Революция 1917 г. в России 2 страница

Первоначально ленинская позиция вызвала смятение соратников и протесты других социалистов. Ее называли «бредом», отмечали, что она ведет к расколу социалистических сил России. Тем не менее в течение нескольких недель Ленину удалось переломить ситуацию, и на апрельской конференции большевиков основная- часть его идей была одобрена. Последующее развитие событий подтвердило основ­ные ленинские прогнозы, что способствовало росту авторитета влия­ния вождя большевиков.

К числу их несомненных преимуществ перед другими партиями от­носились: наличие централизованной, с высоким уровнем дисциплины организации, яркий харизматический лидер, способный чутко улавли­вать настроения пришедших в движение народных масс, формулиро­вать понятные лозунги, ставить четкие задачи и не боявшийся овладеть властью. Большевики не гнушались будничной, кропотливой работы в созданных революцией объединениях. При ЦК партии было сформирова­но Бюро фронтовых и тыловых организаций; в Советах действовали большевистские фракции; большое внимание уделялось работе вфабзав-комах и профсоюзах. Большевистские агитаторы старались максимально использовать возможности митингов, манифестаций, стачек и других народных выступлений. Огромное значение придавалось печатной про­паганде. Слета 1917 г. выходила тиражом 90 тыс. экземпляров «Правда*. а общий тираж большевистских газет составил 320 тыс. Характерной чертой большевистской пропаганды была ее адресность: издания ори­ентировались на солдат, рабочих, женщин. 27 газет из 41-й выхолили на русском, остальные — на грузинском, армянском, латышском, татар­ском и других языках. Результаты сказались уже в июне, когда числен­ность большевиков выросла в 10 раз, достигнув 240 тыс. человек.

Изменения в системе государственной власти и политика прави­тельства.Намерения правительства были изложены в декларации от 3-го и заявлении 6 марта 1917 г. Программа из восьми пунктов предус­матривала «прочное устройство исполнительной власти»; установление свободы слова, печати, союзов, собраний, стачек; отмену сословных, вероисповедальных и национальных ограничений; немедленную подго­товку к созыву Учредительного собрания на основе всеобщего, равно­го, прямого и тайного голосования; замену полиции народной милици­ей с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуп­равления; выборы в органы местного самоуправления.

Правительство приступило к своей деятельности в условиях нару­шения одной из важнейших государственных функций — поддержа­ния общественного порядка, деформации исключительного права го­сударства на применение насилия. Приказ № 1 резко снизил управля­емость армии. Ликвидация полиции не сопровождалась быстрым созданием эффективной милиции. В то же время без санкции прави­тельства существовали вооруженные формирования, которые нахо­дились под влиянием различных политических сил, а порой и вне их. Все это вело к разгулу преступности, поддерживало в обществе ат­мосферу тревоги и неопределенности.

Временное правительство осуществило важные преобразования в общественно-политической сфере. Отменены были смертная казнь и военно-полевые суды, узаконены разгром народными массами аппарата политической полиции, надзора и сыска, арест царского Совета минист­ров. Упразднялись каторга и ссылка, амнистировались все политзаклю­ченные. Закон от 12 апреля 1917г. разрешал свободу собраний и союзов,

Произошли изменения в системе управления территориями. Вмес­то прежних губернаторов — эти должности ликвидировались — назна­чались комиссары Временного правительства. Их чаше подбирали из числа председателей земских или городских управ, лидеров других общественных организаций. К маю 1917 г. в стране было 57 губерн­ских, 353 уездных комиссара. Проведена была серьезная реформа ме­стного самоуправления, подготовлены и приняты законы о городс­ком и земском самоуправлении. Закон от 21 мая учреждал земские волостные собрания и управы, ликвидировал устаревший институт земских начальников и крестьянские сословные организации. Впер­вые на волостном уровне утверждался принцип всеобщих, прямых и равных выборов при тайном голосовании. Расширялась компетенция земских органов, которые распространялись на новые территории стра­ны. В то же время переплетение системы Советов, различных обще­ственных комитетов и земств, непроработанность правового статуса их взаимоотношений мешали созданию эффективной системы управ­ления на местах, а порой и усиливали беспорядок.

