Ее история – любовь 10 страница

«Неужели нашему телу, к которому нас «приговорил» Господь, суждено оставаться в забвении досадной помехой на пути духовного становления? – писал Николай Кратюк в одной из своих статей в журнале «Целительные силы». – Вспомним, однако, что человек создан телесным существом, лишенным изъянов. Болезни и смерть были привнесены в мир человеческий грехом, падением, первым непослушанием и уже неправильным поступком. Сразу неправильность породила смерть – свою «заслугу», которую предсказал Бог первому человеку – Адаму. Итак, падение – в непослушании, что изначально не имело ничего общего ни с Божественным замыслом, ни с человеческой природой».

И теперь наша задача – приблизиться к совершенству, но нам предложена свобода: войти в глубь свою, далеко вовнутрь самих себя, или – нет, говорила Натали, помогая Николаю продвигаться вглубь самого себя. Наша жизнь здесь, в этом мире – и ни в каком другом, здесь явление нашего тела – храма духа – призванного к преображению. Мы получили свидетельство об этом через дуновение самого Господа: на седьмой день творения Он ввил дух Свой, и стал человек душою живою. Душа в теле есть храм образа Божьего. Образ, которым мы наделены изначально, в течение всей нашей земной жизни должен строиться, а не разрушаться. Тогда каждый новый день дарит жизнь обетованную, и она внутри нас.

Вдохновленный трудами двух французских женщин, Николай Кратюк с энтузиазмом развивал новое понимание христианского подхода к движению. Я всегда благодарю Николая за то, что он подарил мне встречу с Натали в Париже, и вспоминаю, как уже после нашего возвращения в Петербург он приходил ко мне в редакцию и с жаром рассказывал о своих новых статьях и планах. Но тогда к глубокому погружению в тему я еще не была готова. Только радовалась его вдохновению и какому-то удивительному внутреннему полету. Никто из первой волны учеников Натали, кроме Николая, не захотел так глубоко подойти к себе, не задумался о своем внутреннем обновлении. Всех интересовала лишь внешняя красота, которую можно достичь какой-то «методикой». Это просто особая техника, были уверены все первые ученицы, и всегда ждали (и многие до сих пор ждут от Натали именно уроков техники. Она же взывала и взывает к иному –к корням «сердечного ума», несущего традицию как основу и цель.

Получив новую грамоту, Николай Кратюк осваивал ее с жадным интересом, чтобы передать уже своим ученицам. Они его обожали, и он их тоже. Каждая ученица – это целый мир, к которому он старался подобрать свой ключ, но всегда подчеркивал, что без усилий – физических, но еще больше духовных, ничего не изменится, к чуду не подойдешь. Вот что рассказала мне о Николае Людмила Ануфриева – одна из самых первых его учениц, которая чтит своего первого учителя словом и делом, и даже сама одно время вела группу из бывших учениц Николая:

– Когда я пришла к нему на занятия в 1989 году, он еще увлекался восточной пластикой, и мы изображали деревья, животных, красоту цветка. Но когда он пригласил Натали, стало понятно: то, чем мы занимаемся – мертвое. После первой встречи с ней он спросил о моих впечатлениях, и я сказала: Натали привезла нам живое дыхание.

Поначалу Николай еще не был глубоко верующим человеком и как-то рассказал своим ученицам, как однажды ложился спать с мыслями, как жить дальше, и увидел сон – навстречу ему идет дворник, смотрит на падающий лист, а на нем нарисован Иисус Христос. Он многих из своих учениц подвигнул к вере: взял за руку и привел в храм, в том числе и меня, признается Людмила: я почувствовала, что нужна осознанная защита. Чтобы был рост, нужно начать с покаяния. И я крестилась осознанно вместе с детьми. Многие женщины благодарны Николаю, именно он помог им найти дорогу к храму, принять православие, вырвал из тисков быта, который разъедает душу, и мы стали учиться жить по заповедям.

Честнейший человек, бессребреник, Николай брал за занятия совсем маленькие деньги – десять рублей за урок. Он был для нас, учениц, как отец, мы делились с ним своими переживаниями, и он нам помогал. Николай оставил все восточные увлечения, поняв, что православие – его дорога. Было ощущение, что он многое осознал на другом уровне, видел уже другими глазами. Однажды заказал для меня икону в Лавре. Он стал человеком другого порядка. На его поминках женщины с надеждой говорили, что многие грехи будут Николаю прощены за то, что он стольких из нас привел к вере, – заключила свой рассказ Людмила Ануфриева.

