Внешняя политика 1 страница

Главным направлением внешней политики РСФСР, а затем СССР в 20-е годы была борьба за прорыв дипломатической блокады и ук­репление позиций на международной арене. Центром принятия ос­новных решений внешнеполитического характера в это время, как и на протяжении всех лет Советской власти, оставалось Политбюро ЦК. В. И. Ленин, неоднократно заявлявший о том, что большевики пошли на захват власти в России «исключительно в расчете на мировую ре­волюцию», после прихода к ней выстраивал внешнюю политику на основе крайнего прагматизма. С одной стороны, провозглашалась го­товность к мирному сосуществованию, сотрудничеству с несоветски­ми государствами в области экономики, с другой — оказывалась вся­ческая помощь коминтерновским организациям, призванным «дви­гать вперед мировую пролетарскую революцию».

Ленин полагал, что правительства зарубежных стран в стремле­нии завоевать советский рынок «откроют кредиты, которые послу­жат нам для поддержки коммунистической партии в их странах и, снабжая нас недостающими у нас материалами и техниками, восста­новят нашу военную промышленность, необходимую для наших бу­дущих победоносных атак против наших поставщиков. Иначе говоря, они будут трудиться по подготовке их собственного самоубийства». Миролюбие советской внешней политики не обещало быть долгим. Выступая на собрании ячеек Московской организации РКП(б) 26 ноября 1920 г., Ленин заверил слушателей: «Как только мы будем сильны настолько, чтобы сразить весь капитализм, мы немедленно схватим его за шиворот».

Руководители капиталистических стран не обманывались в истин­ных целях советской внешней политики. Они также выстраивали свои отношения с позиции силы, глубокого недоверия, поддержки всего противостоящего руководству внутри Советской страны и за ее пре­делами; настраивали российскую белую эмиграцию на военные аван­тюры против нее. Большие надежды при этом возлагались на возмож­ное внутреннее перерождение правящего режима (что, в конце кон­цов, и произошло в 80-е годы). Наиболее действенным побудительным

мотивом к налаживанию «добрососедских» отношений была потреб­ность в дешевом сырье, которым в избытке располагала наша страна.

Проводниками советской внешней политики стали наркоматы иностранных дел и внешней торговли, иностранный отдел ГПУ (с 1923 г. — ОГПУ), а также Исполком Коминтерна. Успехи политики во многом были связаны с деятельностью Г. В. Чичерина. С марта 1918 до июля 1930 г. он возглавлял НКИД, действовавший в силу разделе­ния функций с другими ведомствами не «революционными», а толь­ко дипломатическими методами.

Заключив к 1921 г. мирные договоры с Эстонией, Литвой, Латви­ей и Финляндией, Советское государство положило начало длитель­ному процессу своего дипломатического признания. 26 февраля 1921 г. был подписан договор между Советской Россией и Ираном, по кото­рому эта страна освобождалась от долгов царской России. Ирану пере­давались все русские концессии, шоссейные дороги, железнодорож­ные и телеграфные линии, построенные Россией на его территории. Согласно 6-й статье договора Советская республика получала право вводить туда свои войска в случае попыток других стран использовать иранскую территорию для нападения на РСФСР или ее союзные го­сударства. (Именно это позволило ввести войска СССР на террито­рию Ирана в 1941 г.)

28 февраля 1921 г. Советская Россия заключила договор о дружбе с Афганистаном, первой из всех держав признав его суверенитет. Зак­люченный в Москве договор надолго стал основой развития друже­ственных отношений между двумя соседними странами.

14 марта 1921 г. в Риге был подписан мирный договор с Польшей (предварительный был заключен 12 октября 1920). Согласно Рижско­му договору, обе стороны обязывались установить дипломатические отношения друг с другом, признавали независимость Украины и Бе­лоруссии. Однако при поддержке Антанты Польша добилась от Совет­ской Украины и Советской Белоруссии присоединения их западных областей, где, поданным на 1919 г., проживало более 16 млн человек. Советско-польская граница устанавливалась значительно восточнее «линии Керзона», которая в 1919 г. предлагалась Верховным военным советом Антанты в качестве восточной границы Польши. Стороны обязывались предоставить русским, белорусам, украинцам в Польше и полякам в РСФСР и УССР права, обеспечивающие свободное раз­витие их культуры, языка, выполнение религиозных обрядов.

