Правдивая история Лилли Стьюбек 8 страница
– Ладно, – согласился я.
Пришлось обо всем рассказать маме, которая вышла к Лилли и предложила ей свою помощь.
– Хочешь, я спущусь к вам на Мыс, Лилли?
– Нет, нет, спасибо, миссис Квейл. Мне нужен только доктор.
– Давай позвоним ему?
– Нет, не стоит.
– Хорошо, тогда с тобой пойдет Кит.
Я сомневался, что смогу быть полезным Лилли, но она надеялась на меня, и мы поспешили к доктору, жившему в нескольких кварталах от моего дома. Лилли всю дорогу молчала, да и я знал, что мне лучше помалкивать. У ворот Лилли на мгновение остановилась.
– Как ты думаешь, он попросит деньги вперед? – поинтересовалась девушка.
– Кто его знает, – ответил я. – Обычно так не делается. Счет присылают потом.
– Это вам.
– Во всяком случае, давай попробуем его уговорить, – предложил я.
Доктор Диксон был довольно молод; у него была рыжеволосая жена и открытый «крайслер». Жил доктор в одном из самых новых городских домов. Я нажал у входа на кнопку электрического звонка, дверь открыла миссис Диксон. Она с любопытством посмотрела сначала на Лилли, потом на меня.
– Здравствуй, Кит. Что случилось?
– Можно поговорить с доктором Диксоном? – вежливо попросил я.
– Он допивает чай, но я позову его.
Миссис Диксон не пригласила нас в дом, и мы подождали у порога, пока доктор не вышел к нам с салфеткой в руках.
– Здравствуй, Кит. Зачем пожаловал?
– Это Лилли Стьюбек, – кивнул я в сторону девушки, раздумывая, как бы пояснее изложить суть дела.
– Вижу, – ответил доктор, – ну и что?
– Ее матери совсем плохо, и Лилли хочет, чтобы вы посмотрели миссис Стьюбек.
– Где сейчас больная?
– На Мысу.
– Что с ней, Лилли? – обратился доктор к девушке.
– Она часто теряет сознание, и мне трудно приводить ее в чувство.
– Кто наблюдает за ней?
– Я.
– Я имею в виду врача. Она ведь уже давно болеет, насколько мне известно?
– Да.
– Так кто же ее лечит?
– Я водила ее в больницу.
– А сейчас не можешь?
Лилли отрицательно покачала головой.
– Она не встает с постели. Очень ослабла.
– Ты пробовала вызвать «скорую помощь»?
Городская «скорая помощь», как и пожарная команда, состояла из добровольцев.
– Без осмотра врача машину не посылают.
Доктор Диксон вздохнул.
– А ты зачем здесь, Кит? – спросил он.
– Лилли решила, что вы не поедете на Мыс, если она попросит об этом сама.
– Думаешь, тебе удастся уговорить меня?
– Не знаю, мистер Диксон, – чистосердечно признался я. – Доктор Форэн уже отказал Лилли.
– Да? А я, по‑твоему, соглашусь?
Я ничего не ответил, мы стояли молча у двери, и мне показалось, что Лилли вот‑вот повернется и уйдет. Но я не сдвинулся с места.
– Ну хорошо, – проговорил мистер Диксон, – залезайте в машину и ждите меня. Я допью чай.
Мы прождали его в «крайслере» минут десять; наконец доктор вышел из дома со своим черным чемоданчиком. Он сел в машину, включил мотор и, не говоря ни слова, поехал к Мысу; по дороге он лишь негромко посвистывал да посматривал на меня. Я все больше и больше понимал Лилли, которая сидела сзади рядом со мной.
Когда мы приехали на Мыс, уже стемнело. Доктор Диксон прошел на кухню и бросил взгляд на керосиновую лампу.
– А электричества нет? – спросил он.
– Нет, – ответила Лилли и приказала Тилли замолчать.
– Другая лампа у вас есть?
– Нет.
– Хорошо. Тогда давайте эту.
