Право Соединенных Штатов Америки 1 страница

Литература

ABRAHAM, The Judicial Process (4th éd., 1980).

COING, "Neue Strömungen in der nordamerikanischen Rechtsphilo­sophie", ARSP 38 (1949) 536.

FARNSWORTH, An Introduction to the Legal System of the United States (1963).

FIKENTSCHER, Methoden des Rechts II (1975).

FRIEDMAN, A History of American Law (1973).

FULDA, Einführung in das Recht der USA (1966).

GILMORE, The Ages of American Law (1977).

GOWER/PRICE, The Profession and Practice of the Law in England and America, 20 Mod.L.Rev. 317 (1957).

GRISWOLD, Law and Lawyers in the United States, The Common Law Under Stress (1964).

HAY, An Introduction to United States Law (1976).

HONNOLD (ed.)., The Life of the Law, Readings on the Growth, of Legal Institutions (1964).

HURST, The Growth of American Law (1950).

JESCHECK, Bedingungen und Methoden des Rechtsunterrichte in den Vereinigten Staaten (1970).

KAHN-FREUN, English Law and American Law — Some Comparative Reflections, in: Essays in Jurisprudence in Honor of Roscoe Pound (1962) 362.

KARLEN, Appelate Courts in the United States and England (1963).

— Judicial Administration — The American Experience (1970).

KIMBALL, Historical Introduction to the Legal System, Cases and Mate­rials (1961).

MERRYMAN, Judicial Responsibility in the United States, Rabeis Z. 41 (1977) 332.

PARKER, Das Privatreicht der Verenigten Staaten von Amerika (1960).

POUND, The Formative Era of American Law (1938).

— The Development of American Law and Its Deviation from English Law, 67 LQ Rev. 49 (1951).

RABEL, Deutsches und amerikanisches Recht, Rabeis Z. 16 (1951) 340.

RHEINSNEIN, Die Rechtshpnoraaoren und ihr EinfluB auf Charakter und Funktion der Rechtsordnungen, Rabeis Z. 34 (1970) l.

RUESCHEMEYER, Juristen in Deutschland und in den U.S.A., Eine ver­gleichende Untersuchung von Anwaltschaft und Gesellschaft (1976).

RUMBLE, American Legal Realism (1968).

SCHLESINGER, Die Rolle des Supreme Court im Privat- und Prozessrecht der Vereinigten Staaten (1965).

SHARTEL, Our Legal System and How It Operates (1951).

STEIN, The Attraction of the Civil Law in Post-Revolutionary America', 52 Va.L.Rev. 403 (1966).

WEISS, Die Theorie der richterlichen Entscheidungstätigkeit in den Vereinigten Staaten von Amerika (1971).

WENGLER, Die Anpassung des englischen Rechts durch die Judikatur in den Vereinigten Staaten, in: Festschrift Rabel I (1954) 39.

YNTEMA, American Legal Realism in Retrospect, 14 Vand.L. Rev. 317 (1960).

I

Право США занимает особенно важное место в англо-американской правовой семье и потому заслуживает самого тщательного рассмотрения, какое только возможно в рамках подобного рода работ.

И не только потому, что по своему экономическому,и военному потенциалу, равно как и по политическому влия­нию, США принадлежат к одной из самых могущественных держав мира. За 200 лет независимого развития американс­кое право приобрело столь много своеобразия, что стало значительно отличаться от английского образца. В отличие от Англии, США имеют собственную писаную конституцию, которая определяет государственное устройство страны в ка­честве федеративного государства и содержит перечень ос­новных прав и свобод граждан, соблюдать которые обязаны законодатель, суды и исполнительная власть. Кроме того, особый характер политических идеалов основателей амери­канских штатов, расовое, религиозное и культурное много­образие, огромная территория и прежде всего поразительно динамичное социальное и экономическое развитие во мно­гом способствовали тому, что изучение методов и решений, разработанных американским правом, привлекает значитель­но больший интерес для юриста континентальной Европы, чем изучение английского права, которое часто все еще про­должает заботливо пестовать собственные традиции.

