БЛЮЗ ДЛЯ БЕЖЕНЦЕВ
ЭПИТАФИЯ ТИРАНУ
ПРОЗАИК
БЛЮЗ У РИМСКОЙ СТЕНЫ
Службу солдатскую здесь я несу. В тунике вши и соплищи в носу. С неба на голову сыплется град. Службе солдатской я вовсе не рад. Вечно здесь сырость, тоска и туман. Спишь в одиночку не сыт и не пьян. Девка осталась в родной стороне. Может, тоскует уже не по мне. Глуп мой напарник, он верит в Христа. Все на земле, говорит, суета. Свадьбу сыграем, сказала она. Нет уж -- и женка нужна, и мошна. Выклюют глаз мне парфянской стрелой -- Сразу же в Небо уставлю второй. 1937Талант поэта словно вицмундир. Любому барду воздают по праву. Как молния поэт ударит в мир, Погибнет юным и стяжает славу; А то -- пойдет в отшельники гусар... Мучительно и медленно прозаик Мальчишество в себе (бесплодный дар), Спесь и экстравагантность выгрызает. Чтобы любую малость воплотить, Сам должен стать он воплощеньем скуки: Претерпевать любовь, а не любить, Вникать в чужие склоки или муки, -- И все, чем жизнь нелепа и страшна, Познать в себе -- и ощутить сполна. 1938Призывами к совершенству он изукрасил площади. Его сочинения были понятны и дураку, А он повидал дураков на своем веку И постоянно перетасовывал поэтому вооруженные силы. Когда он смеялся, сенаторы ржали, как лошади, А когда он плакал, детские трупики по улицам проносили. 1939В городе этом десяток, считай, миллионов -- На чердаках, в бардаках и при свете ночных лампионов, -- Но нет приюта для нас, дорогая, здесь нету приюта для нас. Было отечество, а ничего не осталось. В атлас взгляни -- поищи, где там было и как называлось. Мы не вернемся туда, дорогая, нельзя нам вернуться туда. Дерево помню на кладбище в нашей деревне. Каждой весной одевается зеленью ствол его древний. А паспорта, дорогая, просрочены, да, никуда паспорта. Консул глядел на нас, как на восставших из гроба: "Без паспортов вы мертвы, для отчизны вы умерли оба!" А мы живем, дорогая, мы все еще как-то живем. Я обратился в комиссию и услыхал, сидя в кресле: "Если бы вы через год, а сейчас понапрасну не лезли"... Ну а сейчас, дорогая, где жить нам, на что жить сейчас? Был я на митинге, где говорили: нельзя им К нашим тянуться -- и так-то плохим -- урожаям. Это о нас говорили они, дорогая, они говорили о нас. Гром прокатился по небу старинным проклятьем. Гитлер восстал над Европой и крикнул: "Пора помирать им!" "Им", дорогая, в устах его значило -- нам, это значило -- нам. Здесь пуделей одевают зимою в жакеты, Кошек пускают к огню и дают молоко и котлеты. А, дорогая, немецких евреев не терпят, не терпят они. В порт я пришел и на рыбок взглянул у причала. Плавать вольно им, резвиться, как будто войны не бывало. Недалеко, дорогая, от берега -- только от нас далеко. В лес я вошел и заслушался пением птичек. Нет у них вечных оттяжек, уверток, крючков и кавычек. Не человеки они, дорогая, нет, не человеки они. Сниться мне начало тыщеэтажное зданье -- Тысяч дверей приглашенье и тысячи окон сиянье. Но не для нас, дорогая, те двери -- любая из них не про нас. Вышел на улицу -- вьюга, колонны, знамена. Тыща солдат маршируют целеустремленно. Это за нами они, дорогая, -- за мной и тобою -- пришли. 1939