Отпечаток №3

На подходе к развалинам Первертса скорбную процессию встретил бригадир гномов Долдон.

— Нужно бы смету увеличить, — прохрипел он, кося опухшими глазищами сразу во все стороны. — То, что заплачено, уже про… кончилось, короче. А работы вона скока прибавилось.

И Долдон махнул лапищей в сторону обломков школы, по которым бродили студенты, пытавшиеся отыскать хоть какие-нибудь личные вещи, — все более-менее ценное уже было растащено гномами. Над руинами факультетов бездомные Висельник, Утопленник и Парашютист гонялись за хохочущим Отравленником. Призрак Гдетотаммера кривлялся, показывал язык корчил рожи, выкрикивал обидные дразнилки, а в опасные моменты прятался в восставшей из небытия башне своего факультета.

— А работать-то хочется, — добавил бригадир, заметив откровенное сомнение на лицах преподавателей. — Руки чешутся! — И в подтверждение начал яростно чесаться.

— Да, делать нечего, — Бубульгум поморщился. — Уважаемые профессора, убедительно прошу оказать посильную материальную… Короче, давайте скинемся на ремонт.

Долдон резво обежал волшебников, собирая грины и косые. От протянутой Гаттером горсти штук он отказался.

— С дитев не берем, — прогундосил гном. — Мы не какие-то там эльфы. Мы по понятиям.

Самую увесистую пачку косых строитель получил с Фантома. Похоже, донельзя расстроенный спиритическим фиаско Асс отдал все, что у него было.

— Долдон! — окликнул ректор уже собравшегося слинять с деньгами бригадира. — Даю вам три недели.

— Га? — опешил гном.

— Шутки кончились. Через три недели все башни должны быть на месте.

— Так эта… Как эта… Так мы же… — растерялся предводитель строителей, явно впервые столкнувшийся с такой постановкой вопроса. — У нас же… эта… подкоп… туннель… мы уже почти что…[94]

— Туннель отменяется, — твердо сказал Бубльгум. — Ну хорошо, — чуть смягчился ректор, увидев, что гнома сейчас хватит удар. — Откладывается. Продолжите после восстановления башен, после, — внушительно повторил маг и пристально вгляделся в красные гномьи зрачки.

Долдон послушно закивал. Преподаватели проследовали дальше, а гном так и остался на месте, монотонно кивая лохматой головой[95].

Остаток дня ушел на то, чтобы навести относительный порядок в уцелевшей части Первертса. На месте исчезнувших Орлодерра, Слезайблинна и Чертекака разбили утепленные палаточные городки. Ректор произнес большую успокоительную речь о временных трудностях и необходимости понимания текущего момента[96]. Гномы поклялись вернуть все, украденное сегодня, вот только отделят сегодняшнюю добычу от вчерашней, на которую клятва не распространялась.

Самыми недовольными оказались счастливчики-гдетотаммерцы. Когда их проводили в стены родного факультета, студенты начали ворчать:

— Какой ужас! Какие узкие коридоры! Мы здесь не разместимся.

Предложение ночевать прямо в спальнях было расценено как неудачная шутка.

— Ну и где эта Сгинь? — бушевала МакКанарейкл. — Она хотела навести порядок у себя на факультете? Самое время!

Но благообразная деканша пропала, как ее и не было.

Единственным существом, с которым успела пообщаться эфемерная старушка, оказался Каменный Философ. Обнаружилось это случайно, когда Бубльгуму пришло в голову проверить записи дежурного Ухогорлоноса. Диалог звучал так:

Сгинь. Ну вот, а ты говорил…

Каменный Философ. Это жизнь.

Сгинь. Но каков мальчик!

Каменный Философ. А ведь скоро ему предстоит сразиться с Сама-знаешь-кем.

Сгинь и Каменный Философ смеются.

Сгинь. Надеюсь, они последуют моему совету.

Каменный Философ. Не знаю, не знаю, меня они никогда не слушали. А я предупреждал. И вот результат.

Члены комиссии несколько раз прослушали запись, доведя Ухогорлоноса до заикания, но понять ничего не смогли. На контрольный вопрос Философ отреагировал в традиционной манере.

— Где профессор Сгинь? — спросил Бубльгум.

— Если бы движение существовало, — ответила реликвия, — можно было бы предположить, что она ушла. Но поскольку движения не существует.

На этом разговор закончился.

