Честные джобберы

— Мистер Порри! Мистер Порри! Вставайте! — Голос доносился словно из колодца. Мальчик не пошевелился. Тогда кто-то требовательно куснул Гаттера за нос.

Дважды Герой застонал и перевернулся на другой бок. Вчерашняя ночь была вычеркнута из жизни — до утра Порри совещался со своим штабом и составлял планы подготовки к соревнованиям. Сейчас его могло поднять с кровати только сообщение о возвращении Того-кто-постоянно-не-дает-выспаться.

— Вставайте! — настойчиво повторил глухой голос. — Мордевольт вернулся.

— Что! — Порри подскочил на кровати. — Как Мордевольт? Что Мордевольт? Откуда?

Рядом с Постелью возвышался Дубль Дуб в полюбившемся ему камуфляже.

— Мисс Мергиона велела передать, — забубнил он, — что пришел Кряко, он плачет, он говорит, что его Мордевольт обез… обез… обез…

По страдальческому лицу Юного Друга Ментодеров стало понятно, что он не только исчерпал свой словарный запас, но и вышел далеко за его пределы.

Гаттер наскоро оделся и заскочил в ванную. Побрызгав себе на лицо холодной водой, мальчик внимательно осмотрел собственный нос. Ему показалось, что он видит следы зубов на кончике.

— Слушай, Дубби, — сказал Порри, выходя из ванной, — а зачем ты меня за нос укусил?

Дубль недоуменно выпучил глаза, потом хлопнул себя по бокам и осклабился:

— Понял. Это шутка. Мистер Порри шутит! Гаттер оценил размер дублевских клыков, подергал себя за нос и решил не развивать тему.

Команда Мудлов-рискнувших-потягаться-с-самими-магами дислоцировалась в комнате 1114а. После повальной дактилоскопизации это место пользовалось дурной славой и гарантировало полное уединение. Кроме Пейджер и Аесли в кабинете присутствовал Кряко Малхой — бедный и больной.

— Что случилось? — с порога набросился на друзей Порри. — Откуда Мордевольт?

Мерги поспешно отвернулась к окну. Плечи ее подергивались. Похоже, она с трудом сдерживала рыдания. Сен сохранял невозмутимость, хотя изредка и покусывал себя за губу.

— Сегодня ночью, когда Кряко ходил в туалет, на него напал фиолетовый призрак и полностью его обезмажил, — лицо Аесли перекосилось. — В результате Малхой утратил свои магические способности. И теперь может участвовать в нашей команде.

Порри посмотрел на Кряко и быстро отвел глаза от его взгляда — взгляда провинившегося, но все равно преданного пса.

— Когда Малхой это сказал, от неожиданности я выронил перо, — продолжал Сен напряженным голосом, — которое упало под стол. Я попросил Кряко подсветить…

— …и я, как дурак, ляпнул Люмус, — безжизненным голосом закончил Малхой.

На кончике палочки самозванца-мудла Кряко послушно вспыхнул голубоватый огонек. Мергиона наконец перестала сдерживать эмоции и разразилась неприлично громким смехом. Аесли подхихикивал ей, прикрывая ладонью рот. Дуб, оглядевшись, решил, что сейчас будет уместным продемонстрировать окружающим тридцать два белоснежных (явно ненастоящих) зуба. Себя Порри обнаружил согнувшимся от хохота пополам.

— Вам же нужны игроки! — взмолился Малхой, когда смех немного поутих. — Я в сборной курса даже Уговаривающим был! Один раз… На тренировке… Но вам же нужно набрать девятнадцать человек!

— Не нужно, — успокоил его Порри, — мы прекрасно управимся вчетвером.

— Но это же не по правилам! — изумился Кряко. — Вас же снимут с игры!

— А вот тут, — вмешался в беседу Сен, — нам и поможешь ты.

— Все-таки… Уговаривающим? — не поверил в свое счастье Малхой.

— В некотором роде, да, — ответил Аесли. — Но уговаривать придется не какой-то там шарик, а все магическое сообщество. Ты должен организовать пиар-кампанию, направленную на разрушение стереотипов.

— Чью компанию? — растерялся Кряко.

— Ты выпустишь, — объяснил Сен, — несколько газет, в которых, как бы между прочим, подкинешь читателям идею о том, что правила футбича не идеальны, и вообще необходима полномасштабная реформа. Понятно? То есть ты должен внушить читателям, что в футбич можно играть не только вдевятнадцатером, но и всемнадцатером, впятнадцатером, втринадцатером и, наконец, даже вчетвером.