Вот что сам Николай писал Натали в начале 90-х годов:

«За семь дней Господь сотворил и построил мир. Вы же за семь вечеров разрушили все мои внутренние построения, камня на камне от них не оставив... Случилось так, что вы пробудили меня от долгого сна, в котором я стоял в заоблачных высях Индии и Китая, позабыв и себя, и свою несчастную Родину.

После вашего отъезда я как бы умер и вновь родился. Соприкосновение с новым измерением красоты, новое осознание себя породили во мне великий восторг, надежду и ... ощущение начавшейся беременности. Семя, оброненное вами по истечении трех месяцев, уже дает о себе знать, ибо из души моей непрерывным потоком благодарности льется молитва Господу Богу, Сыну Его и Святому Духу ...

Сейчас в России царит хаос. Страна на грани гражданской войны и катастрофы. Наступает великое разъединение людей. В основе вашего метода лежит идея Единства. Понимаете, нужно помочь нам спасти наших женщин и детей. В дни опасности и в ожидании грядущих катастроф взоры людей обратились к Богу, на Руси зазвонили колокола. Сейчас народ осознал весь ужас безбожия, и началось невиданное в истории человечества Покаяние.

Ваши знания также должны помочь людям противостоять многим другим системам, которые бурным потоком хлынули к нам с Востока и Запада и которые могут засорить или изуродовать измученные души русских людей...

Мое тело, помимо моей воли, самоустремляется вверх.

И самое главное – благодаря вам у меня началось осознание себя, своей семьи, Родины и нашей православной веры. Я благодарю Господа Бога за то, что он дал мне возможность встречи с Вами.

Я всегда ощущал в себе некую двойственность, которая мешала мне гармонично жить. Моя душа принадлежала Иисусу, а тело питали упражнения Востока. И эта несовместимость очень тяготила меня. Только на ваших уроках я ощутил слияние души и тела. Текущие из меня движения как бы пели очень гармоничную мелодию... Только сейчас я ощутил в себе какую-то благость. Это, наверное, то, что Вы называли «Приемлемость в себе».

Я не люблю слово «упражнение», так как оно содержит в себе некую механичность, автоматизм, мертвость. Каждый подход к движению – это есть кусочек сознательно прожитой жизни, в которой ты что-то понял, осознал, чтобы продвинуться дальше. «Сознательно прожитое мгновение жизни» – так будем называть наши упражнения. И поэтому на первых порах нас волнует не внешняя форма, а то, чтобы у женщин родилось понимание в необходимости внутренней работы – иначе все уйдет во внешнее приспособление и... получится ипподром, где дрессируют лошадей. Как подвести женщин к тому образу, без которого не состоится их Воскресение? Нужна искренность и вера. Каждому из нас дается по вере его. Возникает потребность в молитве. Только вертикальность и вера помогают сохранить внутренний покой и уверенность в завтрашнем дне»...

Николай действительно сам многому учился, и Натали высоко ценила его целеустремленность и настойчивость. Когда она приняла его учениц в своем загородном доме под Парижем, то огорчилась лишь тому, что Николай уехал вместе с ними и не остался у нее еще на пару недель, чтобы продолжить занятия уже самому. Никто не мог знать, что та поездка в Тимекур для Николая окажется последней. Все эти годы она размышляет о нем, мысленно благодарит, молится о спасении и уверена, что он своей молитвой тоже нам помогает. Ее размышления о судьбе «русского сына» звучат как глубокая исповедь:

– Николая действительно нельзя было не любить, не ценить, но я сразу же знала и сожалела, что меня ждет столкновение с мужской гордыней, которая будет подталкивать Николая: мол, я тот, который должен сам все вести и свою школу создать! Он все поглощал, можно сказать, от меня всасывал, и я с радостью делилась с ним своим опытом, чтобы он передавал его другим, как, конечно же, и жене, которая так талантливо тогда занималась с детьми.

