1 Ты, ставший, у священного потока, - Так, речь ко мне направив острием, Хоть было уж и лезвие жестоко, 4 Она тотчас же начала потом, - Скажи, скажи, права ли я! Признаний Мои улики требуют во всем". 7 Я был так слаб от внутренних терзаний, Что голос мой, поднявшийся со дна, Угас, еще не выйдя из гортани. 10 Пождав: "Ты что же? - молвила она. - Ответь мне! Память о годах печали В тебе волной еще не сметена". 13 Страх и смущенье, горше, чем вначале, Исторгли из меня такое "да", Что лишь глаза его бы распознали. 16 Как самострел ломается, когда Натянут слишком, и полет пологий Его стрелы не причинит вреда, 19 Так я не вынес бремени тревоги, И ослабевший голос мой затих, В слезах и вздохах, посреди дороги. 22 Она сказала: "На путях моих, Руководимый помыслом о благе, Взыскуемом превыше всех других, 25 Скажи, какие цепи иль овраги Ты повстречал, что мужеством иссяк И к одоленью не нашел отваги? 28 Какие на челе у прочих благ Увидел чары и слова обета, Что им навстречу устремил свой шаг?" 31 Я горьким вздохом встретил слово это И, голос мой усильем подчиня, С трудом раздвинул губы для ответа. 34 Потом, в слезах: "Обманчиво маня, Мои шаги влекла тщета земная, Когда ваш облик скрылся от меня". 37 И мне она: "Таясь иль отрицая, Ты обмануть не мог бы Судию, Который судит, все деянья зная.. 40 Но если кто признал вину свою Своим же ртом, то на суде точило Вращается навстречу лезвию. 43 И все же, чтоб тебе стыднее было, Заблудшему, и чтоб тебя опять, Как прежде, песнь сирен не обольстила, 46 Не сея слез, внимай мне, чтоб узнать, Куда мой образ, ставший горстью пыли, Твои шаги был должен направлять. 49 Природа и искусство не дарили Тебе вовек прекраснее услад, Чем облик мой, распавшийся в могиле. 52 Раз ты лишился высшей из отрад С моею смертью, что же в смертной доле Еще могло к себе привлечь твой взгляд? 55 Ты должен был при первом же уколе Того, что бренно, устремить полет Вослед за мной, не бренной, - как дотоле. 58 Не надо было брать на крылья гнет, Чтоб снова пострадать, - будь то девичка Иль прочий вздор, который миг живет. 61 Раз, два страдает молодая птичка; А оперившихся и зорких птиц От стрел и сети бережет привычка". 64 Как малыши, глаза потупив ниц, Стоят и слушают и, сознавая Свою вину, не подымают лиц, 67 Так я стоял. "Хоть ты скорбишь, внимая, Вскинь бороду, - она сказала мне. - Ты больше скорби вынесешь, взирая". 70 Крушится легче дуб на крутизне Под ветром, налетевшим с полуночи Или рожденным в Ярбиной стране, 73 Чем поднял я на зов чело и очи; И, бороду взамен лица назвав, Она отраву сделала жесточе. 76 Когда я каждый распрямил сустав, Глаз различил, что первенцы творенья Дождем цветов не окропляют трав; 79 И я увидел, полн еще смятенья, Что Беатриче взоры навела На Зверя, слившего два воплощенья. 82 Хоть за рекой и не открыв чела, - Она себя былую побеждала Мощнее, чем других, когда жила. 85 Крапива скорби так меня сжигала, Что, чем сильней я что-либо любил, Тем ненавистней это мне предстало. 88 Такой укор мне сердце укусил, Что я упал; что делалось со мною, То знает та, кем я повержен был. 91 Обретши силы в сердце, над собою Я увидал сплетавшую венок И услыхал: "Держись, держись, рукою!" 94 Меня, по горло погрузи в поток, Она влекла и легкими стопами Поверх воды скользила, как челнок. 97 Когда блаженный берег был над нами, "Asperges me", - так нежно раздалось, Что мне не вспомнить, не сказать словами. 100 Меж тем она, взметнув ладони врозь, Склонилась надо мной и погрузила Мне голову, так что глотнуть пришлось. 103 Потом, омытым влагой, поместила Меж четверых красавиц в хоровод, И каждая меня рукой укрыла. 106 "Мы нимфы - здесь, мы - звезды в тьме высот; Лик Беатриче не был миру явлен, Когда служить ей мы пришли вперед. 109 Ты будешь нами перед ней поставлен; Но вникнешь в свет ее отрадных глаз Среди тех трех, чей взор острей направлен". 112 Так мне они пропели; и тотчас Мы перед грудью у Грифона стали, Имея Беатриче против нас. 115 "Не береги очей, - они сказали. - Вот изумруды, те, что с давних пор Оружием любви тебя сражали". 118 Сто сот желаний, жарче, чем костер, Вонзили взгляд мой в очи Беатриче, Все на Грифона устремлявшей взор. 121 Как солнце в зеркале, в таком величье Двусущный Зверь в их глубине сиял, То вдруг в одном, то вдруг в другом обличье. 124 Суди, читатель, как мой ум блуждал, Когда предмет стоял неизмененный, А в отраженье облик изменял. 127 Пока, ликующий и изумленный, Мой дух не мог насытиться едой, Которой алчет голод утоленный, - 130 Отмеченные высшей красотой, Три остальные, распевая хором, Ко мне свой пляс приблизили святой. 133 "Взгляни, о Беатриче, дивным взором На верного, - звучала песня та, - Пришедшего по кручам и просторам! 136 Даруй нам милость и твои уста Разоблачи, чтобы твоя вторая Ему была открыта красота!" 139 О света вечного краса живая, Кто так исчах и побледнел без сна В тени Парнаса, струй его вкушая, 142 Чтоб мысль его и речь была властна Изобразить, какою ты явилась, Гармонией небес осенена, 145 Когда в свободном воздухе открылась?