Наследие Александра

Александр не смог обеспечить создание единого народа «персоэллинов», о котором он мечтал, ни даже обеспечить целостность созданного им государства. Но он содействовал созданию новых, более гибких политических форм на Ближнем Востоке. Первым важным шагом Александра, способствовавшим упрочению цент­рального правительства, было разделение власти в сатрапиях. Ставя в Иране на первых порах сатрапов-персов, Александр лишал их финансовой и военной власти. Наряду с сатрапом назна­чался специальный военачальник, а сбор налогов и все другие финансовые вопросы были поручены особому чиновнику, подчи­нявшемуся не сатрапу, а главному казначею, ответственному только перед царем. Должность главного казначея при Александ­ре занимал Гарпал, не оправдавший царского доверия и при из­вестии о возвращении Александра из восточного похода бежав­ший на запад со значительной частью казны.

У сатрапов было отнято право чеканить монету, которым они пользовались при Ахеменидах. Лишь Вавилон да некоторые финикийские и киликийские, а также греческие города продолжали еще чеканить монету самостоятельно. Царь не только взял в свои руки чеканку монеты, но и произвел существенную денежную ре­форму, перейдя целиком на серебряную основу и объединив аттичеокую денежную систему с ахеменидской. Введенная Александ­ром серебряная драхма привилась на Востоке и с некоторыми ви­доизменениями просуществовала много столетий. Эти финансовые меры способствовали объединению государства и упрочению экономических, а следовательно, политических и культурных связей между отдельными частями обширного государства. Росту произ­водства содействовало и то, что огромные сокровища Ахеменидов, лежавшие в казне мертвым капиталом, были при Александре пущены в оборот.

Важной стороной деятельности Александра в покоренных об­ластях было градостроительство. Традиция приписывает ему осно­вание 70 городов, но цифра эта, вероятно, преувеличена (нам сей­час известно об основании им около десятка). Не все основанные Александром «города» были действительно городами – большей частью это были македонские военные поселения, колонии, нахо­дившиеся на царской земле, лишь впоследствии получившие по­лисные права; в ряде случаев мы имеем дело не с основанием но­вого города, а с расширением старого восточного города с предо­ставлением ему полисных прав. Во всяком случае, при Александ­ре на Востоке появляется много новых центров городской жиз­ни – от Алексаидрии в Египте до Александрии в Опиане, на во­сточном берегу Инда. Новые города основывались на важных стратегических и торговых путях и служили связующими звенья­ми между сатрапиями. Политически они подчинялись наместни­кам, назначаемым Александром, и, по-видимому, сатрапам. Гра­достроительная политика Александра преследовала главным об­разом военные цели, но значение ее вышло далеко за пределы замыслов завоевателя; эта политика в еще более внушительном масштабе и планомерно проводилась его непосредственными преемниками, так называемыми диадохами («преемники», термин введен в оборот Дройзеном), и позднейшими эллини­стическими царями, являясь важнейшей опорой их государствен­ной системы.

За армией Александра последовали тысячи греческих торгов­цев и ремесленников в надежде на выгодные предприятия в но­вых странах. Большинство их осело в создавшихся городах, передавая свой богатый опыт и основывая ранее здесь неизвестные отрасли торгово-промышленной деятельности, а их старые связи с греческими торговыми центрами способствовали расширению товарного обмена между Ближним Востоком и Грецией. Расши­рению экономических и торговых связей содействовали также географические открытия сделанные во время походов, и нала­живание новых торговых путей. Проникновение греческого язы­ка, образованности, искусства на Восток создало в дальнейшем основу для возникновения синкретичной по форме культуры эллинизма.

