ПОЛИТИКИ. 1921-1928 1 страница

В УСЛОВИЯХ НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ

ОБРАЗОВАНИЕ И РАЗБИТИЕ СССР

§ 1. Переход к нэпу, первыеэтапы егоосуществления

«Военный коммунизм» был романтическим периодом экономи­ческого тоталитаризма, во время которого закладывались основы ад­министративно-командной экономической системы реального соци­ализма. Он порождался утопическими представлениями большевист­ских властителей России о возможности сравнительно быстрого перехода к плановому функционированию полностью обобществлен­ного производства и бесплатному коммунистическому труду на пользу общества. Этот период окончился экономической катастрофой 1921 г.

В результате семи лет Мировой и Гражданской войн численность населения советских республик к 1 января 1921-го сократилась до 134,3 млн человек. Потери одних только вооруженных формирований (и красных, и белых) — убитых в боях, умерших от ран, болезней и др. — за годы Гражданской войны и интервенции составляли 2,5—3,3 млн чело­век. Выжившие (включая не менее миллиона увечных) в основном оби­тали в деревнях (84,1% всего населения). С осени 1917 до начала 1921 г. население России сократилось на 10 887 тыс. человек. Сокращение продолжалось в 1921 (на 1854 тыс.) и в 1922 гг. (на 1592 тыс.). К концу 1921-го не менее 1850 тыс. человек — почти вся политическая, фи­нансово-промышленная, значительная часть научно-художественной элиты, их семьи — вынуждены были эмигрировать из России.

Продовольственное положение населения было чрезвычайно тя­желым. Валовой сбор хлебов в стране в 1920 г. составил 54% от средне­годового уровня 1909—1913 гг. В 1921 г. производство всей продукции сельского хозяйства было на 40% ниже довоенного уровня. Объем про­изводства в крупной промышленности составил 14,6; в металлообра­ботке — 7; в производстве чугуна — 2% от уровня 1913 г. Большинство промышленных предприятий бездействовали, численность рабочих сократилась вдвое. Разоренная войной и продразверсткой деревня не обеспечивала промышленные центры продовольствием и не имела запасов зерна на случай плохого урожая.

Общее тяжелое продовольственное положение было ухудшено за­сухой 1920 г. и катастрофическим неурожаем 1921-го. К весне 1920 г. Центральный регион страны, Поволжье, Северный Кавказ, Украина были охвачены голодом. В мае 1921 г. в Поволжье и ряде губерний Цен­тра началась засуха, уничтожившая посевы и усугубившая народное бедствие. Вскоре общее число голодающих достигло 22 млн. По досто­верным данным, к маю 1922 г. от голодного истощения и заболеваний, обострившихся в результате голода (цинга, дизентерия, сыпной и брюш­ной тиф), погибло около миллиона крестьян, столько же эвакуировано из пораженных бедствием губерний. Усилиями властей была организо­вана продовольственная помощь голодающим, районы бедствия снаб­жены семенами для озимого (1921) и ярового (3922) посева.

В результате войны и голода осиротевшие дети превращались в беспризорников (в 1922 г. их насчитывалось 7 млн). Начавшаяся демо­билизация армии усилила безработицу. Поднялась волна бандитизма. С окончанием Гражданской войны обострились противоречия в партий­ном руководстве страной.

Решение стоявших перед разоренной страной первоочередных за­дач (восстановление народного хозяйства, переход к социалистичес­кому производству и общежитию) большевики в целом (несмотря на фракционные различия) видели на путях расширения и углубления политики «военного коммунизма». Жизнь вроде бы давала некоторые надежды на успешное продвижение по этому пути.

К концу 1920 г. методами разверстки было заготовлено в 1,5 раза больше хлеба, чем в 1919-м. В ноябре — декабре 1920 г. выпуск про­мышленной продукции был значительно выше, чем в предыдущие ме­сяцы. Все это позволяло надеяться, что в условиях мирного времени, при отсутствии неизбежных ошибок военных лет и возможности при­менения военно-коммунистических методов во всех регионах страны, командная экономика покажет свои достоинства. С этой точки зрения казалось, что «золотой век» военно-коммунистической системы, до­стигшей своего апогея в последние два месяца, будет длиться и впредь.