Кряко начал светлеть лицом.

— Еще можно интервью взять, — робко предложил он. — Я знаю одного вратаря, которого забыли на поле…

— Отлично! — подбодрил его Аесли. — Приведи статистику о нервных заболеваниях зрителей, которые не успевают уследить сразу за тридцатью восемью игроками. Краткую историческую справку дай. Наверняка в первых играх не по девятнадцать человек участвовало.

— "Возвратимся к истокам!" — провозгласил новообращенный политтехнолог. — Да! А еще можно…

— Первая газета должна была выйти еще вчера[140], — сказал Аесли.

— Конечно, Сен, — заторопился к выходу Малхой, — будет сделано, Сен!

— И помни, Кряко, — крикнул ему вдогонку старший политтехнолог, — ты нужен Порри!

К счастью, Малхой был уже далеко и не слышал взрыва хохота, который последовал за этим патетическим заявлением.

— Вы зря смеетесь, — заметил Сен. — У этого клоуна дар публициста. Если его грамотно использовать…

— Ладно, — сказал Порри. — Раз уж вы меня разбудили, давайте делом займемся. Мы так и не распределили роли в команде по футбичу. Уговаривающим будет, конечно, Сен…

— Уговаривающим будет, конечно, Гаттер, — поправили его из форточки.

Порри поднял глаза и увидел Свинчатовского XII.

— Можно влететь? — вежливо поинтересовался свинч.

— Конечно-конечно, — обрадовался Порри. — Знакомьтесь, это мистер Свинчатовский XII. Сен Аесли, Мергиона Пейджер.

— Пейджер? — шарик остановился в полете. — Знавал я одну Вышибалу по фамилии Пейджер. Даже… гм… сталкивался с ней.

— С Вышибалой? — уточнил Аесли. — Но ведь Вышибала имеет право бить только по блинджеру!

— Та мисс Пейджер, о которой я говорю, имела право бить по всему, что казалось ей подозрительным.

— Это была моя мама, — призналась Мерги. — Извините.

— Ну… По крайней мере, ты умеешь извиняться, — с сомнением произнес свинч. — А Уговаривающим все-таки должен быть мистер Гаттер.

— Но Сен для этого гораздо лучше подходит, — возразил Порри. — У него голова варит, А у меня нет. И язык подвешен. А у меня…

— И тем не менее, — ответил Свинчатовский XII. — Играть нужно тебе. Я уже рассказал семье. Все в восторге. Если кто-нибудь из наших будет приглашен, тебе даже говорить ничего не придется.

— А если свинч будет не из вашей семьи? Мы успеем заменить Уговаривающего?

— Вряд ли. Состав команд подается за трое суток до игры. А приглашенные мячи определяются унизительной жеребьевкой за сутки. Кстати, раз уж вы такие реформаторы, не позаботитесь ли вы об отмене жеребьевки? Это так неприятно, когда благородных свинчей, как какой-нибудь картофель, ссыпают в корзину, перемешивают лопаточкой…

— Давно хотел спросить вас, — сказал Порри, прерывая вдохновенную речь интеллектуального спортинвентаря, — почему шарик, сделанный из золота, называют "свинч"? Вы что, внутри свинцовый?

— Свинчи делают не из свинца и не из золота, а из гораздо более редкого металла. Из метеоритного железа. А позолота служит только для красоты и для защиты от коррозии.

— Тогда откуда пошло название? — спросила Мерги.

— Это все блинджеры, — вздохнул свинч. — Тупые придурки. Обзываются и дразнятся. Одна из дразнилок и прилипла. Ладно, готовьтесь. Я, собственно, на тренировке, — шарик хихикнул. — Развнеделовцы уже, наверное, землю роют. Полечу, развлекусь.

И золотой шарик шмыгнул в окно.

— Значит, если будет приглашен один из Свинчатовских, — начал размышлять Сен, — играть должен Порри. В противном случае — я.

— Эх, — сказала Мергиона, — если бы можно было вас выпустить одновременно. Или так: Гаттер вылетает на поле, а говорит за него Аесли.

— Раз плюнуть! — сказал Порри, но не плюнул, а продолжил говорить. — Вы все время забываете о высоких технологиях. Я вылетаю на поле с небольшой рацией. Сен слышит все, что слышу я, и подсказывает мне фразы.

