ПЕРЕСТРОЙКА». 1985-1991 27 страница

Однако происходящее неоднозначно оценивалось общественным сознанием, так как под лозунгом «возрождения ленинского облика социализма» в средствах массовой информации развертывается кам­пания по «демифологизации» прошлого, в которой начинается кри­тика идеологических ценностей социализма. На страницах некоторых изданий ликвидация «белых пятен» постепенно превращалась в закра­шивание черной краской целых исторических периодов. При этом с понятием «сталинизм» все чаще начинают ассоциировать происхо­дившее в стране в 20-х — середине 50-х годов, ставить под сомнение социалистичность построенного в СССР общества.

Все это привело к тому, что на рубеже 1987—1988 гг. начинается размежевание относительно проводимого в стране курса. При этом одни полагали, что преобразования идут слишком медленно и не дают результатов — именно в таком духе оценено выступление Б. Н. Ельци­на на октябрьском (1987) пленуме ЦК. Другие полагали, что под фла­гом «перестройки» происходит «сдача» социализма, при том что цели «реформаторов» остаются туманными. Эти настроения нашли отраже­ние в нашумевшей весной 1988 г. статье Н. А. Андреевой «Не могу поступиться принципами». Обе позиции резко осуждены «горбачевца-ми». Ельцин даже лишен своего поста в Московском горкоме КПСС.

Главным политическим событием 1988 г. стала XIX партийная кон­ференция. Она проходила в совершенно новой атмосфере, отразив­шей перемены последних лет. Это был первый относительно свобод­ный за многие годы форум, на котором прозвучали действительно

разные точки зрения по ключевым проблемам. Неравнодушие аудито­рии проявилось в бурных овациях одним и «захлопывании» других. Влияние конференции на идейный климат в обществе усилено транс­ляцией ее работы по телевидению.

Выступление Горбачева свидетельствовало о дальнейшей идейной эволюции партийного лидера. В качестве «общечеловеческих» пред­ставлялись те принципы, которые ранее считались атрибутами «бур­жуазной демократии»: права человека, правовое государство, разде­ление властей, парламентаризм. Фактически было заявлено о намере­нии создать гражданское общество.

Новые подходы конкретизированы в предложениях по реформе политической системы общества, которые затрагивали два базовых института: государство и партию. Намечавшиеся перемены должны были привести к реальному разграничению функций между ними. Партии предстояло уйти из сферы оперативного управления соци­альными процессами. Демократизации общества, усилению влияния граждан на принятие решений были призваны способствовать два новых государственных института: съезд народных депутатов и действующий на постоянной основе парламент (Верховный Совет). При этом пред­принята попытка обеспечить плавный переход от старой политичес­кой системы к новой. Из общего числа в 2250 депутатов, которые дол­жны были составить корпус народных избранников, 750 намечалось выбирать от так называемых общественных организаций на их съездах и пленумах (имелись в виду партийные, профсоюзные, кооперативные, молодежные, женские, ветеранские, научные, творческие и др.). Это предполагало, особенно важное на первом этапе, менее болезненное встраивание активной части традиционной элиты в новую политиче кую систему, что должно было умерить возможное сопротивлен реформе, обеспечить преемственность власти и управления.

Столь же неординарным было предложение Горбачева о желател ности совмещения постов руководителя партийного комитета и пре седателя Совета соответствующего уровня. Это, во-первых, отраж-реально сложившуюся в СССР ситуацию, «легализуя» ее. Во-вторы должно было ориентировать партийные организации на поиск не а паратного, а пользующегося у избирателя авторитетом лидера — ин че такой человек не мог возглавить Совет. Вместе с тем при таком подходе партийный руководитель (лидер) и сама организация как ставились под контроль беспартийных масс. Все это могло существе но продвинуть вперед демократизацию в партии.

На конференции прозвучали и критические выступления в адр нового партийного руководства. Обращалось внимание на то, что з три года не удалось добиться ощутимых перемен, прежде всего в со­циально-экономической сфере. Звучали упреки в отсутствии ясного плана преобразований, чрезмерной импровизации. Наиболее яркой, отразившей скептическое отношение к происходящим переменам

стала речь писателя Ю. В. Бондарева. Многие сочли точным его сравне­ние «перестройки» с самолетом, который подняли в воздух, не зная, «есть ли в пункте назначения посадка».