Развитие системы связывалось с дальнейшей централизацией уп­равления экономикой, национализацией всех промышленных пред­приятий, с расширением государственного (социалистического) сек­тора экономики и окончательным вытеснением всех иных секторов (государственно-капиталистического, частнокапиталистического, мелкотоварного, патриархального).

Постановлением ВСНХ от 29 ноября 4920 г. были объявлены на­ционализированными не только крупные, но все средние, мелкие промышленные предприятия с числом работников более 10 (или 5 при наличии механического двигателя). Свертывались товарно-денеж­ные отношения. В декабре была отменена оплата населением продо­вольствия, предметов широкого потребления, топлива, коммуналь­ных услуг, а в январе 1921-го — квартплата. В феврале рассматривался

вопрос об отмене денег. Ю. Ларин, руководитель отдела финансовой политики ВСНХ, писал в «Правде»: «Наши дети, выросши, будут знакомы с деньгами уже только по воспоминаниям, а наши внуки узнают о них только по цветным картинкам в учебниках истории».

Расширялась практика перевода воинских формирований на по­ложение трудовых армий. К существовавшим с января—апреля 1920 г. 1-й Уральской революционной армии труда, Украинской, Кавказской, Петроградской, 2-й особой железнодорожной и 2-й революционной трудовой армиям прибавились Донецкая (декабрь 1920) и Сибирская (январь 1921) трудовые армии. К марту 1921-го численность «трудо­вых» армейских частей составляла около четверти всего состава РККА.

Однако попытки расширить практику «военного коммунизма» в условиях мирного времени встретили сильное сопротивление крестьян и значительной части рабочих. В 1920—1921 гг. против продразверстки с оружием в руках выступали крестьяне в Воронежской, Саратовской, Пензенской губерниях, в Сибири, на Дону и Украине. К весне 1921-го общее число участников антиправительственных восстаний по стране достигло нескольких сотен тысяч человек. Особенно упорным и крово­пролитным было восстание под предводительством эсера А. С. Антонова в Тамбовско-Воронежском регионе (около 60 тыс. крестьян) под лозун­гами: «Долой продразверстку!», «Да здравствует свободная торговля!». На Украине действовали анархо-крестьянские отряды Н. И. Махно, чис­ленностью до 35 тыс. человек. В Западной Сибири число повстанцев-крестьян (более 200 тыс.) было соизмеримо с численностью советских войск, расположенных между Уральским хребтом и Байкалом. Восста­ние охватило Тюменскую, часть Омской и Челябинской губерний. Повстанцы требовали отмены продразверстки, созыва Учредительно­го собрания на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голо­сования, свободы торговли, денационализации промышленности.

На подавление восстаний была брошена регулярная армия. Герои отшумевшей Гражданской войны (С. С. Каменев, М. Н. Тухачевский, М. В. Фрунзе, И. П. Уборевич, И. Э. Якир и др.) были вынуждены вести части Красной Армии на подавление недавних классовых союзников. Наиболее опасным был мятеж в марте 1921 г. военного гарнизона и экипажей кораблей Балтийского флота в Кронштадте под лозунгами «Власть Советам, а не партиям!», «Советы без коммунистов!»

Во многих городах бастовали рабочие, тоже недовольные продо­вольственной политикой власти и требовавшие замены продразверст­ки натуральным налогом. Этого, в частности, потребовала конферен­ция металлистов Москвы и Московской губернии в начале февраля 1921 г. Особую тревогу вызывали забастовки и демонстрации работни­ков Трубочного, Балтийского, Путиловского и других заводов и фаб­рик в Петрограде, грозившие слиться с восстанием в Кронштадте.

Под страхом утраты власти и крушения революции в России боль­шевики были вынуждены предпринять срочные меры для установле-

нпя нового соглашения с крестьянством, пойти на смену внутриполи-шческого курса. 8 февраля 1921 г. на заседании Политбюро В. И.Ленин составил «Предварительный, черновой набросок тезисов насчет крес-i ьин», в котором предложил удовлетворить их желание «о замене раз-нсрстки (в смысле изъятия излишков) хлебным налогом». Одновре­менно предлагалось «расширить свободу использования земледельцем его излишков сверх налога в местном хозяйственном обороте, при условии быстрого и полного внесения налога». Ранее проводившуюся экономическую политику в этой связи пришлось назвать вынужден­ным «военным коммунизмом», который «не был и не мог быть» отве­чающим хозяйственным задачам пролетариата.

