Куликовская битва 30 страница

И вот в 1799 году в Кончанское буквально влетает один из

генерал-адъютантов Павла с личным письмом императора. Там

такие слова: граф Александр Васильевич, теперь не время

вспоминать прошлое. Император австрийский просит, чтобы вы

приняли под команду русские и австрийские войска, и вам надо

срочно это делать. За год до того, когда Павел вызвал

фельдмаршала в Питер, Суворов тащился какие-то 200 верст чуть

ли не две недели, демонстрируя, что он болен и не может ехать.

На этот раз он приехал со своей обычной скоростью. Вдруг

мундир перестал его волновать, он перестал обращать внимание

на то, как натерты полы, у него перестала отстегиваться шпага,

он перестал кукарекать во дворце и не вполне прилично иногда

острить - короче говоря, он увидел дело и воскрес к жизни.

Очень скоро он уладил все необходимые формальности. Был

произведен перерасчет тех частей, которые должны были принять

участие в .................., и он выехал через Митаву и

Прибалтику в Австрию, в Вену, где должен был получить

дальнейшие инструкции.

Он получил полные полномочия от Павла с одной оговоркой:

выполнять все рекомендации, которые дает ему придворный

военный совет в Вене - знаменитый гофкригсрат. Проезжая через

Митаву, он посетил будущего Людовика XVIII, находившегося

тогда в изгнании и жившего в Митаве за русский счет, и когда

один из придворных спросил, чем он объясняет успехи Бонапарта,

Суворов с присущей ему резкостью сказал: "Ваша братия не

умеете хотеть".

В Вене на него смотрели как на освободителя Австрии от

французской тирании, потому что прекрасно помнили и успехи при

Кокшанах, и Рымник, и Измаил. Он выступил очень быстро в

Верону, где принял командование австрийскими частями, которые

находились уже там, и русскими, которые подходили постепенно.

Придворный военный совет познакомил его со своим планом, по

которому в течение ближайшей летней кампании 99-го года

Суворов должен был очистить небольшой уголок Северной Италии

от Вероны до реки Адды (?) (левый приток реки ......) от

французов. Все это было продемонстрировано на очень солидной

карте с учетом всех дорог, мостов, рек и т.д. Суворов,

просмотрев карту, схватил карандаш, перечеркнул крест-накрест

карту и произнес: "Я начну с Адды, а кончу где Богу будет

угодно".

И действительно, сразу же произошло что-то поразительное.

Французы отступили до Адды практически без боя. Суворов так

направил в основном австрийские войска к Адде, что французы,

боясь оказаться в окружении, эвакуировали селение за селением,

город за городом и практически оказались вытесненными до самой

Адды без боя. При форсировании Адды неподалеку от города .....

произошло первое сражение, где в основном сражались австрийцы,

поскольку еще не все русские части подошли. Французами должен

был командовать один малоизвестный и малоспособный генерал, но

непосредственно перед боем он был заменен на одного из самых

видных полководцев Франции генерала Моро. Когда разведка

донесла об этом Суворову, он сказал: "Мало славы - разбить

шарлатана. Лавры, которые мы отнимем у Моро, будут еще лучше

цвести и зеленеть".

Этот бой не был решающим для исхода кампании, но он

должен был показать, с кем французы имеют дело. Они были

отброшены, причем австрийцы сражались очень хорошо и Суворов

их похвалил одному из курьеров, который должен был ехать в

Вену. Он сказал: "Передйте его величеству, что австрийские

войска сражаются почти так же хорошо, как русские". Дальше он

отправился с войсками на занятие Милана, который был взят без

боя. Русские и австрийские войска вступили в Милан, столицу

Северной Италии.

Французы сосредоточивались южнее, у небольшого местечка

Алессандрии неподалеку от Туриды (?). Таким образом, Суворову

противостояли французы, которые одной своей армией фактически

закрывали Геную и проход по берегу Средиземного моря в Южную

Францию, а с другой стороны могла подтянуться армия из

Центральной Италии. Суворов сначала решил разделаться с

армией, которая вступила от Адды, но Моро ввел свои войска в

Геную. Тогда, получив известие, что от Болоньи подтягивается

армия генерала Макдональда, Суворов был поставлен перед

трудным выбором, потому что не знал темпов продвижения

Макдональда и вместе с тем должен был опасаться подхода Моро,

который понимал, что он должен соединиться со своим коллегой.