Держава Александра к моменту его смерти состояла из разно­родных областей, мало связанных между собой. Прежде всего это была старая Македония, сохранявшая все эти годы под управле­нием Антипатра свой прежний жизненный уклад. Затем шли за­висимые от Македонии полисы европейской Греции, где многие еще мечтали о полной самостоятельности. Малая Азия резко де­лилась на несколько зон. Греческие полисы западного побережья тяготели к Европе и, несмотря на многолетнее господство там персов, мало чем отличались от своих европейских собратьев. Го­рода южного побережья представляли совсем иной тип как в со­циальном, так и в политическом отношении, вероятно больше по­ходя на финикийские города. Центральные и северо-восточные районы, населенные фригийцами и ливийскими народностями, по существу, не были покорены Александром, равно как армяне, а также различные закавказские и прикаспийские народы и пле­мена. Некоторые из них номинально признавали власть Алек­сандра, другие же остались совершенно независимыми. Египет, мало связанный с Ахеменидской державой, и при Александре со­хранял почти полную самостоятельность. Финикия и Сирия, не­смотря на трагическую судьбу Тира, продолжали, как и при Ахеменидах, играть важную роль посредников между Западом и Востоком и поэтому мирились с македонским завоеванием.

По мысли Александра, Месопотамия должна была стать цент­ром новой державы, а Вавилон – ее столицей. В этом отношении он был прав. Конечно, Месопотамия, старый культурный центр Ближнего Востока, соединенный караванными путями с Ираном, Кавказом и Средиземноморьем и водными – с Персидским зали­вом, Аравией и Индийским океаном, была естественным экономи­ческим и политическим центром всех больших ближневосточных держав вплоть до средневековья.

Дальше на восток простирались обширные пространства Иран­ского плато, населенные различными племенами, в большинстве своем стоявшими на более низком по сравнению с завоевателями уровне общественного развития. Многие из этих племен, особенно на востоке Ирана и в Средней Азии, отнюдь еще нельзя было считать покоренными окончательно.

Вкрапленные в эту «варварскую» (по греческой терминоло­гия) стихию малочисленные гарнизоны, состоявшие главным об­разом из греков, а не македонцев, чувствовали себя очень неуверенно и часто стремились покинуть негостеприимные места. Вос­стания гарнизонов начались уже после смерти Александра.

Обширные восточные области государства, столь разнородные по населению, уровню общественного развития, экономическим связям, было трудно удержать в составе одного государства. Тем более безнадежна была лелеемая Александром идея создания единого народа смешением этих разнообразных племен и этниче­ских групп с количественно ничтожным греко-македонским элементом.

Александр, умирая, не оставил наследника, да если бы он это и сделал, то вряд ли любому наследнику, кто бы он ни был, уда­лось удержать в руках такое наследство. Управление Македони­ей осуществлялось Антипатром, а хозяином в Вавилоне оказался Пердикка, старший из командиров конницы. В его руках нахо­дились оба царя, в результате компромиссного решения провозглашенные войском, – Филипп Арридей, слабоумный сын Филиппа Македонского, и новорожденный Александр, сын Алек­сандра и Роксаны, дочери Оксиарта. Пердикка командовал большей частью войска и располагал казной. Кратер, ближайший во­енный помощник Александра, отправился со своими ветеранами в Грецию, где Антипатр терпел поражение в войне против под­нявшихся греческих городов. По решению ближайших сподвиж­ников Александра, принятому в Вавилоне, было произведено пе­рераспределение сатрапий. При этом многие сатрапы (Пифон в Мидии, Птолемей Лаг в Египте) уже вынашивали сепаратист­ские планы. Пердикка, по-видимому, стремился сохранить це­лостность державы Александра и старался сурово подавлять по­пытки отдельных сатрапов приобрести независимость. Во время такого похода против коалиции сатрапов (Антипатра, Антигона Одноглазого, Птолемея) Пердикка был убит собственными солдатами (321 г. до н. а.).

После гибели Пердикки на совещании в Трипарадейсе (Си­рия) верховным правителем был избран Антипатр, а сатрапии были снова перераспределены. Антигон, сатрап Фригии, был на­значен главнокомандующим в Азии, Пифон – в «верхних сатра­пиях» (т. е. главным образом в Иране), Селевк, один из самых способных военачальников Александра, получил Вавилон. Рас­пределены были и другие восточные сатрапии. Вне этого распре­деления остался Евмен из Кардии, бывший секретарь Александ­ра, а также брат Пердикки, Алкет, занявший враждебную пози­цию по отношению к Антипатру.