X съезд РКП(б), проходивший 8—16 марта 1921 г., в предпослед­ний день работы принял резолюцию «О замене разверстки натураль­ным налогом». Приступая к новой экономической политике (нэп), Ленин полагал, имея в виду ее мировые масштабы: «10—20 лет пра-иильных соотношений с крестьянством и обеспеченная победа в все­мирном масштабе... иначе 20—40 лет мучений белогвардейского терро­ра». Это положение, изложенное в плане брошюры «О продоволь­ственном налоге» (март—апрель 1921), раскрывает суть нэпа.

Что касается нэпа в отдельно взятой России, Ленин допускал, что «с мужиком нам придется повозиться, пожалуй, лет шесть». Некоторые ri о соратники считали, что нэп продлится дольше: 10 лет (Н. А. Милю-i ин), 25 лет (Н. Осинский). Высказывались и другие предположения. Во всяком случае, переход к нэпу позволял не так трагично, как рань­ше, реагировать на «затяжку» мировой революции. В июле 1921 г., выступая на Ш конгрессе Коминтерна, Ленин говорил, что если рань­те задержку мировой революции мы рассматривали как свою гибель, ю в результате новой стратегии «мы в России выдержим не только пять лет, но и больше» и завоюем за эти годы для революции пози­ции, которые обеспечат победу «в мировом масштабе».

Опасаясь утраты социалистической перспективы при слишком Польших уступках мелкой буржуазии и капиталистам, Ленин уже че­рез год после перехода к нэпу заявил о необходимости приостановки «отступления» на экономическом фронте. 6 марта 1922 г., выступая на шеедании коммунистической фракции Всероссийского съезда метал­листов, он объявил: «Отступление е смысле того, какие уступки мы капиталистам делаем, закончено... наше экономическое отступление мы теперь можем остановить. Достаточно. Дальше назад мы не пойдем, а наймемся тем, чтобы правильно развернуть и группировать силы». I) действительности становление системы нэпа заняло 1921 — 1923 гг., его расцвет пришелся на 1924—1926 гг. Позднее, с началом масштаб­ной социалистической реконструкции народного хозяйства, нэп сво­рачивался, а с переходом к массовой коллективизации в 1929 г. был по существу окончательно похоронен.

Первым актом новой экономической политики стал Декрет ВЦИК. от 21 марта 1921-го, заменявший продразверстку продовольственным налогом. Поставки по налогу были почти в два раза ниже, чем по продразверстке, размер поставок не мог меняться в течение хозяй­ственного года, приспособленного к циклу сельскохозяйственного производства. С 1922 г. хозяйственный год в России начинался 1 октяб­ря и заканчивался 30 сентября. (В сентябре 1930 г., в связи с измене­нием соотношения сельскохозяйственного и промышленного произ­водства, начало хозяйственного года было решено перенести с 1 ок­тября на 1 января, начиная с 1931 г.)

Декрет о продналоге был встречен повсюду с большим удовлетво­рением. Это выразилось в расширении посевных площадей, оживле­нии промышленности и прежде всего — в спаде повстанчества. К кон­цу 1921 г. очаги крестьянских восстаний были в основном погашены. Оставалось, конечно, много недоверчивых, усматривавших в переме­не партийного курса всего лишь стремление накануне сева побудить крестьян к поднятию сельского хозяйства, чтобы вскоре снова вер­нуться к продразверстке. Таких Ленину пришлось уверять, что нэп вводится «всерьез и надолго».

Отказ от продразверстки полностью разрушал уже укоренившие­ся представления о возможности непосредственного перехода от ка­питализма к социализму, о прямом продуктообмене между произво­дителями, об отмене денег, отмирании рынка и пр. Стремясь не допу­стить крушения иллюзий, руководители страны поначалу полагали, что «излишки» производившегося крестьянами продукта будут обме­ниваться на промышленные товары государственных предприятий в пределах местного оборота — в волости, уезде, губернии — через го­сударственные хозяйственные органы и подконтрольную государству кооперацию. Предполагалось, что таким образом можно будет исклю­чить из процесса обмена частный капитал.