5 ноября 1921 г. были установлены дружественные отношения с Монголией, в которой в июле этого года победила народная револю­ция.

Нормализации отношений Советской России с зарубежьем спо­собствовали торговые договоры, заключенные в 1921 г. с Германией, Италией, Норвегией, Австрией. 16 марта 1921 г. было подписано со­ветско-английское соглашение, предусматривавшее установление тор-

г

говых связей между двумя странами; при этом стороны обязывались не предпринимать враждебных актов по отношению друг к другу. Это означало, что Британия фактически признала Советскую республику.

В октябре 1921 г. Советское правительство выразило готовность ве­сти переговоры со странами Антанты об уплате довоенных долгов цар­ского и Временного правительств при условии дипломатического при­знания Советской России, предоставления ей кредитов и возмеще­ния ущерба, причиненного интервенцией. Предложение заинтересовало руководителей западных стран. 6 января 1922 г. тот же Совет Антанты решил созвать международную конференцию по экономическим и финансовым вопросам с участием всех европейских стран, включая Советскую Россию. 7 января итальянское правительство направило Советской республике официальное приглашение на конференцию в Генуе, открытие которой намечалось на 10 апреля 1922 г.

Долги царского и Временного правительств, которые требовали вернуть западные страны, составляли около 18,5 млрд золотых рублей. По подсчетам советской стороны, убытки, причиненные народному хозяйству России за годы империалистической интервенции 1917— 1922 гг., равнялись 39 млрд золотых рублей. Эта цифра, названная 15 апреля на конференции руководителем советской делегации Г. В. Чичериным, привела западных делегатов в состояние шока. Не­смотря на это Чичерин заявил о готовности Советского правитель­ства признать довоенные долги и преимущественное право за боль­шинством собственников получить в концессию или аренду принад­лежавшее им ранее имущество при условии признания Советского государства де-юре, оказания ему финансовой помощи, аннулирова­ния военных долгов и процентов по ним. Предлагалась программа широкого сотрудничества между капиталистическими и социалисти­ческими государствами в экономической, политической, культурной областях; невмешательства во внутренние дела; признания принци­пов ненападения; полного равноправия и взаимной выгоды; разреше­ния всех конфликтов мирными средствами. Советская делегация вне­сла также предложение о всеобщем сокращении вооружений.

Дискуссии по всем этим вопросам на Генуэзской конференции, продолжавшейся до 19 мая, оказались безрезультатными. По предло­жению английского премьера Д. Ллойд Джорджа «русский вопрос» был передан для дальнейшего изучения «комиссии экспертов», кото­рая собралась в Гааге 15 июня и работала до 19 июля 1922 г. Здесь с участием делегаций тех же 29 государств, что и на Генуэзской конфе­ренции (за исключением Германии), предложения советской делега­ции были конкретизированы. М. М. Литвинов заявил, что Россия, при условии получения кредита для восстановления хозяйства в размере 3,2 млрд золотых рублей и отказа стран Антанты от требований воен­ных долгов, готова снять контрпретензии за ущерб, причиненный ин­тервенцией, признать довоенные долги и реально компенсировать тех

бывших иностранных собственников в России, которые не получат удовлетворения в форме концессий и участий в смешанных предпри­ятиях. Условия, выставленные советской стороной, вновь оказались неприемлемыми для западных держав, и конференция не принесла ощутимых результатов. Однако Запад все-таки согласился на предос­тавление кредитов России в обмен на ее согласие разместить концес­сии.

Крупным успехом советской дипломатии в борьбе за установле­ние мирных отношений с западными странами стал договор, заклю­ченный в Рапалло во время Генуэзской конференции, между РСФСР и Германией — странами, находившимися после Первой мировой войны в тяжелейшем экономическом положении и в международной изоляции. Подписанный Г. В. Чичериным и В. Ратенау (министр инос­транных дел Германии) 16 апреля 1922 г. в предместье Генуи, он предусматривал немедленное восстановление в полном объеме дип­ломатических отношений; урегулирование всех спорных отношений между двумя странами путем взаимного отказа от претензий; разви­тие торговых, хозяйственных и правовых связей на основе принципа наибольшего благоприятствования. Ленин приветствовал зафиксиро­ванное договором «действительное равноправие двух систем собствен­ности хотя бы как временное состояние, пока весь шр не отошел от частной собственности и порождаемых еюждаждашо-шш и войн к высшей системе собственности».