— Старая вешалка! — кипятилась МакКанарейкл. — И каменный болван! Смеются они! Смешно им! Зачем я только его чинила! Могла ведь добить. Такой шанс упустила!

— Успокойтесь, профессор, — отец Браунинг сидел, обхватив голову руками. — Попробуем понять, что она хотела нам сказать.

— "Продолжайте то, что начали мальчик и Сьюзи", — в унисон процитировал квартет колибри на плечах Югоруса. — А что вы, собственно, начали, мисс?

— Ничего! — МакКанарейкл снова превращалась в смесь рычащих хищников. — С тех пор как я занялась этой чертовой хиромантией, ни на что другое у меня времени нет!

— Правильно, — оживился Браунинг, — вы начали заниматься хиромантией, а Порри одновременно с вами начал заниматься дактилоскопией. Мадам Сгинь советовала продолжать. Значит, она имела в виду…

— Она имела в виду, — догадался Развнедел, — что мисс Сьюзан следует продолжить практиковаться в гадании по руке, чтобы было чем кормиться после закрытия Первертса.

— Оставьте, профессор, — поморщился Бубльгум. — Вы не очень сильны в логических построениях. Нам нужно продолжать снимать отпечатки, вот что имела в виду Мелинда.

Фантом Асс после успешного разрушения Первертса старался не высовываться, но тут не выдержал:

— Но с кого? Мы уже всех проверили. Что нам теперь, гномов-строителей отлавливать? Всех чернилами повымазывали: ректора, деканов, нас с отцом Браунингом, Бальбо… Стоп! Бальбо! А кто-нибудь снял отпечатки с нашего литератора?

Все посмотрели на секретаря. Он сидел неестественно прямо и глядел в пространство.

— Примерно в середине повествования, — заговорил Бальбо неживым голосом, — наступает момент, когда автор в ужасе осознает, что не в силах выпутаться из построенной им самим интриги. Он доводит героев до логического тупика и малодушно их бросает, предоставляя несчастным выпутываться самостоятельно[97].

Члены комиссии несколько опешили от такой отповеди, но процедуру снятия отпечатков у Бальбо проделали четко и быстро.

— О, — сказал Порри. — О.

— "О"? — засиял Асс. — В смысле "Он"?

— Не он, — завороженно ответил Гаттер, не в силах оторвать взгляд от листка. — Никакого сходства. Ни с чем.

Отпечаток каждого пальца Бальбо был не просто уникален, он имел несомненную художественную и географическую ценность. На большом пальце была изображена карта всей Великобритании, на указательном — только Англии, на среднем — Шотландии, на безымянном — неопознанной местности[98], а на мизинце — схема лондонского метрополитена.

— Все, — сказал Асс, — теперь уже точно все. Преступники не найдены. Трубы не обнаружены. Дети не излечены. Пора смываться.

— Мерги и Сена жалко, — вздохнул Порри. — Хоть бы одну трубочку, например, ту, из которой в меня шарахнули!

Его вздох произвел неожиданное действие.

Великий Бубльгум, доктор магических наук, профессор, ректор школы волшебства Первертс, многократный лауреат Международной Мерлиновской премии, автор пятнадцати учебников и невообразимого количества монографий по теоретическому колдовству, сошел с ума.

Сначала он выпучил глаза, потом разразился громким смехом, потом легко запрыгнул на стол и трижды прокукарекал. После этого профессор, не слезая со стола, опустился на корточки и констатировал:

— Какой я идиот!

Зрители были готовы поставить ректору немного другой диагноз, но в целом не спорили. "Только бы он не достал палочку!" — пронеслась по комнате общая мысль. Сумасшедший колдун такой силы мог нанести больший урон, чем десяток Мордевольтов.

Видимо, лица всех окружающих выражали одно и то же, потому что Бубльгум смутился, слез со стола и сказал:

— А ведь у нас есть Труба Мордевольта. Та самая, из которой, как изволил выразиться мистер Гаттер, его "шарахнули". В моем кабинете.

Практически одновременно раздалось два звонких шлепка. Это Сьюзан МакКанарейкл и Югорус Лужж со всей искренностью раскаявшихся дураков хлопнули себя по лбу. Колибри вспорхнули с плеч декана Слезайблинна и маленькими управляемыми снарядами заносились по комнате.

— Бублик! Умничка! — заверещала профессор МакКанарейкл и повисла на шее у непосредственного начальника.