Однако вскоре выяснилось, что малый объем обменного фонда промышленных товаров не позволяет ограничить продуктообмен ус­тановленными рамками. Уже летом 1921 г. товарообмен явочным по­рядком стал выходить за пределы местного оборота и заменяться де­нежной куплей-продажей. В августе СНК был вынужден разрешить местным властям не ограничиваться пределами местного оборота и «переходить, где это возможно и выгодно, к денежной форме обме­на». В октябре 1921-го Ленин констатировал: «С товарообменом ничего не вышло, частный рынок оказался сильнее нас, и вместо товарооб­мена получилась обыкновенная купля-продажа, торговля». Властям ничего не оставалось, как «отойти еще немного назад» от решений X съезда и приняться за государственное регулирование денежного обращения и реформу налогообложения. Натуральная часть оплаты труда заменялась денежной. В 1920 г. последняя составляла всего 7,4%

i;iработка фабрично-заводского рабочего; в 1921 — 19,3; в первом по-пугодий 1922 — 32; во втором — 61,8; в начале 1923 г. — 80%.

В 1921 г. продразверстка была заменена системой из 13 налогов в мптуральной форме (продналог, подворно-денежный, трудгужналог, местные налоги). Произведенная в крестьянском хозяйстве продукция после уплаты налога могла непосредственно обмениваться на пром­товары. Затем, чтобы заработать деньги на уплату налогов и приобре­тение необходимой промышленной продукции, крестьяне были обя-чпиы продавать свою продукцию государству. В 1923 г. налоги объеди­нены в единый сельхозналог, выплачивавшийся сначала натурой и деньгами, а с 1924-го — только в денежной форме. Первоначальная величина продналога на уровне 20% от чистого продукта крестьянс­кого хозяйства затем была снижена до 10% урожая. Единый сельхоз­налог в денежной форме выплачивался по ставке 5% от дохода с каж­дого крестьянского двора. Налоги существенно разнились в классовом отношении. Например, с обычного единоличника брали 18, а с кула­ка — 172 руб. в год. К десятой годовщине Октября 35% всех крестьян­ских хозяйств (бедняцких и маломощных) были вообще освобождены от сельхозналога. Льготами пользовались коллективные хозяйства.

Важным звеном нэпа в деревне было разрешение аренды земли и наемного труда. Это право было зафиксировано в новом Земельном кодексе РСФСР, принятом IV сессией ВЦИК 30 октября 1922 г. Кресть­янам были также предоставлены права на выход из сельской обшины и выбор форм землепользования. Однако запрет на куплю, продажу, завещание, дарение, залог земли не был снят; земля оставалась в соб­ственности государства.

В мае 1921-го начален процесс денационализации промышленно­сти. В системе ВСНХ было решено оставить только наиболее крупные и эффективные предприятия. Объединенные в тресты, они стали ра­ботать на принципах хозрасчета, самофинансирования и самоокупае­мости. Ликвидировалась уравнительная система оплаты труда. Нерен­табельные предприятия закрывались или сдавались в аренду. За 1921 — 1922 гг. возникли свыше 10 тыс. частных предприятий. Нередко они сдавались в аренду бывшим владельцам на срок от 2 до 5 лет взамен 10—15% производимой продукции. Арендованные предприятия порой насчитывали до 300 работников. Частникам разрешалось открывать собственные предприятия с числом занятых не более 20 человек. На арендованных мелких и средних предприятиях производились в ос­новном потребительские товары (около 3% валовой продукции про­мышленности). Всего к середине 20-х годов на долю частного сектора приходилось от 20 до 25% производства промышленной продукции.

Началось создание смешанных акционерных обществ с участием государства и частных предпринимателей. Разрешалось предоставле­ние концессий иностранным предпринимателям на предприятия или территории для разработки природных ресурсов. Государство контро-

лировало использование ресурсов, не вмешиваясь в хозяйственные и административные дела. Концессии облагались теми же налогами, что и госпредприятия. Часть полученной продукции отдавалась в качестве платы государству, другая могла реализовываться за рубежом. Общее число концессионных предприятий было невелико: в 1924 — 55, в 1925 — 70, в 1926 - 82, в 1927 - 74, в 1928 - 68, в 1929 - 59. В 1926/27 хозяйственном году на них выпускалось немногим больше 1% про­мышленной продукции. Однако в некоторых отраслях роль концесси­онных предприятий была весьма заметной. В середине 20-х годов они давали почти 85% марганцевой руды, более 60% добытого свинца и серебра, 30% золота, 26 — цинка, 19 — меди, 22 — производимой одежды и галантереи.