Заселение Североамериканского континента началось в первой половине XVII века. Первоначально в Виргинии, а затем и в других регионах восточного побережья появились небольшие колонии. Они не имели сколько-нибудь постоян­ного общения между собой и не были прочно связаны с Англией. В те далекие времена первые поселенцы в основ-

ном боролись с природой и индейцами за выживание. И потому в юристах тогда не было особой нужды. Кроме того, в большинстве колоний, как, например, в Массачусетсе и Пенсильвании, руководство было в руках религиозной общи­ны и все споры решались духовенством на основе Библии, а не юристами на основе общего права. С начала XVIII века положение начинает меняться. Усиливаются торговые связи между колониями и с заграницей, особенно с Англией, и теократическая верхушка утрачивает свою руководящую роль. Постепенно складывается юридическое сословие. К нему принадлежат в большинстве своем юристы, получив­шие образование в лондонских школах-гильдиях еще до пе­реселения в США. Все более получают распространение труды английских правоведов, особенно “Комментарии к английским законам” Блэкстона. Эта книга разошлась в ко­лониях почти так же быстро и в гораздо более густонаселен­ной метрополии. В середине XVIII века зарождается амери­канское движение за независимость как ответная реакция на колониальную экспансию Англии. В числе лидеров движе­ния находятся и юристы. Среди 56 подписавших Декларацию о независимости 1776 года было не менее 26 юристов. Вплоть до окончания в 1781 году войны с Англией представители ставших независимыми штатов выступали за создание более тесного политического союза.

Но лишь в 1787 году участникам Филадельфийского кон­ституционного конгресса, среди которых вновь было более половины юристов, удалось разработать федеральную кон­ституцию. В 1789 году ее приняли 13 штатов. С рядом по­правок она действует и сегодня. Феномен американской кон­ституции поражает. Территория США простирается по всему Североамериканскому континенту. Аграрная страна, лежа­щая на задворках тогдашнего мира, превратилась в крупней­шую индустриальную державу планеты, пройдя через граж­данскую и две мировые войны. Но конституция Соединенных Штатов осталась практически неизменной.

Еще до завоевания независимости среди американских поселенцев укрепилось мнение, что в каждой из колоний в принципе должны действовать английское общее право и специально издаваемые для них английские законы. Было признано также, что общее право не будет применять­ся, если будет противоречить местным условиям данной колонии.

Опираясь на эти принципы, американские суды уже в колониальный период, но особенно в течение XIX века, во многом модернизировали английское общее право.

Так, например, в Англии существовало правило, согласно которому собственник земельного участка отвечал за ущерб, нанесенный его скотом земельному участку соседа, даже если это произошло не по его вине. Такое правило было вполне уместно для густонаселенных территорий, поскольку благо­даря ему от хозяев скота можно было потребовать содержать свой скот за забором и таким способом избегать нанесения ущерба соседям. Другое дело Америка с ее огромными неза­селенными пространствами, которые могли быть пригодны лишь для пастбищ. Поэтому здесь получил развитие другой принцип. Не хозяин скота, а владелец зданий, лесов или сельскохозяйственных культур должен защищать свою соб­ственность заборами от скота соседа. '

Водное право английского общего права также не годи­лось для засушливых территорий американского запада. Там из-за острой нехватки воды ею должны были распоряжаться не только владельцы прибрежных участков, но и другие зем­левладельцы, чтобы орошать свои участки. Столь же непод­ходящим оказалось и горное регулирование по английскому праву. В ситуации, когда “золотая лихорадка” в мгновение превращает дотоле пустынные местности в людское море из десятков тысяч искателей драгоценного металла, нужны со­всем другие регулирующие нормы для разграничения прав горнодобытчиков, чем действовавшие в то время в Англий. Эти и другие примеры из истории американского права на­глядно показывают, сколь сильно содержание права зависит от существующих климатических, географических, экономи­ческих и социальных условий и как эти условия могут менять содержание права. (Подробнее об адаптации англий­ского права американскими судами к местным условиям см. Wenger, аа0; Kimball, аа0, р. 205 ff., 267 ff.)