К сожалению, ее он не увлек этим сугубо женским экспериментом. Мужчине положено быть апостолом, вождем! И Николая женщины слушали с огромным интересом, он умел рассказывать и любил свой собственный авторитет – он «подходил к себе». Но он излагал то, что получил от женщины, и нужно было продолжать получать, обрабатывать по себе и себя. Получать, передавать, но и учиться. Разыскивать собственный потенциал, еще скрытый в себе. Все было еще впереди! Но он хотел создать свою школу сейчас! И не смог.

Ему было трудно войти в суть женского образа, продолжала Натали. Он истощался, когда слишком много работал, давая уроки по 6, а то и 8 часов подряд. А тут суть в том, что тебе все нужно показать по себе. Ты же не теорию даешь, не систему, не методику, а ты подходишь к самой жизни! Ты по себе лепишь и отклоняешь неправильность. Ты словно бы заново рождаешься! Ты оживляешь умерщвленное, оживляешь то, что еще не живет в тебе, в твоей кости, ее чувственности, правильности – где какие горизонты, вертикали, скрещение?

Где-то заложено дно глубины, оно существует, зарыто, и ты идешь, как археолог, на человеческие раскопки в себе. Начинается диалог с органами, их функциями, с течением крови, с чувственностью, с расстояниями, с растяжимостью вертикалей. Чтобы молодое поколение выращивать через новое понимание со-творения самого себя! А это иная культура мышления человека через пророчество Завета, в котором содержится все знание – с Господней заботой о нашем возрастании.

–Я Николашу нежно люблю, – вновь повторяет Натали, – и знаю, что он вошел в иную зарядку, но прикорениться хотел прежде времени, не умея еще созидать. Ему предстояло еще самому встать на вертикаль, спокойно выравнивать свой хребет, все движения, чтобы плавность была правильная, чтобы одолевать все препятствия и лететь. Я кланяюсь и молюсь, чтобы он теперь молился за нас. – Многие ученики, как Николай, стремятся усвоить ментальную часть изложения, а надо высшую мудрость влить в этот интеллект и молить о милости, – заключает Натали. – Если в кислород, которым мы дышим, не влить молитву, так все умные объяснения можно зачеркнуть. Техника – техникой, но Господняя реальность – не техника, а послушание высшему закону. Он каждый день нас со-творяет и ждет наше дыхание нашей осознанностью. Я читаю Библию, в которой всегда с молитвой найду ответ на любой вопрос, и должна сделать шаг вперед. Войти в проект, предложенный человеку через послушание.

Господь словно бы говорит каждому: сперва со-творяй образ свой и перед невозможными препятствиями – распятиями поклонись. Не обоорачивайся назад. Оставь то, что было раньше, все, что тебя изуродовало. Ты сжег мосты к прошлому, покаялся и бережешь свою любовь новую к другим, кто готов ее принять. Храни с собой новый огонь –огонь жизни иной, дар духа в дыхании осознанном – и ликуй!

Эти слова Натали обращены уже и к нам, и в них ее глубокий призыв: «Выйдите на новую территорию, которую вы открыли и зажгли в себе! Преобразите свой шаг, начинайте дышать по-новому! Нельзя прерывать поток нового знания, так же как новое дыхание нельзя прерывать. Нельзя отступать, когда человек залит дарованием жизни, ему не к смерти идти, а к жизни! Какой же огонь терпения надо иметь по отношению к жизни, которая нас вос-сотворяет иными, чтобы восходить по мере той доли, что нам подана, на свое возрождение каждый день. А у каждого из нас разная доля, разная ноша, разные данные в потенциале, разные молитвы.

– А как Анник де Сюзенель отнеслась к вашему телесному опыту, к символике, которая становилась реальностью?

–С предвзятостью, как почти все церковнослужители, – с сожалением говорит Натали. – Анник мои занятия движением не интересует. С самого начала она больше склонялась к восточным традициям, модным у интеллектуалов, хотя сама для себя не принимает йогу, ей она просто не подходит – она так мне и сказала. Знакомый православный священник, у которого проходили семинары, после доклада Анник проводил занятия тай-ши-шуана. А православие и восток – совсем разные по культуре и вере, для меня они не сочетаемы. Но Анник любит работать над соединением разных культур и в них ценит то, что не отдаляет от ее размышлений. Движения в восточной традиции хоть и очень выстроены, но их цель – «освобождение» от тела. Ставится задача выйти (!) из тела, избавиться от него. А метафизиология несет над телом венец великолепного творения и реализации Господнего проекта – сотворить человека по образу своему, телом живым, которым Он сам воплотился. «Я сын человеческий», – говорил о себе Иисус.