Я стоял в дверях, но заметил, что миссис Стьюбек лежала на некоем подобии кровати – старом пружинном матраце, водруженном на ящики, – все это, несомненно, раздобыл Джекки.
Брат Лилли, у которого рука была все еще перевязана, насаживал в кухне топор на топорище; когда лампу с кухни забрали, он вышел ко мне во двор.
– Как ты думаешь, Кит, что с ней? – спросил у меня Джекки, словно я знал все на свете, потому что приехал с доктором.
– Не знаю, – ответил я. – Надеюсь, ничего серьезного.
– Она разговаривает сама с собой, – продолжал он. – Раньше с ней такого не бывало.
– Все будет хорошо, – пробормотал я.
– Но она даже не встает.
Болезнь матери протекала на глазах у Джекки, и, так как Лилли едва успевала справляться со своими заботами, он был предоставлен самому себе. Сейчас Джекки, как и всякий ребенок, нуждался в участии; я не очень‑то годился в утешители, но никого другого рядом не было.
– Все будет хорошо, – повторил я, не найдя других слов.
– Ты в это веришь, Кит?
– Конечно.
– Она плачет и плачет.
– Потому что ей плохо.
– Может, она съела что‑нибудь не то?
– Может, и так.
Джекки продолжал беседовать со мной, пока в дверях не показался доктор Диксон; он бросил свой чемоданчик в машину и спросил Лилли, где бы ему помыть руки.
– Я вам полью, – сказал Джекки.
Мальчик взял эмалированный таз, прислоненный к стене, плеснул в него воды из старой канистры, которая стояла у двери, и поставил таз на ящик, Лилли сходила на кухню за мылом и серым полотенцем; мы застыли, ожидая, что скажет доктор.
– Ее надо отправить в больницу, – сказал мистер Диксон. – Здесь ей ничем нельзя помочь.
– Вы можете вызвать «скорую помощь»? – спросила Лилли.
– Разумеется. Но больную необходимо привести в порядок. Она запущена.
– Вы хотите сказать, нужно ее помыть?
– Вот именно. Неужели ты так живешь, Лилли?
– Конечно.
– Боже мой! – воскликнул доктор. – Просто невероятно, что такое возможно в наш век, в нашем городе. Ты знал об этом. Кит?
– Да, мистер Диксон.
– Мисс Дэлглиш когда‑нибудь заглядывала сюда? – поинтересовался доктор.
Лилли промолчала.
– И что же она сказала?
Лилли продолжала молчать; мистер Диксон и дальше расспрашивал бы девушку о пожилой леди, но я быстро прервал его, опасаясь, как бы Лилли ему не нагрубила. Мистеру Диксону не стоило совать нос в ее личную жизнь.
– Вы подвезете меня? – спросил я доктора.
– Разумеется, садись, – ответил он и пообещал Лилли поскорее прислать «скорую помощь». – Хотя одному богу известно, когда она приедет, – добавил он. – Попробую найти братьев Джексонов. Может, машина будет сегодня, а может, завтра утром. Но подготовь мать, Лилли. Надень на нее чистое платье. Оно у вас есть?
– Отыщем.
– Вот и прекрасно. Я осмотрю ее в больнице, – пообещал доктор.
Он на мгновение задержал взгляд на Джекки, покачал головой и сел в машину. Я был уже в «крайслере». На главной улице мистер Диксон притормозил, чтобы выпустить меня. Он поинтересовался, бывал ли кто‑нибудь у Стьюбеков.
– По‑моему, нет, – ответил я. – Разве только сержант Коллинс и мисс Хейзл, наша старшая преподавательница. Больше, пожалуй, никто.
– Невероятно! – удивился мистер Диксон. – И как только Лилли справляется с этим?
Я‑то видел как, но решил промолчать.
– Ей нечем вам заплатить, мистер Диксон, – сказал я, чтобы прекратить расспросы.
– Пустяки, – бросил доктор, постукивая пальцами по баранке. – Что‑то надо предпринять, – твердо добавил он.