Осенью 1988 г. развернулась работа по реализации мер, намечен­ных XIX партконференцией. Удовлетворив «просьбу» А. А. Громыко об уходе на пенсию, М. С. Горбачев 1 октября 1988 г. возглавил Президи­ум ВС СССР, сконцентрировав, таким образом, в своих руках выс­шую партийную и государственную власть. Та же сессия Верховного Совета утвердила поправки в Конституцию СССР, которые узакони­ли будущую реформу политической системы. В сентябре началась круп­нейшая за многие годы реорганизация аппарата ЦК КПСС. Вместо бо­лее 20 «отраслевых» отделов созданы 6 комиссий в соответствии с ос­новными направлениями партийной работы в новых условиях. Все их возглавили секретари ЦК. Значительно сократилась общая численность сотрудников аппарата, что подчеркивало стремление освободить выс­шие партийные органы от функций оперативного управления. В то же нремя к работе в ЦК привлекались специалисты, не «отягощенные» опытом длительного пребывания на аппаратной работе и способные формировать ее современный стиль. Создаваемая в Центре модель дол­жна была стать образцом для нижестоящих партийных комитетов.

На идеологическую атмосферу осени 1988 г. оказывали влияние и другие события. Постановлением ЦК КПСС от 20 октября отменено постановление ЦК ВКП{6) от 14 августа 1946 г. «О журналах "Звезда" и "Ленинград"», а в редакционной статье «Коммуниста» дезавуирова­ны и другие партийные акты второй половины 40-х годов по вопро­сам культуры и искусства. Предприняты были дополнительные меры мо возвращению из спецхранов изъятых ранее из широкого обраще­ния книг и журналов. Активизировала свою работу Комиссия Полит­бюро по реабилитации жертв необоснованных репрессий. Ее итогом ci;uio принятие мер по отмене решений внесудебных органов («дво­ек», «троек» и др.). Комиссии по реабилитации было разрешено со­зывать и при Советах различных уровней.

Еще одним важным шагом в сфере идеологии была отмена огра­ничений на подписку газет и журналов на 1989 г. К тому времени Аолимитно печатались только издания КПСС. Ограничения же каса­лись главным образом непартийных и неполитических изданий, пользо-и.иннихся большим читательским спросом; в 1987—1988 гг. к ним при-i мнилась и общественно-политическая литература оппозиционного плана. И не случайно «неформальные» объединения активно участвовали в кампании за отмену ограничений на подписку. В результате впервые в 1989г. граждане СССР могли свободно выбирать газеты и журналы по своему вкусу». Это был крупный шаг в отходе от административных методов регулирования информационной сферы, превращении прес- сы в относительно самостоятельный субъект идейных и политических Инталий в условиях стремительной поляризации общества.

Расширение информированности, поощрение социально значи­мой самодеятельности, постепенное возвращение в общественное сознание некогда изъятых имен и идей значительно стимулировали интеллектуальную активность, прежде всего в научной и творческой среде. И хотя партийное руководство старалось регулировать этот про­цесс, определять его рамки становилось все труднее: в постановке волнующих проблем интеллигенция начинает чувствовать себя на­много свободнее, выходя за формальные пределы. Так, фактически явочным порядком, «снизу», осенью 1988-го началась постепенная реабилитация А. И. Солженицына. Группа писателей и кинематогра­фистов поставила вопрос об отмене дискриминационных мер в от­ношении него и о восстановлении писателя в творческом союзе. В партийном и государственном аппарате предложения о его реаби­литации поначалу вызывали активное неприятие. Не было единства и в Политбюро. Однако Горбачев не захотел ссориться с интеллиген­цией. В результате с 1989 г. в центральных журналах началась публика­ция наиболее острых антисоветских произведений писателя, в част­ности «Архипелага ГУЛАГ».