13 (26) марта 1917 г. было создано Особое совещание по подготов­ке выборов в Учредительное собрание. Однако начало работы откла­дывалось, и его заседания начались только в конце мая, В итоге выборы были назначены на 12 (25), а созыв самого собрания — на 28 ноября (11 декабря) 1917 г. Всем было очевидно, что выборы в этот орган, с которым подавляющее большинство граждан России связывали свои надежды, Временное правительство сознательно затягивало.

Правительство понимало важность аграрных преобразований в России. В марте 1917 г. государственной собственностью стали каби­нетские и удельные земли, принадлежавшие царской фамилии. 19 марта (1 апреля) при министре земледелия был образован Глав­ный земельный комитет, а позднее земельные комитеты (губернские, уездные, волостные) появились и на местах. Положением от 21 апре­ля (4 мая) 1917 г. они создавались лишь для «подготовки земельной реформы и для разработки неотложных временных мер, впредь до разрешения земельного вопроса Учредительным собранием». Однако и здесь правительство не торопилось: к середине июля земельные комитеты, объявленные органами Министерства земледелия, суще­ствовали лишь в '/₃ губерний европейской России. В марте же было издано распоряжение о привлечении крестьян к уголовной ответ­ственности за участие в «аграрных беспорядках», о противозаконно­сти самочинных захватов, возмещении помещикам убытков в случае «народных волнений». Деятельность низовых крестьянских организа­ций часто входила в противоречие с правительственной линией: ко­митеты брали под контроль помещичьи имения, а кое-где приступи­ли к их захвату. Крестьяне видели пассивность правительства при под­ходе к их проблемам, вполне активно действуя в пресечении «аграрных беспорядков».

Временное правительство унаследовало от царского такую нелег­кую проблему, как продовольственная. В марте 1917 г. для ее решения создан был общегосударственный и местные продовольственные ко­митеты, а 25 марта (7 апреля) введена хлебная монополия и карточ­ная система (установленная норма — 1 фунт хлеба в день). Однако основные держатели хлеба — помещики и состоятельное крестьян­ство — саботировали эти решения, а правительство не прибегало к жестким мерам. В результате того, что заготовки необходимого количе­ства хлеба не предвиделось, уже в конце августа в Петрограде и Москве хлебный паек был сокращен до 0,5 фунта и почти 3 (четвертая часть) из 12 млн солдат русской армии не получали необходимого довольствия. В то же время спекуляция должным образом не пресекалась. А когда местные Советы и продовольственные комитеты вынуждены были иногда прибегать к захвату помещичьего хлеба, эти действия жестко наказывались. Острую нужду в продуктах испытывали северные и цен­тральные губернии, в районах Средней Азии начался голод.

Правительство предприняло некоторые ограниченные меры по рабочему вопросу. Для регулирования взаимоотношений между тру­дом и капиталом было создано Министерство труда, организовыва­лись особые примирительные камеры, в которые входили как рабо­чие, так и администрация. Правительство объявило начало разработ­ки законов о профсоюзах, страховании, об охране труда. Формально легализовав законом фабзавкомы, оно на практике ограничило их полномочия, что приводило к конфликтам. Так и не был принят за­кон о 8-часовом рабочем дне, который, однако, вводился в крупных городах по решению Советов. Не решилось государство пойти и на ограничение экономической свободы предпринимателей, как это сде­лали многие страны в условиях войны. Особенно преуспела в деле государственного регулирования экономики в 1916—1917 гг. противо­стоявшая России Германия.

Едва ли не главным вопросом политической жизни России в 1917 г. был вопрос о войне. В подходе к ней у Временного правительства и Советов были существенные различия. Уже 4 марта 1917 г. министр иностранных дел П. Н. Милюков информировал российских послов о намерении новой власти сохранять верность взятым ранее обязатель­ствам и продолжать войну. Десятью днями позже Петросовет опубли­ковал манифест «К народам всего мира», в котором призвал бороться против империалистических целей войны, а ведущуюся Россией вой­ну против Германии объявлял революционной.

