Ее история – любовь 3 страница

Речь не о роде Трубецких, Натали имеет в виду высший аристократизм Господней породы. И отсутствие «чина мужского» – это отсутствие аристократизма Господнего покроя. Такой муж, по Натали, сеет одни несчастья. Муж, уверена она, должен обеспечить дом и только потом искать жену, которая по Господней воле ему полагается как самая главная драгоценность, ибо жена – его дополнительность, и он за нее отвечает как за свою плоть. Жена подарит продолжение рода, когда муж ответственен перед своей породой. Однако вступление в жизнь ее отца было глубоко искалеченным.

Когда его не признал собственный родной отец, то и отец отошел от своей высшей ответственности, от настоящей мужественности и не передал сыну породу истинной любви. Ребенок крестился без имени отца, и собственная мать отдала его в чужие руки. Человек оказался приговоренным к страданиям собственными родителями. В его геном, безусловно, вошли великие качества, он был талантлив во всем, но разбрасывал по сторонам свои дарования и остался калекой в быту. Его образ с пеленок до старости оказался без всякой защиты в себе, его внутренняя осознанность так и не выросла.

Натали поняла, что любовь без благословения – не только родительского, но высшего – не может быть восхищением жизни. Иначе, как и предрекает поэт, любовная лодка разобьется о быт. Благословение необходимо для воскресения любви, которая ожидает своего часа. Через благословение – к причастию, к святой чаше высшей любви, к телесности, которая станет для супругов святостью. У отца Натали именно такого понимания «чина мужа» не было, да и быть не могло, ибо отца родного он так и не узнал, а приемного не принял и судьбу не простил...

Натали одно время занималась еще и музыкой, хотела играть на рояле. Разрывалась между интересом к движению и музыке. Дома был маленький рояль, два или три года Натали училась в Русской консерватории в Париже, которая носит имя Сергея Рахманинова.

Однажды она даже сдавала годовой экзамен перед самим Рахманиновым. Начала играть бодро, но от волнения никак не могла остановиться, пальцы бегали и бегали по клавишам. Она была готова провалиться со стыда, хотя Рахманинов ее даже похвалил, сказал, что вторая часть была сыграна красиво. Натали, наконец, сосредоточилась только на движении, но истинную любовь к музыке она пронесла через всю свою жизнь. Все-таки неспроста судьба свела ее и с Рахманиновым...

Оказавшись в 1917-ом году в эмиграции, Сергей Рахманинов очень быстро обрел славу величайшего пианиста эпохи, это признавали и все известные виртуозы-современники. В чем таинство воздействия неповторимого пианизма Рахманинова, у которого рояль по красочности звучания и мощи не уступал оркестру, исследовали критики и отмечали, что ему удалось достичь особого эффекта – его рояль... запел?! Знатоки уже не только слушали, но и с жадностью смотрели на его руки, которые, казалось, дышат...

«Неведомая энергия струилась из всего тела Рахманинова, – писал критик, – через плечи к самым кончикам пальцев – к подушечкам, и этой размягченной плотью он проникал в самую сердцевину тверди... И рождался первый немыслимо глубокий звук. Он, словно удар тока, пронзал слушателей, с каждым следующим звуком эта энергетическая связь между публикой и инструментом становилась все более завораживающей... Непонятно, как он остается жив, источая такое количество энергии и какой энергии!!! По сравнению с ним все кажутся лимфатическими, а те, кто с виду энергичны, поражают фальшивостью, грубостью, материальностью и пустотой своей энергии...»

Великий пианист и композитор неожиданно помог Натали сделать правильный выбор. Только одухотворение человеческой сущности в целом может привести к наивысшей форме наслаждения как музыкой, так и движением. Источник энергии и вдохновения один. В дальнейшем в консерватории имени Сергея Рахманинова занимались все ее дети, которые, в свою очередь, за это ей очень благодарны. Иногда она заглядывает в эту консерваторию и теперь, а недавно здесь открыли «Русскую столовую», в которой однажды она оступилась и упала, травмировав оба колена. «Значит, надо было претерпеть это страдание и с ним встать на новые, «правильные» колени», – улыбается Натали...

Только старший сын – Николай увлекся игрой на фортепьяно очень глубоко и несколько лет учился в России, в Ленинградской консерватории. Спустя многие годы, он начнет заниматься движением с матерью, чтобы по-новому ощутить поток той самой неведомой фантастической энергии в своем теле, в плечах и руках, чтобы передать ее пальцам и заставить клавиши петь и страдать... Мощь этих потоков у всех разная и постоянно меняется, Николай же учился у матери наполняться истинной глубиной, и об этом наш рассказ еще впереди.