– Так что же, для Анник «Символика» – сама по себе, а тело – само по себе?

– Для Анник – да, для меня – нет. Анник обратилась к истории и мифу, я – к Откровению, восхваляя реальность. Плоть Господнюю. Телесную. Не восточного, а христианского рождения. Как тело может преобразиться, как оно защищено Заветом? Господь – Сын человеческий воплощен Телом великолепным – в этом случае я произношу слово «Тело» именно с большой буквы.

Анник прекрасно обосновала древо познания – по древу Сефирот – в своей «Символике» как толковании, которое для меня стало основной ступенькой к познанию Откровения телесного храма. Моя смелость – объяснить, что каждый человек, кривой или косой, может преобразиться. И преобразиться породой онтологической – значит, войти дыханием, милостью, дыханием метафизиологическим в построение своего образа. Преображая видимое осознанной правильностью иного дыхания...

Защитить тело-храм – защитить судьбу женщины

Чтобы войти в поток телесного оздоровительного откровения, как вы уже заметили, требуются постоянные усилия и большое терпение, которых всегда не хватает. Спрашиваю у Натали, что помогает ей преодолевать непонимание, неприятие того, что для нее так дорого и важно? Она об этом много размышляет:

– Моя вина в том, что психологический подход во мне разрушен, отстранен или очень слаб, – признается Натали. – Я не могу, как предлагает Анник, идти от психологического к онтологическому. Подхожу ко всему ни в коей мере не психологически, а сразу онтологически – велением тайны, которая меня ведет. Но большинство людей так не мыслят, и мои дети тоже. Для них первый вождь и авторитет – их собственное мышление и развитие, положение в социуме! А мой первый вождь – моя защита дыханием с Господней милостью, попыткой со-творяться, жить. Мне широко, и я не в плену, но в страданиях, сама собой недовольна, когда вижу себя в недостоинстве и борьбе с бытом...

– Но как можно к отношениям между людьми подходить не психологически, а сразу онтологически?

– Если меня кто-то обидел, даже оскорбил, что случается обыкновенно в ответ на мое оскорбление, то для меня это онтологическая дорога, чтобы воспринять упрек как боль на исцеление, но не как оскорбление, а как путь к исправлению себя. Я этого, к сожалению, пока не достигаю, но так должно быть, и я только пытаюсь и тоже страдаю, когда приношу страдания другому человеку, близкому или нет. Нужно претерпеть то, что люди не соглашаются с тобой, но я все-таки не буду пускать им пыль в глаза, а скажу правду. Мне советуют: не нужно всегда говорить правду. А я все-таки предпочту правду, хотя психологически это, скорее всего, неверно. И если правда человеческая несет в себе искажение, усиливает конфликт, накапливает гной, то я должна сказать, где и в чем именно, вместо того, чтобы промолчать. Отсюда тоже большое непонимание, и если я не в плену, то боль выращивает крылья!

С неправдой я не соглашусь и не промолчу, мол, Бог с ними, если они ничего не понимают. Они хотят воспринимать по-другому – это их дело. Я так защищаться не буду, потому что если сдаваться, это не даст мне никакого внутреннего роста. Оскорбления надо претерпеть, лучше пережить то, что должно быть пережито. Если у меня есть фурункул на сердце, то я его открою, чтобы излить боль и вымыть рану. Чтобы вместе пережить правду – вашу и мою. Чтобы убрать между нами перегородки, не поддаваться отчаянью или искушению, мол, я понимаю, а он или она не способны. Для меня важно подать руку другому истинными словами и как можно скорей.

Это и есть покаяние, чтобы идти вперед. Даже безмолвно или одним словом, но подойти и обняться. Искренно. И идти дальше.

– А если другой человек этого не примет или не поймет?