Тогда был предпринят поразительный по скорости марш от

Алессандрии, где стояли суворовские войска, до реки .........,

с тем чтобы упредить встречу двух французских армий. 85 верст

по каменной горной дороге в жару (дело было в июне) русские

и австрийские войска преодолели за 36 часов. Обычная скорость

передвижения войск в то время не превышала 10-14 километров в

день. Особенностью битвы при реке ......... было то, что

войска вступали в бой с ходу, без какого бы то ни было

предварительного развертывания.

Бой был очень ожесточенным, он продолжался трое суток, но

руководство боем со стороны Суворова было таким, что

Макдональд потом говорил, что ему все время казалось, будто

появляются свежие войска, а не те, которые только что покрыли

85 верст практически бегом. Макдональд был опрокинут и

отброшен, после чего 4 августа последовало сражение при Нови

против армии, которая прикрывала Геную. Сам Суворов доносил,

что сражение при Нови было, может быть, самым ожесточенным из

всех, которые он дал. Оно кончилось опять-таки победой

русского оружия, и вся Италия была, таким образом, очищена от

французских войск. Как боевые силы они уже не представляли

собой никакой опасности.

Казалось, дело было закончено, причем в очень короткий

срок - фактически за два месяца, если иметь в виду сражения,

которые были в июне, июле и августе. Но австрийцы придумали

план - перебросить армию Суворова в долину Рейна, в район

Цюриха, с тем чтобы действовать на новом театре войны против

французов, поскольку здесь-де, в Северной Италии, все в

порядке. Движение из Северной Италии в долину Рейна могло быть

прямым, через горные перевалы, и обходным. Обходной путь был

дольше, но более безопасен и удобен. Поскольку уже кончалось

лето, было решено, что Суворов пойдет напрямую.

Австрийцы задержали выход армии на две недели, поскольку

не были даны ни вьючные животные, ни повозки, ни

соответствующее снаряжение, и Суворов, потеряв драгоценные

дни, только в начале сентября выступил в Альпы, которые по

географическим условиям представляют собой примерно то же, что

и Северный Кавказ. Пожалуй, наиболее удачным временем для

петешествия в этом районе является середина июля - конец

августа. А потом погода в горах начинает портиться, а в

высокогорье идут снегопады и наступают заморозки. Переход в

это время, прямо скажем, весьма затруднителен. Учитывая, что в

18 веке не было горной обуви и альпинистского снаряжения, а

русские войска никогда не видали снежных гор (в том числе и

сам фельдмаршал) и что идти надо было с ружьями, штыками,

патронами, пушками, зарядами и какими-то запасами, все это

представлялось невероятной авантюрой. 12 сентября Суворов

вышел из Тортона (?) в предгорьях Альп, 13-го его передовые

части уже имели столкновения с французами, которые прикрывали

первый перевал - Сен-Готард. Защита перевалов не представляет

особых сложностей даже сейчас, потому что тот, кто сидит на

перевале, прекрасно видит всех, кто поднимается снизу. Война в

Афганистане показала, что война в горных условиях даже сейчас

не сулит большого успеха тем, кто пытается проломить оборону.

Сен-Готард был взят и ударом в лоб, и одновременным

обходом, который совершил авангард под командованием

Багратиона. Как русские солдаты лезли по кручам без троп в тыл

французам, представить себе, честно говоря, невозможно, хотя

некоторый опыт путешествия по горам лично у меня имеется. Тем

не менее Сен-Готард был взят, и суворовская армия продолжила

свой путь. В условиях гор армия двигалась, естественно, ......

......., причем достаточно узкой, часть .......горных пушек

приходилось постоянно перетаскивать на руках, вьючные животные

довольно быстро исчезали (кто срывался, кто подыхал от

переутомления). Вся армия состояла в основном из пехоты,

небольшой артиллерии и казацких частей, которые должны были

вести разведку. Казацкие лошади оказались очень выносливыми.

Нужно было форсировать реку Рейса (это уже Альпы, это уже

каньон) и арочный мост. Когда подошли к мосту, который

назывался Чертов мост (он действительно производил жуткое

впечатление, потому что глубоко внизу грохотала река),

раздался взрыв и арка моста разлетелась - французы подорвали

мост и форсировать его уже было, казалось бы, нельзя, а

форсировать реку - тем более, потому что с той стороны

французская артиллерия картечью сметала все живое, что

показывалось на этой стороне. Но там, где остановились русские

части , стоял какой-то амбар. Он был тут же раскатан по

бревнам, бревна связывались офицерскими шарфами, которыми

тогда не укрывали горло, а обматывали пояс, поэтому они были

очень длинными. Офицеры и солдаты положили этот

импровизированный настил на остатки опорных арок, и часть

солдат и офицеров сумела переправиться по мосту и ударить в

штыки французских артиллеристов. Другие в это время спустились

ниже моста по течению ............ к реке, сумели ее там

форсировать и взобраться ............ уже с другой стороны.