Натали продолжала учиться движению и после заката звезды Трефиловой. С 43-ого года она стала ходить к другому преподавателю по фамилии Гзовский. Ей было уже 17 лет, и она попросила помощи у мамы. Нужно было платить по 200 франков в месяц за учебу. Мама подошла к Гзовскому и, видимо, спросила, стоит ли ее дочери продолжать занятия. Он ответил, что у Натали – особые данные, но чего она достигнет, сказать сейчас не может никто.

Мама устроила дочь туда же, где работала сама, – заниматься полдня письмами, чтобы Натали тоже помогала себе. В конце концов, все, что необходимо, она дочери дала, от себя отрывала то, что зарабатывала с большим трудом.

После войны уже началась самостоятельная жизнь Натали. В конце 45-ого – начале 46-ого годов она вместе с другими молодыми артистами выступала в Нюрнберге в театре для офицеров. У нее был сольный номер, поставленный Гзовским, но она больше вспоминает, как присутствовала в зале во время Нюрнбергского процесса, когда шел международный военный трибунал над фашистскими главарями. Она увидела Германию в руинах – это все, что осталось от немецких городов после массированных бомбежек союзных войск.

Вспоминает, как жутко было ходить среди груды черных камней – там, как ей казалось, еще властвовали темные духи, которые шипели и терзали души людей. Должно было пройти время, и главное -руководителям побежденной страны нужно было принести глубокое покаяние, чтобы жизнь на этих руинах начала воскресать и наливаться новой энергией созидания.

Натали с радостью выступала на сцене, а вот веселые компании и вечеринки ее не привлекали. Шум и гам она и в молодости воспринимала как «антирадость», ибо радость для нее была совершенно в другом. В дыхании. Натали постоянно искала ответ на главный вопрос – где господство образа Божьего? Когда ее спрашивали, на кого вы в детстве хотели быть похожи, она всегда отвечала: «На образ Божий».

Она к нему искренне стремилась, но где он? Покажите хоть кого-нибудь: «Я интересуюсь образом Божьим. Когда мы были маленькими, нам говорили, что каждый человек – образ Божий. А по-настоящему никто не похож на такой Образ. Сидят, как червяки, или ходят согнутые в три погибели. Где тут образ Божий, куда он прячется? Получается, что образ Божий – это сплошная без-образность, некрасивость в смысле телесном, физическом, нередко даже уродство. Почему? Что за стыдливость, которая не на своем месте? Нет для рода и породы Господней никакой опоры».

А ведь каждый, как только рождается, уже в потенциале несет Господний образ, но как этот зародыш должен вырасти, дойдя до крещения и осознанности перед исповедью – об этом ей в детстве и юности никто не говорил. Она искала ответы сама, и сегодня продолжает расспрашивать церковных иерархов и ученых. Но ни те, ни другие пока не говорят ни о сакральной архитектуре тела, ни о метафизиологии. Суть женской природы и ее Господнего рода Натали «откапывает» сама и ответы вымаливает. А чтобы милость получить, нужно много бороться, прежде всего, с собой. Со всеми зверями, которые в человеке живут, порождая гордыню, злость, осуждение, самоуверенность ...

Но дорога к преодолению показана каждому. По природе не положено, чтобы человеку было легко. Распятием являются все найти препятствия. Будет все – и всем! – даваться труднейшим образом, почти неодолимо. Но таинство над нами царствует всегда, и послушание традиции – самая большая работа в жизни, а лучше сказать это и есть сама жизнь! Так началась ее дорога к образу – к образности движений, которые будут, как нить красоты, ткать всю ее жизнь, день за днем, очищая дыхание: вдоха – выдохом на вертикаль!

На вопрос, кто учил ее молитвам, Натали отвечает – никто, а потом тоже жизнь: «Сейчас я открываю Библию – Книгу Книг – на любой странице и читаю, учу, но ничего не прошу – все уже дано. А до 10 лет не держала в руках Евангелия: «К тому, как читаю сейчас, я приобщилась довольно поздно, и сегодня не все слова понимаю в песнопениях. Приходится идти и спрашивать. Слово за словом, чтобы каждое было на месте, мною не потерянном».

Во время литургии ей, как и многим, и мне в том числе, не всегда понятна древнеславянская речь и даже последовательность слов. Особенно если священник не говорит, а бормочет. Что это за слова? Важно, чтобы каждое звучало истинно в нас, чтобы от Господа народ его услышал и понял. А если люди не понимают, они не продвигаются и не растут.