Несмотря на частичную денационализацию и концессионирова-ние, государство сохраняло в своем распоряжении самый мощный сектор народного хозяйства. Полностью вне рынка оставались базис­ные отрасли — энергетика, металлургия, нефтедобыча и нефтепере­работка, добыча каменного угля, оборонная промышленность, же­лезные дороги. На XIV съезде партии (декабрь 1924) отмечалось, что удельный вес концессий и аренды у нас минимален: первые насчиты­вали 50 тыс. рабочих, вторая — 35 тыс. Тогда же было заявлено о необ­ходимости устранения экономической зависимости от заграницы.

Система управления государственной промышленностью была децентрализована. Вместо полусотни прежних отраслевых главков и центров ВСНХ осталось 16, численность управленческого аппарата сократилась почти втрое. Основной формой управления производством стали тресты — объединения однородных или взаимосвязанных пред­приятий. Тресты работали на условиях хозяйственного расчета. Они самостоятельно решали, что производить, где реализовывать продук­цию, несли материальную ответственность за организацию производ­ства, качество продукции, сохранность государственного имущества. По закону предусматривалось, что «государственная казна за долги трестов не отвечает».

К. концу 1922 г. 421 трест объединил около 90% всех промышлен­ных предприятий. 40% трестов были центрального подчинения, 60 — местного. В то же время 80% трестированной промышленности было охвачено синдикатами. Они представляли собой добровольные объе­динения нескольких трестов для оптовых закупок сырья, оборудова­ния, сбыта готовой продукции, кредитования. Все эти операции осу­ществлялись через сеть товарных бирж, ярмарок, торговых фирм (до­мов). К 1928 г. в стране насчитывалось 23 синдиката, действовавших почти во всех отраслях промышленности.

В феврале 1921-го была организована Государственная плановая комиссия (Госплан). Первоначально ее деятельность сводилась к кон­кретизации основных направлений плана ГОЭЛРО, разработке годо­вых планов по отдельным отраслям народного хозяйства. С 1924 г. раз-

рабатывались промфинпланы (в них стали учитываться финансовые нозможности развития отдельных отраслей). В 1925 г. отраслевые планы ипервые сливаются в единый годовой план промышленности и стро­ительства. Планирование приобретало всеобъемлющий характер.

Реформы коснулись и армии. Трудовые армии были расформиро-ианы 30 декабря 1921 г. Общая численность РККА была сокращена с 5 млн (конец Гражданской войны) до 600 тыс. в феврале 1923-го и до 562 тыс. человек к 1925-му. С 1923 г. началось создание территориально-милиционных частей Красной Армии. При новой армейской системе поенные формирования имели численно небольшие постоянные кад­ры. Переменный рядовой состав обучался военному делу без длитель­ного отрыва от производства на кратковременных сборах. Территория страны была разделена на 10 военных округов. Ежегодные расходы на Вооруженные силы в расчете на душу населения в 1925 г. в СССР составляли 3 руб. (Для сравнения: в странах Прибалтики -— 7, во Фран­ции — около 14.)

С переходом от политики «военного коммунизма» к нэпу революци­онные методы преобразования общества уступали место эволюцион­ным — на основе сосуществования всех форм собственности и разных экономических укладов: патриархального, мелкотоварного, частнока­питалистического, государственно-капиталистического, социалисти­ческого. В понятие государственного капитализма включались все формы использования частного капитала под контролем правительства (коо­перация, аренда, концессии, торговля). Расчет делался на то, что с помощью государственной поддержки более высокий социалистичес­кий уклад со временем вытеснит остальные.

Стратегическими целями нэпа объявлялись построение социализ­ма, восстановление хозяйственных связей города и деревни, укрепле­ние союза рабочего класса и крестьянства. Сущность нэпа заключа­лась в частичном восстановлении рыночной экономики при сохране­нии командных рычагов в руках партийного и советского руководства. Начальный период нэпа (1921-1925) связан с восстановительным тгапом послевоенного развития народного хозяйства и созданием ис­ходных позиций для собственно социалистической реконструкции жономики.