Законодательство отдельных штатов также вносило су­щественные изменения в нормативное содержание общего права. Многие американские поселенцы часто покидали свою европейскую родину, поскольку там правящие классы ущемляли их политические, религиозные и экономические права. Поэтому уже в начале XIX века политические взгляды членов парламентов штатов оказались подверженными силь­ному влиянию идеи построения эгалитарного и демократи-

ческого общества в ее наиболее радикальном выражении. С особой силой это проявилось в период президентства Эндрю Джексона (1829-1837), когда в раде штатов были приняты законы, “очистившие” английское земельное, семейное и наследственное право от феодальных пережитков.

Были упрощены также судебные процедуры, отменена сословная монополия. Кроме того, должники из беднейших слоев переселенцев, особенно работающих по найму, полу­чили дополнительные средства юридической защиты от при­тязаний кредиторов, а преобразования в уголовном праве сделали его более гуманным. Этот процесс затронул также и судопроизводство. В то время адвокаты и судьи, как лица, обязанные иметь специальное образование и обладать специ­альными знаниями, пользовались привилегиями, закреплен­ными за ними еще в средневековье. Поэтому многие штаты приняли правовые акты, в соответствии с которыми любому гражданину, не совершившему уголовных преступлений, раз­решалось получить профессию юриста. Акты такого рода действовали в Массачусетсе до 1935 года, а в Индиане — до 1933 года. Следствием этого стала, по словам Роско Паунда, “депрофессионализация” практики правоприменения. В ре­зультате поведение американских юристов в суде и их про­фессиональный уровень кажутся иностранному наблюдателю и сегодня во многих отношениях далекими от предъявляемых требований с точки зрения как формы, так и содержания.

Считалось противоречащим принципам демократии, когда судья назначался исполнительной властью и оставался на сво­ем посту длительный срок или даже пожизненно. Поэтому в абсолютном большинстве штатов были приняты законы о выборах судей парламентами или с обязательным их переиз­бранием по истечении относительно короткого срока пребы­вания в должности. Еще и сегодня в абсолютном большинст­ве штатов судей выбирает население прямым голосованием. При этом, однако, принадлежность кандидатов к Демократи­ческой или Республиканской партии открыто декларируется в избирательных бюллетенях и они получают поддержку от своих партийных организаций в предвыборной борьбе. Небольшое число штатов сохранили у себя систему назначе­ния судей исполнительной властью (губернатором штата).

Федеральных судей назначает президент. Однако при этой системе часто требуется согласие законодательной власти. Но даже это не препятствует тому, что выбор судей на удив-

ление часто определяется не только уровнем их квалифика­ции, но и партийной принадлежностью, протекцией по слу­жебной линии и закулисными политическими сделками. В частности, это касается судей, служащих в судах низших инстанций штатов. Однако и президент назначает, как пра­вило, федеральных судей из среды членов своей партии. (Подробнее см. Kayser. Die Auswahl der Richter in der eng­lischen u. americanischen Rechtspraxis, 1969, Abraham, aa0, p. 23 ff.; Honnold, aa0, p. 195 ff.)

Профессиональные организации американских юристов (Bar associations) не без успеха долгие годы боролись за то, чтобы при выборе судей в большей степени учитывалась их квалификация. Они во многом способствовали отмене систе­мы выборов судей в ряде штатов и замене ее системой их назначения губернатором штата из числа кандидатов (по три на каждое вакантное место), предлагаемых независимой комиссией, которая отбирает их по принципу профессио­нального соответствия.

После истечения срока своих полномочий судья, назна­ченный таким способом, должен быть избран населением, если хочет продолжать службу. Но если ему не противостоят другие кандидаты, то он может рассчитывать на простое ут­верждение его в должности. Даже в тех случаях, когда судьи назначаются главами исполнительной власти, ассоциации юристов стремятся оказывать влияние на их выбор.

Так, список кандидатов в федеральные судьи представля­ется обычно на рассмотрение специальному комитету амери­канской ассоциации адвокатов.