– То «держи свой ум во аде и не отчаивайся», – отвечу словами отца Силуана. С истинным покаянием человек не может не почувствовать облегчение, если конфликт или вызов принят не как оскорбление, а как желание очищения мысли и чувства. Не скрываться за бытовой психологией – что положено и что не положено в быту, а встать над ней. И если наше покаяние не принято, то с болью идти и молиться о милости, возрастать к тайне, в которой содержится Господство и нам Господнее прощение. Это и есть мой пока не многоопытный, но онтологический подход к событиям жизни, как я его осознаю и переживаю, чтобы жить дальше.

– Замечательная женщина академик Наталия Петровна Бехтерева в одном из давних интервью как-то сказала мне: «Даже то, что может помешать мне работать, я сделаю так, что это мне поможет». Вы с ней согласны?

– Поможет не только в работе, но вообще в отношениях с людьми и с теми, с кем ты живешь постоянно, – соглашается Натали. – Трения возникают очень большие: тебе ничего не спускают, но и ты не сдаешься, если знаешь, куда идешь! Нельзя впадать в отчаянье, а надо постараться приблизить свое понимание к другому, если есть почва, открытая цель и желание любви или хоть какое-то желание взаимной связи. А если нет, так отойти. Дать время Духу вырасти среди злых нападений.

– Почему, как вам представляется, ваш опыт христианского подхода к движению принимают далеко не все? Речь не о церковнослужителях, но просто о людях, которые попытались более глубоко с ним знакомиться и остановились или вовсе отошли.

– Вероятно, потому, что это труд постоянный и требует особой грамоты, развития знания о себе от корней науки о человеке и его сотворении. Если мы – недоделанное дело Господнее, то надо его доделывать, и это высоко требовательный подход, тут нельзя притворяться. Если же смотреть со стороны, а люди видят и оценивают обычно только внешне, тогда легко в моем образе увидеть демонстрацию самой себя и тщеславие. Не труд, притом непоколебимый, а самоудовлетворенность ради внешней прелести, – грустно замечает Натали и продолжает:

– Глубоко и истинно включиться в возможность преображения – это совсем не по представлениям сегодняшней жизни, оторванной от вечного пророческого зова. Люди гаснут, не верят в Бога, потому что их мир ими же самими расквашен. Кому вы скажете, что старость и радость – одно слово, кто с этим согласится? Где об этом знание, кто сегодня с этой наукой знаком? Я рада находить силы в своем одиночестве и благодарна – вы же, Татьяна, воскресаете в себе, как и многие мои последовательницы в России и на Украине – значит, Дух Святой отвечает и вымаливает мои слова. У меня другой помощи нет!

– И мы, Натали, за вас молимся, но я уверена, что, глядя на вас, на ваш образ, невозможно не видеть, что за внешней красотой есть и какое-то особое внутреннее содержание...

– Его проще отвергнуть, и такая защитная реакция мне понятна: столько забот и строгости сохранять тело, чтобы все равно отдать его энтропии, и, в конце концов, оно же превратится в прах. Но ведь в прах Господний – он же прахом сотворил своего человека! Завещание библейское, корень христианский сегодня в социуме гонимы. Я предлагаю свой опыт, накопленный за многие годы. Жизнь прожита через разные этапы до 82 лет. Вроде бы завершенность цикла представляется как факт в этом женском теле-храме. Устаревание, или та самая энтропия, что для меня одно и то же, неизбежны, но это не значит крушение жизни. Без сопротивления свести в своем теле все на «нет» и стать развалиной – это не состояться в желаниях, предвиденных Творцом. А сопротивление – это и есть наша осознанность любви принципа Господнего, а не дьявольского, которое калечит здоровье и порождает уродство всех болезней.

Властная мощь дьявольских сил победительна из-за нашего поведения. Сегодня многие гонятся за достижениями пластической хирургии, и самые активные, в лучшем случае, накачивают торсы спортивными тренировками. Властвуют лень и культ наполненной тарелки, отсюда переедание, все это губит глубину заботы о себе. Господь предлагает не старость и болезни, но воз-рост и стремление к осознанному покаянию со страхом Божьим, чтобы выйти к Нему на дорогу к радостному свиданию последним дыханием. Не к смерти готовиться, а к свиданию под Его судом, зная, что Бог есть Любовь!

– Но если мы – недоделанное дело Господнее, то как же все-таки его доделать? Получается, что медицина – это пока наука не о здоровье, а о болезнях, которые она стремится побеждать, что получается, к сожалению, далеко не всегда. А чем может помочь та самая наука корней, о которой вы говорите?

