Шарль Бодлер. Цветы Зла 2 страница
Сатана Трисмегист, проникая в наш мозг,
Обещает нам рай, избавленье от боли...
Этот химик хитёр! И металл нашей воли,
Чуть забрезжит соблазн, тут же тает, как воск.
Диавол держит, смеясь, нити нашей судьбы,
С каждым шагом наш путь всё темнее, всё гаже,
О спасенье своём и не думая даже,
Мы спускаемся в ад без борьбы, как рабы.
Мы всегда норовим позабавиться всласть,
Коль забава с душком, нам и вовсе неймётся,
И как мухам гнильё, нам потребна грязнотца,
Дабы справить тайком перезревшую страсть.
Ибо в каждом из нас, попирающих твердь,
Духи тлена и зла от рожденья гнездятся,
И незримой рекой каждый миг, может статься,
В наши лёгкие с хрипом вливается смерть.
Если ржавый кастет, яд кинжал и поджог
Не заткали весь мир бесноватым узором,
Это лишь потому, что, клеймённый позором,
Дух твой подлый труслив столь же, сколь и жесток.
Но в зверинце греха среди грозных когтей
И свирепых клыками звериных оскалов,
Средь горилл и удавов, гиен и шакалов
Наших грязных пороков и низких страстей
Есть один, самый гнусный. Зевая в тоске,
Он молчит средь всеобщего лая и воя,
Он легко бы сумел истребить всё живое,
Он весь мир проглотил бы в едином зевке -
Это Скука! Сей монстр, как кровавый мясник,
В наркотическом сне громоздит эшафоты.
Ты знаком с ним, читатель? Да полно, ну что ты!
Лицемерный читатель, мой брат, мой двойник.
СПЛИН И ИДЕАЛ
I
БЛАГОСЛОВЕНИЕ
Когда из звёздных бездн верховных сил декретом
Родился в мир Поэт, что стать причастным злу,
То мать его, скуля над чадом не согретым,
Такую вознесла на Вышнего хулу:
"О, лучше б родила я ком гадюк шипящих,
Чем столь позорное кормить мне существо,
Да будет проклят миг в усладах преходящих,
Когда себе на срам я зачала его!
Но раз Ты захотел, чтоб этого уродца
От мужа скверного я родила на свет,
И если мне нельзя его на дно колодца
Или в огонь швырнуть, как жёлтый мой билет,
То я на выродка отверженного чрева
Всю ненависть Твою злорадно изолью,
И так исключу ствол отравленного древа,
Чтоб впредь не распрямить листву ему свою!"
Так, богохульною захлёбываясь пеной,
Не зная, что за путь назначил чаду Бог,
Она в самой себе содеялась геенной,
Таков преступницы заслуженный итог.
Но под опекою незримой Серафима
Младенец возрастал под солнцем на земле,
И выросло дитя, как на крылах носимо,
Не ведая нужды ни в пище, ни в питье.
Играет с ветром он, беседует с грозою,
Хоть знает, что рождён для крестного пути,
И Ангел, умиляясь, взирает со слезою
На поприще, что он решил уже пройти.
Все те, кого любить мечтает он, пугливо
Шарахаются прочь, другие, обнаглев,
Над жертвой кроткою ругаются гневливо,
Без страха, что на них прольётся Божий гнев.
Иные же тайком к вину его и хлебу
Примешивают смесь из пепла и плевков,
И ханжески воззвав к всевидящему небу,
Клянутся не ходить вослед его шагов.
Жена его вопит: "Зачем юроду лира?
Но если он на ней так сладостно бренчит,
То пусть он и меня, как древнего кумира,
Волшебною игрой теперь озолотит.
Я миррой услажусь и нардом с фимиамом,
А чрево ублажу и мясом, и вином,
Исторгну из него коварством и обманом
Самой себе хвалу, чтоб воцариться в нём!
Когда же это всё мне надоест, я руку
Простру и возложу несчастному на грудь,
И когти выпущу, и обреку на муку,
И к сердцу нежному проложат когти путь,
Стальной десницею схвачу комок кровавый,
Как малого птенца, и стискивать начну,
Когда же наслажусь жестокою забавой,
То вырву из груди и псам его швырну!"