Если комитет находит некоторые кандидатуры после тща­тельного их изучения не подходящими для этой должности, то президент решается на их назначение лишь в исключи­тельных случаях из-за опасения неблагоприятной реакции общественного мнения.

Наибольшие споры в области правовой политики в XIX веке вызывал вопрос о необходимости всеобъемлющей кодификации американского варианта общего права. Иеремия Бентам в 1811 году написал письмо президенту Мэдисону, в котором красноречиво изложил преимущества такого шага и выразил желание взять на себя разработку кодекса. Он по­лучил вежливый, но твердый отказ. Тем не менее влияние идей Бентама и его последователей было столь сильным, пример французского ГК столь впечатляющим, а недовольст-

во запутанностью общего права столь широким, что кодифи­кация нашла горячих сторонников сначала в штате Массачу­сетс, а затем также и в Нью-Йорке в лице адвоката Давида Дадли Филда. Оттуда дискуссия перекинулась в другие штаты и вскоре стала всеобщей. Во многом она напоминала спор между Савиньи и Тибо.

Вскоре Филд разработал проект гражданско-процессуального кодекса, наиболее важной особенностью которого стало устранение традиционной разницы между исками по общему праву и по праву справедливости, что значительно упрощало судебные процедуры. Кодекс был принят в Нью-Йорке в 1848 году и стал в последующие годы образцом для соответ­ствующих правовых актов во многих других штатах. Гораздо меньший успех сопутствовал проекту ГК, также разработан­ному в основном Филдом. В 1865 году, когда он предложил его вниманию общественности, идеи кодификации уже утра­тили свою привлекательность. К этому моменту широкое распространение получили основополагающие комментарии и статьи Кента и Стори, благодаря которым американское право стало более упорядоченным и систематизированным. Однако основными противниками идеи кодификации были профессиональные юристы, которые с середины столетия стали частью буржуазного истэблишмента восточного по­бережья, приобрели большое влияние' и совершенно не были заинтересованы в том, чтобы из-за кодекса, предложенного Филдом, привычная им техника отправления правосудия потеряла свою значимость.

По-другому складывалась ситуация в большинстве штатов американского запада, где царила простота нравов “погра­ничного общества”. Здесь заинтересованность юристов в сохранении укоренившихся профессиональных традиций иг­рала незначительную роль. Гораздо больше доверия было к кодексу, ценность которого заключалась в систематизации правового материала на принципах здравого смысла, что де­лало его понятным обывателю.

Поэтому в Северной и Южной Дакоте, Айдахо и Монтане, равно как и в Калифорнии, кодекс Филда вступил в силу уже в конце прошлого столетия. Он действует там и поныне, но со значительными поправками. Правда, справедливости ради следует заметить, что его роль для судебной практики совсем иная, нежели та, которую играют соответствующие кодексы в странах гражданского права.

В течение XIX века постоянно росли противоречия между торгово-промышленным, склонным к протекционизму в та­моженных вопросах. Севером и плантаторской аристокра­тией аграрного Юга. Эти противоречия наиболее остро про­явились в вопросе об отмене рабства. В 1857 году Верховный суд в печально знаменитом деле Дред Скотт против Сэнфорда постановил, что чернокожего раба нельзя рассматривать в качестве гражданина США, даже если он временно прожива­ет на территории, где рабство запрещено.

Это решение вызвало бурю возмущения в северных штатах. В 1860 году президентом США избирается Авраам Линкольн, кандидат от Республиканской партии, созданной всего за несколько лет до этого события. Южные штаты вы­ходят из федерации, и гражданская война становится неиз­бежной. Победа северян спасла подорванное было единство федерации, что привело к укреплению центральной власти, главным образом благодаря наделению президента чрезвы­чайными полномочиями. А это, в свою очередь, сделало воз­можным отмену рабства.

II

После окончания гражданской войны в США начался период бурного экономического роста. Освоение дальнего запада путем прокладки железных дорог, создания новых отраслей промышленности, активная разработка недр — все это в течение буквально нескольких десятилетий привело к гигантскому скачку в хозяйственном развитии страны. Это продиктовало необходимость создавать новые формы право­вого регулирования в области предпринимательства, страхо­вания, транспорта, кредитов, банковского и биржевого дела.