20 ноября 1922 г. по инициативе Великобритании, Франции и Италии была созвана конференция в Лозанне (Швейцария) для под­готовки мирного договора с Турцией и установления режима Черно­морских проливов. После зая вления Советского правительства о том, что решения, принятые без его участия, не будут им признаны, орга­низаторы конференции вынуждены были пригласить и советскую де­легацию, но только для участия в обсуждении вопроса о режиме проли­вов. Стремясь поставить Россию в унизительное положение,представи­тели Великобритании и Франции навязали участникам конференции конвенцию, допускающую свободный проход в Черное море не толь­ко торговых, но и военных судов любой страны мира, что создавало угрозу безопасности России и других причерноморских государств. Требование советской делегации, чтобы Россия, Украина и Грузия пользовались равными с другими странами правами в торговом мо­реплавании через проливы, а проход в Черное море закрыться воен­ных судов всех стран, за исключением Турции, было проигнорирова­но. В результате СССР не ратифицировал принятую на Лозаннской конференции конвенцию о режиме проливов как нарушающую его законные права и не гарантирующую мир и безопасность причерно­морских стран. В 1936 г. она была пересмотрена в Монтре (Швейца­рия) на конференции, принявшей договорной акт с определением современного правового режима Черноморских проливов.

На всем протяжении Лозаннской конференции (до 24 июля 1923) предпринимались попытки устранить советскую делегацию от учас­тия в ее работе, нагнеталась антисоветская истерия. В этих условиях 10 мая был убит полномочный делегат РСФСР, Украины, Грузии на конференции В. В. Боровский и ранены еще два сотрудника советской делегации. Швейцарский суд оправдал организатора и исполнителя террористического акта. В результате возник советско-швейцарский конфликт, выразившийся в бойкоте Швейцарии со стороны СССР, урегулированный лишь 14 апреля 1927 г. после «всемерного осужде­ния» теракта правительством Швейцарии.

Весной 1923 г. обострились отношения СССР и Британии. 8 мая Советскому правительству была предъявлена нота британского, состав­ленная министром иностранныхдел лордом Д. Н. Керзоном. Английское правительство в ультимативной форме требовало: отказаться от анти­британской пропаганды и отозвать советских полпредов из Ирана и Афганистана; выплатить компенсации в связи с арестом и расстрелом английских шпионов в 1920 г., а также незаконным якобы задержанием английских траулеров, занимавшихся ловлей рыбы в советских терри­ториальных водах. Английские эскадры намеревались войти в Черное, Белое и Балтийское моря. Нотой от 11 мая Советское правительство решительно отвергло измышления британских консерваторов.

Мощная поддержка СССР со стороны трудящихся во многих стра­нах мира, выразившаяся в демонстрациях под лозунгами «Руки прочь от Советской России!», заставила пойти на компромисс Керзона; пра­вительство СССР тоже согласилось на уступки. В июне 1923 г. обе сто­роны заявили об исчерпанности конфликта. А после прихода к власти в Британии лейбористов в январе 1924 г. правительство Макдональда уже 1 февраля признало СССР, а 8 августа подписало с ним общий и торговый договоры. Однако после опубликования 15 сентября в Бри­тании так называемого «письма Зиновьева», предлагавшего английс­ким коммунистам от имени Коминтерна активизировать подрывную работу в армии и на флоте, готовить собственные кадры для грядущей гражданской войны, консерваторы вновь одержали победу над лейбо­ристами на выборах. И новое британское правительство С. Болдуина, несмотря на признание «письма» фальшивкой (хотя под каждым его призывом председатель ИККИ мог бы подписаться с «чистой» совес­тью), отказалось от ратификации англо-советского договора.

Попытку восстановить дипломатические и экономические отно­шения с СССР в декабре 1923 г. предпринимала Франция. Условием выставлялась выплата довоенных долгов России. Советское правитель­ство сочло эти требования неприемлемыми. Признание Францией правительства СССР произошло в октябре 1924 г., после прихода к власти правительства «левого блока» во главе с Э. Эррио.