18 апреля (1 мая) Милюков опубликовал адресованную союзни­кам ноту, в которой от лица правительства подтвердил готовность России вести войну до победы. Этот шаг вызвал неоднозначную реак­цию. В Петрограде прошли многотысячные демонстрации. Лишь не­значительная часть их участников поддержала ноту. Подавляющее же большинство сторонников Советов резко ее осудило. Рабочие и солда-

ты несли транспаранты: «Долой войну!», «Долой Временное прави­тельство!», «Долой министров-капиталистов!» Вызванные для усми­рения солдаты отказались стрелять в манифестантов. Так возник пер­вый острый политический кризис.

Позиции правительства зашатались. Оно было вынуждено отпра­вить в отставку Милюкова и военного министра А. И. Гучкова — двух наиболее последовательных сторонников продолжения войны. Воп­рос о расширении политической базы кабинета стимулировал идею создания коалиционного правительства, в которое наряду с кадетами и их сторонниками вошли бы представители ведущих советских партий — меньшевики и эсеры. Это решение и правым (кадетам), и левым далось не без колебаний. Кадеты изначально относились к Со­ветам без симпатий. Вынужденные оглядываться на эти органы наро­довластия, лидеры партии народной свободы считали их неприятной обузой, препятствующей проведению разумной политики, стреми­лись либо избавиться от советской опеки, либо ограничить ее влия­ние на кабинет. Вынужденно пойдя на создание первого коалицион­ного правительства, кадеты и стоявшие за ними- силы видели в этом прежде всего возможность сдержать напор стоящих за Советами партий и движений, сохранить основу проводимого курса.

Доминировавшие в Советах меньшевики и эсеры первоначально не хотели входить в правительство не только в связи с тем, что при­знавали революцию буржуазной, но и потому, что осознавали свою неподготовленность к практическому управлению страной. Однако угроза падения действующего кабинета заставила их изменить пози­цию: исполком Петросовета 44 голосами против 19 одобрил идею вхождения социалистов в правительство. В основе этого решения были стремление контролировать «изнутри» буржуазное правительство, со­хранить единство здоровых сил общества и не допустить сползания страны в пучину гражданской войны; желание с помощью этого каби­нета преодолеть хозяйственную разруху и обеспечить достойный вы­ход из войны.

5(18) мая первое коалиционное правительство было создано. Пре­мьером остался князь Львов, в состав кабинета вошли 10 министров-капиталистов и 6 министров-социалистов. Для последних результаты этого шага оказались неоднозначными. Во-первых, новые министры не оговорили те условия своего вхождения, которые должны были усилить социальную направленность политики кабинета и сделать его более популярным. Во-вторых, министры-социалисты получили са­мые «горячие участки»: А. Ф. Керенский стал военным и морским министром, В. М. Чернов — министром земледелия, М. И. Скобелев — министром труда, А. Пошехонов — министром продовольствия. Отны­не нерешенность связанных с этими сферами проблем относилась не только на счет Временного правительства, но и умеренных социалис­тов, самих Советов. Наконец, советские партии, как и кадеты, не

извлекли должного урока из апрельского кризиса. Несмотря на миро­любивую риторику, они ничего не сделали, чтобы добиться хотя бы перемирия; более того, поддержали непопулярную линию на продол­жение военных действий. Результаты этой ошибочной тактики не за­медлили сказаться.

Оппонентами Временного правительства и руководства Советов выступали большевики. Отношение к РСДРП(б) в мае — июне было сложным. С одной стороны, далеко не все принимали ленинский при­зыв превратить империалистическую войну в гражданскую, «классовую борьбу пролетариата против буржуазии» — в «гражданскую войну меж­ду враждебными классами». В апрельском лозунге Ленина о переходе революции к социалистическому этапу виделись элементы экстремист­ского утопизма: в стране, далеко не исчерпавшей возможности капита­листического развития, предлагалось отстранить от власти буржуазию, собственников, которых даже российские социалисты считали наибо­лее дееспособной частью общества. В 1917 г. была популярной и версия о связях партии с германской разведкой. С другой стороны, именно боль­шевики, учитывая настроения нетерпения, обещали радикально и быстро решить волновавшие массы вопросы о мире, земле и хлебе.