Эти правовые формы являлись естественным отраже­нием господствовавших в то время представлений о том, как должны регулироваться экономические и общественные отношения.

Наиболее ярко они были выражены в трудах английского философа Герберта Спенсера, особенно в его “Социальной статике” (1850). В этой работе утверждалось, что прогресса цивилизации и благосостояния можно достичь, лишь предос­тавив широкое поле деятельности для свободного предпри­нимательства, коммерческого риска и индивидуальной ответ-

ственности. Вмешательство же государства в экономику для защиты более слабых конкурентов рассматривалось как зло: это была жертва, на которую обязан был пойти индивид во имя всеобщего прогресса и экономического процветания. И не только содержание права, но и формы, в которые оно облекалось, и методы его применения — все должно учиты­вать потребности предпринимателей: финансисты, промыш­ленники и инвесторы заинтересованы в предсказуемости и надежности судебных решений. В конце прошлого века в США начался процесс, подобный тому, который происходил в Германии при сходных экономических и социально-поли­тических условиях в период расцвета юриспруденции поня­тий: право принимало все более устоявшиеся формы; судьи видели свою задачу прежде всего в том, чтобы создать посто­янно действующий правовой механизм, с помощью которого можно было бы регулировать существующее положение ве­щей так же, как и с помощью норм закона.

Поэтому они стремились классифицировать правовые пос­ледствия, привязывая их к нормам, сложившимся в результа­те прецедентов. При этом судьи тешили себя иллюзией, что таким образом они смогут оградить себя от политических и социальных конфликтов времени и станут проводниками вечных идей справедливости.

Мощный экономический подъем после гражданской вой­ны и развитие новых, комплексных областей права привели к важным изменениям в американском юридическом образо­вании. До этого молодые люди обычно получали необходи­мые знания в английских школах-гильдиях или в качестве учеников американских адвокатов, благодаря которым они постигали премудрости ведения процесса и оформления до­кументов, перенимали таинства ремесла своих патронов и в лучшем случае читали также комментарии Блэкстона или Кента. Уже в конце XVIII века в США появились универси­теты, в которых читался курс права. В то же время под вли­янием Сгори, который с 1829 года был одновременно про­фессором школы права Гарвардского университета и судьей Верховного суда, довольно рано сложилось убеждение, что юридическое образование— необходимая ступень для подго­товки к профессии адвоката, в то время как в Англии — это один из аспектов общего высшего образования. Разумеется, 12 месяцев было недостаточно для получения полноценного юридического образования. Кроме того, не требовалось пред-

варительной подготовки для допуска к учебе, как правило, не было и экзаменов. Но после 1870 года произошли коренные изменения в этой сфере.

Их зачинателем была школа права Гарвардского универ­ситета под руководством декана Лэнгделла. Благодаря его усилиям продолжительность обучения достигла трех лет, для более строгого контроля за качеством знаний обучающихся были введены экзамены, а в дальнейшем предварительным условием для поступления в школу стало получение абитури­ентом образования в колледже. Лэнгделл стал также изобре­тателем так называемого “прецедентного метода” (case me­thod) обучения, который в различных вариациях до сих пор является основным в юридическом образовании США. Суть этого метода заключается в том, что студенту приводятся правовые нормы по уже решенным делам из судебной прак­тики. Затем эти нормы объясняются ему на примере этих дел, но во взаимосвязи с другими нормами. После этого сле­дует их критическое обсуждение только в рамках упомяну­тых дел. Под влиянием Ассоциации американских юристов, которая была заинтересована в улучшении качества юриди­ческого образования по престижным соображениям, взыска­тельная модель обучения Гарвардской школы права была постепенно распространена на другие университеты. Про­хождение “ученической практики” в адвокатских конторах постепенно прекратилось, и ныне монопольное положение школ права в области юридического образования США — не в пример Англии — неоспоримо.