Я заключил, что доктор считает необходимым благоустроить Мыс и помочь Стьюбекам, поэтому чуть было не предупредил его о том, что от Лилли не стоит ожидать особой признательности – она редко просила о помощи, а если кто и помогал ей по своему желанию, она за это не благодарила. Но я решил промолчать. Не имело смысла объяснять поведение Лилли чужому человеку; мистер Диксон, вероятно, и так успел заметить, что она даже не сказала ему спасибо за визит. Но у меня голова пошла кругом, когда я понял, что на самом деле задумал доктор.
– Этот дом надо снести, – проговорил он, как бы рассуждая с самим собой.
Я подпрыгнул от удивления.
– Неужели у вас поднимется рука? – возмутился я. – Им же негде жить.
– Тем не менее нужно принять меры, Кит. Эта хижина стоит уже лет двадцать, ее надо снести.
– Пока там живет Лилли, это невозможно.
– Стьюбеки подыщут себе другое жилье. На Мысу не место для Лилли, да еще с матерью и братом.
– Куда же им деваться?
– Не знаю, но там они не останутся. – Доктор повернул ключ зажигания. – Жить в этой развалюхе нельзя.
Конечно, доктор Диксон пользовался достаточным влиянием в городе, чтобы напустить на Мыс какую‑нибудь санитарную инспекцию, и я понимал, что исходил он из самых добрых побуждений, не зная истинного положения Стьюбеков. Никто в Сент‑Элене и не догадывался, как тяжело приходилось Лилли. Я не сказал ей о своем разговоре с доктором, не желая прибавлять девушке новых хлопот и надеясь, что мистер Диксон ничего не станет предпринимать. Ведь и раньше многие жаловались на этот дом и его обитателей, но все оставалось по‑прежнему.
Однако на сей раз я ошибся, и моему отцу пришлось сделать то, на что не решился я, – сообщить Лилли о том, что насчет Мыса поступило заявление, которое может повлечь за собой снос хижины. Отец предупредил об этом Лилли за обедом у нас дома.
Собственно, это мама, узнав, что миссис Стьюбек в больнице, посоветовала пригласить Лилли к нам в гости. Она даже перенесла ради такого случая субботний обед на воскресенье, когда Лилли не работала.
– Надо позвать и Джекки, – предложил я.
– Что ж, пусть приходит.
– Только он трехпалый, – напомнил я маме, сомневаясь, сможет ли мальчик справиться с ножом и вилкой, и желая избежать неприятных сюрпризов.
– Ничего, справится, – ответила мама.
– Пожалуй, – предположил я. – Вообще‑то он очень ловкий.
– Передай, пусть приходят в воскресенье.
Трудно было сказать, как встретит Лилли наше приглашение. Стьюбеков всегда привлекало бесплатное угощение, но все зависело от настроения Лилли, а я не знал, какое оно у нее в эти дни. После школы я зашел в фотоателье. Лилли возилась со счетами. Она уже управлялась в ателье самостоятельно, прекрасно проявляла пленку и печатала снимки, поэтому Джек Бейли все чаще оставлял ее одну, а сам объезжал фермы в поисках заказов. Я спросил, как чувствует себя миссис Стьюбек. Лилли ответила только, что за матерью хорошо ухаживают в больнице, и ни слова больше.
– Знаешь, – сообщил я Лилли, – моя мама приглашает тебя с Джекки в воскресенье на обед.
Она в упор посмотрела на меня, будто хотела что‑то прочитать в моих глазах.
– По какому поводу?
– Просто так. Приглашает, вот и все.
Лилли продолжала смотреть мне прямо в глаза, и я постарался выдержать ее взгляд.
– Ладно, – проговорила она. – Приду.
– Только с Джекки, – напомнил я.
– Хорошо.
Я не очень‑то радовался предстоящему визиту, как и много лет назад, когда Лилли была у нас одна. В глубине души я даже надеялся, что она не придет. Но наступило воскресенье, и Лилли, показавшись у входа, спросила, не опоздала ли она.
– У нас нет часов, – добавила девушка.