После совещания в Трипарадейсе Антипатр вернулся в Евро­пу, увозя с собою обоих царей, и, по существу, устранился от азиатских дел. В 319 г. он умер, и после его смерти центробеж­ные силы дали себя знать еще сильнее. Уже никто из бывших сподвижников Александра не думал о том, чтобы сохранить или восстановить державу в ее прежнем объеме, хотя бы но видимо­сти. Каждый старался ухватить для себя кусок побольше и получше, округлив свои владения за счет соседей,

В 317 г. разгорелась борьба между Пифоном, сатрапом Мидии, желавшим подчинить себе весь Иран, и коалицией других восточ­ных сатрапов. Пифон обратился за помощью к Селевку, сатрапу Вавилонии. В это время на Востоке появился Евмен, который действовал от имени обоих царей, находившихся под надзором Полиперхона, заменившего в Македонии Антипатра. Селевк и Пифон выступили против Евмена и призвали на помощь Антигона, самого значительного из всех претендентов на власть в Азии и смертельного врага Евмена. В двух битвах Антигон вынужден был оставить поле боя за Евменом. Но он продолжал борьбу и в третий раз на иранской земле сразился с Евменом. На этот раз неудачу потерпел Евмен. Его погубила измена «серебряных щи­тов» – так называлась отборная македонская воинская часть, ко­торая вместе с охраняемой ею казной была решением Полиперхона передана в ведение Евмена. «Серебряные щиты» выдали своего начальника Антигону, который казнил его. Антигон ока­зался самым могущественным человеком в Азии. В 316 г. он про­извел новые перетасовки в восточных сатрапиях, убил Пифона, своего бывшего союзника; Селевк бежал в Египет к Птолемею.

Сатрапы не на шутку испугались усиления Антигона и созда­ли против него сильную коалицию, куда вошли не только восточ­ные сатрапы, но и Птолемей, Кассандр, правивший на Балкан­ском полуострове, Лисимах, сидевший в западной Малой Азии. Ни одна из сторон не смогла получить в борьбе решительного превосходства, и в 311 г. был заключен мирный договор. По это­му договору Кассандр получил европейские владения, кроме Фракии, которая досталась Лисимаху, Птолемей остался хозяином Египта, а Антигон – Азии.

В прямом выигрыше, не участвуя в договоре, оказался Селевк, который, воспользовавшись трудностями, возникшими у Анти­гона на Западе, и поражением, нанесенным Птолемеем под Газой (Палестина) сыну Антигона Деметрию Полиоркету, вернулся в свое прежнее владение – Вавилон – и прочно обосновался там (312 г. до н. э.). С этого момента начинается селевкидская эра, летосчисление, употреблявшееся на Востоке в течение более ты­сячи лет (оно ошибочно называлось здесь «эрой Александра»).

Таким образом, между государством Антигона, центром кото­рого была Малая Азия, и Ираном легла подвластная Селевку Месопотамия. Борьба на Западе не давала Антигону возможности контролировать сатрапов, сидевших восточнее Евфрата. В битва под Ипсом в Малой Азии Антигон был разгромлен и убит (301г. до н. э.). Реальная власть не только в Месопотамии, но и в Иране все больше переходит к Селевку, что еще раз пока­зывает ведущее значение Месопотамии на Ближнем Востоке в древности. Селевк оказался основателем самой значительной из эллинистических держав – Селевкидского царства. Его власти уже не могла поколебать война между претендентами на геге­монию в Греции, в Малой Азии и Восточном Средиземноморье, которая продолжалась еще двадцать лет после битвы при Ипсе. Эта борьба за наследство продолжалась до 280 г. до н.э.