— Здорово! — обрадовалась Мергиона.

— Оптимально, — согласился Сен. — А теперь завтракать.

За блинчиками с пшенкой состав команды был окончательно утвержден: Порри — Уговаривающий, Мерги и Дуб — Вышибалы, Сен по рации координирует действия команды и помогает Порри.

— Все-таки нужен еще Вратарь, — сказал Гаттер. — Там будет один момент, когда нужно отвлечь судью.

— Тебе же предлагали взять Клинча! — вспомнила Мергиона. — Он своими историями любой суд присяжных уболтает, не то что рефери.

После завтрака компания заскочила к завхозу и предложила ему место в команде. Клинч с радостью согласился и тут же начал рассказать, как он играл Вратарем за сборную Вооруженных Сил и так загрузил судью, что тот хотел застрелиться, но Сен вежливо попросил отставного майора поберечь силы для матча. Затем друзья вернулись в 1114а и принялись за дело.

Гаттер безостановочно паял. Мерги выпросила у него кассету "Спящий бык, притаившийся пастух" и в сопровождении Дубля-оруженосца ушла тренироваться, Сен делал выписки из толстенного тома "Искусство вести переговоры".

После обеда подготовка к футбичу была практически завершена. Гаттер смонтировал антигравитаторы (то есть замаскированные коробочки со встроенным заклинанием Боингус из восьмой главы) на метлы, которые им тайком выдал завхоз, и Мерги с Дубом немного потренировались. Дубль на удивление быстро разобрался с системой управления и даже превзошел в искусстве пилотажа свою хозяйку, которой никак не удавалась петля Нестерова в связке с двойным иммельманом. Точнее, удавалась, но только с существенными разрушениями.

Сам Порри не без опасения взобрался на свое "Помело-1631", четыре месяца провалявшееся в камере хранения. Это оказалось достаточно мощное, хотя и неуклюжее, транспортное средство. Оно плохо слушалось руля и периодически зависало, заставляя вспоминать домашний компьютер и Windows МЕ.

— Для Уговаривающего сойдет, — резюмировал Клинч, когда Порри приземлился, — а вот как ты на ней собрался в гонках участвовать?

— Ничего! — ответил Гаттер. — Сейчас установим турбины, припаяем бак, смонтируем электронику. Заводным эльфиком летать будет!

Над "Помелом" пришлось провозиться до вечера. Чтобы товарищи по команде не скучали, Порри выдал каждому по наушнику и микрофону, вручил Сену станцию конференц-связи и предложил отработать "вопрос координации движения в воздухе по командам с земли"[141]. Пока товарищи пытались скоординироваться, капитан завершил монтаж, прогрел движок и решил испытать метлу в гоночной конфигурации.

Он забрался на "Помело" и плавно повернул ручку газа.

Впоследствии Порри задавал себе вопрос: что было бы, если бы он повернул ручку газа резко?

Форсированная катализатором и усиленная заклинанием Эх-прокачу! турбина взвыла, как раненый Бармаглот, и мир с умопомрачительной скоростью рванулся назад. Феерический полет продолжался всего несколько секунд и закончился так же внезапно, как и начался.

Ошеломленный Порри сидел на земле и пытался понять, что произошло. Судя по всему, метла на полном скаку врезалась в дерево, под каковым и сидел мальчик.

"Где я? — думал он, стараясь сориентироваться на местности. — Куда меня унесло? Что это за дерево?"

Ответ последовал незамедлительно.

— Воры! Грабители! — заверещало сверху. — Опять хотите украсть мои любимые кокосики?!

"Вот повезло! — огорчился Гаттер. — Это же Психованная Пальма!"

Но долго огорчаться ему не дали: сверху уже засвистели "любимые кокосики", которые при удачном (вернее, неудачном) стечении обстоятельств вполне могли проломить голову даже Дублю.

К счастью, Порри заметил отверстие у самых корней Пальмы. Он с трудом протиснулся в него и решил переждать кокосопад в безопасном месте.

Место оказалось не таким уж и безопасным. Как только Гаттер попытался устроиться поудобнее, корень под ногой подломился, земля осыпалась, и Порри рухнул вниз, тщетно пытаясь схватиться за что-нибудь рукою.

Внизу оказалось довольно мягко и тепло. Мальчик потыкал пальцем, пытаясь выяснить, на что это он упал, и не выяснил. Пришлось лезть за палочкой, которая могла хотя бы осветить помещение.

