Эксперименты Л.Брукса.

В последующих экспериментах было показано, что имеется структур­ное и функциональное подобие между перцептивными и ментальными об­разами. Важные свойства ментальных образов, в частности то, что при менталь­ном манипулировании сохраняются пространственные характеристики объектов, иллюстрируют следующие эксперименты. Как в перцептивном образе, так и в ментальном сохраняются преж­де всего пространственные (топологические) характеристики объекта.

Этот вывод был сделан Л.Брукс (Brooks, 1968). Пытаясь разрешить этот вопрос, непосредственно относящийся к гипотезе двойного кодирования: обрабатываются ли вербальная и пространственная информация в раздельных, модально-специ­фичных системах — или вся информация обрабатывается на абстрактном уровне? Он воспользовался экспе­риментальной ситуацией, в которой он создавал конфликт между активаци­ей памяти и ответом испытуемого. Он просил своих испытуемых визуаль­но или мысленно обвести по контуру букву F. Одновременно с этим ис­пытуемые должны были выполнять вторую задачу, включающую простран­ственные компоненты. Было показано, что наибольшая интерференция происходит в том случае, когда требуется одновременно выполнять две за­дачи, адресованные образному коду, по сравнению с ситуацией, когда ин­терферирующая задача является вербальной.

Так, в одной задаче Брукс предъявлял испы­туемым предложение на слух, например: "Птица в руке — не та, что в кустах". Затем испытуемых просили классифицировать каждое слово после­довательно как существительное или не-существительное. В вышеприведен­ном примере ответы должны быть "да" для "птицы" (существительное), "нет"— для "в" (не-существительное) и т.д. Полный набор правильных ответов для всего предложения будет такой: да, нет, да, нет, нет, да. Ответы указывались тремя способами: устно, постукиванием правой и левой ру­кой и указанием на листе букв "Y" (Yes) "N" (No).

В другой задаче Брукс показывал испытуемым рисунок буквы (схема) и затем предлагал им по памяти охарактеризовать каждый из углов по тому, принадлежит он или нет к экстремумам (верхней или нижней линии этой буквы). Начиная от левого нижнего угла и двигаясь по часовой стрелке по контуру буквы, получа­ется последовательность "да, да, да, нет, нет, нет, нет, нет, нет, да". В двух других условиях эксперимента испытуемые отвечали (как и в вышеупомя­нутом эксперименте), постукивая левой или правой рукой или указывая на написанные на листе буквы "Y" или "N".

Эти эксперименты основывались на предположении, что если ответ испытуемого, основанный на определенной модальности, разрушительно действует на память об одном типе материала, но не затрагивает память о другом, значит эта (разрушенная) память была в той же модальности, что и модальность ответа. Когда испытуемого просят вспомнить предложение в артикулированной форме, вербальный ответ (например, "Да" или "Нет") должен вступить в конфликт с обработкой этой информации. С другой стороны, ответ в иной модальности (например, указание или постукива­ние) не должен вызывать конфликтов и поэтому потребует меньше време­ни. Та же логика относится к воспроизведению деталей контурной буквы F —здесь конфликт при воспроизведе­нии должен происходить тогда, когда испытуемого просят указать "Y" или "N" (поскольку для этого требуется зрительный контроль).

Результаты экспериментов подтверждают предсказа­ния, основанные на конфликте модальностей. Рассмотрим сначала устный ответ. В случае классификации на существительные и не-существительные для устного ответа требуется в среднем 13.8сек, тогда как в случае контурной буквы это занимает в среднем 11.3 сек.

Еще более яркие результаты получены при ответе путем указания. При классификации экстремальных углов на схеме буквы указание ответов "Y" или "N" требовало 28.2сек, а для указания ответов при определении существи­тельных и не-существительных требовалось 9.8сек. Данные Брукса хорошо подтверждают, что 1) мы можем обращаться к памяти для генерации зрительных и слуховых воспоминаний и 2) воспроизведение информации конкурирует с ответом, когда они имеют одну модальность.

Таким образом, на схемы буквы испытуемые тратили на­много больше времени при условии указывания, чем при любом другом условии. При работе с предложениями этого не наблюдалось. Очевидно, сканирование бланка с позициями "Y" и "N" противоречит сканированию умствен­ного множества. Таким образом, этот результат подтверждает вывод о том, что, когда испытуемые сканируют умственное множество, они сканируют репрезента­цию, аналогичную физическому множеству. Если заставить испытуемого одно­временно выполнять конфликтующие действия сканирования на внешнем физи­ческом множестве, это создаст большие помехи для умственного сканирования. Иногда считают, что результат Брукса был обусловлен конфликтом между выполнением зрительной задачи на указывание и сканированием зрительного образа. Но результаты дальнейших исследований показывают, что помехи созда­ются не самим по себе зрительным характером задачи. Скорее, проблема связана с пространственным восприятием, а не со зрением и является результатом несо­вместимых направлений, в которых испытуемые должны были сканировать фи­зическое множество в сравнении с умственным образом. Например, в другом экс­перименте Брукс обнаружил свидетельства подобного конфликта, когда испы­туемые закрывали глаза и давали ответы «да» или «нет», сканируя пальцами множество рельефных Y и N, подобных бланку с позициями "Y" и "N". В этом случае фактические стимулы были тактильными, а не зрительными. Таким образом, это не визуальный, а пространственный конфликт.

Результаты эксперимента, который провели Бэдделей и Либерман (см. Baddeley, 1976), также подтверждают, что интерференция в исследовании Брукса объясняется пространственными, а не зрительными факторами. Все испытуемые выполняли задачу Брукса с образом буквы, кроме того, они одновремен­но выполняли еще одну задачу: либо зрительную, либо на пространственный образ. Так испытуемые в одной группе одновременно контролировали последовательность стимулов двух возможных яркостей. Они должны были нажимать ключ всякий раз при появлении более яркого стимула. (Эта задача включала в себя об­работку зрительной, а не пространственной информации.) В другой группе испытуемым завязывали глаза и сажали их перед маятником, который они должны были отслеживать лучом карманного электрического фонаря. Маятник издавал звук и содержал фотоэлемент. Когда они попадали на цель, частота тона меня­лась, обеспечивая тем самым испытуемых слуховой обратной связью. В этой задаче испытуемые обрабатывали пространственную, но не визуаль­ную информацию. Задача на пространственное слуховое слежение приво­дила к гораздо большему ухудшению выполнения задачи на сканирование обра­за, чем задача на оценку яркости. В этом случае, когда требовалась одновременная обработка пространственной слуховой информации, в задаче с образом буквы возникала гораздо большая интерференция, чем в тех условиях, где требовалась оценка яркости. Эти результаты показывают, что интерфе­ренция в задаче Брукса была пространственной, а не зрительной и что сформированные испытуемыми образы являются аналогами пространствен­ной репрезентации.

Важность различия между пространственными и зрительными признаками образов подтверждена и другими исследованиями. Пространственные репрезентации не привязаны к зри­тельной модальности, к ним также можно получить доступ тактильным или слу­ховым путем. По-видимому, имеется общая пространственная репрезентация, которая может получать информацию любой модальности. С другой стороны, некоторые аспекты зрительного опыта, например цвет, уникальны для зрительной модальности и кажутся совершенно отличными от пространственной информа­ции. Интуитивно кажется, что образы включают в себя и пространственный, и зрительный компоненты.