Но к трону горнему, где радуги сияют,
Возводит очи он, Христовой правды столп,
И молнии ума из глаз его сверкают
Поверх бушующих, беснующихся толп:
"Благословен Господь! Он нам даёт страданье.
Оно - благой елей для наших гнойных ран,
Оно - заблудших душ святое оправданье,
Оно от всех невзгод целительный бальзам!
Я знаю, только боль не причинит урона
Свершающему путь по океану зла,
И если б из неё плелась моя корона,
То скорбью всех людей она бы расцвела!
Все драгоценности исчезнувшей Пальмиры,
Кораллы дивные, жемчужины морей,
Металлы редкие, алмазы и сапфиры
Сравниться не смогли б с короною моей,
Ведь соткана она из выспреннего света,
Из тех перволучей, чья сила так светла,
И миллиарды глаз, их отразивших, это
Лишь помрачённые, слепые зеркала!
II
АЛЬБАТРОС
У тупой матросни есть дурная забава -
Альбатросов ловить. Эти птицы всегда,
Как недвижный эскорт, возле мачт величаво
Провожают над горькою бездной суда.
Только, пойманный в плен, он, не знавший насилья,
Окружённый глумливой и наглой толпой,
Этот принц высоты неуклюжие крылья,
Словно вёсла, теперь волочит за собой.
Как смешён, как уродлив он, вот так потеха!
Не уйдёт, пусть попробует только посметь!
Этот в клюв ему трубку засунет для смеха,
Тот кривляется, мол, тоже может взлететь...
О Поэт, ты царишь в синеве небосвода,
Недоступный стрелкам, непокорный судьбе,
Но ходить по земле среди пошлого сброда
Исполинские крылья мешают тебе.
III
ВОСПАРЕНИЕ
Там, внизу - облака, там, внизу - города,
Горы, реки, озёра плывут как во сне,
Здесь - сияющий диск в фиолетовой тьме,
Здесь в эфире летит за звездою звезда!
Мой рассудок, ты мечешься, как на костре,
То как сильный пловец - ему всё нипочём! -
Ты ныряешь во мрак, раздвигая плечом
Глубину бытия в сладострастной игре.
Унеси меня прочь! Эта жизнь, как миазм,
Дай отмыться от дрязг в просветлённой струе,
Дай глотнуть леденящее грудь питие,
Золотой эликсир, рвущий горло до спазм!
Позади суета ежедневных сует
Волочится за жизнью чугунным ядром,
Счастлив тот, кто рванулся упругим крылом
И вознёсся к полям, излучающим свет!
Тот, чьи мысли легко, словно стаи стрижей,
К небесам направляют свободный полёт,
Кто, как бог, воспарив, вдохновенно прочтёт
Откровенья цветов и безмолвных вещей!
IV
СООТВЕТСТВИЯ
1.
Природа - древний храм, где от живых колонн
Обрывки смутных фраз исходят временами,
Мы входим в этот храм в смятенье, а за нами
Лес символов немых следит со всех сторон.
Как эха длинный вопль, блуждающий по кругу
В бездонной пустоте среди безмолвных гор,
Сливается с другим, так, словно зыбкий хор,
В нас запах, звук и цвет ответствуют друг другу.
Есть запах чистоты. Он пахнет, как дитя,
И зелен, как трава, и тих, как зов гобоя,
Но много есть иных, развратных, что шутя
Способны расколоть сознание любое!
Так ладан и сандал, так мускус и бензой
Влекут лавины чувств и мыслей за собой!
2.
Я основал столпы и изваял колонны
Живого храма. Глаз на вшедшего уклоны.
И странные порой доносятся реченья
До слуха моего от тех, кто неба склоны
На себе держит. Смутного значенья
Исполненные. Друг в друга включенья
Есть звуков, запахов, цветов - хрупки заслоны,
Экспансия сильней взаимного влеченья.
- Биография
Поль Верлен (Paul Verlaine, 1844—1896) — французский поэт. Творчество Верлена относится к эпохе глубокого упадка моральных сил буржуазии, особенно ярко отразившегося на психологии как-раз тех мелко-буржуазных кругов, из которых выдвигались чаще всего художники и поэты, в том числе и Верлен. Его первые произведения относятся к 1865 году. Они почти совпадают со смертью Бодлера, имевшего огромное влияние на Верлена.