— Слышь, мил человек, — раздался глухой голос прямо из-под Порри, — ты уж извиняй, но ты мне налицо попой сел. Мне подышать бы!

Гаттер вскочил с извинениями и тут же — судя по характерному звуку — угодил кому-то по животу. Стараясь не двигаться, он взмахнул палочкой и произнес Люминесцентос. Все подземелье залило ровным немигающим светом.

Теперь Порри понял, почему ему было так мягко падать: на дне, плотно прижавшись друг к другу, лежало несколько сотен гномов. Бедняги были раздеты до трусов и выглядели изможденными. Все смотрели на мальчика, но никто не произносил ни слова.

— Здравствуйте, — наконец выдавил из себя Порри, — меня зовут Порри Гаттер.

— Молодой хозяин! — радостно закричал один из гномов и приветственно замахал банкой. — Это я! Далиныч моя фамилия! Может, помнишь?

— Далиныч! Конечно! Мама про вас писала. Как вы?

— Все хорошо, — бодро ответил гном, — вот варенье ваше. Братцы, передайте молодому хозяину его добро.

Порри обратил внимание, что "братцы", передавая банку из рук в руки, провожают ее страдальческим взглядом.

— А что вы тут делаете? — поинтересовался мальчик, когда варенье оказалось у него.

— Живем мы тут, — ответил Далиныч, — помаленьку. Взор гнома был по-прежнему прикован к банке.

— И давно?

— Да уж, почитай, с тринадцатого числа месяца листопада[142].

— Тринадцатого ноября?! Так вы тут почти полтора месяца?! А что вы тут едите?

Все присутствующие мгновенно стали одного цвета с пунцовым вареньем.

— Эта… — подал голос Далиныч, который невольно стал посредником между Гаттером и гномами. — Маленько варенья из баночки откушали. Но мы отработаем! У нас все записано. Читай, Шишка!

Лысоватый Шишка извлек откуда-то ветхую бумажку:

— "19 листопада. 24 декалитра варенья красного, чужого. 20 листопада. 23 декалитра…"

— Обождите, — перебил его Порри, — так это что, ваша единственная еда?

Гномы промолчали в том смысле, что, дескать, да.

— И вы мне ее вот так просто отдаете?

— Так то ж ваше, — пробасил мускулистый старик, — мы ж не ворюги какие, а честные джобберы. Мы прикинули: ежели хорошо копать, то лет через девяносто девять как раз отработаем все, что откушали.

Порри с изумлением обвел гномов взглядом. Упрямые "джобберы" были готовы умереть, но не взять чужого.

— Так вам же теперь совсем есть нечего будет!

— Ништо, — ответил старик, — как-нибудь.

— Нет, — сказал Порри, — так не пойдет. Во-первых, вот вам банка. Дарю.

— Да мы отработаем! — тихо зашумели гномы.

— Во-вторых, — продолжил мальчик, — я вам прямо сейчас еды наколдую.

Старик поднялся на ноги.

— Вот что, человек хороший, — сказал он, — мы ворованное есть не будем.

— А я воровать и не собираюсь! — ответил Порри. — Как только вернусь, сразу с начальником столовой… Стоп! А чего вы вообще тут сидите? Пошли со мной в Первертс! Там ваши работают, поможете им. Отъедитесь.

Гномы насупились.

— Давайте! — подбодрил их Порри. — А то они такую халтуру гонят, что смотреть страшно.

Многоголосый стон прокатился по подземелью.

— Охти мне! — запричитал старик (как понял мальчик, предводитель). — Безродные бродяги нас, честных джобберов, опозорили-и-и, с глиной смешали-и-и, как теперь в глаза честным людям смотре-е-еть?

Остальные в меру сил подстанывали и с неприятным треском вырывали из шевелюр и бород целые клоки волос.

— Вы что, хотите сказать, что в Первертсе работают не гномы? — спросил изумленный Порри.

— Какие гномы? Как их за гномов принять можно было-то? Это ж вертихлюсты, домовые, не пойми зачем освобожденные! Самозванцы поганые!

Из сбивчивого многоголосого рассказа выяснилось следующее.

