красоту. Античное искусство можно и превзойти - так оценивали, например, величие скульптур Микеланджело. Шедевры Древней Греции и Древнего Рима подсказывают и вдохновляют на поиски, вариации, новые открытия.

Стиль же классицизма жестче, суше и расчетливее. Ориентируясь на античную классику, он склонен ее принимать как свод канонов, как воплощение незыблемых правил. Буквальное воспроизведение элементов античного искусства в творчестве классицистов достигло огромных масштабов: колонны, портики и орденные капители в архитектуре; образцовое телосложение героев живописи и скульптуры; пять действий в трагедии; сюжет из греческой и римской мифологии и истории, воплощенные в росписи потолков, барельефах, надгробиях; символы и элементы на фасадах зданий, решетках и триумфальных арках: рога изобилия, пучки микторских розг с секирами; трагические и комические маски в простенках; шлемы и меги легионеров. Классицисты вполне созидательно присвоили себе наименование, подчеркивающие вторичность их искусства. Красота объективна и имеет непреложные законы, проявившиеся в античной классике. Современное искусство должно лишь их познать, четко сформулировать, перевести в технические рекомендации, а затем по мере сил широко воплотить. Поэтому теоретические трактаты о художественных правилах ценились выше, чем реальная художественная практика, отягощенная несовершенством.

Стиль классицизма ценит ясность, четкость, размеренность, простоту, симметрию, правильность, тематическую выдержанность. Мир искусства рассортирован по жанрам и видам с однозначно обозначенными границами. Драматическое событие либо трагично, либо комично. Слезы с улыбкой мешать нельзя. Персонаж должен быть или достойным человеком, или негодяем - без этой безвкусной смеси светлого и темного, которая отвергалась “правильным” Вольтером у “варварского” Шекспира.

Искусство Ренессанса - это плод усилия гениальных одиночек. Искусство классицизма - широкое, социально укорененное, закрепленное в деятельности культурных институтов: академий слова и живописи, театральных школ, журналистики и художественной критики. Но за такой разлив “вширь” пришлось заплатить глубиной.

В отличии от Ренессансного мировосприятия классицистическое весьма скептично. Мир - это не раскрывшаяся до конца гармония, а хаотическая буйность, которую нужно усмирить, упорядочить, спрямить, покорить на ее же благо. Дорога виляет, улицу же надо разметить по линейке. Дерево - подстричь в форме шара, придорожные кусты - превратить в прямоугольный партер аллеи, газон - облагородить симметричными разводами из разноцветных камней. Дамский бюст следует познать плотным корсетом, а мужскую голову покрыть париком идеальной формы. При неумеренном рвении строителей “регулярность” архитектурных зданий воспринималась обитателями как казарменность. И это одна из сторон стиля классицизма. титан эпохи Ренессанса потерял свою универсальность. В классицизме идеалом становится гражданин, совершающий подвиг в усмирении хаотического общества. Люди движимы эгоизмом и перегрызли бы друг другу горло, если бы среди них не оказалось тех, кто готов презреть личный интерес во имя общего. Они-то - эти герои долга - и должны управлять, опираясь на разум, правила и жертвенную мораль. Чувства, страсти, комфорт - все это тянет вниз, превращает в похотливое животное, в бездумного и опасного эгоиста. Разум, долг и воля возвышают, очищают от соблазнительной чувственной мелочности бытия, возводят личную жизнь в ранг служения. Знаменитый конфликт чувства и долга, такой характерной для классицизма, и демонстрирует раскол, распадение ренессансного идеала. Став культурой дворянства, классицизм и дал светское объяснение социальным привилегиям: они даны “благородному сословию” в награду за беззаветное служение государству. Так осуществился социальный отбор, и внизу находятся те, чьи душевные качества соответствуют их жалкому понижению.

Искусство классицизма построено по принципу пирамиды. “Наверху” находятся те жанры и виды, которые и воспевают высокое бытие - как можно более абстрактное и засимволизированное: эпопеи, оды, трагедии, торжественные речи, дворцовые постройки, монументы законодателям и воинам, оратории и гимны, мундиры и мантии. Подошву же пирамиды составляют жанры, изображающие жизнь “от противного”, погруженные в быт, полные бессмысленных страстей и пороков: басни, комедии, шутовские свадьбы, анекдоты, карикатуры, мрачный гротеск, пародии, герои-комические поэмы(эпопеи наизнанку). В промежутке находятся средние жанры: любовные песни, дружеские послания, беседки, идиллии и пасторали, романсы, роспись жилых покоев. Здесь чувство еще не переходит границы разумного. Но в целом все “неразумное” отодвигается в тень периферии: дети (еще глупы), женщины (подвержены страстям), простолюдины (узко и примитивно мыслят), живописи(кроме эмблематических орлов, коней, псов, львов).

Государствующим местом “высокого бытия” оказывается столица, дворец, храм, тронный зал. И действует там “разумный муж” в зрелом возрасте - полководец, законодатель, пророк или советник.