Верлен начинает как «парнасец», то есть он пишет стихотворения, которые не преследуют никакой общественной или философской цели, представляя собою как бы великолепные художественные безделки; тем самым, что являются безделками, они, по мнению адептов «Парнаса», и свидетельствуют о своей принадлежности к высокому искусству.
Разложение французского буржуазного общества значительно усилилось после того, как режим Наполеона III с властью биржи, оголенного разврата, непомерной роскоши и столь же непомерного шпионства с размаху ударился о внешнего врага и разбился на куски, оставив после себя довольно хаотическое обществос борьбою монархистов и республиканцев, с величественной, но страшной трагедией Коммуны, с углубляемым безверием в будущее, и т. п. В дальнейшей истории Франции буржуазная Третья республика, ее морально подозрительные дельцы, ее многочисленные финансовые и политические панамы, развитие спекуляции, а рядом с этим бедность пролетариата, количественный рост его за счет толкаемых во все большую нищету мелкобуржуазных ремесленников, а также интеллигенции, — все это создавало довольно мрачную картину. Разочарование росло. Немало было тех, кто бежал совсем от общественной и политической жизни в область чистой науки и чистого искусства, а кто этого не мог — в область хоть сколько-нибудь благоустроенного и спокойного житья-бытья.
Последнее было наименее возможно для Верлена По природе своей, вероятно наследственно, Верлен был человеком шаткого, подвижного характера. Преследовать какую-либо заранее намеченную цель он был неспособен. Серьезно противостоять всякого рода соблазнам было не в его силах. Найти опору в общественности он не мог. Верлен оказался выбитым из колеи, попал в ряды непутевой кафе-богемы и до конца жизни так и не смог из нее выбраться. Его семейная жизнь сложилась крайне неудачно. Этому способствовала еще и половая ненормальность. Встреча и дружба с ярко выраженной, но глубоко порочной натурой, молодым поэтом Рембо, только еще больше углубила беспорядочность всего существа В. Разбитый алкоголем, развратом, неуравновешенный человек, переходивший от оргий и бурных приступов веселья к чрезвычайному унынию и покаянию, метавшийся между сатанизмом и католицизмом, Верлен находил единственное утешение в своем необыкновенно тонком поэтическом даре, который умел самым совершенным образом передавать все настроения этой богатой нюансами талантливой натуры.
В отношении содержания нет большой разницы между поэзией Верлена и его предшественника Бодлера. Так как Верлен написал гораздо больше произведений, чем Бодлер (полное собрание его сочинений обнимает 20 тт.), то конечно все является здесь в количественно развитом виде. Едва заметное например у Бодлера обращение к католичеству, у Верлена — целая полоса жизни и порождает, кстати сказать, наименее удачные его произведения. Но в общем сходство содержания значительное. Верлен так же боится жизни, как и Бодлер, она так же представляется ему преисполненной соблазнов и боли. Каждое наслаждение кажется ему приманкой у какой-то западни. От этого тяжелого настроения он пытается освободиться полетами в область чистой фантазии.