Подготовка к XIX партконференции и ее решения подтолкнули идейно-политическое размежевание в среде «неформалов». Наряду со сторонниками совершенствования социализма все громче заявляли о себе те, кто предпочитал либеральный выбор. В июне—июле 1988 г. по всей стране создаются «народные фронты», позволившее их предста­вителям 13 августа провести рабочую встречу в Ялте. Наиболее круп­ными структурами в то время были Байкальский (Иркутск), Иванов­ский и Уральский народные фронты. Итогом этой инициативы стало создание в середине декабря Российского народного фронта. Процесс образования более массовых, чем элитарные клубы, структур привел к резкой активизации митинговой деятельности. Показательно, что официальные власти сразу же (в июле 1988) отреагировали на это принятием нового акта, регламентирующего проведение митингов и демонстраций. В сентябре—октябре Московский народный фронт раз­вернул широкую кампанию против введенных правил, а также лими­тов на подписку. Начиная с октября в Москве проводились многоты­сячные политические митинги (7 октября, 20 ноября, 10 декабря), В это время «неформальное» движение постепенно изживает стихий­ность в развитии, становится более организованным.

В середине — второй половине 1988 г. активизировались группы откровенно антикоммунистической направленности. Заметный резо­нанс вызвали митинги Демократического союза 21 августа и 5 сентяб­ря. В первом случае собрание на Пушкинской площади было связано с 20-летием со дня ввода войск в Чехословакию, во втором — с 70-летним «юбилеем» «красного террора». По сути, впервые призывы к насиль­ственному свержению существующего в СССР строя не получили дей ственного отпора правоохранительных органов.

Изначально достаточно высокой организованностью отличались неформальные движения в Прибалтике, где разворачивался основан­ный на национальной идее процесс массовой политизации. Осенью 1988 г. в Латвии, Эстонии и Литве также оформились Народные фронты. Общий «враг» — союзные партийно-государственные и ведомствен­ные органы — обусловил идейную и организационную солидарность прибалтийских народнофронтовцев и российских «неформалов», ко­торые изначально рассматривали себя частями единого протестного движения. При этом российские «демократы» не без ревности погля­дывали в сторону прибалтийских союзников, создавших опережаю­щую модель демократического движения и сумевших собрать под свои знамена практически большую часть граждан этих республик. Россий­ские «демократы» обосновывали роль Прибалтики в качестве «пере­довой периферии», где быстрее, чем в целом по стране, появлялись ростки гражданского общества.

Взятый в январе 1987 г. курс на демократизацию и гласность к концу 1988-го привел к важным последствиям. К этому времени про­исходит стремительная эволюция представлений о путях, степени ра­дикальности и конечных целях реформирования общества. И что осо­бенно важно, в это время «перестройка» приобрела автономность от своих инициаторов, что открывало возможные альтернативы в даль­нейшем развитии событий.

Начало реформы политической системы. События 1985—1988 гг. «развязали» ряд очень важных социально-экономических, социально-политических и идеологических процессов, которые в 1989—1990-м зажили своей жизнью, дестабилизируя общественную жизнь и ослож­няя проведение реформы политической системы.

1989-й стал переломным в истории перестройки: в это время скла­дываются объективные предпосылки широкой антигорбачевской и антикоммунистической оппозиционности. Негативные тенденции в развитии экономики приобрели необратимый характер. Ухудшение эко­номического положения поштекло за собой повсеместное обострение социальных проблем. В марте состоялась первая шахтерская забастовка, которая летом охватила уже всю отрасль. В 1989—1990 гг. расширились география и масштабы забастовочного движения, а к экономическим требованиям прибавились политические. В большинстве республик Со­юза политическая жизнь все более окрашивается в этнические краски, что приводит к обострению существующих и появлению новых проти­воречий и конфликтов. Происходит дальнейшая эскалация вооружен­ных столкновений (Закавказье, Средняя Азия); отрабатывается прибал­тийская модель сепаратизма, на союзной политической сцене впервые как самостоятельный появляется российский фактор. Продолжавшееся углубление критики советского периода отечественной истории подво­дило к отрицанию социализма как общественной системы; все большее обоснование получала либерально-демократическая альтернатива раз-

Л)- 5578

вития страны. Одновременно происходит организационное оформле­ние политической оппозиции, радикальная часть которой изначально была нацелена на жесткую борьбу за овладение властью.