Французы не выдержали, их специально обученные горные егеря

отступили.

Дальше Суворов уже выходил к озеру, вдоль которого должна

была идти дорога на Цюрих. Там в это время должны были стоять

австрийские части и развертываться русский корпус генерала

Римского-Корсакова, на соединение с которым и пришел Суворов.

Но оказалось, что австрийская карта врет и дороги нет вообще

никакой. А Суворов понимал, что положение австрийев и русских

там очень серьезно, потому что ему было очевидно, что

французы, пока он не подошел, постараются разбить их по

частям. Перед ним встал вопрос, как идти. И тогда, доверившись

проводникам, он перевалил горный хребет Рос........ (?) и

спустился в Мутенскую долину. Здесь он получил известие о том,

что корпус Римского-Корсакова разбит французами, что до этого

сражения австрийцы эвакуировали свои части, оставив русских на

съедение французам, а главное, что Мутенская долина закупорена

герметическими французскими дивизиями со всех сторон. Суворов

оказался в мешке.

Отступать было некуда, к тому же сама мысль об

отступлении ему была противна. На военном совете он так и

сказал, что никогда не отступал. Тогда очень быстро было

принято решение, что они пойдут туда, куда повелит

фельдмаршал, и он принял решение подыматься на уже заснеженный

(дело было в сентябре) высокогорный хребет Аникс, чтобы

перейти его и оторваться от французов.

Подыматься надо было потому, что летом назвали бы овечьей

тропой - по таким тропам гоняют овец на пастбище, по ним не

ходят и не совершают переходов от селения к селению. Состояние

армии было ужасным, патронов уже не хватало, солдаты были

фактически разуты и голодны. В это время Суворов получил

известие, что французы спускаются в Мутенскую долину, и отдал

соответствующее приказание, чтобы Рейнгардт удерживал

французов возможно далее, пока армия будет подыматься на

Аникс. Бой в Мутенской долине продолжался практически три дня.

Русские отбросили французов, хотя те имели двух-трехкратное

превосходство. Артиллерия была оставлена при подъеме и

заклепаны, чтобы ими не мог воспользоваться враг, а дальше

арьергард втянулся на этот чудовищный подъем, потому что тропы

уже не было, все оказалось под снегом.

Никогда не бывавшие в высокогорье люди шли на высоту

более 3 тысяч метров фактически наугад. Переход этот занял

приблизительно 4 дня. Шли, опираясь на ружья, поддерживая

друг друга. Тот, кто падал, оставался в горах навсегда.

Практически вся армия была пешей, и только Суворов сидел на

казацкой лошади, причем все время порывался идти пешком, но

два казака, идущие рядом, не пускали его. Время от времени

Суворов впадал в беспамятство (70 лет, высокогорье,

кислородная недостаточность, холод и страшный ветер делали

свое дело).

Так они взобрались на вершину Аникса, а дальше началось

самое страшное - спуск, осложненный условиями зимы. Троп не

было. Попытка спуститься по скалам приводила к смерти. И вот

они шли наугад, определяя место, где можно спуститься, пока

несколько офицеров не увидели что-то похожее на склон. Что

было внизу, неизвестно, но решение было принято, и по этому

склону русская армия покатилась вниз. Тот, кто срывался,

укатывался в сторону и погибал, остальные же продолжали этот

головоломный спуск. Таким образом спаслась основная часть

армии.

Французы не преследовали их. Тех пленных, которые

достались во время боя в Мутенской долине, Суворов вывел с

собой.

В деревушке ............ на вершине хребта Суворов сделал

смотр своей армии. Из 20 тысяч человек, вышедших в поход,

налицо было 25 тысяч человек. Учитывая Сен-Готард и

трехдневное сражение в Мутенской долине плюс потери при

переходе через ................, можно считать, что это

поразительно мало.

Суворов написал письмо главнокомандующему австрийской

армией герцогу Карлу, где были слова чрезвычайно резкие.