Не вполне понявший, что произошло, Развнедел начал радостно похлопывать ректора по плечу, попадая в основном по мисс Сьюзи.

Югорус ограничился тем, что превратился в шикарный лавровый венок и величественно приземлился на чело ректора.

— Извините, что вмешиваюсь в милую семейную сцену, — холодно произнес Асс, — но не могли бы вы объяснить причину столь бурного веселья. Хотелось бы, знаете, присоединиться к объятиям.

— У нас в кабинете ректора организован музейчик, — пояснила раскрасневшаяся мисс Сьюзан, — в котором хранится Труба Мордевольта, та самая, которая рикошетом отправила Того-кто-достал-уже-своими-фокусами в магическое небытие.

— Не просто Труба! — взбудораженно защебетали югорусовские колибри, которых насчитывалось уже не меньше двух дюжин, — а многоразовая труба! Точнее, Двенадцать многоразовых труб!.. Они все время были под самым носом у комиссии, а мы… Дети спасены. Все спасены!

Колибри начали выделывать фигуры высшего пилотажа.

— Ну-ну, Югорус, — попытался урезонить коллегу Бубльгум. — Не спешите ликовать. Обезмудливание — это пока только непроверенная гипотеза.

— И прекратите, пожалуйста этот кошмарный Диск, — попросил Браунинг.

Лужж великодушно отпустил стаю колибри домой[99], и комиссия зашагала к кабинету ректора. В 1114а остался только Бальбо, все еще не вышедший из состояния литературного ступора.

— Как сейчас помню тот день, когда это все и произошло, — не могла успокоиться МакКанарейкл. — Мы с профессором Бубльгумом первыми из Арнольдов подоспели к месту происшествия…

— Вы были Арнольдом?! — Порри попытался представить хрупкую мисс Сьюзан, закованную в заземленную броню.

— Еще каким! Мы с вашим ректором были единственными, кто мог позволить себе охотиться всего лишь вдвоем. А иногда, — МакКанарейкл перешла на заговорщицкий шепот, — мы позволяли себе работать в одиночку. Хотя это — вопиющее нарушение инструкций.

Последнюю фразу декан Орлодерра произнесла с гордостью.

— Вот как это было, — мисс Сьюзан повела палочкой. Перед Порри вспыхнула картинка, изображающая угол улицы Вязов и аллеи Долгоносиков одиннадцать лет назад.

Вот дом Гаттеров, почти такой же, как сейчас, только немного поновее. Плотное кольцо ментодеров. Профессор Бубльгум и профессор МакКанарейкл в форменных маскировочных мантиях алого цвета идут через толпу, выставив перед собой переливающиеся синим и красным жетоны. Мисс Сьюзан так юна и сногсшибательна, что дух захватывает[100]. Родители стоят снаружи. Ничуть не изменившаяся мама сжимает сверток, из которого время от времени вылетают диковинные радужные насекомые. Папа — поджарый и почти не седой — держит за руку девчонку с хитрыми глазенками.

У самого входа в дом пара Арнольдов останавливается и проводит короткое совещание. Потом Бубльгум решительно сбрасывает бронежилет и скрывается внутри.

Проходит несколько очень страшных секунд — профессор МакКанарейкл даже остановилась на лестнице, чтобы Порри смог оценить всю драматичность момента. Наконец дверь открывается и на пороге появляется Бубльгум. Через плечо у него переброшено тяжелое многоствольное оружие, на руках — перепуганный кот, вцепившийся в мантию. Стоп-кадр. В глазах у Бубльгума — грусть и мудрость.

— Какой хэппи-энд! Голливуд умрет от зависти, — вредный голос Фантома Асса заставил картинку заколебаться и исчезнуть. — А ты, Гаттер, был в молодости симпатичным. По крайней мере, с шикарным пушистым хвостом.

— Это не я, это наш Кисер, — ответил Порри, подумав, что мисс МакКанарейкл слишком романтична в своих воспоминаниях. На домашних колдографиях того дня, когда все произошло, сестра Гингема прыгает как мячик, повторяя: "Порри — маг!", папа нервно придерживает обеими руками огромную самодельную чалму, из-под которой пробиваются рога, а кот совсем не испуганный, а просто очень уставший. Интересно, где он сейчас шатается?

— Ну вот мы и дома, — сказал ректор, открывая маленькую железную дверь в стене большим (явно зачарованным) ключом.