Она пришла точно в назначенное время. На ней была хорошая твидовая юбка и исландский джемпер, но одежда Лилли выглядела так, словно ее долго хранили в сундуке. Особенно удивил нас Джекки, явившийся в черных рваных ботинках на босу ногу, однако рубашка и коротковатые брюки имели вполне приличный вид, хотя были поношены и измяты. Интересно, чью бельевую веревку очистил малыш Джекки?
– Здравствуй, Кит, – сказал Джекки. – Посмотри на мою руку.
Он закатал рукав, но повязки я не увидел. Длинные царапины доходили до самого локтя, ранки затянулись. Было похоже, что рука заживает; я спросил, зачем он снял повязку.
– Лилли сказала – так лучше, – ответил Джекки.
Пожалуй, все мы, сидя за столом, вспоминали о том, как обедала у нас маленькая Лилли. Но теперь мы больше обращали внимание на Джекки, чем на его сестру. Мама всем раздала салфетки; Джекки взял свою, развернул ее и положил на колени; мы поняли, что Лилли предупредила его, как себя вести. Он знал также, что следует подождать, пока отец прочитает молитву, знал и о том, что может приступить к еде лишь после того, как ее подадут всем. Незаметно наблюдая за Джекки, который орудовал ножом и вилкой своими тремя пальцами, мы почти забыли о Лилли – она держалась с достоинством и своими безукоризненными манерами невольно напоминала далекую мисс Дэлглиш.
Джекки, прошедший краткий курс домашнего обучения, все равно походил на маленькую Лилли. Ел он торопливо, жадно, шумно и, хотя неплохо умел обращаться с приборами, был неаккуратен: горошины падали у него на скатерть, а соус капал на брюки. Я оправдывал Джекки, вернее Лилли, тем, что у нее хватало более серьезных забот, да и у Джекки тоже, куда уж ему было изучать на грязной кухне правила хорошего тона.
Труднее всего оказалось поддерживать за столом общую беседу, гости в основном молчали, хотя мы и старались вовлечь их в разговор. Мама пробовала расспросить о здоровье миссис Стьюбек, но Лилли сказала лишь, что больной дают есть печенку и делают уколы.
– Сознание она больше не теряет, – добавила девушка.
Потом отец справился у Лилли, не слышала ли она о племянниках миссис Карсон, которой принадлежал дом на Мысу.
– Нет, я ничего о них не знаю, мистер Квейл, – ответила Лилли.
– И ты не видела никого из Карсонов?
– Нет, – повторила девушка.
– Разве мистер Лэндсдаун, секретарь муниципалитета, не разговарил с тобой?
– Нет. Не разговаривал.
– Но он обратился ко мне, потому что когда‑то я помог миссис Карсон в одном деле. Она умерла несколько лет назад, и мистер Лэндсдаун сообщил, что муниципалитет желает выяснить, кому теперь принадлежит дом на Мысу.
– Никому, – сказала Лилли. – Его давно бросили.
– Ты права, но хозяин у него должен быть, – рассуждал отец. – В общем, местные власти решили снести дом. Вот и ищут его хозяина.
Лилли на мгновение задумалась.
– Снести? – недоверчиво переспросила она. – Зачем?
– Разве вам не сообщили? – удивился отец.
– Нет.
– Кто‑то пожаловался, что вы живете в антисанитарных условиях.
– Кто?
– Понятия не имею.
Отец, конечно, знал, кто это был, но не хотел, чтобы доктор и Лилли ссорились.
– Это мистер Диксон, – вступил я в беседу. – Он сказал мне, что собирается подать такое заявление.
– Какое ему дело! – вскипела Лилли. – Мы годами жили на Мысу, и никто нас не трогал.
– В городе давно говорят о том, что пора сравнять ваш дом с землей, – мягко сказал отец. – Видимо, болезнь твоей матери подтолкнула доктора на решительный шаг.
Лилли не запричитала: «Куда же нам деться?», не запротестовала. Но я знал, о чем она думала. И знал, что означал яростный взгляд ее кошачьих глаз. Если власти прикажут снести их дом, она попытается в отместку спалить полгорода. Я уже давно не видел, чтобы ее лицо так пылало от гнева.