– Закон онтологический имеет мощь и силу над всякой человеческой психологией и медициной. Как раз болезни и можно вылечить через осознанное построение здорового тела. Восстановить его сакральную архитектуру – значит перестать набивать желудок и начать заботиться о костяке как о божественной среде. Человеку надо думать, ипервую очередь, об источнике духа, строящем каждое тело-храм жизни, а не наращивать себе болезни неправильным поведением.

Медицина будет лечить физиологию человека, но сам человек представляет собой космический состав всех наук. Медицине приходится иметь дело со следствием, но не с первопричиной болезни. Человек – микрокосмос всецелого видимого, но сотворенный миром невидимым. Это как будто все знают, и все же забывают самое главное – что тайна и невидимое обосновывает видимость и реальность. Вот медицина и лечит не человека, а его отдельные больные органы, их расстроенную программу, и спасибо за то, что она сегодня уже очень многого достигла.

Но все же ее победы достаточно скромные, очень многое пока и неведомо. Клятва Гиппократа – не навреди, и это, конечно же, важно. Тем более, что человек – не биологическая машина, человек – образ Божий. Медицина же этим не интересуется, это как бы не еедело. Значит, это дело самого человека, и каждому надо опытом учиться подходить к своему телу как к реальному чуду – сокровенному храму, и необходимо учиться его вос-сотворять.

Верующий или нет, каждый человек – чудо временное на земле. Он призван к восхождению в себе. Если врач сможет приобщиться к новому знанию о человеке, тогда он сам будет выздоравливать вместе с ним. Каждый медик или ученый должен бы тоже, в первую очередь, «подходить к себе», познавать, как самого себя исправлять, исцелять особым послушанием. Так же, впрочем, как и священник, чья наука есть развитие духа, и он призывает – спасайте вашу душу, забывая, что она по Воле Божьей слита в единое – тело-храм как коронация Господнего желания в реальности.

– Но вы сами к врачам все-таки обращаетесь?

– Как все, когда я вынуждена, – обращаюсь. С глубокой благодарностью – их груд велик и серьезен. Моя шейка бедра была стерта, старение связок – физический факт, суставы незаменимы, они стираются с возрастом, как, простите, штаны на парте. Пришлось из-за невыносимых ночных болей согласиться на операцию, и это великолепное достижение современной хирургии.

Но поскольку каждые семь лет, как мне говорили сами врачи, кость возобновляет свою оболочку новым составом клеток, то теперь я сама могу содействовать исправлению кости по мере своего осознанного подхода к костяку и мышцам, ибо мой костяк ранен – ему спилили часть бедра. И устаревание суставов будет продолжаться.

Если человек перестает быть внимательным к себе и ничего не знает о внутреннем содержании своего тела-храма, о целительной силе дыхания, то старение, в конце концов, берет в плен – как изнутри, так и снаружи. Устаревание – нормальное явление для всего живого, но оно не должно привести к скрюченности и уродству, потому что ты сохраняешь дух только в душе с пренебрежением к храму-телу. Душа жива, если тело живо как храм и дышит духом!

– А лекарства вы принимаете?

– Принимаю, но минимально, ибо убеждена, что дыхание, когда оно является работой, очищает мою кровь, осознанно управляет правильностью. Дыхание не есть феномен только физиологический. Дыхание – от Бога, дыхание – дуновение Господнего вдоха на седьмой день. И важен сначала поклон за приглашение построить земную жизнь с Ним в со-творчестве, со всеми своими ошибками, но и попытками выбраться из тьмы. А за этим – рост вашего тела-храма, ваших позвонков, чувственности ваших органов, легкость кишечника, который не надо перегружать.

Ваша жизнь есть полет от двух стоп по вертикали, и надо учить каждый день, как приподниматься. Реально преобразит вас не пластическая хирургия, а ваше призвание – осознать на собственном опыте, что дыхание вас приподнимает, если осознанность вырабатывает здоровье сакральное, а не звериное. И немой диалог с органами позволяет осознать, как важно ощущать их функции. Это оздоровительно. А если болезни и уродства передаются нам предшествующими поколениями, то, прежде всего, для того, чтобы вместе с ними их вымаливать для оздоровления своего рода, поврежденного непослушанием.