Общественно-политическая ситуация начала 1989 г. во многом определялась выборами на I съезд народных депутатов. Созданные на предшествующем этапе неформальные клубные объединения стали превращаться в организационные ячейки по выдвижению и поддержке независимых кандидатов, подготовки их предвыборных программ. В столице был популярен клуб «Московская трибуна», члены которого много сделали для поддержки демократических кандидатов. «Демократ» в терминологии начала 1989 г. — активный сторонник реформ, анти­под «консерваторов-партократов». Именно против последних был на­правлен основной огонь критики, с их нежеланием менять существу­ющие порядки связывали неудачи в экономике 1985-1988 гг. Это при­вело к тому, что многие «номенклатурные» кандидаты потерпели поражение. Так, в Ленинграде не были избраны первые секретари ни обкома (Ю. Соловьев), ни горкома КПСС (А. Герасимов). В то же время мандаты депутатов здесь получила целая группа независимых кандида­тов с радикальными программами: А. Собчак, Ю. Болдырев, А. Денисов и др. Скандально для партаппарата выглядели результаты выборов но Московскому городскому избирательному округу: несмотря на чини мые препятствия, здесь триумфально победил «опальный» Б. Н. Ельцин, получивший рекордное число голосов — около 90%. Популярности многих независимых кандидатов способствовала такая форма выражения oi> щественного мнения и протестных настроений, как массовые митип ги, широко распространенные в это время. На митингах можно быт услышать самые радикальные предложения и требования. Вскоре ми тинговая стихия стала более управляемой и часто использовалась k;ik эффективное средство давления на официальные власти.

Важнейшим политическим событием 1989 г. был I съезд народных депутатов СССР (май — июнь), работа которого означала вступление реформы политической системы в практическую фазу. На съезде из- браны постоянно действующий двухпалатный Верховный Совет CCCР и его Председатель М. С. Горбачев. На форуме развернулась острая по­лемика по самому широкому кругу проблем, свидетелями которой благодаря телевидению были многие жители страны. В центре внима- ния депутатов были волнующие общество экономические проблемы, Сформулированная в докладе Н. И. Рыжкова программа работы пра­вительства удовлетворила далеко не многих. Акцент на поэтапность и постепенность перехода к рынку не соответствовал остроте социа и но-экономической ситуации. Доклад был подвергнут критике. Выска-зывались самые разные предложения, включая проведение референ- дума о целесообразности сохранения колхозов и совхозов, скорей шем переходе к республиканскому и региональному хозрасчету, о важности ограничения произвола ведомств.

А, Д. Сахаров предложил принять Декрет о власти, который пред­полагал отмену 6-й статьи Конституции СССР о руководящей роли партии в жизни советского общества и установление независимости высших должностных лиц государства отрешений КПСС. Много вре­мени на съезде заняло обсуждение проблем межнациональных отно­шений. Острота их постановки была связана и с тем, что за две недели до его открытия в Тбилиси произошло кровопролитие, ставшее след­ствием столкновения демонстрантов с армейскими частями. На съез­де это вызвало антироссийские и антирусские высказывания. Решено было создать специальную комиссию съезда для выяснения причин трагедии. По предложению делегаций от Прибалтийских республик, была сформирована также комиссия по расследованию секретного приложения к «пакту Молотова—Риббентропа» (1939).

На I съезде народных депутатов впервые за долгие годы началось формирование организованной политической оппозиции. 7 июня 1989 г. депутат из Оренбурга В. Шаповаленко объявил о создании Межрегио­нальной депутатской группы (МДГ), в которую первоначально вош­ли 150 человек. Летом группа увеличилась до 388, из них 286 представ­ляли РСФСР. Окончательное организационное конституирование МДГ произошло 29 июля на первой обшей конференции ее членов. На ней тбраны пять сопредседателей: Ю. Н.Афанасьев, Б. Н. Ельцин, В. Пальм, I'. X. Попов и А. Д. Сахаров и Координационный совет из 20 с лишним человек. С программными тезисами группы выступил Б. Н. Ельцин, иыделив следующие принципиальные идеи: признание частной соб­ственности, децентрализация власти, экономическая самостоятель­ность и реальный хозяйственный суверенитет республик.