– Нельзя же снести дом и оставить их без крова, – сказала мама.
– Если суд примет такое решение, то оно будет исполнено, – возразил отец.
– А разве нельзя этому помешать? – спросил я.
– Можно не допустить сноса или хотя бы отсрочить его. Но муниципалитет, вероятно, получит предварительное заключение, признающее дом непригодным для жилья.
– Когда же за нас возьмутся? – обратилась Лилли к моему отцу.
– Не знаю, Лилли. Этот вопрос пока обсуждается.
– А ты сумел бы спасти их дом? – спросил отца мой младший брат Том.
Это занимало каждого из нас, и хотя никто, кроме меня, не заглядывал в лачугу, все мы сейчас искренне желали, чтобы Стьюбеков оставили в покое.
– Есть только один способ спасти дом – доказать, что он пригоден для жилья, – заключил отец.
Лилли, как и я, понимала, что об этом не может быть и речи, но она не попросила отца ей помочь. Обед закончился рисовым пудингом, и Микки словно в знак давней дружбы положил голову на колени девушки. Наш песик состарился. Весь обед он проспал у камина, но, наверное, отдаленное воспоминание, связанное с Лилли, взволновало его. Гостья потрогала нос Микки, потрепала собаку за уши, потом ласково сказала: «Здравствуй, Микки. Ты меня не забыл?» Она разговаривала с песиком, и я видел вновь десятилетнюю Лилли, которая что‑то нашептывала в собачье ухо; Микки благодарно лизнул ее руку.
Мы подождали, пока отец просунет в кольцо салфетку; Лилли тоже положила свою салфетку на стол, и Джекки последовал ее примеру.
– Я подумаю, как тебе помочь, – сказал отец Лилли на прощанье. – Но многого не обещаю, понятно?
– Да, – согласилась Лилли.
Она не поблагодарила его, зато как обычно без улыбки поблагодарила маму, которая дала гостям пакет с яйцами, маслом, чаем и сахаром, а также кое‑какую поношенную одежду Тома для Джекки. Когда мы вышли на улицу, Лилли сердито дернула меня за рукав:
– Почему ты меня не предупредил, что доктор Диксон собирается обратиться в муниципалитет с просьбой снести наш дом?
– Я не думал, что он говорит всерьез, – оправдался я.
– Как ты считаешь, твой отец что‑нибудь может сделать?
– Он сам тебе скажет, – ответил я.
– До свидания, Кит, – попрощалась Лилли.
Джекки уже ушел вперед. Он ничего не унес из нашего дома, и это было одним из самых больших достижений его сестры.
Глава четырнадцатая
Приблизительно через неделю отец сообщил нам за обедом о том, что видел решение апелляционного суда о доме на Мысу. Суд признал «недопустимым снос здания без согласия домовладельца, если оно не представляет опасности для жизни и здоровья людей или угрозы для соседних построек». Отец показал этот документ мистеру Лэндсдауну, секретарю муниципалитета, и тот сообщил ему поразительную новость.
– Мыс принадлежит теперь мисс Дэлглиш, – ошеломил нас отец. – Разыскивая Карсонов, судейские обратились в мельбурнскую нотариальную контору по регистрации земельных участков, и оказалось, что месяц назад пожилая леди купила Мыс у племянника бывшей владелицы.
– Но ведь мисс Дэлглиш в Европе, – удивился я.
– Вероятно, она оформила бумаги через мельбурнских юристов без своего здешнего поверенного мистера Стрэппа. В любом случае о сносе дома теперь не может быть и речи.
– Но к чему ей эта лачуга? – спросила мама.
– Трудно сказать, – ответил отец. – Несомненно, дом приобретен для Лилли.
– Ты сообщил ей об этом? – спросил я отца.
– Конечно.
– А что она?
– Сначала не знала, что и сказать. Она не слишком разговорчива, а тут у нее словно язык отнялся. Потом она спросила, чего, собственно, мисс Дэлглиш от нее хочет. Зачем ей было покупать Мыс?