Относительно времени окончания нэпа до недавнего времени уче­ные расходились во мнениях. Одни полагали, что «к середине 30-х юдов задачи, поставленные перед нэпом, были решены» (Советская историческая энциклопедия. М., 1967), новая экономическая поли-|ика «завершилась во второй половине 30-х гг. победой социализма»» (Экономическая энциклопедия: Политическая экономия. М., 1979). It наши дни начало ограничения нэпа датируется 1924 г (после смерти И. И. Ленина), а его отбрасывание — началом свертывания в стране рыночных отношений или всеобщего фактического огосударствления сельского хозяйства. В первом случае свертывание нэпа связывается с

принятием октябрьским (1925) пленумом ЦК. РКП(б) решения о вве­дении абсолютной монополии на внешнюю торговлю. Во втором — с началом осуществления первого пятилетнего плана развития народ­ного хозяйства (I октября 1928) или с принятием решений о прове­дении массовой коллективизации на ноябрьском (1928) пленуме ЦК партии (Н. П. Федоренко). В. П. Данилов, один из наиболее авторитет­ных исследователей аграрной истории России, считает, что 1928-й был временем перехода к фронтальному слому нэпа, а в 1929 г. с ним было покончено. В данном пособии окончание нэпа датируется нача­лом первой пятилетки.

Длительные споры историков о том, была ли альтернатива нэпу как политике, целью которой был социализм, к нашим дням утихли. Считается, что действенной альтернативой нэпу является политика, ведущая «к нормальной рыночной экономике, функционирующей в условиях демократической политической системы, в которой эконо­мика и политика не являлись бы монополией партийно-государствен­ной власти» (Е. Г.Гимпельсон).

§ 2. Образование и конституционное оформление СССР

Образование СССР. Согласно коммунистической доктрине, наци­ональный вопрос (противоречия в отношениях между народами) пред­ставлялся второстепенным в сравнении с межклассовыми противоре­чиями. Его разрешение ставилось в прямую зависимость от успехов социалистического строительства. Считалось, что с переходом к со­циализму и уничтожением классовых различий национальные проти­воречия и различия будут также преодолены.

Большевики с дореволюционных времен были известны как сто­ронники нейтралистского государства живущих в нем народов. Про­гресс в государственном развитии представлялся как переход от раз­ного типа союзных государств к единой, централистически-демокра­тической республике, а от нее — к безгосударственному общественному самоуправлению. «Пока и поскольку разные нации составляют единое государство, — писал Ленин в J913 г., — марксисты ни в коем случае не будут проповедовать ни федеративного принципа, ни децентрали­зации». В 1918 г. российская власть взяла курс на федерализм как но­вую форму государственного устройства для всей бывшей территории Российской империи, однако при этом неизменно подчеркивала стратегическую временность этой формы. «Принудительный нейтра­листский унитаризм» считалось целесообразным заменить федерализ­мом добровольным, для того чтобы со временем он «уступил место такому же добровольному... социалистическому унитаризму».

На начальных этапах этого пути «передовой» русской нации было предписано оказать помощь в социально-экономическом и культур­ном развитии отсталым и угнетенным в прошлом народам России. Такая политика усиливала факторы, способствующие их объедине­нию в едином государстве: общность исторических судеб; сложивши­еся на разделении труда между территориями единую хозяйственную систему и единый общероссийский рынок; общую транспортную сеть, почтово-телеграфную службу; перемешанность населения; налажен­ные культурные, языковые и другие контакты; союзы между совет­скими республиками, оформившиеся в основном в последние годы Гражданской войны и первые послевоенные годы. Были и факторы, препятствующие объединению: память о русификаторской политике сгарого режима; стеснение прав отдельных национальностей и боязнь повторения такой политики в новом виде; вкус к независимой влас­ти, приобретенный национальными элитами окраинных народов в период революционной смуты.