Говоря о том, как австрийцы бросили русских под Цюрихом, он

писал: "Вы ответите перед Богом за пролитую под Цюрихом

кровь". Австрийцы поняли, что дело идет к разрыву, тем более

что Павел приказал Суворову вести армию в Россию. Тут же

затеялась дипломатическая переписка, но Суворов ответил только

раз письмом, в котором были слова: "Такого старого солдата,

как я, можно обмануть один раз".

Армия возвращалась в Россию в то время, когда Павел

перестраивал дипломатическую ситуацию. С одной стороны, Павел

щедро наградил Суворова чином генералиссимуса русских войск.

Было приказано воздавать ему почести, которые воздавались

только царствующим особам. Он получил титул князя Италийского.

Короче говоря, это были совершенно немыслимые титулы, награды,

чины. С другой стороны, все это было ему уже не нужно, потому

что он прекрасно понимал, что едет в Петербург умирать. Его

тешила, конечно, только мысль, что он еще раз послужил

отечеству.

По непонятным причинам Павел при торжественном въезде

Суворова в Петербург отменил все мероприятия, которые были

назначены, и фактически наложил на него опалу, запретив

появляться при дворе. Одни считают, что это было сделано

потому, что Павлу донесли о том, что Суворова склоняли принять

участие в заговоре на его жизнь. Другие считают, что его

оговорил Пален (хотя об этом нет никаких известий), чтобы еще

больше возбудить ненависть в армии к императору. Третьи

считают, что это просто результат полной неуравновешенности

самого императора, который в это время действительно был

крайне перевозбужден.

Ночью карета с Суворовым въехала в Петербург. Он

остановился в доме графа Хвостова, своего дальнего

родственника, где и прожил оставшиеся ему недели. Состояние

его все время ухудшалось. У него началась гангрена, и в начале

мая 1800 года он скончался.

Незадолго до этого Суворова посетил Державин, с которым у

него были хорошие отношения. Существует рассказ о том, что во

время разговора Суворов спросил Державина о том, какую

эпитафию он напишет ему на могиле. На что Державин спокойно

ответил: "По-моему, много слов не нужно. Достаточно написать

просто: "Здесь лежит Суворов". Если вы побываете в

Александро-Невской лавре, вы увидите могилу Суворова и эту

надпись.

На церемонии прощания с фельдмаршалом не было назначено

гвардии, и в шпалерах по пути следования процессии стояли

только армейские части. Весь поход проделал с Суворовым

Багратион ("князь Петр", как его называл Суворов) и "Мишенька"

- будущий генерал Михаил Андреевич Милорадович, один из героев

1812 года, а также ряд других людей, которые впоследствии

сражались и под Смоленском, и при Бородино.

Конечно, это было одно из самых фантастических событий в

истории человечества - если иметь в виду военную историю.

Всплминал ил Суворов, ведя свои войска через Аникс, о том, что

в 10-летнем возрасте в Москве, у Никитских ворот, в доме

своего отца, он зачитывался Ганнибалом и его переходом через

Альпы, судить не берусь. Но то, что он произнес слова, делая

смотр своим войскам: "Орлы российские облетели орлов римских",

- это известно.

Сейчас только что наша дума издала один из самых

симпатичных указов, которые только можно придумать:

установлены дни российской воинской славы. Наконец-то нашу

армию будут учить чему-то человеческому. Это и День Полтавы, и

День Бородина, и другие памятные даты, в том числе День взятия

Измаила. И все это - события, связанные непосредственно с

памятью о Суворове.

Что касается Средиземноморской экспедиции, то Ушаков уже

в союзе с турецким флотом вышиб французов с Ионических

островов. Один из фантистических эпизодов этой экспедиции -

взятие русской морской пехотой первоклассной крепости ........

Небольшое количество русских моряков, которые стали

пехотинцами, штурмовали крепость и взяли ее, произведя

невероятное впечталение на тех, кто управлял делами в этом

регионе. Суворов, получив известие в Италии о взятии крепости

..........., написал знаменитую записку Ушакову, в которой

были слова: "Как жаль, что я не был при......., хотя бы

мичманом". У Суворова, как вы помните, был чин мичмана

русского флота.

Когда у нас вспоминают Суворова, то говорят о его

полководческом гении, о его причудах. В Суворове было очень

много всего намешано. Он знал 6 языков, на всех говорил и

писал. С турками он говорил по-турецки, с итальянцами -

по-итальянски, с поляками - по-польски, про немцев и французов

и говорить не приходится. И вот однажды один художник писал

портрет Суворова. Фельдмаршал ему позировал и сказал

художнику: "Ваша кисть изобразит только внешние черты лица

моего. Но внутренний человек в них скрыт. Я пролил реки крови

и прихожу в ужас от этого. Но я никого не сделал несчастным.

