Общество. История. Человек.
Государство само по себе есть нравственное целое, осуществление свободы, осуществление же свободы есть абсолютная цель разума. Государство есть дух, стоящий в мире и реализующийся в нем сознательно, между тем как в природе он получает действительность лишь как иной, чем [c.125] он, как спящий дух. ... Существование государства, это – шествие бога в мире; его основанием служит сила разума, осуществляющего себя как волю. (Гегель Г.В.Ф. Соч. Т. VII. – М.-Л.,1934. С. 267-268)
Народ, взятый без своего монарха и непосредственно связанного с последним расчленения целого, есть бесформенная масса, уже больше не представляющая собою государства... (Там же. С. 305)
Определение свободы печати как свободы говорить и писать, что угодно, аналогично определению, выдающему свободу вообще за свободу делать, что угодно. – Такие речи составляют принадлежность еще совсем необразованного, примитивного и поверхностного представления.
В мирное время гражданская жизнь расширяется, все сферы располагаются на постоянное жительство, и в конце концов люди засасываются болотом, их частные особенности (Partikularitaten) все более и более упрочиваются и закостеневают. … Из войны народы не только выходят укрепленными, но и нации, внутри которых существуют непримиримые антагонизмы, обретают внутреннее спокойствие благодаря внешним войнам. (Там же. С. 345)
Спор между государствами, поскольку особенные воли не приходят к соглашению, может быть решен лишь войной. (Там же. С. 351)
Народу, обладающему таким моментом, как природным началом, поручено его исполнение в поступательном [c.126] шествии развивающегося самосознания мирового духа. Он во всемирной истории для данной эпохи – господствующий народ, и лишь однажды он может … составить в ней эпоху. Перед лицом этого его абсолютного права быть носителем ступени развития мирового духа, в настоящее время духи других народов бесправны, равно как и те, чья эпоха минула, не идут больше в счет во всемирной истории. (Там же. С. 356)
Государство есть божественная идея как она существует на земле. (Гегель Г.В.Ф. Соч. Т.VШ. – М.-Л., 1935. С. 38)
…Добро – это реализованная свобода, абсолютная конечная цель мира. (Гегель Г.В.Ф. Соч. Т. VII. – М.-Л., 1934. С. 149)
…Добро есть вообще сущность воли в ее субстанциональности и всеобщности, – оно есть воля в ее истинности. Оно поэтому имеется исключительно лишь в мышлении и через мышление. (Там же. С. 150)
Добро и зло нераздельны, и эта нераздельность проистекает от того, что понятие становится для себя предметным и в качестве предмета обладает непосредственно определением различия. Злая воля волит то, что противоположно всеобщности воли; добрая же воля, напротив того, ведет себя соответственно своему истинному понятию. (Там же. С. 160)
...Единственной мыслью, которую привносит с собой [c.127] философия, является та простая мысль разума, что разум господствует в мире, так что следовательно и всемирно-исторический процесс совершался разумно. (Гегель Г.В.Ф. Соч. Т.VШ. – М.-Л., 1935. С. 10)
Далее, выражение той мысли, что разум господствует в мире, находится в связи с ее дальнейшим применением, которое нам хорошо известно, а именно в форме той религиозной истины, что мир не предоставлен случаю и внешним случайным причинам, но управляется провидением. (Там же. С. 13)
...Наше рассмотрение является теодицеей, оправданием Бога... (Там же. С. 15)
Всемирная история есть прогресс в сознании свободы, -прогресс, который мы должны познать а его необходимости. (Там же. С. 19)
Ближайшее рассмотрение истории убеждает нас в том, что действия людей вытекают из их потребностей, их страстей, их интересов, их характеров и способностей и притом таким образом, что побудительными мотивами в этой драме являются лишь эти потребности, страсти, интересы и лишь они играют главную роль. Конечно там можно найти и общие цели, желание добра, благородную любовь к отечеству; но эти добродетели и это всеобщее играют ничтожную роль по отношению к миру и к тому, что в нем творится. ... Наоборот, страсти, своекорыстные цели, удовлетворение эгоизма имеют наибольшую силу; сила ихзаключается в том, [c.128] что они не признают никаких пределов, которые право и моральность стремятся установить для них, и в том, что эти силы природы ближе к человеку, чем искусственное и продолжительное воспитание, благодаря которому человек приучается к порядку и умеренности, к соблюдению права и к моральности. (Там же. С. 20)
...Во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которых они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают; они добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осуществляется еще и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения. (Там же. С. 27)
Частные интересы вступают в борьбу между собой, и некоторые из них оказываются совершенно несостоятельными. Не всеобщая идея противополагается чему-либо и борется с чем-либо; не она подвергается опасности; она остается недосягаемою и невредимою на заднем плане. Можно назвать хитростью разума то, что он заставляет действовать для себя страсти, причем то, что осуществляется при их посредстве, терпит ущерб и вред. Ибо речь идет о явлении, часть которого ничтожна, а часть положительна. Частное в большинстве случаев слишком мелко по сравнению со всеобщим; индивидуумы приносятся в жертву и обрекаются [c.129] на гибель. Идея уплачивает дань наличного бытия и бренности не из себя, а из страстей индивидуумов. (Там же. С. 32)