Зато в отношении формы Верлен резко отличается от Бодлера. Для Бодлера поэзия прежде всего искусство слова во всей полновесности его выразительности. Верлен же в своем стихотворении «LArt poetique» объявляет бешеную войну красноречию и требует «музыки» прежде всего, осуждает всякую определенность в поэзии, призывает к тончайшему сочетанию нюансов. Действительно, Верлен прежде всего музыкант. Кажется почти странным, что он был не даровитым композитором, а поэтом. Необыкновенная сложность и разветвленность его переживаний, при крайней их неопределенности, гораздо легче могла поддаваться бессловесному тональному искусству. Но именно поэтому Верлен относился и к поэзии как к искусству прежде всего тональному. Слово он ценил по его звучанию. Тончайшие переливы звучания ритмического и фонетического характера — вот, так сказать, душа стихотворений Верлена. Характерна любовь Верлена к напевным свободным метрам, к так наз. «облегченному александрийскому стиху», к короткой строчке с переносами (enjambements), дерзко нарушающими «неразрушимые» синтаксические единства (Pareil a la Feuille morte). Чисто музыкальный характер его поэзии выявляется и в мастерской технике повторов, когда слово, стих или целая строфа, как музыкальная фигура, проходят через все стихотворение. Конечно слова все-таки что-то значат, но не важно, если значение их не дает четкого образа или четкой мысли. Пусть это значение рождает те рои бледных и неопределенных полуобразов, которые совершают свою пляску под музыку стихотворений. Отсюда — тяготение Верлен к неясному пейзажу, окутанному поднимающимся с болот туманом, залитому томительной «белой луной» весны или жуткой «рыжей луной» осени. Необычайно чутко воспринимает Верлен и шумы города и деревни, — это он услышал «посвистывание овса», «сладостный шум дождя о городские крыши», «долгие рыдания скрипок осени». Охотно пользуется Верлен музыкальным приемом ведения двух самостоятельных тем, связанных лишь единством эмоции (ср. напр. композицию «Avant que tu ten ailles»). С другой стороны — в особенности в более ранних произведениях — Верлен иногда дает застывший в мгновенном жесте, набросанный несколькими яркими красочными пятнами образ (например красное, черное, золотое и белое в портрете куртизанки (Cortege)). Мгновенность видения, яркость отдельных, порой мельчайших деталей — «блеск соломинки в полумраке стойла», «ярко освещенный круг лампы» в полутемной комнате — роднит Верлена с импрессионизмом. В этой яркости отдельных видений — отличие поэзии Верлена от музыки.
В музыкальном произведении звучание уже безусловно на первом плане, а образы звучание предоставляет создавать каждому, кто на это способен; у Верлена же мы имеем дело все-таки не с заумной поэзией, а с поэзией, так сказать, полуосмысленной. Хотя несравненно более прочувствованное, чем продуманное, это тонкое сочетание музыкальной и словесной идеи, словесной образной стихии, придает Верлену особую прелесть. К этому надо прибавить внутреннюю незлобивость Верлена, его крайнюю наивность и правдивость, странным образом сохранившиеся в нем рядом с грязью его жизни. Он жил среди своего торгашеского общества действительно в качестве настоящего «кабацкого святого».
В большой доле произведений Верлена имеется немало истинных шедевров, которые по мастерству своему принадлежат к лучшему, что на языке человеческом было кем-либо сотворено. Однако нашему времени и его подлинным сынам Верлен не может не быть крайне чужд. Его поэзия — это поэзия безволия, поэзия какого-то равнодушия, расплывающегося радужного пятна, к-рое шевелит само житейское море. Оно играет всеми цветами, но оно инертно и призрачно.
Как уже сказано, произведения Верлена многочисленны. Укажем на некоторые из них. Первый его сборник назывался «Poemes saturniens» (1865); часть дальнейших произведений Верлена, как «Confession» (1895), «Mes hopitaux» (1891), «Mes prisons» и отчасти «La bonne chanson» (1870) — все это автобиографические вещи. Большой художественностью отличаются сборники «Jadis et naguere» (1885), «Les fetes galantes» (1869) и «Sagesse» (1881). Быть может наибольшего формального мастерства достиг он в книге «Romances sans paroles», вышедшей в 1887. Верлен написал незадолго до своей смерти «Parallelement» (1889) и «Bonheur» (1891), а последняя его книга «Les invectives» вышла после его смерти.
Прозаические произведения Верлена не представляют интереса, за исключением ряда очерков «Les poetes maudits» (1884), где он описал ту породу поэтов, к к-рой сам относил себя — людей, по его мнению, проклятых и глубоко несчастных.
Верлен оказал огромное влияние на русский символизм. Символисты так наз. «старшего поколения» — Брюсов, Бальмонт, Сологуб — признавали Верлена своим учителем. В сборниках «Русские символисты» (1894) уже даны переводы из Верлена. И в дальнейшем символисты остаются верны ему (Брюсов и Сологуб — лучшие переводчики Верлена). Но они не только популяризируют французского поэта. Принципы его творчества легли в основу их поэтики. Преобладание музыкальности над ясным, четким смыслом (Верленовское — «музыки, музыки больше всего»), культивирование оттенков и намеков — эти и подобные черты заимствованы русским символизмом гл. обр. у Верлена. Ему же до известной степени обязаны русские символисты первой полосы некоторыми важными идеологическими и тематическими моментами. Их общественный индифферентизм, болезненная эротика, упадочнические, «декадентские» настроения, определенные в конечном счете социально-историческими условиями, развились под влиянием и французского декадентства, одним из замечательнейших представителей которого был Верлен. 