Реформа политической системы связывалась с превращением Со­нетов в главный источник власти, что на политическом языке означа­ло необходимость отмены 6-й статьи Конституции СССР, закрепляв­шей ведущую роль КПСС. В экономической сфере упор сделан на ус­коренный переход к рыночным отношениям. Одним, из главных было предложение о перераспределении объектов общественной собствен­ности: в руках государства должны были остаться только отрасли, 1 рсбующие централизованного управления. В социальной сфере де­кларировалось создание системы льгот для малообеспеченных и ока­вшие всех бесплатных социальных услуг на конкурентной основе между учреждениями, работающими в этой сфере. Впоследствии идеи МДГ Оыли отчеканены в пяти <ще»: децентрализация, демонополизация, дсиартизация, деидеологизация, демократизация.

При популярности демократических депутатов в обеих столицах и некоторых крупных городах их позиции не были столь прочными, чтобы оказывать влияние на официальные структуры. Поэтому изначально перед ними стояла проблема привлечения политических союзников, которые также обозначились в досъездовский период. Наметившееся

w

сближение с националистами и сепаратистами закончилось форми­рованием политического альянса на I съезде.

Другим союзником конституирующейся оппозиции становилось стачечное движение. Интерес к рабочим инициативам в «демократи­ческой» среде существовал давно, но летом 1989 г. становится более предметным. К этому времени в регионах, охваченных шахтерскими забастовками, идет создание чисто политических объединений. 17 ав­густа на конференции стачечных комитетов шахт, производственных объединений и городов Донбасса учрежден Союз стачечных комите­тов региона, принят его Устав и организован Координационный со­вет. С Донбассом координировали свои действия шахтеры Воркуты и Караганды. Из руководителей МДГ наиболее тесные контакты с лиде­рами стачкомов поддерживали Г. X. Попов и Н. И. Травкин, которые в поездках по шахтерским регионам вели переговоры о координации действий с рабочими лидерами. Объективной основой этого альянса была неприязнь к центральным властным структурам: шахтеры «на­жимали» на союзные ведомства, требуя быстрого решения накопив­шихся за десятилетия проблем. «Демократы» подсказывали, когда и какие шаги (лозунги, протесты, забастовки) нужно предпринимать, подключая шахтеров к общеполитической схватке за власть.

Возможности оппозиции в этой борьбе были во многом усилены благодаря наличию в ее рядах яркого харизматического лидера попу листского толка. В 1989 г. степень популярности Ельцина являлась зер кальным отражением уровня падения авторитета Горбачева, которым воспринимался в качестве его политического антипода. После смерти в декабре этого года А. Д. Сахарова, обладавшего непререкаемым авто ритетом в демократическом движении, Ельцин становится главным лидером антикоммунистических сил.

В то время как оппозиционное движение находилось на подъема, ситуация в КПСС складывалась иначе. Традиционные партийные струк туры оказались малопригодными для конкуренции с новыми дини мичными организациями. Отставание демократизации в партии сн происходящей в обществе было очевидным для многих. Однако ЦК партии не спешил определяться в стратегии перестройки ее деятеле ности в новых условиях. При запаздывании реформирования «сверху-импульсы стали поступать «снизу». 2 августа на заседании Московски го партийного клуба было принято решение о создании Демократ п ческой платформы в КПСС. Ее лидеры В. Н.Лысенко, И. Б. Чубат , В. Н. Шостаковский объявили о создании организации коммунистов сторонников многопартийности и радикальной демократизации КПО Единомышленники «Демплатформы» выступали за немедленную oi мену 6-й статьи Конституции СССР; введение фракционного плюр.1 лизма в КПСС; переход к созданию компартии России; превращемиг КПСС в парламентскую партию. Постепенно объединялись и kommv нисты, разделявшие и иные взгляды. Таким образом, в 1989 — начпк

1990 г. в КПСС фактически развернулся процесс политического «раз­межевания», официально не признаваемого ее руководством.