К концу 1924 г., вошедшем в историю советской внешней поли­тики как «полоса признания» Советского Союза, дипломатические

отношения с ним установили Италия, Норвегия, Швеция, Дания, Австрия, Венгрия, Мексика, Китай. В 1925—1927 гг. были налажены отношения с Японией; укреплены взаимовыгодные связи с Турцией, Афганистаном, Ираном. Из великих держав только США не хотели признавать СССР, несмотря на то что ряд американских фирм вел торговлю с ним — вопреки запретам госдепартамента. Признание и переговоры, по словам 30-го президента США К. Кулиджа, были не­возможны, поскольку СССР опровергал обоснованность междуна­родных обязательств, отказывался от компенсации национализиро-ианного имущества американских граждан и предполагал, к тому же, совершить революцию в США.

В 1923 г. осложнились отношения СССР с Германией. В августе под влиянием обострившейся внутренней обстановки и угрозы всеобщей забастовки ушел в отставку правительственный кабинет во главе с В. Куно. Новое правительство Г. Штреземана, стремясь ликвидировать кризис в стране, взяло курс на отказ от «восточной ориентации» на Москву, начав искать пути сотрудничества с Францией. В ответ на это руководство СССР и подчиненного ему Коминтерна активизировало подготовку революционного переворота в Германии. В СССР для по­мощи германским рабочим был объявлен сбор средств; 1 млн золотых марок выделил Профинтерн. В Германию направилась «группа товари­щей», имевших большой опыт революционной работы (М. Н. Тухачев­ский, И. С. Уншлихт, И. И. Вацетис, В. Р. Менжинский, М. А. Трилис-сер, Е. Д. Стасова, Л. М. Рейснер и др.), а также выпускники и слуша­тели старшего курса Военной Академии РККА.

В октябре 1923 г. для непосредственного руководства восстанием утверждается «Четверка»: К. Б. Радек, Ю. Л. Пятаков, В. В. Шмидт, И. С. Уншлихт. В Берлине к ним присоединяется член Политбюро ЦК, полпред РСФР в Германии Н. Н. Крестинский. На финансирование революции выделяется 300 млн золотых рублей. (И это в то время, когда СССР еще не оправился от страшного голода.) По распоряже­нию Л. Д. Троцкого некоторые части Красной Армии начали выдви­гаться к западным границам СССР, чтобы по первому приказу дви­нуться на помощь германскому пролетариату. Большевистское руко­водство, настраивая страну на скорую победу коммунистов в Германии, разослало 18 октября всем губкомам закрытое письмо «Германия на­кануне великих боев», в котором утверждалось: «Объединение Совет­ской Германии с СССР будет последним ударом по капитализму и неизбежно приведет скоро к рабоче-крестьянской революции в дру­гих странах Европы и всего мира».

Вооруженное восстание начали рабочие и портовики Гамбурга под руководством Компартии Германии 22 октября 1923 г. Однако оно не было поддержано в других землях и уже через два дня жестоко подав­лено армией и полицией. 23 ноября последовал официальный запрет деятельности КПГ.

Г. Штреземан, демонстрируя отход от Москвы, добился в августе 1924 г. распространения на Германию плана Ч. Г. Дауэса (директор одного из крупнейших чикагских банков, вице-президент США в 1925— 1929). Германии предоставлялся международный заем на сумму 200 млн долларов для скорейшего восстановления в стране тяжелой индуст­рии. Расчет был на то, что для уплаты репараций Германии потребу­ются новые рынки сбыта, которые она найдет в СССР, подрывая тем самым его индустриализацию. В соответствии с планом Дауэса в ок­тябре 1925 г. вЛокарно (Швейцария) состоялось подписание договора европейских государств о нерушимости западных границ Германии, однако ее восточные границы не гарантировались.