Реализация права народов России на самоопределение, вплоть до отделения и образования независимого государства, в условиях Граж­данской войны превратила ее в конгломерат различных национально-тсударственных образований. Финляндия, Польша, Тува, Литва, Эстония, Латвия силой обстоятельств были отделены от России. Ук­раина, Белоруссия стали независимыми советскими республиками. It Средней Азии существовали Хорезмская (с февраля 1920) и Бухар­ская (с октября 1920) народные советские республики. На Дальнем Ностоке в 1920 г. образована «буферная» ДВР, в составе которой с 1921-го находилась Бурят-Монгольская автономная область (АО). Со-нетизированные республики Закавказья (Азербайджан, апрель 1920; Армения, ноябрь 1920; Грузия, февраль 1921) в марте 1922 г. образо-нали конфедеративный союз закавказских республик, преобразован­ный в декабре 1922-го в Закавказскую Социалистическую Федератив­ную Советскую Республику (ЗСФСР).

В составе РСФСР на протяжении 1918—1922 гг. возникло множе­ство автономных образований. Первыми из них были Туркестанская ЛССР (апрель 1918), Трудовая коммуна немцев Поволжья (октябрь 1918), Башкирская АССР (март 1919). В 1920 г. созданы Татарская АССР, Карельская трудовая коммуна, Чувашская автономная область, Кир­гизская (в 1925 переименована в Казахскую) АССР, Вотская (с 1932 — Удмуртская) АО, Марийская и Калмыцкая АО, Дагестанская и Гор­ская АССР; в 1921 — Коми (Зырянская) АО, Кабардинская АО, Крым­ская АССР; в 1922 — Карачаево-Черкесская АО, Монголо-Бурятская ЛО, Кабардино-Балкарская АО, Якутская АССР, Ойротская (с 1948 — Горно-Алтайская) АО, Черкесская (Адыгейская) АО, Чеченская АО. И Закавказье образованы: на территории Азербайджана — Нахичеван-ская советская республика (1920) и Грузии —Аджарская АССР (1921), ;i также Юго-Осетинская АО (1922); в 1921 г. создана Абхазская ССР.

Потенциал возникновения новых национально-государственных образований на территории бывшей царской России был весьма зна­чителен. По переписи 1926 г., здесь проживали 185 наций и народно­стей — лишь 30 из них в той или иной форме обрели государствен­ность к концу 1922 г. Основная масса малых национальностей была индифферентна к федеративному строительству и спокойно существо­вала в рамках прежнего статуса. К моменту создания СССР нацио­нальные образования далеко не покрывали всей территории страны, наравне с ними продолжали существовать административно-террито­риальные единицы, сохранявшие преемственную связь с дореволю­ционным губернским, областным, уездным и волостным делением.

Вопрос об укреплении государственного единства в «мешанине» советизированных территориальных и национальных образований, возникавших в годы революционной смуты и большевистского попу­лизма (обещания всем без исключения народам земного рая при пе­реходе под коммунистические знамена), появился сразу же, едва заб­резжила победа в Гражданской войне.

Согласно дореволюционным партийным установкам форма буду­щего государственного единства различных народов представлялась однозначной, естественной и логичной. Уже в середине 1919 г. замес­титель председателя Реввоенсовета Республики Э. М. Склянский офи­циально предлагал объединить все независимые советские республи­ки в единое государство путем их включения в РСФСР, т.е. российс­кую или русскую республику. Можно сказать, это была одна из первых формулировок «плана автономизации» после победы Октября. В марте 1921 г. в докладе на X съезде РКП(б) «Об очередных задачах партии в национальном вопросе» в очередной раз было высказано убеждение о том, что «живым воплощением» искомой формы федерации всех со­ветских республик является РСФСР, т.е. федерация, основанная на автономизации ее субъектов. План автономизации приобрел чрезвы­чайную актуальность в начале 1922-го в связи с подготовкой к между­народной конференции по экономическим и финансовым вопросам в Генуе, где предстояло обсуждать судьбу долгов царского и Временного правительств, а также иностранной собственности в Советской России.

Наркомат иностранных дел (НКИД) полагал неразумным учас­тие в конференции всех республик, образованных на месте царской России. «Если мы на конференции заключим договоры как девять па­раллельных государств, это положение дел будет юридически надолго закреплено, и из этой путаницы возникнут многочисленные затруд­нения для нас в наших сношениях с Западом», — писал Г. В. Чичерин в ЦК РКП(б). Избежать международных осложнений предлагалось включением «братских республик в РСФСР к моменту конференции».