, Артюр рембо
Фотография Э.Каржа
Имя при рождении:
Жан Николя Артюр Рембо
Дата рождения:
20 октября 1854
Место рождения:
Шарлевиль, Вторая французская империя
Дата смерти:
10 ноября 1891 (37 лет)
Место смерти:
Марсель, Третья французская республика
Гражданство:
Франция
Род деятельности:
Поэт
Годы творчества:
1869 — 1873
Направление:
Символизм
Язык произведений:
Французский, Латынь
Подпись:
Произведения на сайте Lib.ru
Произведения в Викитеке.
Жан Николя́ Артю́р Рембо́ (фр. Jean Nicolas Arthur Rimbaud [aʁtyʁ ʁɛ̃ˈbo]; 1854—1891) — французский поэт, один из основоположников символизма, представитель группы «прóклятых поэтов».
Содержание [убрать]
1 Биография
2 Рембо в современной культуре
3 Произведения, опубликованные при жизни автора
4 Литература
5 Ссылки
6 Примечания
[править]Биография
Артюр Рембо родился 20 октября 1854 года в Шарлевиле на северо-востоке Франции. Его отец, Фредерик Рембо, по профессии военный, служил в Алжире, мать, Мари-Катрин-Витали Кюиф, была из зажиточной крестьянской семьи. Когда мальчику исполнилось четыре года, отец оставил семью, с тех пор Артюра воспитывала мать. Начальное образование Рембо получил в Шарлевильском лицее. После публикации первого стихотворения в 1870 году, в возрасте 16 лет Рембо отправился в путешествие по северу Франции и югу Бельгии.
В возрасте семнадцати лет Рембо знакомится в Париже с поэтом Полем Верленом и на некоторое время становится его интимным другом. Верлен приглашает Рембо в Париж и оплачивает ему дорогу.
Прибыв в Париж, Рембо поселяется у Моте, откуда его в скором времени изгоняют за грубость и нечистоплотность; он живёт по очереди у Банвиля, Шарля Кро, композитора Кабане, художника Форена. Верлен и Рембо принимают участие в собраниях литературных кружков «Дрянные мальчишки» и «Чертыхатели», пьянствуют, их дружба перерастает, как они выражаются, в «жестокую страсть» двух поэтов.
Конец октября. Первая ссора Верлена с Матильдой из-за Рембо, который пытается вырвать Верлена из удушливой мелкобуржуазной обстановки семейства Моте.
Конец декабря. На очередном обеде «Дрянных мальчишек» Рембо устраивает скандал и легко ранит тростью-шпагой фотографа Каржá; Рембо изгнан из кружка; Верлен снимает для него комнату на улице Кампань-Премьер, 14.
В Париже Рембо участвует в восстании Парижской коммуны.
В 1872 Поль Верлен бросает семью и уезжает с Рембо в Лондон. Некоторое время прожив там, они путешествуют по Европе и расстаются в Брюсселе, после того как Верлен в жарком споре под действием абсента простреливает Рембо запястье. Верлен был осужден на 2 года тюрьмы. После расставания с Верленом Рембо возвращается домой, на ферму Роше.
После этого Рембо перестаёт писать и путешествует по свету до 1880 года. Затем в Африке (в основном в Египте и Эфиопии), а также в Йемене он занимается торговлей кофе, пряностями, шкурами и оружием.
Ф. Валлотон. Портрет Артюра Рембо, ок. 1898
В феврале 1891 года Рембо вернулся во Францию, где ему ампутировали ногу из-за раковой опухоли. В госпитале за ним ухаживала сестра, приехавшая из Шарлевиля. Рембо умер в Марселе, в госпитале, 10 ноября 1891 года. Похоронен в Шарлевиле.