– Мне это тоже интересно, – вставила мама.
– Я еще не закончил, – продолжал отец. – Мисс Дэлглиш решила возвратиться в Сент‑Элен.
– Так скоро?
Мисс Дэлглиш собиралась пробыть в Европе не меньше года, а прошло всего шесть месяцев, что‑то заставило ее изменить свои планы.
– Наверное, и здесь не обошлось без Лилли, – сказала мама.
Мы с нетерпением ждали возвращения мисс Дэлглиш, а пока Лилли как бы получила передышку. Миссис Стьюбек лежала в больнице, одним ртом стало меньше, и по городу перестали ходить слухи о сносе дома на Мысу. Несомненно, у мисс Дэлглиш были свои виды на лачугу, раз уж она приобрела ее. Но какие? Может, она пожалела Стьюбеков и захотела привести их жилье в порядок? Или, наоборот, оно показалось ей настолько отвратительным, что она решила выселить оттуда Лилли? Все мы опять вернулись к загадке их сложных и тонких отношений, но я‑то знал: ответ опять нужно искать в том, что многие годы удерживало вместе и одновременно разъединяло мисс Дэлглиш и Лилли. Теперь мы с любопытством приглядывались к миссис Питерс.
Пока отсутствовала хозяйка, миссис Питерс следила за особняком. От городского почтальона, мистера Эдвардса, нам было известно, что мисс Дэлглиш присылала своей экономке письма из Франции, Италии, Австрии и Англии. Мы знали также, что миссис Питерс частенько наведывалась к Лилли в фотоателье и рассказывала о пожилой леди. Казалось, будто что‑то за высокой оградой большого дома накрепко связало трех женщин, и если Лилли нужно было выгладить блузку или платье, она обращалась к миссис Питерс, а не к Дороти Мэлоун, предлагавшей подруге свою помощь.
– Странно, – разоткровенничалась как‑то Дороти, – но я думаю иногда, что Лилли все еще живет у мисс Дэлглиш. Там ее настоящий дом.
Тем не менее Лилли была очень внимательна и к своей матери. Медицинская сестра миссис Сингелтон рассказала моей маме о том, что когда Лилли навещает больную, та часто плачет и умоляет не бросать ее и Джекки.
– Она не знает собственной дочери, – заметил я. – Лилли никогда не бросит их.
– Возможно, ты и прав, – ответила мама, – но миссис Стьюбек доводилось видеть, как поступают в подобных случаях другие дети.
– Только не Лилли, – возразил я.
Именно тогда определенное место в жизни Лилли занял Дэвлин. Теперь я догадываюсь, что она подружилась с ним, ожидая возвращения мисс Дэлглиш. Дэвлину загодя отводилась роль союзника, защитника, противовеса. Это подтверждается не только тем, что я знаю об их отношениях, но и всеми последующими событиями.
Во всяком случае, в городе теперь видели, как вечерами Дэвлин ездил на велосипеде к Мысу, и кое‑кто замечал, что возвращался он затемно. Вероятно, присутствие Джекки оберегало Лилли и Дэва от грязных сплетен, а может, люди считали Дэвлина слишком безвредным или же думали, что Лилли не позволит ему ничего дурного. Однако поговаривать о них все же начали, и когда я поинтересовался у Дороти, что ей известно про Дэва и Лилли, она сама была озадачена.
– Они какие‑то странные, – сказала Дороти. – В прошлое воскресенье Дэв, едва приехав, разделся и полез в реку.
– Но ведь сейчас зима и половодье, – удивился я. – Вода, наверное, ледяная…
– Я сказала то же самое, но Лилли, по‑моему, считает это нормальным. А еще оказалось, что Дэв не умеет плавать и надо присматривать, чтобы его не унесло течением.
Даже опытные пловцы не отваживались купаться у нас в зимнее половодье – не хотели рисковать и мерзнуть.
– Я обозвала Дэва сумасшедшим и спросила, зачем он лезет в реку, а он ответил, что после купания чувствует себя заново рожденным. Это, мол, укрепляет нервную систему.