На 1 съезде Советов крестьянских депутатов (май 1917) Ленин обратился с призывом объявить землю общенародной собственнос­тью и немедленно приступить к ее раздаче крестьянам. На I съезде Советов рабочих и солдатских депутатов (июнь 1917) он заявил о го­товности РСДРП(б) «взять власть целиком», не боясь существующих трудностей. Объективно большевистская агитация подогревала недо­вольство озлобленных войной и лишениями масс. Правящая коалиция с раздражением реагировала на критику, считала деятельность партии разжиганием гражданской войны. Но семена большевистской агита­ции попадали на хорошо подготовленную почву народного недоволь­ства, чему особенно способствовали события на фронте.

18 июня 1917 г. началось первое после свержения царизма наступ­ление на фронте. Помимо подтверждения верности союзническим обязательствам, этим шагом правительство предполагало ослабить революционное движение и укрепить свои позиции. Однако результат получился прямо противоположный. Начавшееся успешно наступле­ние в силу целого ряда причин вскоре захлебнулось. Русская армия несла большие потери. В начале июля в контрнаступление перешли уже Германия и ее союзники. Россия вынуждена была оставить на юге Галицию, на севере — Прибалтику. Провал наступления имел далеко идущие политические последствия. Он нанес удар по патриотическим чувствам россиян, подчеркнул бездарность правительства, показал бессмысленность приносимых жертв. Это способствовало росту лево­радикальных настроений, повышению симпатий к большевикам.

Взрыв недовольства произошел 2 июля 1917 г. Острый кризис (про­должался до 5 июля) имел две составляющие: мощное антивоенное

выступление в столице и отставку министров-кадетов. Волнения нача­лись стихийно, однако большевики использовали влияние в войсках и на флоте, чтобы объединить недовольных под своими лозунгами. 4 июля присланные в Питер «надежные» войска разогнали 400-тысяч­ную демонстрацию; были и жертвы: более 50 убитых и около 660 ра­неных. Временное правительство объявило зачинщиками событий боль­шевиков, которых следовало предать суду за «государственную изме­ну». Многие политики считали свершившееся попыткой захвата власти. На партию начались гонения: были закрыты большевистские газеты, многие ее лидеры оказались в тюрьме, а некоторые, в том числе Ле­нин, ушли в подполье. Все это, однако, не привело к улучшению положения ни в стране, ни в столице, и сохраняющуюся ситуацию Л. Д. Троцкий метко охарактеризовал как «двоебезвластие».

«Корниловская альтернатива». Потеря контроля над основными экономическими, социальными и политическими процессами; сти­хийное движение масс; разнонаправленность действий государствен­ных структур и множества общественных организаций подводили к мысли, что восстановление порядка обычным, мирным путем уже невозможно. Вопрос состоял лишь в том, какие силы: революционная демократия в лице Советов или «правые», пробуржуазные элементы, возглавят этот процесс.

После ухода из правительства кадетов и отставки Львова 8 июля премьером стал Керенский, который 20 июля сформировал новое, второе коалиционное правительство. В него вошли 7 эсеров и меньше­виков, 4 кадета, 2 члена радикально-демократической партии и 2 бес­партийных. Кабинет получил статус «Правительства Спасения Рево­люции» и «неограниченные полномочия». Созданием такого кабинета было преодолено существовавшее после Февраля двоевластие: теперь Советы не противопоставляли себя правительству, напротив, входив­шие в них партии приняли деятельное участие в его формировании.

Оценку новой политической обстановки большевики дали на VI съезде РСДРП(б), проходившем с 26 июля по 3 августа в полупод-польных условиях в Петрограде. И хотя лидер партии не присутство­вал на заседаниях, съезд исходил из ленинских установок о заверше­нии мирного периода революции и необходимости снятия лозунга «Вся власть Советам!», подчеркнув при этом, что речь идет не о Сове­тах вообще, а лишь о данных — соглашательских Советах. В качестве главной была поставлена задача «полной ликвидации контрреволю­ционной диктатуры и завоевания власти путем вооруженной борьбы».

В свою очередь, в мае — июле 1917 г. началась консолидация пра­вых и крайне правых сил, которые группировались вокруг таких орга­низаций, как Республиканский центр, Союз георгиевских кавалеров, Совет Союза казачьих войск, Союз офицеров армии и флота. Эти и подобные структуры поддерживались предпринимательскими круга­ми. В поисках «крепкой руки» в их среде все чаще привлекала внима-

пие фигура Л. Г. Корнилова — популярного в армии, известного своей решительностью генерала, происходившего к тому же из простых ка­заков. Понимал необходимость армейской поддержки и Керенский. Хотя откровенно антиреволюционное окружение генерала не могло его не смущать, была надежда, что власть, сочетавшая «красное зна­мя Керенского» и «крепкую руку Корнилова», сможет покончить с анархией и навести порядок. В конце июля Корнилов был назначен Верховным главнокомандующим.