Порри завертел головой в поисках охранных заклинаний, но уловил только легкие колебания Мирового Эфира. "Да, — подумал мальчик, — это вам не вход в Дутый переулок". Порри скосил глаза на Асса. Судя по поджатым губам, министерский маг тоже не смог определить тип защитного заклятия.

Впрочем, в кабинете было на что посмотреть и без охранных заклинаний. Все стены увешаны головами вымерших монстров[101] и устаревшим, но безукоризненно вычищенным оружием. Слева от входа стояло тяжелое бордовое знамя неопределенного цвета с надписью: "Непреходящая почетная хоругвь". Справа пошатывалось очень реалистичное чучело Призрака Коммунизма. Центр комнаты занимал огромный, как Гренландия, письменный стол. На стене над "Гренландией" висела здоровая двенадцатиствольная штуковина, а на столе…

— Ото! — воскликнул Югорус Лужж, — это же Волшебная Юла. У меня в детстве была точно такая же! Замечательная штука. Если ее раскрутить, она остается неподвижной, а весь мир вокруг начинает вращаться. Откуда она у вас, Бубльгум?

Лужж направился к столу, умильно покачивая головой.

— Действительно, — задумчиво произнес ректор, — откуда она у меня? Утром ее не было… Стойте, Югорус!.. Это ловушка!..

Юла, которую Лужж уже почти телепортировал себе в руку, повисла всего в нескольких миллиметрах от ладони профессора. МакКанарейкл взвизгнула. Югорус побледнел так сильно, что стал отчасти прозрачным. Юла завибрировала, готовая шмякнуться оземь.

Из-за спин оцепеневших волшебников выдвинулся Браунинг.

— Попрошу вас, профессор, — следователь натянул перчатки и осторожно взял опасную игрушку за корпус. — Ну что, господа волшебники, для начала давайте поймем, как она должна была сработать.

Пришедший в себя Бубльгум первым делом отправил Гаттера прятаться за шкафом. ("Этот шкаф надежнее бомбоубежища, — сказал ректор. — Однажды рядом с ним мисс МакКанарейкл… беседовала с мисс Пейджер-старшей. И ничего, только стекла пришлось заменить".) К Порри тут же присоединился Развнедел, промямливший: "Кто-то же должен будет потом рассказать обо всем людям". Затем колдовской консилиум, консультируемый следователем-мудлом, определил, что ловушка должна была сработать от первого нажатия на ручку юлы.

— Дайте-ка я ее обезврежу! — свирепо потребовал Лужж, потрясенный подлостью неизвестного злодея, заминировавшего детскую игрушку. — Я ее так обезврежу…

— Секундочку, Югорус, — Бубльгум снова полностью овладел ситуацией, — если вы ее обезвредите, восстановить Трубу мы уже не сможем.

— И не надо! — заявила мисс Сьюзан. — Зачем нам работающая Труба Мордевольта?

— Извините, что напоминаю, — ректор был само терпение, — но мы шли сюда как раз за тем, чтобы воспользоваться работающей Трубой Мордевольта.

— Как хотите, — не сдавался Югорус, — но я ее хотя бы заблокирую. Отойдите-ка от греха подальше.

За шкафом стало тесновато: сюда забились все, кроме Лужжа и отца Браунинга. Гаттеру заслонили обзор, и он слышал только бормотание профессора:

— Так-с. Теперь тут. А что это у нас? Ложная линия Силы? Ну-ну. Так. Ага! Ну, тогда теперь можно… Вот так. Нет, не так. Может, так? Нет? Тогда как? Черт. Красный? Или синий? Так красный или синий? По-моему, синий. Или красный? Тут ошибиться нельзя… А может, зеленый? Или белый…

Вскоре Порри это надоело. Он хотел попросить вмешаться кого-нибудь из взрослых, но осмотревшись, обнаружил, что все стоят, затаив дыхание и закрыв глаза.

Тогда Гаттер решительно высунулся из-за шкафа и увидел удивительную сцену: юлу (судя по всему, уже безопасную) держит в руках Браунинг, а Лужж сосредоточенно пытается собрать маленький кубик Рубика[102].

— Так красный или зеленый, — морщил лоб декан Слезайблинна. — Или желтый…

— Профессор, — осторожно позвал Порри. Югорус вздрогнул, выпустил кубик из рук, и тот рассыпался разноцветным дождем.

— Извини, — сказал Лужж, — это штука меня всегда успокаивает, когда я перенервничаю.

— А Труба? То есть, Юла? То есть, ловушка?