При приливах и отливах счастья уповал на Бога и был

непобедим". Эти слова Суворова - самое лучшее, что можно

сказать об этом поразительном человеке.

Л Е К Ц И Я 11

В этом семестре нам предстоит разобраться в событиях 19

века. Если уже в 18 столетии количество событий увеличивалось

лавинообразно, то объем информации, которую надо усвоить,

изучая 19 век, просто пугает. Чтобы облегчить ситуацию,

советую вам приобрести учебник Корнилова "Курс истории России

XIX века". Это переиздание, а первое издание было в 1918 году.

Уже тогда это был лучший курс истории России 19 века, таковым

он и остался. Это не значит, что курс исчерпывающий, но он

единственный систематический. Соловьев довел события до

царствования Екатерины, Ключевский дал 19 век крайне обзорно.

Корнилов написал очень серьезный учебник-исследование, но у

него есть своя специфика: там почти ничего не говорится о

войнах, а упор делается на историю государственных учреждений,

реформ, развития хозяйства и говорится достаточно, но не очень

подробно о внешней политике. Поэтому те, кто хотят знать о

войнах и внешнеполитических событиях, должны поискать что-то

другое. Корнилов хорош еще тем, что у него дается прекрасная

библиография вопроса - через несколько глав приводится список

литературы на начало 20 века по соответствующим историческим

разделам. И тот, кто хочеть углубиться в их изучение, найдет

здесь для себя немало полезного. Учебник хорошо задуман и

хорошо написан.

Мы начинаем говорить о царствовании императора Александра

I, которое обнимает время с 11-12 марта 1801 года, когда

произошло цареубийство Павла Петровича, до осени 1825 года,

когда император Александр I скончался в Таганроге. На эти 24

года падает колоссальное количество событий, причем событий,

имеющих глобальное значение. Следовательно, требуется какая-то

система в подходе к изучению этого вопроса, поскольку просто

сваливать все в кучу здесь просто неудобно.

Корнилов дает свою периодизацию царствования Александра

I, и мы можем ею воспользоваться. Эта периодизация выглядит

следующим образом.

1 период царствования - 1801-1805 гг. Это период первых

не очень больших, но реформ. Молодой царь жаждет перемен,

пытается разобраться в проблемах, которые он получил в

наследство, и что-то сделать для страны.

2 период - с конца 1805 по 1807 гг. Это период участия

России в войнах Наполеона.

3 период - 1808-1812 гг. Время союза России и Франции и

участия России в континентальной блокаде. На этот же период

приходятся некоторые реформы, носящие иной характер, чем те,

которые были раньше.

4 период - 1812-1815 гг. Отечественная война и

заграничный поход русской армии, Венский конгресс.

5 период - 1816-1818 гг. Этот период называют временем

международных конгрессов в Ахене, Тропнау, Лайбахе и Вероне, в

которых принимал участие Александр I.

6 период - 1819-1825 гг. Это период реакции.

У нас слово "реакция" воспринимается в

уродливо-политическом полнимании. Реакция - ответ на какое-то

явление; прилив и отлив, качание маятника в другую сторону. Мы

понимаем, что движение в одну сторону будет реакцией на

движение в другую сторону. Поэтому когда мы говорим о реакции

этого периода, здесь нужно иметь в виду усталость монарха,

государственного организма и всей страны после тех событий,

которые были. Другое дело, что реакция эта выразилась в отнюдь

не приятных событиях. Естественно, всегда какая-то стагнация

вызывает у одной части населения протест, а у другой

активность и быстрое приспособление к ситуации. В период,

который называют периодом реакции, зарождается у нас

революционное движение, которое выльется в события 1825 года -

восстание декабристов.

Перед тем как начать изложение событий, скажу несколько

слов об Александре I. Он родился летом 1777 г., был старшим

сыном будущего императора Павла Петровича и великим князем,

формальным наследником престола. Любящая бабушка, императрица

Екатерина II, сразу же забрала его у родителей и стала

воспитывать сама. Она воспитывала его не так, как можно было

бы себе представить: она не нянчила и не тютюшкала его, не

ходила за ним с подгузниками. Она разработала план воспитания,

набрала штат воспитателей, определила его принципы и сама

контролировала этот процесс.