В абстрактном, лишенном бытовой конкретности пространстве дворца или храма (с ясно выраженной гражданской символикой), в замер­шем или неопределенно долго длящемся времени герой стремится решить проблемы, реализуя свои социальные роли наиболее высокого ранга (пра­витель, пророк, военачальник). В мире, где все подвержено разрушитель­ному действию страстей, эгоизма, примитивных желаний, только этот не­эгоистический герой может восстановить порядок и гармонию на основе разума, дисциплины, подавления любых эгоцентрически направленных процессов (вожделений, корысти, самосохранения). Классицистический тип личности демонстрирует и силу, и слабость. Чувство долга, ответст­венность, ориентация на понимание проблем в широком социальном кон­тексте, выносливость и упорство могут породить черствость, бездушие, формализм, оперирование бесполезными символами, удаление от живой действительности, властолюбие, насилие над природой, произвол. Коль скоро бытие в рамках большой группы - реальность, то этот культурный тип личности воспроизводится в системах "службы": в административном аппарате, в армии, в "активе" общественных организаций, среди полити­ков. Указанная двойственность характерна для исторического облика Пет­ра Великого ("Медный всадник" Пушкина), а при тенденции всеобщего огосударствления русской жизни она дает весьма неприглядные образцы: градоначальники города Глупова ("История одного города" Салтыкова-Щедрина), Каренин ("Анна Каренина" Толстого), жуткие персонажи "Чевенгура" Платонова. Линия гражданского служения как гуманистиче­ской деятельности выражена в русской культуре значительно слабее (сле­дователь Порфирий Петрович в "Преступлении и наказании" Достоев­ского, Суворов в лирике Державина, Екатерина II в "Капитанской дочке" Пушкина).

Глядя сквозь столетия назад, мы чувствуем, насколько много в классицизме ходульности, скучной поучительности, вымученной завершенности. Классицистическая драма почти сошла с современной сцены - в отличие от пьес предшественников(Шекспир. Лопе де Вега, Кальдерон) и последователей (Шеридан, Бомарше). Наиболее ценные, непроходящее наследие классицизм оставил в архитектуре и монументальной скульптуре (например, ансамбль Казанского собора в Петербурге - со знаменитыми воронихинским храмом и решеткой, а также памятниками Кутузову и Барклаю де Толли работы Орловского). Однако нужно учесть, что классицизм начал целенаправленно решать задачу синтеза “высокий” и “низовой” культур. Официальная, книжная, зафиксированная в строениях и скульптурах, ритуалов. Последней было выделено место в нижнем этаже и даже в подвале единого здания культуры, однако стала осуществляться художественная разработка всех художественных форм в рамках общей национальной культуры. Реальная встреча этих двух типов культуры произошла в эпоху Возрождения. Но размеренное, всеохватывающее, закрепленное в художественной практике, теории и школьном деле построение общенациональной культуры началось в эпоху классицизма.

Классицизм был по преимуществу стилем, художественно оформлявшим бытие большой группы (нации, государства, сословие), стилем рационалистичным, абстрактным во имя героичности принижающим быт. Но непосредственная существование каждого соткано из мелочей повседневности, которые также нуждаются в эстетическом осмыслении. Абстрактные значения общего бытия все равно должны быть переведены в теплые смыслы личной жизни, протекающий в узком круге близких людей. Первоначально в эпоху классицизма сфера близкого межличностного общения эстетизировалась под влиянием рококо (конец XVII- начало XVIII вв.). Рококо можно было бы назвать ..... барокко, если бы уменьшение масштаба не привело к важным качественным изменениям. Сохранились те же асимметричные изгибы линий и узоров, иносказательность изображения и оформления, живость жестов, подвижность тел и текучесть происходящего. Но все в миниатюре. Это уже не парадные дворцовые залы, где барочный плафон “взламывает” потолок и затягивает взор в клубящиеся облака с сонмами ангелов или богов, взвивающихся все выше и выше. Это спальня (будуар), салон, беседка для свиданий. Ничего грандиозного и напряженного над дверью в завитой овальной рамочке (десюдепорт) помещена картина - чаще всего сцена купания нимф, украденного поцелуя, пастушеской любви. На столике с изогнутыми ножками - фарфоровые статуэтки, шкатулочки, витиеватые подсвечники. Рококо опоэтизировало интимный интерьер, располагающий к легким и любовным утехам. Это изящное, утонченное искусство флирта, эротичность пронизана игрой. Торжествует сладостный миг для просыпающейся девичьей красоты. Изнеженный, женоподобный пастушок ищет внимание соблазнительно обнаженной пастушки. “В стиле рококо эстетизировалось все материальное, телесное и этому самым парадоксальным образом придавалось духовное значение, отчего создавалось ощущение воздушной легкости, эфемерности, проявлялись тончайшие нюансы чувства и мысли” [Власов В.Г. Стили в искусстве. Словарь в 3-х тт. И.I. СПб., 1995. С.456] В барокко вся пышность изобильность бытия приобретала иллюзорность как грандиозная суета. В рококо к вещному миру более благосклонное отношение - но как к предмету игры, игрушке. Казалось бы рококо открыло новые горизонты в искусстве: выделило и опоэтизировало женщину. Наградило ее привлекательным бытом, окружило поэтической природой. Но духовная узость рококо не давала возможности стать ему универсальным стилем. В мире рококо нет старых, больных, страдающих, нет горя и забот, нет глубокой дружбы и беззаветной любви, нет детей и матерей. Рококо- слишком аристократический стиль, уютно разместившийся в хрустальном башмачке светских удовольствий, далекий от быта обыденной жизни. именно по этому рококо не смогло стать стилем, соизмеримым по значимой классицизмом. На смену рококо пришел стиль с более мощными художественными возможностями. Это был сентиментализм.