— Все в порядке. Теперь, чтобы ее запустить, нужно приложить немалые усилия.

Из-за шкафа показалась осторожная физиономия Развнедела:

— Можно выходить? Теперь мы в безопасности?

— В безопасности?! — оскорбленно вскричал Фантом Асс, пытаясь привести в порядок собственную мантию. — Как мы можем быть в безопасности, если даже супер-пупер-гиперзащищенный кабинет ректора оказался проходным двором! Преступники запросто раскладывают свои орудия поверх расписания занятий и преспокойно дожидаются, когда птичка прилетит в клетку!

— Какая птичка? — не понял Развнедел. — В какую клетку? О чем он?

— Не обращайте внимания, — ответила МакКанарейкл. — Грибов объелся.

Порри прыснул. Асс позеленел от злости так, что стал похож на своего кинематографического прототипа.

— Вы тут не хихикайте! — завопил он. — Это же очевидно; Бубльгум специально разложил здесь ловушку, заманил всех сюда и подсунул в руки профессору Луж-жу…

— Ура. У меня есть алиби, — радостно сказал Югорус.

— Не перебивайте! На уликах нет отпечатков Бубльгума, но что это значит? Только то, что он действовал в перчатках! Есть у вас перчатки?!

— Найдутся, — ответил ректор и действительно вытащил из складок мантии перчатки.

— Ага! — крикнул Асс. — Вот вы и попались!

— Гениально, — произнес отец Браунинг. — И правда, что еще мог придумать опытный преступник, кроме как привести следователей в свой кабинет, где на видном месте лежит орудие преступления.

— Это просто отвлекающий маневр! — от злости Фантом совсем потерял голову. — Значит, он подложил, заманил и так далее в расчете на то, что ловушка сработает и замудлит всю комиссию…

— …с самим профессором во главе, — завершил мысль Лужж.

— Повторяетесь, господин ректор, — озабоченно проговорила мисс Сьюзан, — эту тактику вы уже использовали во время засады на свалке.

— А пособником был Бальбо, — не удержался Бубльгум.

Тут уже грохнули все, за исключением рассвирепевшего Асса.

— Смейтесь, смейтесь, — шипел он сквозь зубы, — вы еще попомните мои слова.

Порри стало жаль бедного Фантома, и он предложил:

— Раз все так хорошо закончилось, можно мы снимем отпечатки с Большой Трубы?

— А зачем? — удивился Развнедел.

— А на всякий случай, — ответил ректор, натягивая перчатки. — Мало ли что. Да и Мелинда советовала.

Все ждали каких-то особенных заклинаний и ритуалов, но Бубльгум просто протянул руку и снял Миномет Мордевольта со стены, словно горшок с цветами.

Фантом Асс чуть не подавился.

— И это все?! — заголосил маг. — Это опаснейшее оружие просто так здесь висело?! Без всякой защиты или хотя бы сигнализации?

— Если хотите, уважаемый Фантом, я сейчас "просто так" повешу Трубу на место, а вы "просто так" попробуете ее достать. Только одно условие — убирать в кабинете после этого будет ваш коллега.

Асс дернулся, начал было спрашивать, что именно придётся убирать и после чего "этого", но почему-то передумал.

Ректор осторожно положил зловещее устройство на стол; МакКанарейкл и Гаттер склонились над черным минометом.

— Один след… старый след… — шевелила губами Сьюзан, — очень старый… смазанный… Но что-то прощупывается… сейчас… О, Великая Бастинда! Есть! Они совпали!

— И у меня! — воскликнул Порри. — Это он! №3! Недостающий отпечаток!

— Я же говорил! — подхватил Асс. — Это он! Это наш аккуратист ректор! Кто еще будет спорить?

— Я буду спорить, — возразила МакКанарейкл. — Отпечатки Бубльгума мы проверили в первый же день. Это не его.

— А чьи? Кому вы позволяли прикасаться к Трубе? Что вы там притихли, уважаемый профессор?

Бубльгум стоял совершенно неподвижно, словно памятник самому себе.

— Только один человек прикасался к этой Трубе, — медленно произнес ректор. — И раз его отпечатки совпали со следами на уликах, то он и раскладывал ловушки по всей школе.

— Не вздумайте сказать, что это Бальбо! — угрожающе сказал Асс.

— Это не Бальбо. Это…

— Ну же! — не выдержал Браунинг.

— Мордевольт.

Глава 19