1 То солнце, что зажгло мне грудь любовью, Открыло мне прекрасной правды лик, Прибегнув к доводам и прекословью; 4 И, торопясь признать, что я постиг И убежден, я, сколько подобало, Лицо для речи поднял в тот же миг. 7 Но предо мной видение предстало И к созерцанью так меня влекло, Что речь забылась и не прозвучала. 10 Как чистое, прозрачное стекло Иль ясных вод спокойное теченье, Где дно от глаз неглубоко ушло, 13 Нам возвращают наше отраженье Столь бледным, что жемчужину скорей На белизне чела отыщет зренье, - 16 Такой увидел я чреду теней, Беседы ждавших; тут я обманулся Иначе, чем влюбившийся в ручей. 19 Как только взором я до них коснулся, Я счел их отраженьем лиц людских И, чтоб взглянуть, кто это, обернулся; 22 Вперив глаза в ничто, я вверил их Вновь свету милой спутницы; с улыбкой, Она пылала глубью глаз святых. 25 "Что я смеюсь над детскою ошибкой, - Она сказала, - странного в том нет: Не доверяясь правде мыслью зыбкой, 28 Ты вновь пустому обращен вослед. Твой взор живые сущности встречает: Здесь место тех, кто преступил обет. 31 Спроси их, слушай, верь; их утоляет Свет вечной правды, и ни шагу он Им от себя ступить не позволяет". 34 И я, к одной из теней обращен, Чья жажда говорить была мне зрима, Сказал, как тот, кто хочет и смущен: 37 "Блаженная душа, ты, что, хранима Всевечным светом, знаешь благодать, Чья сладость лишь вкусившим постижима, 40 Я был бы счастлив от тебя узнать, Как ты зовешься и о вашей доле". Та, с ясным взором, рада отвечать: 43 "У нас любовь ничьей правдивой воле Дверь не замкнет, уподобляясь той, Что ждет подобных при своем престоле. 46 Была я в мире девственной сестрой; И, в память заглянув проникновенно, Под большею моею красотой 49 Пиккарду ты узнаешь, несомненно. Среди блаженных этих вкруг меня Я в самой медленной из сфер блаженна. 52 Желанья наши, нас воспламеня Служеньем воле духа пресвятого, Ликуют здесь, его завет храня. 55 И наш удел, столь низменней иного, Нам дан за то, что нами был забыт Земной обет и не блюлся сурово". 58 И я на то: "Ваш небывалый вид Блистает так божественно и чудно, Что он с начальным обликом не слит. 61 Здесь память мне могла служить лишь скудно; Но помощь мне твои слова несут, И мне узнать тебя теперь нетрудно. 64 Но расскажи: вы все, кто счастлив тут, Взыскуете ли высшего предела, Где больший кругозор и дружба ждут?" 67 С другими улыбаясь, тень глядела И, радостно откликнувшись потом, Как бы любовью первой пламенела: 70 "Брат, нашу волю утолил во всем Закон любви, лишь то желать велящей, Что есть у нас, не мысля об ином. 73 Когда б мы славы восхотели вящей, Пришлось бы нашу волю разлучить С верховной волей, нас внизу держащей, - 76 Чего не может в этих сферах быть, Раз пребывать в любви для нас necesse И если смысл ее установить. 79 Ведь тем-то и блаженно наше esse, Что божья воля руководит им И наша с нею не в противовесе. 82 И так как в этом царстве мы стоим По ступеням, то счастливы народы И царь, чью волю вольно мы вершим; 85 Она - наш мир; она - морские воды, Куда течет все, что творит она, И все, что создано трудом природы". 88 Тут я постиг, что всякая страна На небе - Рай, хоть в разной мере, ибо Неравно милостью орошена. 91 Но как, из блюд вкусив какого-либо, Мы следующих просим иногда, За съеденное говоря спасибо, 94 Так поступил и молвил я тогда, Дабы услышать, на какой же ткани Ее челнок не довершил труда. 97 "Жену высокой жизни и деяний, - Она в ответ, - покоит вышний град. Те, кто ее не бросил одеяний, 100 До самой смерти бодрствуют и спят Близ жениха, который всем обетам, Ему с любовью принесенным, рад. 103 Я, вслед за ней, наскучив рано светом, В ее одежды тело облекла, Быть верной обещав ее заветам. 106 Но люди, в жажде не добра, а зла, Меня лишили тихой сени веры, И знает бог, чем жизнь моя была. 109 А этот блеск, как бы превыше меры, Что вправо от меня тебе предстал, Пылая всем сияньем нашей сферы, 112 Внимая мне, и о себе внимал: С ее чела, как и со мной то было, Сорвали тень священных покрывал. 115 Когда ее вернула миру сила, В обиду ей и оскорбив алтарь, - Она покровов сердца не сложила. 118 То свет Костанцы, столь великой встарь, Кем от второго вихря, к свевской славе, Рожден был третий вихрь, последний царь". 121 Так молвила, потом запела "Ave, Maria", исчезая под напев, Как тонет груз и словно тает въяве. 124 Мой взор, вослед ей пристально смотрев, Насколько можно было, с ней простился, И, к цели больших дум его воздев, 127 Я к Беатриче снова обратился; Но мне она в глаза сверкнула так, Что взгляд сперва, не выдержав, смутился; 130 И новый мой вопрос замедлил шаг.