При рассмотрении участи, выпадающей в истории на долю добродетели, нравственности и религиозности, мы не должны повторять скучных жалоб на то, что в мире добрым и благочестивым часто, или даже в большинстве случаев, приходится плохо, а злые и дурные, наоборот, благоденствуют.... Но когда речь идет о такой цели, которая была бы целью в себе и для себя, нельзя считать так называемое благополучие или неблагополучие тех или иных отдельных личностей моментом разумного порядка в мире. ....Теперь всего чаще раздаются жалобы на то, что идеалы, создаваемые фантазией, не осуществляются, что эти прелестные мечты разрушаются холодною действительностью. ... Такие поэты, как Шиллер, очень трогательно, с чувством глубокой грусти выражали, что подобные идеалы не могут найти своего осуществления. ... Философия же должна, в противоположность вышеупомянутым идеалам, способствовать пониманию того, что действительный мир таков, каким он должен быть, что истинное добро, всеобщий божественный разум, является и силою, способною осуществлять себя. Это добро, этот разум в его конкретнейшем представлении есть Бог. Бог правит миром; содержание его правления, осуществление его плана есть всемирная история... Пред чистым светом этой божественной идеи, которая не является только [c.130] идеалом, исчезает иллюзия, будто мир есть безумный, нелепый процесс. (Там же. С. 34-35)
...Всемирная история совершается в более высокой сфере, чем та, к которой приурочена моральность, чем та сфера, которую составляют образ мыслей частных лиц, совесть индивидуумов, их собственная воля и их образ действий; всему этому самому по себе присущи ценность, вменяемость, награда или наказание. То, чего требует и что совершает в себе и для себя сущая конечная цель духа, то, что творит Провидение, стоит выше обязанностей, вменяемости и требований, которые выпадают на долю индивидуальности по отношению к ее нравственности. (Там же. С. 64)
Дерзновение в поисках истины, вера в могущество разума есть первое условие философских занятий. Человек должен уважать самого себя и признать себя достойным наивысочайшего. (Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т.1. – М., 1974. С. 83)
Свобода есть лишь там, где нет для меня ничего другого, что не было бы мною самим. Природный человек, определяемый лишь своими влечениями, не пребывает у самого себя. Как бы он ни был своенравен, содержание его хотения и мнения все же есть его собственное, и его свобода есть лишь формальная свобода. Когда я мыслю, я отказываюсь от моей субъективной особенности, углубляюсь в предмет, предоставляю мышлению действовать самостоятельно, и я мыслю плохо, если я прибавляю что-нибудь [c.131] от себя. (Там же. С. 124)
...Со своей природной стороны человек, правда, конечен и смертен, но он бесконечен в познании. (Там же. С. 130)
Дух есть вообще мышление, и человек отличается от животного мышлением. (Гегель Г.В.Ф. Соч. T. VII. – М.-Л., 1934. С. 32)
Человек есть чистое мышление самого себя, и, лишь мысля, человек представляет собою эту силу, эту способность сообщить себе всеобщность, т.е. потушить всякую особенность, всякую определенность. (Там же. С. 35)
…Человеку заблуждаться свойственно, – и кто не заблуждался относительно того или другого, скажем относительно того, ел ли я вчера кислую или сладкую капусту, или относительно бесчисленного множества других не очень важных и весьма важных вещей? (Там же. С. 170)
Кто высказывает, говорит своему времени и совершает для него то, чего оно хочет, тот – великий человек своего времени. Он делает то, что составляет внутреннюю сущность эпохи, осуществляет ее, и кто не умеет презреть общественное мнение в том виде, в котором ему приходится там и сям слышать его высказывания, тот никогда не совершит ничего великого. (Там же. С. 339)
У каждого индивидуума есть определенное положение; он знает, в чем вообще состоит правильный, честный образ действий. Если для обыкновенных частных отношений [c.132] признают столь затруднительным выбрать, что правомерно и хорошо, и если считают превосходной моралью именно то, что в этом находят значительное затруднение и мучаются сомнениями, то это скорее следует приписать злой воле, которая ищет лазеек для уклонения от своих обязанностей, знать которые ведь вовсе не трудно…
Великие исторические отношения имеют другой характер. Именно здесь возникают великие столкновения между существующими, признанными обязанностями, законами и правами и между возможностями, которые противоположны этой системе, нарушают ее и даже разрушают ее основу и действительность, а в то же время имеют такое содержание, которое также может оказаться хорошим, в общем полезным, существенным и необходимым. Теперь эти возможности становятся историческими; они заключают в себе некоторое всеобщее иного рода, чем то всеобщее, которое составляет основу в существовании народа или государства. Это всеобщее является моментом творческой идеи, моментом стремящейся к себе самой и вызывающей движение истины. Историческими людьми, всемирно-историческими личностями являются те, в целях которых содержится такое всеобщее. <...> Таковы великие люди в истории, личные частные цели которых содержат в себе тот субстанциональный элемент, который составляет волю мирового духа. Их следует называть героями, поскольку они черпали свои цели и свое призвание не просто из спокойного, [c.133] упорядоченного, освященного существующей системою хода вещей, а из источника, содержание которого было скрыто и не доразвилось до наличного бытия, из внутреннего духа, который еще находится под землей и стучится во внешний мир, как в скорлупу, разбивая ее, так как этот дух является иным ядром, а не ядром, заключенным в этой оболочке. Поэтому кажется, что герои творят сами себя и что их действия создали такое состояние и такие отношения в мире, которые являются лишь их делом и их созданием. (Гегель Г.В.Ф. Соч. T.VII. – М.-Л., 1935. С. 29) [c.134]
Людвиг Фейербах
(1804-1872)
Людвиг Фейербах – немецкий философ. На первый план мыслитель выдвинул проблему человека как "единственного, универсального и высшего" предмета философии. Фейербах полагал, что философия должна стать антропологией, т.е. наукой о человеке.
Основные произведения: "К критике философии Гегеля", "Сущность христианства", "Сущность религии", "Вопросы о бессмертии души", "Предварительные тезисы к реформе философии", "Основы философии будущего".