С расцветом школ права в США появляется группа юрис­тов, значение которой для права США в течение XX века постоянно росло. Это — профессора. Их влияние объясняет­ся коренными изменениями в стиле юридического мышле­ния, что, в свою очередь, было тесно связано с пересмотром американским обществом собственных социальных и этичес­ких принципов. Наиболее отчетливо это проявилось в посте­пенном отходе от крайне индивидуалистических идей “соци­ального дарвинизма” периода раннего экономического роста, когда государство в начале XX века стало подчинять своему контролю экономическую жизнь и по возможности ограни­чивать свободу предпринимательства в тех случаях, если это могло привести к отрицательным социальным последствиям для отдельного индивида. Уже на рубеже прошлого и нынеш­него веков конгресс выступил против особенно явных зло-

употреблений свободой договоров, установив, например, контроль над железнодорожными компаниями и создав с этой целью в 1887 году Комиссию по междуштатной торгов­ле — первый в истории США федеральный орган по государ­ственному контролю за экономикой. В 1890 году вступил в силу закон Шермана, а в 1914 году — закон Клейтона. Их толкование судами позволяло наделять федеральные власти широкими полномочиями для пресечения ограничительной практики в торговле. Электро-, водо- и газоснабжение, сред­ства массовой информации, радио, грузовой, морской и воз­душный транспорт — все эти отрасли, которые и поныне находятся в США, в противоположность Европе, в частных руках, были постепенно поставлены под контроль государст­ва. Причем роль государства отныне не ограничивалась лишь тем, чтобы препятствовать злоупотреблениям. Оно должно было заботиться об интересах потребителя с точки зрения оказания ему услуг по разумным ценам.

Был принят также ряд законов по защите интересов тру­дящихся, благодаря которым на уровне отдельных штатов или федерации было введено социальное страхование, уста­новлен минимальный уровень заработной платы, ограничен детский труд, существенно ограничена продолжительность рабочего дня. Тем самым Соединенные Штаты, в сущности, повторили путь социального развития, пройденный несколь­ко десятилетий ранее бисмарковской Германией с ее патриархально-патерналистским социальным законодательством.

Американские предприниматели решительно выступили против всех этих государственных мер в области экономи­ческой и социальной политики. Вплоть до 1930-х годов они могли рассчитывать в большинстве случаев на поддержку юридического сословия. Так, в 1925 году Верховный суд признал неконституционным закон, который запрещал пе­карням увеличивать рабочий день сверх 10 часов и рабочую неделю сверх 60 часов. По мнению большинства федераль­ных судей, закон “противоправно” ограничивал свободу предпринимателей и рабочих заключать трудовые соглаше­ния, то есть нарушал четырнадцатую поправку к консти­туции.

Противоположную точку зрения высказал тогда судья Холмс в своем “особом мнении”. Он кратко сформулировал основную мысль своего энергичного протеста: “Четырнадца­тая поправка не вводит “Социальную статику” Герберта

Спенсера” (Lochner v. State of New York, 198, US, 45, 1905). Еще в 1918 году Верховный суд признал недействительным федеральный закон, который запрещал при определенных условиях транспортировку товаров, изготовленных детьми младше 14 лет (см. Hammer v. Dagenhart, 247, US, 251, 1918).

Даже первые законы в рамках “нового курса” Ф. Рузвель­та, направленного на вывод страны из “великой депрессии” 1930 года. Верховный суд блокировал незначительным боль­шинством, так как судьи усомнились в их конституционнос­ти. При этом, однако, суд вышел за рамки своей компетен­ции. И лишь после своего избрания президентом на второй срок подавляющим большинством осенью 1936 года, что с очевидностью свидетельствовало об одобрении страной пре­зидентской законодательной программы, Рузвельт внес в конгресс проект закона, наделявшего его правом назначать дополнительно нового федерального судью, если один из назначенных пожизненно федеральных судей достиг 70 лет и не уходит на пенсию. В то время из девяти федеральных судей шестеро были старше 70 лет.