Для консолидации «ответственных сил» по инициативе Керенско­го 12 августа в Москве было созвано Государственное совещание. Выступая на нем, премьер взывал к единству и примирению, осуж­дал экстремизм «слева» и «справа». Намного больше симпатий вызва­ла речь Корнилова, призвавшего в ближайшее время принять реши­тельные меры. Выступавший вслед за ним от имени казачьих войск России генерал А. М. Каледин уже прямо призвал ради спасения стра­ны ликвидировать все революционно-демократические организации. Большевики же рассматривали Совещание как собрание контррево­люционных сил и бойкотировали его. Рабочие забастовки протеста прошли в Москве, Петрограде, Киеве, Нижнем Новгороде и других городах, что свидетельствовало о сохранении глубокого политическо­го раскола в обществе.

После Государственного совещания вопрос о наведении порядка перешел в практическую плоскость. Керенский и Корнилов находились в согласии относительно необходимости использовать армию для по­давления «безответственных организаций» и «деструктивных сил». Од­нако были между ними и определенные расхождения. Керенский, пы­таясь выполнять объединяющие функции, предпочитал лавировать между «правыми» и «левыми» (в те месяцы его часто обвиняли в «бонапартиз­ме»). Стоявшие же за Корниловым силы не проявили склонности «цере­мониться»: в восстановлении дисциплины и порядка они готовы были пойти и на разгон массовых организаций, включая Советы. Препятстви­ем для объединения стали и личные амбиции, питавшие взаимную по­дозрительность. Керенский считал, что как легитимный премьер имен­но он должен возглавить процесс «стабилизации». У военных были иные предпочтения. В их среде Керенский авторитетом не пользовался, и они полагали, что будущий орган чрезвычайного управления должен возглавить Корнилов, а Керенский мог бы войти в его состав лишь в качестве одного из заместителей генерала. Честолюбивый Керенский не мог согласиться на такой вариант. И буквально за одну ночь почти сложившийся альянс политика и генерала был расстроен.

26 августа Корнилов предъявил Керенскому ультиматум, в кото­ром требовал передать ему «всю военную и гражданскую власть». Од­новременно войскам под руководством генерала А. М. Крымова был отдан приказ двигаться на столицу. Актом поддержки Корнилова стал демарш министров-кадетов: в день выступления они объявили о сво-

ей отставке, спровоцировав очередной правительственный кризис. В ответ на это Керенский заявил об отставке Верховного главноко­мандующего и потребовал себе диктаторских полномочий. 27 августа ВЦИК создал чрезвычайный орган — Комитет народной борьбы с контрреволюцией, в который вошли представители рабочих, солдат­ских и крестьянских организаций (Советов, профсоюзов и т.д.). Ке­ренский вынужден был пойти на сотрудничество и с большевиками, без которых не приходилось рассчитывать на поддержку петроград­ской Красной гвардии и гарнизона. Раздав оружие рабочим, Комитет смог мобилизовать 60 тыс. человек. Им, однако, не пришлось вступить в бой, так как корниловские войска были разагитированы на подсту­пах к Петрограду и в столицу не попали. Единственной жертвой кон­фликта стал покончивший с собой генерал Крымов.

Политические противники Корнилова события конца августа на­зывали «заговором», контрреволюционным «мятежом». Другие же со­временники полагали, что, строго говоря, был не «заговор Корнило­ва», а неудавшийся «сговор Керенского с Корниловым». Тем не менее последствия случившегося трудно переоценить. Во-первых, были дис­кредитированы «правые», окончательно потерявшие доверие масс. Под­рыв авторитета сочувствовавшего Корнилову офицерства наносил удар по дисциплине и снижал боеспособность, вел к развалу армии. Во-вторых, политический урон понесли меньшевики и эсеры, долгое время выступавшие за сотрудничество с «правыми». В-третьих, вырос авторитет большевиков как партии, не «запятнавшей» себя коалици­ей с буржуазными кругами. Неудавшееся выступление «правых» не снимало задачи наведения в России порядка. Однако сделать это мог­ли теперь лишь «левые» силы, среди которых позиции большевиков становились все более предпочтительными. В этом смысле можно го­ворить о том, что поражение Корнилова открывало путь к завоеванию власти Лениным.