В то же время Германия не хотела отказываться от выгод сотруд­ничества с СССР на основе Рапалльского договора. Учитывая это, Советский Союз добился ослабления антисоветской направленности Локарнских договоров, подписав 24 апреля 1926 г. договор с Германи­ей о ненападении и нейтралитете сроком на 5 лет (продлен в 1931 г. с правом каждой стороны денонсировать его с предупреждением за год в любое время). Эти договоренности создавали основу для развития экономических и военных связей, помогавших Германии обойти ре­шения Версальской (1919) и Вашингтонской (1922) конференций, запрещавшие ей иметь современную технически хорошо оснащенную армию. Германия получила согласие создавать на советской террито­рии центры военно-учебной подготовки кадров и производство новей­шего оружия. По условиям военного договора, подписанного летом 1922 г., немецкая фирма «Юнкере» производила самолеты на заводе в Филях; фирма Г. Круппа — артиллерийские орудия в Средней Азии. Германская армия имела на территории СССР танковую (в Казани) и военно-химическую (в Самаре) школы, тренировочный центр подго­товки летчиков (в Липецке). В 1926 г. Германия предоставила Совет­скому Союзу кредит в 300 млн марок, что до известной степени ком­пенсировало трудности тайного военного сотрудничества двух стран.

Установление дипломатических отношений с ведущими странами мира не означало отказа советского руководства от идеи мировой ре­волюции и распространения коммунистической идеологии за рубежа­ми СССР. Главным проводником этого курса был созданный еще в 1919 г. III Коммунистический Интернационал (Коминтерн), ведущую роль в котором играла РКП(б)—ВКП(б). Для развития «мировой рево­люции» предпринимались попытки использовать забастовку горняков в Англии, обострение классовых противоречий в Австрии и Китае.

В 1926 г. СССР открыто поддержал забастовку английских шахте­ров, перечислив в их фонды по линии профсоюзов месячную зарпла­ту советских рабочих — 16 млн руб. 23 февраля 1927 г. министр иност­ранных дел Великобритании О. Чемберлен направил СССР ноту, в резкой форме потребовав прекращения антибританской пропаганды и прямого вмешательства во внутренние дела Англии. 12 мая в Лондо-

200

не был произведен обыск помещения советского торгпредства, пользо­вавшегося дипломатической неприкосновенностью, 27 мая заявлено о расторжении торгового соглашения и разрыве дипломатических от­ношений с СССР. В Москве была развернута антибританская кампания под лозунгом «Наш ответ Чемберлену» с признаками всеобщего воен­ного психоза (закупки продовольствия на случай войны и пр.). Антисо­ветские акции были поддержаны Канадой, также разорвавшей дипло­матические отношения с СССР, и белоэмигрантами, которые органи­зовали в июне 1927 г. убийство полпреда СССР в Польше П. Л. Войкова. Однако дальнейшей эскалации напряженности в отношениях между СССР и Великобританией не произошло. В немалой степени этому способствовала позиция Германии, министр иностранных дел кото­рой заявил при вступлении в Лигу Наций в сентябре 1926 г., что его страна осудит любую агрессию против Советского Союза и при нео­боснованных акциях не пропустит войска через свою территорию.

Разрывом дипломатических отношений закончилось вмешатель­ство СССР во внутренние дела Китая. Под влиянием Октябрьской революции в России там стало шириться антиимпериалистическое и антифеодальное движение, которое приобрело форму войны между правителями различных провинций. На юге страны было создано ре­волюционно-демократическое правительство во главе с основателем Национальной партии (Гоминьдан) Сунь Ятсеном. По его просьбе в 1923 г. на юг Китая были направлены военно-политические советники В. К. Блюхер и М. М. Бородин, более 130 военных специалистов, ассиг­новано 2 млн долларов; осуществлялась помощь оружием, боеприпа­сами, военным снаряжением, медикаментами. Коминтерн полагал, что Китай созрел для социалистической революции. Требовалось лишь объединить силы пролетариата с «революционными элементами бур­жуазии» и поднять на борьбу «весь нищий народ». Советские советни­ки получили указание сначала использовать Гоминьдан, контролиро­вавший значительную часть Китая, а затем поддерживать коммунис­тов: действовавшая с 1921 г. КПК была еше слабой.

Заподозрив коммунистов в том, что те хотят его отстранить, Чан Кайши, ведавший организацией армии в правительстве Сунь Ятсена и выходивший на первую роль в Гоминьдане после его смерти (12 марта 1925), повел с ними борьбу. В марте 1926 г. он разоружил воинские части, которыми командовали офицеры-коммунисты; арестовал их сторонников в Гоминьдане; в феврале 1927 г. подавил восстание в Шанхае, а в декабре расправился с восставшими в Кантоне и обру­шил террор на коммунистов. Остатки революционных войск отступи­ли в глухие сельские районы, где под руководством КПК создавались революционные опорные базы. Гоминьдановское правительство Ки­тая приостановило дипломатические отношения с Советским Союзом и закрыло все советские дипломатические представительства, за ис­ключением Маньчжурии и Восточного Туркестана (Синьизяна), где у

власти стояли местные правительсва, отказавшиеся выполнить указа­ния, поступившие из тогдашней китайской столицы Нанкина.