В 1989 г. происходили стремительные изменения в идеологической жизни обшества. Все чаше в публикациях ученых, прежде всего фило­софов, можно было прочитать, что в СССР построен не социализм, даже не ранний, а казарменный псевдосоциализм, тоталитаризм. Пред­лагалось полностью и без остатка избавиться от авторитарно-бюро­кратической социальной и политической системы. Это виделось в воз-лрашении на путь к демократическому, гуманному обществу, через движение к некой «мировой цивилизации». Воплотить эти намерения предполагалось через осуществление антитоталитарной, антиказармен­ной революции, которая будет решать свои задачи в течение опреде­ленного переходного периода. Показательно, что в вышедшей в конце 1989-го работе Горбачева впервые лидером столь высокого ранга не упоминалось понятие «реальный социализм» — его вытеснила «соци­алистическая идея», что фактически означало отрицание социалис­тического характера построенного в СССР общества. Отсюда вытека­ла задача не совершенствования, а самого радикального реформиро-иания «реального социализма».

К 1990 г. политическая система СССР находилась в кризисном состоянии. Начало ее реформы привело к общему снижению уровня управляемости социальными процессами. Передача властных функ­ций от партийных структур советским, которые организационно не были к этому подготовлены, привела к ослаблению централизован­ного влияния на экономику и политику, межнациональные отноше­ния и социальные процессы. Современники констатировали повсеме­стную «эскалацию безнаказанности». Одновременно приходило осоз­нание необходимости создания политического института, который компенсировал бы утрату интеграционной функции КПСС.

В этих условиях в январе—феврале 1990 г. в окружении Горбачева решают дать ход идее о введении в СССР президентской системы. Представление о том, что ему «не хватает власти», было связано с растущей нелегитимностыо партии в условиях проведения курса на разделение функций между КПСС и государством, когда вмешательство в конфликтные ситуации по линии партаппарата стало затруднительным и малоэффективным.

Учреждение поста Президента СССР на III съезде народных депу-татов в марте 1990 г. произошло одновременно с отменой 6-й статьи Конституции о руководящей роли КПСС. М. С. Горбачев так оценил но событие: «Это же, товарищи, в буквальном смысле слова перево­рог, завершение, полное завершение изменения политической сис-и'мы». Действительно, революционный смысл произошедшего состо-И1 в том, что верховная государственная власть законодательно отде­лилась от партийной и становилась подотчетной всем гражданам, независимо от их политических взглядов. Сама же партия юридически

превращалась в одну из общественных организаций, призванную бо­роться за влияние сугубо политическими методами.

Почти одновременно с реформой политической системы зимой 1989/90 года разворачивается движение за российский суверенитет, ставшее важнейшим фактором союзного значения. В основе общерос­сийской консолидации лежали две основные причины: снижение эф­фективности управления со стороны союзных структур; хроническое нежелание союзного руководства заниматься российскими проблема­ми. Самосознание россиян было уязвлено и тем, что недовольство со стороны национальных регионов часто направлялось против России и русских, а не того самого «интернационального» Центра, от которого Россия страдала по крайней мере не меньше других республик.

Поиск решения национальных проблем. Взрыв «национальной бом­бы» был полностью неожиданным для инициаторов реформ. В апреле 1990 г. М. С. Горбачев говорил: «Раньше считали, что все вопросы решены, ими можно особо и не заниматься. Ваш покорный слуга на первом этапе перестройки искренне полагал, что здесь больших про­блем нет. Так уж мы были воспитаны».