– Получается, что тот подход, который вы предлагаете, все же ни в коей мере не противоречит ни медицине, ни науке о духовном развитии человека, не так ли?

– Уверена, что не противоречит, и вот почему. Есть разные слои общества, и среди них выделяются два уровня элитарных – самые необходимые советники для всех людей. Это ученые, которые развивают науки, в том числе медицину, но сначала все же церковнослужители, которые помогают духовному развитию нас, мирян. Как мне кажется, эти две элитарные среды сейчас особенно нуждаются друг в друге, и их глубокая взаимосвязь необходима миру, потерявшему гармонию единства, в том числе тела, души и духа.

Только наука о человеке, изложенная в Библейском Послании, учит, как «подойти к себе» – секретам, доступным в завещанных таинствах, составляющих верхний невидимый мир. но совершенно реальный, наполненный святостью и святыми. Явление Иисуса содержит все величие этого мира – высшего над всем человечеством. Он вливает свой дух для переливания крови с нижним земным миром. И уже наука, идущая от человека – та же медицина, учит, как побороть болезни и другие уродства. Рождение метафизиологии для меня как бы сливает высшую науку о человеке с низшей, исходящей от самого человека, которая развивается по его земным знаниям, которые, однако, ему тоже дарованы от Бога.

Безусловно, если случится травма, что-то, не дай Бог, чрезвычайное – то медицина сегодня поможет великолепно. Но Натали убеждает, что сам человек – первый медик себе, и потому так важны ему знания о себе через познание Книги Книг – Ветхого и Нового Завета. Основа – Дух, дуновение Божье. Слияние вдоха с выдохом – дар Божий и выдыханием к Нему восходить – в этом великая наука через дар послушания милости. И уже второй помощник – врач, чье знание, безусловно, может оказаться необходимым.

Старение, повторяет Натали, это природный факт и требует от человека ответственности за понимание того, какой метафизике служит его «ухо» для восхождения к жизни, а не «спуска по ней вниз». Господь не сказал, что человек будет образом Божьим до 35 или 40, или 50 лет. Он определил каждого образом Божьим на всю продолжительность его жизни. Вот почему «старость» и «радость» на древнем иврите – одно слово, напоминает Натали. А к слову следует восходить послушанием воли Отца по традиции Откровения. Человек рождается в себе после крещения, приняв осознанно тайну, и послушание растет настолько, насколько растет желание человека неколебимо ему следовать во всех событиях жизни земной.

– Но просто читать слова молитвы, как теперь делают уже многие, наверное, недостаточно, тут необходимо что-то еще? Что же?

– Не словами хотелось бы ответить, ибо до Слова с большой буквы расти и расти, оно ведет к молчанию и к сакральной архитектуре тела. Молитва – самое естественное и желаемое состояние – не в пустом, но осознанном молчании, оно связывает со сверхъестеством. Истинная тайна тишины молит о присутствии Духа Святого. Сакральность наполняет жизнь каждого по-своему – ей хотелось бы служить, чтобы ее заслуживать. Чтобы не захлебнуться в размышлениях нашего быта и разговорах нашего невысокого измерения.

Какое бы дело я ни выбрала для себя, важно и интересно то, что поможет достучаться до сердечной мудрости, которая «превыше всякого ума». От глубин связывать внутренним содержанием, новым светом все, чем мы занимаемся – вот цель, которая может постепенно исцелить быт. Поднять быт до Бытия именно с большой буквы – великое дело.

Любовь чисто человеческая нас укрепляет, поддерживает, но она не возвысит к исцелению болезней без постоянного стремления питаться от корней тайны источника Любви. Такой подход со мной живет, в это я верю, а уровень разговоров в быту убивает время сакральное. И я знаю, что не должна разговорами защищаться в быту. Мы не способны избавить от болезней, от пороков наше окружение и главное – самих себя, но когда возникает какое-то откровение, то является великолепный момент – тайна нас творит...

– А если правильно поставить на место все органы, то мы избавим себя от болезней?

– Это мало что значит в реальном смысле – «поставить на место», ведь они в постоянной подвижности. Даже ночью покоя им нет – они восстанавливают весь организм, и наше мышление втягивается в иной мир – бессознательный.