Все это было чрезвычайно хорошо обдумано. Великому князю

предоставили прекрасных педагогов, серьезных воспитателей,

которые следили за гигиеной, физическим развитием, прививали

ему немало хороших качеств. Но во всех этих в общем-то хороших

действиях было одно заметное явление: если первой нянюшкой,

склонившейся над кроваткой будущего императора, была

бонна-англичанка и первые слова он произнес на английском

языке, то самое долгое время и самым любимым его учителем и

воспитателем был швейцарец-республиканец Лагарп, человек

по-своему замечательный. И хотя историю русской словесности

преподавал ему известный тогда писатель Муравьев, хотя учили

его физике, математике, астрономии замечательные мастера

своего дела, Александр рос европейцем. Он сам впоследствии

говорил, что всему хорошему в себе обязан Лагарпу.

Лагарп, судя по всему, был замечательный педагог, но

человек республиканских взглядов, выросший в традициях такой

необычной страны, как Швейцария. Он плохо представлял себе,

что такое Россия. Это непонимание он и привил своему

воспитаннику. Естественно, не нарочно.

Воспитанник получился настоящим европейцем. Достаточно

сказать, что он говорил совершенно свободно, помимо русского,

на французском, немецком и английском языках. Они, можно

сказать, были для него родными. Мать и бабка его были немки,

французский язык был языком, на котором он говорил в высшем

обществе, нянька его была англичанкой, так что удивляться

этому не приходится. Поэтому среди европейских государей он

чувствовал себя совершенно свободно, у него не было проблемы

языкового барьера. При том, что он себя считал русским, его

всегда тянуло к иностранцам, и это было естественно после

воспитания, которое он приобрел.

И вот Александр, которого воспитывал Лагарп честным и

благородным человеком на классических примерах, взятых из

истории разных стран и веков, тем не менее уже с детских лет

должен был учиться скрывать свои чувства. Потому что, с одной

стороны, он жил при дворе своей бабушки, которая души не чаяла

в своем внуке, называла его ангелом и втайне продумывала

проект устранения Павла, своего сына, от наследства, чтобы

империя сразу перешла к любимому внуку. С другой стороны, он

должен был часто проводить время в Гатчине, во дворце своего

отца, где царил совершенно иной дух, иные манеры, иные

разговоры. И он должен был уметь в Гатчине показать себя

верным сыном своего отца, а в Петербурге, в Зимнем дворце,

вести себя совершенно противоположным образом. В нем очень

рано развилось лицемерие, и в нем, как утверждают

современники, он тоже не имел себе равных. Он умел внушить

людям такое мнение о себе, какое хотел. "Лукавым византийцем"

его впоследствии называл Наполеон.

С одной стороны, в нем было много от типичного

интеллигента, он был человеком чувствительным, склонным к

задумчивости, меланхолии. С другой стороны, это был неутомимый

путешественник, привыкший ездить без всякой поклажи в обычной

открытой коляске, иногда с поднимающимся верхом. И если там и

наличествовал какой-то походный скарб, то это был сафьяновый

матрасик, который привязывался сзади. Он ехал в дождь, в

стужу, ехал в санях один, с кучером, без охраны. Здоровье у

него было прекрасное, и потребность путешествовать у него

была, видимо, в крови. Он объехал всю Европу, без конца ездил

по России. Возможно, это было своеобразной реакцией на

придворную жизнь.

Когда ему было 16 лет, любящая бабка его женила на

баденской принцессе, которая, перейдя в православие, получила

имя Елизаветы Алексеевны. Она не оставила о себе память как о

государственной деятельнице, но ее образ в русской истории

сияет особым светом даже в ту эпоху. У Пушкина есть

замечательное стихотворение с необычным названием:

"Плюсковой". Плюскова была фрейлиной Елизаветы Алексеевны,

через которую императрица однажды попросила Пушкина, молодого

и уже очень известного поэта, чтобы он написал какое-нибудь

стихотворение - самой ей было просить об этом неудобно. И

Пушкин, тронутый такой деликатностью, написал стихотворение

"Плюсковой", чтобы только императрица знала, кому оно

посвящено. Это очень искреннее и очень возвышенное

произведение, одно из самых проникновенных в творчестве поэта.

Она вышла замуж 14-15 лет и первое время супруги были не

столько супругами, сколько просто друзьями. Они чувствовали

себя странно в придворном мире. Впоследствии жизнь их была не

безоблачной. Были периоды охлаждения и даже неверности друг