– А что Лилли?
– Ничего. Все, что делает или говорит Дэв, кажется ей вполне естественным. По‑моему, Кит, они очень хорошо понимают друг друга, ведь дело не в том, что они говорят, дело в их отношениях. Дэв сидел с нами в грязной кухоньке, пил чай и слушал нашу болтовню. Лилли не обращала на него никакого внимания. Потом он вынул из кармана маленькую книжку, обернутую в газету, и сказал: «А теперь, девочки, я прочитаю вам „Вести ниоткуда“ Уильяма Морриса», и, не дожидаясь согласия, прочитал нам целую главу. Ты слышал об этой книге?
– Конечно.
Откровенно говоря, я впервые узнал о ней из уличного выступления самого Дэвлина.
– Там рассказывается о путешествии по Темзе.
– Не только, – возразил я. – Герой после промышленной революции возвращается к природе и сельскому труду, чтобы самоусовершенствоваться.
– Откуда ты это знаешь?
Пришлось признаться, что от отца.
– Это моррисовский вариант «Утопии» и «Города солнца».
– Мне было скучно, – продолжала Дороти, – а Лилли хоть бы что. Она выслушала Дэвлина, а потом просто сказала:
– Пожалуй, тебе пора, Дэв.
Дэв ответил:
– Пожалуй. – И сразу уехал.
Я рассмеялся.
– Что тут смешного? – удивилась Дороти.
– Именно так я и представляю их вместе. Разве не смешно?
– Скорее не смешно, а странно.
– А разве они не странные?
– Верно. Между прочим, на Мысу Лилли совсем перестала читать, будто решила, что это ей теперь ни к чему. Но Дэвлина она слушает с удовольствием.
– Может, он каждый раз ей что‑нибудь читает?
– Может быть. Интересно, что скажет мисс Дэлглиш, когда узнает об их дружбе? Вряд ли ей это понравится, – подумав, сказала Дороти.
Глава пятнадцатая
Мисс Дэлглиш вернулась в конце весны мельбурнским поездом. Мистер Мэлоун подал «мармон» на станцию к пяти часам вечера. Мало кто видел пожилую леди, потому что она прошла прямо к машине и ждала там, пока мистер Мэлоун принесет багаж. Но все же кое‑кому удалось разглядеть, что она слегка прихрамывала, опираясь на трость, а одна рука у нее, казалось, одеревенела. В таком возрасте апоплексические удары нередки, но в письмах к своей экономке мисс Дэлглиш на здоровье не жаловалась.
В городе пожилая леди больше не появлялась, даже по субботам не заглядывала в магазины, нарушив давнюю привычку. Миссис Питерс регулярно бывала у нее, и некоторое время ничего примечательного не происходило. Но однажды вечером в пятницу, когда я вернулся из школы, мама передала мне, что звонила мисс Дэлглиш.
– Она хотела повидать тебя завтра в десять утра.
– Зачем? – удивился я.
– Не знаю.
– Почему мисс Дэлглиш всегда говорит с тобой, ведь ей нужен я?
– Наверное, из уважения ко мне. Во всяком случае, я сказала, что ты с удовольствием придешь.
Я вздохнул. Мне не хотелось терять субботнее утро. Но все‑таки я решил навестить мисс Дэлглиш, потому что был любопытен, и на другой день в десять утра уже стоял у больших ворот, дергая за шнурок звонка. Открыла мне миссис Питерс.
– Доброе утро, миссис Питерс, – поздоровался я.
– Здравствуй, Кит, – ответила экономка, и, пока мы поднимались по тропинке к парадному входу, она сообщила мне, что мисс Дэлглиш пригласила к себе и Дороти Мэлоун.
– Только она придет после тебя. Вам назначено разное время.
Миссис Питерс была скупа на откровения, поэтому я воспринял ее слова как вежливый намек на то, что мне не следует долго засиживаться у мисс Дэлглиш.
Хозяйка дома поджидала меня в гостиной. Она поздоровалась и предложила мне кресло, потом справилась о моих родителях и наконец заговорила о школе.