1 сентября для «восстановления потрясенного государственного порядка» была создана Директория в составе пяти человек: министр-председатель А. Ф. Керенский (эсер), М. И. Терещенко (беспартий­ный), беспартийные военные А. И. Верховский и Д. Н. Вердеревский, А. М. Никитин (правый меньшевик). В тот же день Россия была офици­ально объявлена республикой. Тогда же на заседании исполкомов Со­ветов было принято решение о роспуске Государственной Думы, ко­торая, по мнению меньшевиков и эсеров, играла уже контрреволю­ционную роль. Итогом совместных заседаний исполкомов стала резолюция о созыве Демократического совещания, призванного ре­шить вопрос о составе правительства в «послекорниловских» услови­ях. Для этого к его работе, помимо представителей Советов, привле­кались делегаты от других демократических организаций — органов местного самоуправления, кооперации, продовольственных органи­заций, профсоюзов, казаков, национальных партий и т.д.

Совещание начало работу 14 сентября. В центре дискуссии оказал­ся вопрос о том, какие социальные и политические силы должны сформировать новое правительство. На Совещании прозвучали три точки зрения. Первая, выраженная большинством советской группы делегатов, исходила из того, что правительство не должно включать представителей цензовых, т.е. буржуазных кругов, а в его состав дол­жны входить лица, ответственные лишь перед революционными и демократическими организациями. Сторонники второй позиции счи­тали нужным призвать для участия в правительстве все цензовые эле­менты, «готовые осуществлять неотложные задачи революции» и не запятнавшие себя участием в корниловском мятеже. Тдетья принци­пиальная позиция принадлежала большевикам, которые, являясь сто­ронниками передачи власти лишь Советам, в тех конкретных услови­ях были готовы поддержать первую точку зрения.

Работа Совещания затягивалась. Многочасовые заседания, утоми­тельные дебаты и словопрения, противоречивые позиции партий, фракций, «большинств» и «меньшинств» не привели к положитель­ному результату. Итоги форума вызывали в памяти ленинские слова о «парламентском кретинизме»: Президиум Совещания большинством голосов (60 — «за», 50 — «против») склонялся к формированию од­нородного демократического правительства, однако решение по это­му поводу так и не было принято. Более того, состав будущего каби­нета перепоручалось определить Всероссийскому Демократическому Совету (Предпарламенту), которому не возбранялось привлекать в пра­вительство представителей либеральной буржуазии и торгово-промыш­ленных кругов. Именно такое, третье по счету, коалиционное прави­тельство и было сформировано к 26 сентября. Его вновь возглавил Керенский, а в состав кабинета вошли 6 кадетов, 1 эсер, 3 меньшеви­ка, 2 трудовика, 1 независимый и 2 военных. В результате возможность широкой демократической коалиции с опорой на социалистические силы была упущена. Вместо нее воссоздавалась уже дважды не оправ­давшая себя кадетско-соииалистическая коалиция, которая вызвала недовольство масс и способствовала новому витку радикализации общественных настроений.

Большевики приходят к власти. В то время как основные полити­ческие силы были заняты дележом власти и преодолением послед­ствий связанных с этим кризисов, положение в стране продолжало стремительно ухудшаться. Ведущие тенденции социально-экономичес­кого и политического развития России осенью 1917 г. Ленин не без оснований характеризовал как «грозящую катастрофу». Резко ослож­нилось экономическое положение. Упала выплавка чугуна и стали, сократилась добыча угля и нефти, почти в полное расстройство при­шел железнодорожный транспорт. С марта по октябрь закрылись более 800 предприятий. Росла безработица. Резко подскочила инфляция: за восемь месяцев Временное правительство выпустило бумажных денег

2 - 5578

больше, чем царское в годы Первой мировой войны. Значительно повысились рыночные цены на продукты питания и предметы первой необходимости. Как и накануне февраля 1917 г., правительство не смогло решить продовольственную проблему. Нормированное снаб­жение городов было полуголодным (0,5 фунта хлеба в день), а запасы продовольствия малы (в Петрограде в середине октября хлеба остава­лось на 7—8 дней), что делало совершенно реальной угрозу голода.