«Двойная бухгалтерия» СССР во внешней политике стала причи­ной неприятия предложенного советской делегацией проекта конвен­ции «О немедленном полном и всеобщем разоружении», который рассматривался подготовительной комиссией Лиги Наций в марте 1928 г. Он предполагал обширную и явно невыполнимую программу: в течение года распустить все вооруженные силы; уничтожить имев­шееся оружие; ликвидировать военно-морской флот и военную авиа­цию, крепости, морские и сухопутные базы, военные заводы; издать законы, отменяющие военную службу. Западные политики противо­поставили этим, явно нацеленным на разоблачение «буржуазного па­цифизма», предложениям тезис: «Сначала безопасность, потом разо­ружение».

В целом в 20-е годы Советскому правительству удалось значитель­но укрепить международное положение СССР, обеспечить мирные условия для восстановления его экономики. В то же время громадные средства безрассудно, невзирая на нищенское существование основ­ной массы населения страны, бросались в очаги всевозможных вос­станий, национально-освободительных движений, на содержание раз­нообразных революционных организаций и экстремистского подпо­лья по всему свету.

Глава III

ФОРСИРОВАННАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ СССР. 1928-1937

§ 1. Идеология и политика социалистических преобразований

Период реализации двух первых пятилетних планов в истории СССР с 1 октября 1928 до конца 1937 г. был временем осуществления уни­кального в мировой истории опыта построения социализма «в отдель­но взятой стране». Проект строительства вырисовывался в 1924—1928 гг. в постоянных спорах между своеобразными «почвенниками», призы­вавшими строить социализм на территории СССР, не дожидаясь по­беды мировой революции, и «интернационалистами», полагавшими невозможным его построение в России без мировой пролетарской революции и помощи будущих «передовых» социалистических стран Европы и Америки заведомо «отсталому» СССР.

Победа одной из сторон далась нелегко. Она сопровождалась из­гнанием с властного Олимпа, из Политбюро ЦК ВКП(б), принципи­альных противников «ограниченной, националистической идеи». Оп­понентами Сталина и его влиятельного последователя — члена Полит­бюро, главного редактора газеты «Правда» Н. И. Бухарина — во время идейных битв были члены Политбюро Л. Д. Троцкий, Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев и многочисленные ич сторонники в советской Красной Армии, Коминтерне, руководящих элитах Москвы и Ленинграда.

Однако это было не только время словесных дуэлей. За эти годы, в условиях рыночных отношений, завершилось восстановление народ­ного хозяйства, страна в основном восполнила экономический урон, понесенный в ходе революции и Гражданской войны, В хозяйственной жизни наряду с государственными участвовали капиталистические предприятия, кооперативы. К октябрю 1928 г. народное хозяйство СССР по ряду показателей уже существенно превосходило наиболее высо­кий в дореволюционной истории уровень 1913 г.

К началу первой пятилетки стали просматриваться контуры конк­ретного плана индустриализации страны. ВСНХ во главе с членом Политбюро В. В. Куйбышевым определял ее как ускоренное в течение целого ряда лет развитие социалистической промышленности, преж­де всего производства продукции машиностроения, энергетики, хи­мии, металлургии, при обеспечении ежегодного прироста на 19—20%,

с тем чтобы промышленность стала главной отраслью народного хо­зяйства. Промышленный рывок должен был превратить ввозящую машины и оборудование страну в производящую их. Поскольку СССР противопоставлял себя капиталистическому миру, он вынужден был создавать военную промышленность, не рассчитывая на импорт стра­тегически важных товаров из капиталистических стран. Основные сред­ства для создания индустрии должна дать социалистически перестра­иваемая деревня.

Само собой подразумевалось, что перестройка таких масштабов в условиях «диктатуры пролетариата» не могла обойтись без принужде­ния как отдельных членов правящей партии, так и широких масс тру­дящихся к выполнению партийных и государственных решений. Руко­водящим участникам российского политического процесса репрессии представлялись «необходимым элементом» перестройки страны.