[править]Рембо в современной культуре
В XX веке вокруг наследия Рембо развернулась борьба. Поэты реализма и модернизма причисляли его к основателям своего течения. Общепризнано последователями Рембо среди французских поэтов являются Гийом Аполлинер, Поль Элюар, поэты Сопротивления. Мировоззрение и поэзия Рембо оказали глубокое влияние на творчество Генри Миллера, отразившего свое духовное родство с поэтом в эссе Время убийц.
Во второй половине XX века Артюр Рембо обретал всё большую популярность. Так, его образ неоднократно был использован в кинематографе. Наибольшую известность получил фильм Агнешки Холланд «Полное затмение» (1995), созданный по одноимённой пьесе Кристофера Хэмптона (1967), в котором роль поэта исполнил Леонардо Ди Каприо (историческая достоверность образов Рембо, а также Верлена в исполнении Дэвида Тьюлиса в этом фильме многими ставится под сомнение).
Посвящённая Артюру Рембо и выполненная Жаном Ипустеги по заказу президента Франсуа Миттерана скульптурная композиция — «Путник в башмаках, взлетевших кверху» (фр. l’Homme aux semelles devant), установлена в 1985 году перед зданием Национальной библиотеки Франции в Париже. Название перефразирует прозвище, которое Поль Верлен дал Артюру Рембо — «Путник в башмаках, подбитых ветром» (фр. l’Homme aux semelles de vent)[1]. Фрагмент этой композиции «Лицо Рембо» (фр. Visage Rimbaud) принадлежит Культурному центру Ипустеги (фр. Centre Culturel Ipoustéguy) в городе Ден-сюр-Мёз (фр. Dun-sur-Meuse). В скульпторном портрете выразительно передана меланхолия поэта[2].
В 1991 г. вышел фильм Arthur Rimbaud — Une biographie. режиссера Ришара Диндо. В фильме снялись актеры: Бернар Блош, Кристиана Коэнди, Мадлен Мари, Альбер Дельпи, Жан Дотремай, Бернар Фрейд, Ханс-Рудольф Тверенболд, Жак Боннаффе (голос).
Певица и поэтесса Патти Смит, на творчество которой сильно повлиял Рембо, не раз упоминала и цитировала его в своих работах.
Рембо в Африке
Стихотворение Пьяный корабль / Le bateau ivre (1871)
Одно лето в аду / Une Saison en Enfer (1873)
Озарения / Les illuminations (1874)
[править]Литература
О жизни Рембо
Карре Ж. Жизнь и приключения Жана-Артура Рембо. / Пер. с фр. — СПб: Петербург — XXI век; Лань, 1994. (романизированная биография)
Мурашкинцева Е. Д. Верлен. Рембо. — М.: ОЛМА-Пресс, 2001. — 352 с.
Птифис П. Артюр Рембо. / Пер. с фр. (Серия «ЖЗЛ»). — М.: Молодая гвардия, 2000. — 408 с.
О творчестве Рембо
Рембо А. Поэтические произведения в стихах и прозе. / Пред. Л. Г. Андреева, комм. М. В. Толмачева. — М.: Радуга, 1988. (подробный комментарий к стихотворениям)
Обломиевский Д. Д. Артюр Рембо. // Французский символизм. — М.: Наука, 1973. — С. 183—227.
Степанов Ю. С. Семантика «цветного сонета» Артюра Рембо. // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. — М.: 1984. — т.43. — № 4. — С. 341—347.
Поэзия Рембо
Рембо А. Стихи; "Последние стихотворения"; "Озарения"; "Одно лето в аду". / Пер. с фр. М.Кудинова. - М., "Наука", 1982 (серия "Литературные памятники").
Рембо А. Стихотворения. Серия «Билингва». М., Текст, 2011.
Артюр Рембо на Викискладе?В Викицитатнике есть страница по теме
Рембо, Артюр
Артюр Рембо в библиотеке Максима Мошкова
Артюр Рембо в «Журнальном зале»
Биография Артюра Рембо
Ольга Панова. Рембо и симулякр
Музей Рембо в Шарлевиле (фр.)
Артюр Рембо. Избранные произведения (фр.)
Биография и поэзия (фр.) (англ.)
* СТИХОТВОРЕНИЯ 1869 ГОДА. *
ПОДАРКИ СИРОТ К НОВОМУ ГОДУ
I
Мглой комната полна, и осторожно в ней
Звучит шушуканье печальное детей.