Рост разрухи вызвал подъем рабочего движения: в сентябре — октябре в стачках участвовало около 2,4 млн рабочих. На саботаж пред­принимателей и локауты рабочие отвечали расширением контроля за производством и распределением, что в свою очередь усиливало кон­фликтность. Уставшие ждать и утратившие доверие к власти крестьяне стали прибегать к стихийному захвату помещичьих имений. Крестьян­ское движение перерастало в восстание: осенью 1917 г. было зарегис­трировано более 3,5 тыс. крестьянских выступлений. На Украине, в Прибалтике, Финляндии, Закавказье, Туркестане росли сепаратист­ские движения. Явочным порядком шло обособление от центра ог­ромных частей бывшей Империи. Фактически начался процесс терри­ториального распада формально единого государства. На грани разложе­ния была и армия: участились случаи братания с солдатами противника, массовый характер приобрело дезертирство, до предела упала дис­циплина. Все это свидетельствовало о недееспособности центральных властей, оказавшихся не в состоянии установить контроль хотя бы за одной сферой общественной жизни.

Результатом провала «корн ил о веко го мятежа», недовольства по­литикой Временного правительства и поддерживавших его советских партий стала начавшаяся с конца августа массовая большевизация Со­ветов. На позиции РСДРП(б) по вопросу о власти перешли Петроград­ский и Московский Советы. Исполком Петросовета возглавил Л. Д. Троц­кий, который месяцем раньше был избран членом ЦК большевистской партии. К середине сентября уже 80 местных Советов крупных городов России поддерживали большевиков. Складывалась ситуация, когда наи­более влиятельные местные Советы переходили в оппозицию не толь­ко Временному правительству, но и руководству ВЦИК. В этих усло­виях политическая стабильность во многом зависела от того, какой тактики будет придерживаться большевистское руководство.

При том что РСДРП(б) была партией с высоким уровнем дис­циплины и наименее подверженной внутренним идеологическим «ша­таниям», среди ее лидеров в сентябре и октябре обозначились замет­ные расхождения. Л. Б. Каменев и Г. Е. Зиновьев склонялись к компро­миссу с другими силами «революционной демократии», крайне осторожно подходили к возможным вооруженным выступлениям. Ле­нин же, с его непревзойденным политическим чутьем, в начале ок­тября твердо и с огромным напором доказывал не только возмож­ность, но и необходимость восстания для захвата власти. На двух засе-

линиях ЦК (10 и 16 октября), которые впоследствии справедливо на­шили историческими, он смог убедить большинство соратников в своей правоте, и резолюция о восстании была принята. Чуть позже, 24 октяб­ри, и письме тем же членам ЦК он вновь подчеркивал, что «на очереди стоят вопросы, которые не совещаниями решаются, не съездами (хотя пы даже съездами Советов), а исключительно народами, массой, борь­бой вооруженных масс... История не простит промедления революцио­нерам, которые могли бы победить сегодня (и наверняка победят сегод­ня), рискуя потерять много завтра, рискуя потерять все». Огромное зна­чение имел сложившийся к тому времени альянс Ленина и Троцкого. Авторитет и воля создателя партии, соединенные с кипучей энергией и организационным талантом Председателя Петросовета, почти не оставляли шансов на успех их политическим конкурентам.

Именно при Петроградском Совете ?2 октября возник Военно-революционный комитет (ВРК), ставший органом подготовки воору­женного восстания. Формально он был создан для противодействия им коду революционных войск из столицы. На деле он направлял сво­их комиссаров на заводы, вооружал отряды Красной гвардии: к этому иремени только в Питере число их бойцов превысило 30 тыс. Красно­гвардейцы, большевизированные солдаты и матросы приступили к постепенному захвату ключевых объектов города. Спохватившийся Керенский 24 октября потребовал от Предпарламента особых полно­мочий для борьбы с большевиками, но было уже поздно. К утру