В основе обострения национальных противоречий лежал ряд при­чин. Во-первых, проводившаяся длительное время бюрократическая унификация всех сторон жизни оказала негативное влияние на этно­культурную сферу. Под лозунгом «социалистического интернациона­лизма» часто скрывался великодержавный космополитизм, вызывав­ший естественное неприятие у всех национальностей. Во-вторых, все народы страны за годы Советской власти в различной форме (от де­портаций до гонений на национальную культуру) испытали немало несправедливостей. Перестройка воспринималась как время для ут­верждения новой национальной политики. В-третьих, в 1918—1920 гг. было заложено противоречие между национальным составом населе­ния и национально-государственной структурой СССР. В то время как в стране проживало более 100 больших и малых народов, лишь 14 «избранных» получили «свою» союзную республику. Другие доволь­ствовались различного уровня автономиями, у иных не было и авто­номий. Стремление «выравнять права» было тем обоснованней, что «титульные» народы на «своих» территориях обладали преимущества­ми в плане политического, экономического, социального, этнокуль­турного развития в сравнении с другими национальными группами. И наконец, национализм выступал как мощное оружие местных элит в борьбе против союзного Центра за контроль над республиканскими ресурсами в грядущей экономической реформе.

Все это привело к тому, что после выхода национальных проблем на поверхность общественной жизни (Якутск и Алма-Ата, 1986) они дали о себе знать в 1988-1991 гг. в череде кровавых межэтнических конфликтов в самых разных частях СССР: в Карабахе и Сумгаите (Азер­байджан, 1988), Новом Узе не (Казахстан, 1989), Фергане (Узбекис-

тан, 1989), Кишиневе (Молдавия, 1989), Сухуми (Абхазия, 1989), Ьаку (Азербайджан, 1990), Цхинвале (Южная Осетия, 1990). Если в 1989 г. в них погиб 221 человек, то за шесть месяцев 1990 — уже 632. К этому времени было совершено 4648 погромов, более 600 тыс. чело-иек стали беженцами в своей стране. Межэтническая нестабильность нее чаще становилась мотивом эмиграции из СССР.

Национальные проблемы стали предметом всестороннего обсуж­дения на пленуме ЦК КПСС лишь в сентябре 1989 г. Однако приня­тый в итоге документ «О национальной политике партии в современ­ных условиях» не содержал практически никаких новых подходов, а решения пленума, как полагают современные авторы, даже усугуби­ли ситуацию. Лишь в апреле — мае 1990-го Верховный Совет СССР принял ряд законов, призванных регулировать межнациональные и федеративные отношения: «Об усилении ответственности за посяга-[сльства на национальное равноправие граждан и насильственное на­рушение единства территории Союза ССР», «О порядке решения воп­росов, связанных с выходом союзной республики из СССР», «Об ос­новах экономических отношений Союза ССР, союзных и автономных республик». Однако эти акты появились тогда, когда центральная власть уже была ослаблена, а ситуация в республиках требовала твердой по­литической воли, немедленных и решительных действий. В результате ни всех направлениях национальной политики руководство страны китастрофически запаздывало с принятием необходимых решений, а если и действовало, то крайне вяло. Это проявлялось и. в Закавказье, и к Средней Азии, и в Прибалтике. Неэффективность действий Горба­чева на «национальном» направлении стала одним из факторов пер-мннентного падения его политического авторитета.

Националисты во всех республиках пользовались схожим набором млей. Вначале использовались экологические мотивы. Естественная реакция на вредные последствия развития индустрии для природной среды и здоровья за пределами РСФСР приобретала форму заботы о (охранении этнической среды, а пренебрежение экологической безо-писностью со стороны союзных ведомств — как, в лучшем случае, Не (различие к судьбе нерусских народов. Аналогичным образом транс­формировались идеи национального возрождения. Вдруг «обнаружи­лось», что все нерусские народы оказались в состоянии глубокого культурного упадка, деэтнизации и даже на грани исчезновения. При­чины связывались со «зловредной» политикой Москвы. В сознание нпселения республик внедрялась мысль о неэквивалентном экономи­ческом {естественно, в пользу Центра) обмене и возможности быст­рою улучшения социально-экономической ситуации при условии автономного ведения хозяйства.

Много внимания уделялось обоснованию идеи об аннексии Совет­ским Союзом, а до него Россией тех государств и территорий, истори­ческими наследниками которых провозглашали себя претендующие на 615