Опора на экономические рычаги в изыскании средств для инду­стриализации предполагала использование существовавших в условиях нэпа разных форм собственности, товарно-денежных отношений, пред­приимчивости в ведении сельского хозяйства и легкой промышленнос­ти ради накопления в этих отраслях средств, которые можно использо­вать для создания тяжелой промышленности. Этот путь, по которому предлагал идти лидер возникшего в партии «правого уклона» Н. И. Бу­харин, предполагал продолжение нэпа. На него встали члены Полит­бюро: Председатель правительств СССР и РСФСР А. И. Рыков; глава ВЦСПС М. П. Томский; кандидат в члены Политбюро в 1926—1929 гг., секретарь ЦК, первый секретарь Московского комитета партии < 1924— 1928), нарком труда СССР (1928-1930) Н. А. Угланов.

Второй путь, к которому все больше склонялись Сталин и его сторонники, имел целью концентрацию всего хозяйства в руках госу­дарства, использование внеэкономических, командно-административ­ных методов мобилизации имеющихся в стране ресурсов для индуст­риализации. Это означало свертывание нэпа; изъятие ресурсов из сель­ского хозяйства и легкой промышленности; использование их для ускоренного создания тяжелой промышленности, которая в свою оче­редь могла послужить основой для перевооружения и ускоренного развития всех других отраслей народного хозяйства.

30 сентября 1928 г., за день до начала первой пятилетки, Бухарин опубликовал в «Правде» статью «Заметки экономиста», в которой вновь рассуждал о необходимости и возможности бескризисного развития промышленности и сельского хозяйства; резко критиковал не назван­ных по именам «сверхиндустриализаторов» троцкистского толка. Ста­тья, воспринятая как явный выпад против сталинской группы, вызвала острую перепалку на заседании Политбюро 8 октября, где Сталин по­требовал от Бухарина прекратить «линию торможения коллективиза­ции», на что последний в запальчивости назвал генсека «мелким вос­точным деспотом».

1 октября 1928-го, с началом нового хозяйственного года, страна приступила к выполнению пятилетнего плана развития экономики. Однако конкретных заданий для каждой отрасли экономики пока не было. ВСНХ в течение октября все еще сводил баланс по контрольным цифрам плана. В ноябре пленум ЦК рассмотрел эти цифры и принял план на первый год пятилетки, преодолев обвинения «правых» в том, что предусматривающийся высокий налог на крестьян означает их «военно-феодальную эксплуатацию».

Между тем Бухарин не умерил свою активность, надеясь на рас­ширение числа сторонников. Он попытался наладить контакты с быв­шими лидерами «левой оппозиции». В июле 1928 г. встречался с Камене­вым, специально приехавшим из Калуги, где отбывал ссылку. Бухарин при встрече сетовал, что «революция погублена», что Сталин — «Чин­гисхан», «интриган самого худшего пошиба», которого «ничего не ин­тересует кроме сохранения власти», и предложил заключить союз про­тив него. Но Каменев на это не пошел, самонадеянно решив, что в очередной междоусобице обе стороны еще не раз вспомнят о его поли­тическом таланте и рано или поздно он вернется во власть. Однако не упустил возможности досадить одному из своих бывших гонителей и передал слова Бухарина «молодым троцкистам», которые растиражи­ровали их в подпольной брошюре, датированной 20 января 1929 г.

Бухарин пытался перетянуть на свою сторону К. Е. Ворошилова и М. И. Калинина; вел закулисные переговоры с председателем ОГПУ Г. Г. Ягодой, его заместителем М. А. Трилиссером на предмет отстране­ния Сталина от власти. В середине января 1929 г. вместе с Рыковым и Томским он выступил против высылки Троцкого. Но сталинское боль­шинство проголосовало за нее, поскольку тот не унимался и слал из Алма-Аты письма своим сторонникам с требованием перейти к ак­тивным действиям. 11 февраля 1929 г. Троцкий был посажен на паро­ход, направлявшийся в Константинополь, и уже никогда не возвра­тился в Россию. В 1933 г. он переехал во Францию, в 1935 — в Норве­гию, с января 1937 г. жил в Мексике. В августе 1940 г. его жизнь оборвал удар ледоруба, нанесенный агентом НКВД Р. Меркадером.