– Если я не ошибаюсь, через несколько месяцев вы закончите школу, Кит? – спросила она.
– Да, – подтвердил я. – Мы учимся последний год.
Мисс Дэлглиш тяжело опустила веки, и мне показалось, будто она опечалена тем, что Лилли потеряла столько времени; правда, я мог и ошибиться. Я внимательно смотрел на мисс Дэлглиш, и даже мне, неискушенному юноше, было ясно, что она заметно постарела. Мисс Дэлглиш оставалась чопорной, аккуратной и собранной, но ее уже отметила печать увядания. Я впервые подумал о том, что и она подвластна разрушительной силе времени.
– Я хочу побеседовать о Лилли, – начала мисс Дэлглиш, но умолкла, ибо в дверях показалась миссис Питерс, которая принесла на подносе чайник, чашки и лепешки; мисс Дэлглиш подождала, пока миссис Питерс разольет чай и оставит нас одних.
– Ты часто видишь Лилли? – спросила пожилая леди.
– Довольно часто, – ответил я. – Только мельком.
– И на Мысу бываешь?
– Время от времени. Иногда колю Лилли и Джекки дрова.
– Ты знаешь, что я купила их дом?
– Об этом все знают.
– Бери лепешки, – предложила мисс Дэлглиш.
Я понимал, что ей нелегко говорить о Лилли, поэтому ел лепешку и ждал.
– Ответь мне, пожалуйста, Кит, – продолжала мисе Дэлглиш, – Лилли снова ведет себя, как в детстве?
– Что вы имеете в виду?
Я слегка насторожился.
– Не волнуйся, – успокоила меня мисс Дэлглиш. – Я только хочу выяснить, как жила Лилли, пока меня не было.
Казалось, мисс Дэлглиш опять знала обо всем, что происходило в доме Стьюбеков. Причем не от миссис Питерс – в этом я был уверен.
– Заработка Лилли не хватает на троих, – сказал я, – им приходится добывать пропитание где только можно.
– Речь не об этом, – строго проговорила мисс Дэлглиш. – Скажи, не бродит ли она ночами по чужим дворам, подбирая все, что подвернется?
Прежде чем ответить, мне важно было понять, для чего мисс Дэлглиш расспрашивает меня: печется ли она о себе или о Лилли? Рядом со мной на стуле лежали две книги, которые я много месяцев назад взял почитать у пожилой леди; внезапно у меня возникло страстное желание оставить их на столе и вежливо попрощаться, чтобы избежать неприятной беседы. Я пожалел, что пришел. Заметив мое смущение, мисс Дэлглиш испытующе посмотрела на меня и поджала губы.
– Можешь хранить при себе свои тайны, Кит. Я просто хочу знать правду, больше ничего.
– Почему вас так интересует жизнь Лилли? – спросил я.
– Это касается только нас обеих, – отрезала мисс Дэлглиш.
– Но вы же расспрашиваете меня, мисс Дэлглиш, – возразил я, удивляясь собственной храбрости.
– Мне надо уяснить, насколько она опустилась, – призналась мисс Дэлглиш. – По‑моему, тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было.
– Лилли – это Лилли, – уклончиво ответил я.
– Это не ответ, Кит. Ты просто уходишь от разговора.
Мисс Дэлглиш слегка стукнула тростью о пол, точно подчеркивая значимость своих слов.
Я понимал, что Лилли предавать нельзя, но одновременно не хотел огорчать и мисс Дэлглиш. Странное дело, я испытывал жалость к мисс Дэлглиш и поразился этому. Казалось, уж кто‑кто, а она не нуждалась ни в чьем участии. Поразмыслив, я решил, что лучше всего говорить правду.
– Мне не хочется подводить Лилли, – начал я. – Ей было тяжело.
– Не забывай, что она сама избрала свой путь, – твердо проговорила мисс Дэлглиш.
Я ждал, что она скажет что‑нибудь еще, но мисс Дэлглиш замолчала, и я спросил, что будет с домом на Мысу.