Две детских головы за занавеской белой,
От грез отяжелев, склоняются несмело.
Снаружи стайка птиц друг к другу зябко льнет,
И крылья не влекут их в серый небосвод;
Проходит Новый год со свитою туманной;
Влача свой снежный плащ и улыбаясь странно,
Он плачет и поет, охвачен дрожью он.
II
Как будто окружил их мрак со всех сторон,
Как будто ночь вокруг, два малыша смолкают
И словно голосу далекому внимают,
И часто вздрагивают, слыша золотой
Предутренний напев, что в шар стеклянный свой
Стучит и вновь стучит, отлитый из металла.
Промерзла комната. Валяются устало
Одежды траурные прямо на полу;
Врывается сквозняк в предутреннюю мглу,
Своим дыханием наполнив помещенье.
Кто здесь отсутствует? — вы спросите в смущенье.
Как будто матери с детьми здесь рядом нет,
Той, чьи глаза таят и торжество и свет.
Забыла ли она вечернюю порою
Расшевелить огонь, склонившись над золою?
Забыла ли она, свой покидая дом,
Несчастных малышей укрыть пуховиком?
Неужто не могла их оградить от стужи,
Чтоб ветер утренний к ним не проник снаружи?
О греза матери! Она, как пух, тепла,
Она — уют гнезда, хранящего от зла
Птенцов, которые в его уединенье
Уснут спокойным сном, что белых полн видений.
Увы! Теперь в гнезде тепла и пуха нет,
И мерзнут малыши, и страшен им рассвет;
Наполнил холодом гнездо суровый ветер...
III
Теперь вы поняли: сироты эти дети.
Нет матери у них, отец их далеко,
И старой женщине-служанке нелегко
Заботиться о них. Одни в холодном зданье
Они встречают день. И вот у них в сознанье
Воспоминания теснятся, и опять,
Как четки, можно их весь день перебирать.
Чудесен был рассвет, суливший им подарки!
А ночью были сны таинственны и ярки,
И каждый, что хотел, то и увидел в них:
Игрушки, сладости в обертках золотых;
И в танце это все кружилось и сверкало,
То появлялось вновь, то снова исчезало.
Как было весело, проснувшись в ранний час
И протерев глаза, почувствовать тотчас
Вкус лакомств на губах... Уж тут не до гребенки.
День праздничный пришел — и вот горят глазенки,
И можно босиком направиться к дверям
Родителей, вбежать в их комнату, а там
Уж поцелуи ждут, улыбки, поздравленья,
И ради праздника на радость разрешенье.
IV
О, сколько прелести в словах таилось их!
Как изменилось все в жилище дней былых!
Потрескивал огонь, горя в камине жарко,
И комната была озарена им ярко,
И отблески огня, то дружно, то вразброд,
По лаку мебели водили хоровод.
А шкаф был без ключей... Да, без ключей... Как странно!
К себе приковывал он взгляды постоянно,
Он заставлял мечтать о тайнах, спящих в нем,
За дверцей черною, что заперта ключом;
И слышался порой из скважины замочной
Какой-то смутный гул во мгле его полночной.
Сегодня комната родителей пуста,
Луч света под дверьми сменила темнота,
Нет больше ни ключей, ни жаркого камина,
Ни поцелуев нет, ни шалости невинной.
О, новогодний день печально встретит их!
И слезы горькие из глаз их голубых
На щеки падают, и шепот раздается:
"Когда же мама к нам издалека вернется?"
V
В дремоту малыши погружены сейчас.
Вам показалось бы, что и во сне из глаз
Струятся слезы их... Прерывисто дыханье...
Ведь сердцу детскому так тягостно страданье!
Но ангел детства стер с ресниц их капли слез,
И сны чудесные двум детям он принес,
И столько радости в тех сновиденьях было,
Что лица детские улыбка озарила.
Им снится, что они, на руку опершись
И голову подняв, глазенками впились
В картину розового рая: он пред ними
Играет радужными красками своими.
В камине, весело горя, огонь поет...
Виднеется в окне лазурный небосвод...
Природа, пробудясь, от солнца опьянела...
Земля, его лучам свое подставив тело,