В защиту этого плана “уплотнения суда” Рузвельт высту­пил публично с пламенной речью: “Как нация, мы достигли того момента в своем развитии, когда необходимо принять меры по защите конституции от суда и суда от самого себя” (New York Times, 10.03.1937, p. 1). Правда, осталось не­ясным, одобрил бы конгресс план президента, так как не­обходимость в его обсуждении отпала по той причине, что один из судей изменил свою точку зрения и тем самым мень­шинство превратилось в большинство. По поводу такого поворота событий злые языки не без основания острили: “A switch in time saved nine” (“Если вовремя переметнуться, девятеро спасутся”).

Можно себе представить, что старые, царившие на пере­ломе веков методы анализа юридических понятий постепен­но теряли свою значимость в свете описанных выше измене­ний в экономической и социальной политике государства, которая опиралась на усиление его законотворчества и регу­лирующей функции. Кроме того, определенный вклад в раз­витие этого процесса внесла философия прагматизма Уильяма Джеймса и Джона Дьюи с ее полным отрицанием всех форм формализованного, дедуктивного и абстрактного мыш­ления. Она была господствующим философским течением в США с 1910 по 1930 год и не мота не повлиять на юристов.

Уже Холмс в знаменитом пассаже своей книги “Общее пра­во” (1881) обрушился на понимание общего права как права “действующего вне времени, как проявления высшего разу­ма, который парит над бурными водами современности и конкретизируется в каждом отдельном случае путем акта познания, совершаемого судьей, отрешенным от всего мир­ского, на основе дедуктивных и логических принципов. Право существует вне логики: оно основано на опыте. Пот­ребности времени, господствующие в обществе теории мора­ли и политики, властные структуры, осознанное и подсозна­тельное, даже предрассудки, которые судьи разделяют со своими коллегами, играют гораздо большую роль в констру­ировании норм, управляющих поведением человека, чем абстрактное умозаключение” (ааО, р.1).

Можно привести множество других высказываний, вклю­чая и из судебных решений, в которых Холмс блестяще кри­тикует устаревший стиль мышления. Однако лишь Роско Паунд развил эту критику в завершенную новую программу. Он считается в США основателем социологической школы права. Паунд и его ученики видели в праве прежде всего феномен, который стоит в тесной взаимосвязи с царящими в данном обществе политическими, экономическими и соци­альными отношениями и меняется вместе с ними во времени, в процессе исторического развития.

Их совершенно не интересовало абстрактное содержание “архаичных правовых норм” (black-letter rules), равно как и причинно-следственные связи, которые могли существовать между ними в какой-либо определенной системе.

Они хотели выявить конкретные правовые последствия применения судами или органами исполнительной власти норм в “живой социальной среде” как “действующего пра­ва”. Поэтому для Паунда право прежде всего средство для сбалансирования интересов различных социальных групп. А судья, если он печется о поддержании интересов в равно­весии, действует как “социальный регулировщик” (social engineer), так как может правильно выполнить свою задачу лишь в том случае, если обладает точным знанием жизнен­ных ситуаций, на которые он хочет воздействовать посредст­вом своего решения. Такого же точного знания требует Паунд и от преподавателей права. Он пишет: “Современный преподаватель права должен изучать соци­ологию, экономику и политику. Он должен знать не только

судебные решения и принципы, лежащие в основе их приня­тия, но в той же мере обстоятельства и условия, социальные и экономические, в которых эти принципы должны приме­няться, а также состояние умов и чаяния населения, состав­ляющие среду, в которой эти принципы будут практически реализованы. “Юридические монахи”, которые проводят свою жизнь в атмосфере чистого права, безжизненной и лишенной живого человеческого слова, не могут сформули­ровать практические принципы, применяемые в беспрестан­но меняющемся мире из крови и плоти. Наиболее логичные и блестяще обоснованные нормы могут уничтожать право при практическом применении, так как не приспособлены к среде, в которой они должны проводиться в жизнь” (Pound. The Need of Sociological Jurisprudence, Green bag, 19, 1907, 611-612; Rumble, aa0, p. 13).