Гномы, мобилизованные по всей стране на реконструкцию Первертса, прибыли сюда тринадцатого ноября в товарняке, следовавшем за экспрессом с комиссией из Министерства. Как только они достигли Места, Где Кончается Поезд, и высыпались на травку, со всех сторон налетели озверевшие домовые и отняли у гномов весь инструмент и одежду.

— Все про Ромуальда какого-то кричали, — всхлипнул Шишка, — Слава Труду, не пришел тот Ромуальд, а то бы точно хана!

— Мы бы отбились, конечно, — оправдывался предводитель, которого все уважительно звали Стах, — да с ними был волшебник.

— Какой волшебник?

— Да откуда нам знать-то. Одежа у него была такая… Непонятного матерьялу. Фиолетовая.

По протоптанным дорожкам на спине Порри пробежали мурашки.

— И он вас заколдовал?

— Зачем заколдовал? Мы же с понятием. Мы против волшебников ни в жизнь не пойдем.

— Это почему?

— Не по понятиям! — ответил Стах.

"Не положено!" — вспомнил жизненную позицию ментодеров Гаттер.

Рассказ продолжился. Безропотно раздевшихся гномов отвели под Психованную Пальму и велели сидеть под ней.

— Вот тут волшебник немного поколдовал, — припомнил Далиныч. — Он с энтой древесиной балакал, покаместь мы под землю залазили.

— А что он говорил, не помните? — заинтересовался Порри, которому еще предстояло возвращаться домой под градом кокосов.

Далиныч наморщил лоб и стал припоминать:

— Что-то про гербициды… под какую-то кормку сулил… И еще говорил, баунти. Вот этой баунти она особо страшилась.

— А вы бы узнали этого мага, если бы снова его встретили?

— Ёкстись! Да неужо бы мы его не признали! В фиолетовой маске он был! Мы бы его по той маске сразу признали!

Далее мальчик узнал, что в первые дни гномы подъедали свои ссобойки, а потом пришлось забраться в гаттерову банку, которая и спасла их от голодной смерти.

— Уж извиняй, барин, — в стотысячный раз загудели гномы, — мы отработаем.

— А что, — осторожно завел речь Стах, — в счет аванса нам могут жратвы выдать?

— Ой, я забыл совсем, — спохватился Порри и поднял палочку.

— Ежели нетяжко, — заторопился Стах, — солененького чего-нить.

— И горького, — робко поддержали его остальные, — и еще перченого. А варенье свое забирай от греха.

— Что, — улыбнулся мальчик, — неужели невкусное?

— Да не, варенье доброе, — сказал Шишка и непроизвольно скривился, — сладкое.

После получаса блаженного поедания соленых и маринованных продуктов из запасов столовой ("Надо Гаргантюа предупредить", — подумал Порри) гномы повели гостя осматривать свои владения. Оказалось, что пещера, в которую он свалился, — это всего лишь спальня. Рядом трудолюбивые джобберы вырыли целый подземный дворец из множества комнат, залов и анфилад. Была даже подземная речка с аккуратной набережной.

— И это все без инструментов, голыми руками? — поражался мальчик.

— А что ж, — пожимали плечами гномы, — без дела, что ли, сидеть?

— Надо срочно вас забирать отсюда! — решил Порри. — Там эти самозванцы Первертс разносят, а вы тут в земле ковыряетесь! А давайте прямо сейчас! Я Психованную Пальму… то есть, Энту Древесину отвлеку, вы и выбежите.

Гномы начали переглядываться, один за другим опуская глаза.

— Не-е-е, — выразил общее мнение старейшина, — так не справно. Надо вперед референдум провести.

— Что сделать? — не понял Гаттер.

— Ну, посидеть, покалякать. Мы, гномы, народ трудолюбивый, но основательный. Мы по понятиям.

— Вылезайте на свет и калякайте сколько хотите! Что же вы будете сидеть полуголые в темноте и грязи?

— А может, так и надо? — сказал Стах. Единственное, на что уломал Порри трудолюбивых, но основательных гномов, — это согласие питаться авансом. С тем и ушел, унеся варенье и дав честное слово, что никому про честных джобберов не расскажет, пока те не проведут всенародное волеизъявление и не определятся наконец, чего они хотят.

Гномы споро соорудили мальчику аккуратную насыпь, и тот легко выбрался на поверхность.

На воле было уже темно.

Тихонько, чтобы не разбудить Пальму, Порри оттащил метлу на безопасное расстояние и, не запуская турбину, на минимальной скорости отправился домой — успокаивать свою команду.

Глава 25