– Конечно, многое зависит от нас самих – бери книги да разыскивай и учи, что в них написано, – продолжает Натали. – А то люди приходят в церковь раздавленные, как будто их сразила молния! Страх Божий необходим, но ты же пришла в храм Господний, Он ищет тебя на Свою Славу! Здесь и сейчас совершатся распятие и воскресение, будут вино и хлеб чудом «положенных» рук превращены Духом Святым в Кровь и Тело Христа. Когда причащаешься, то вкушаешь всю Тайну – реальную Кровь и реальное Тело Христа. Когда священник, рукоположенный на таинство, совершает это событие, тогда происходит настоящее распятие. И ты должна проникнуть в эту глубину. Потом подходишь к святой чаше и уже с причастием вкушаешь просвещение. Тут должен сотвориться такой поклон, которому человек как образ Божий должен, наконец, учиться! И своим телом тоже не валиться, когда с небес звучит: «Тело Христово примите, Источника бессмертного вкусите»!

Эти великие слова словно бы просвещают для нее дорогу: каждое тело по Господней Воле призвано стать осознанным телом-храмом, но как этого добиться, как подойти к себе совсем по-иному? Об этом она размышляет всю жизнь, щедро делится своими открытиями и именно в России старается передавать свой новый опыт. В конце концов, она выбрала свою же родную землю как особо благодатную почву для развития особой науки о человеке, той науки, которая не от мира сего – метафизиологии...

Во Франции сейчас можно подходить к причастию даже без исповеди, без покаяния перед священником, если, конечно, твоя совесть чиста, и ты никого не убил и в душе покаялся. Но Натали этого для себя не допускает из страха Божия. Факт, что священников не хватает, что их действительно часто просто нет. Однако отмыть свою собственную внутреннюю грязь можно только с помощью покаяния и благословением. Его нужно получить от власти духовной на отпущение грехов осознанных, и наш монастырь тут, в светском миру, уверена Натали, в котором каждому надо учиться служить Господнему миру, с которым Иисус пришел грешных спасти...

 

Замужество: «Да будет Воля Твоя – моей!»

 

 

Однажды ясный воскресный день повел ее ранним утром за новой судьбой. Жизнь ее об этом восходе еще ничего не знала, но начиналась заря иного времени. Натали исполнилось 22 года, и впереди у нее было много всего неизвестного...

Знакомый молодой человек пригласил Натали провести воскресенье на природе, на его чудной мельнице. Рано утром они встретились в Булонском лесу, там, где его друзья ездили верхом. Молодые люди, одетые как рыцари, спешивались, и это был настоящий спектакль. Наездники казались один лучше другого, с первого взгляда было видно, что они – особой породы. Не только по внешнему облику, по одежде, но по тому, как они двигались, разговаривали, кланялись, как подходили к девушкам. Все в них говорило о высоком воспитании, во всяком случае, Натали обратила на это внимание как на что-то неординарное, почти неземное. Да, это было так, а сегодняшнее безбожие с его «подравнимостью», как говорит Натали, то есть стремлением «подравнять» под себя Господа, всю породу убило, и Господин с большой буквы исчез...

Так она познакомилась с молодым джентельменом по имени Жильбер, и уже за городом, у реки, он неожиданно предложил – давайте прогуляемся по берегу? Они прошлись по холму вдоль поляны к речке и обратно. Было приятно и весело: солнце, красота, свежесть во всем – юный свет! Они чудесно провели это особое воскресенье. Потом Жильбер проводил ее до дома, где она жила вместе с мамой, и они простились. Натали думала, что больше они уже никогда не встретятся, ей не хотелось затягивать себя в омут несбыточных грез, тешить иллюзиями. Решила: не моего поля ягода, у него свое дело, а у меня свое – слишком разные судьбы.

По предложению импресарио она на полгода уехала в Грецию. Там, на берегу моря, были устроены красивые сценические площадки, на которых ставились мини-спектакли, и артисты выступали во время ужинов. У нее были два-три лирических номера на музыку Дебюсси, Сибелиуса и Моцарта. Когда Натали вернулась домой, Жильбер ей позвонил. Но очень скоро она снова отправилась на гастроли, и перед отъездом они договорились встретиться сразу после возвращения – 13-ого октября, в 13 часов, у Триумфальной арки. Конечно, в том случае, если оба вспомнят и захотят, формально встреча вовсе не была обязательной. Когда Натали вернулась, то решила в назначенный день пойти посмотреть, придет ли Жильбер. Он был тут как тут.

Какой-то особый фитилек зажегся, и этот свет постепенно озарял их грядущий союз. Но встречались они не часто, Натали была занята выступлениями. И когда она гастролировала в Швейцарии, Жильбер пришел просить ее руки у матери Натали. Позднее Ольге Оттовне нанесли визит и мать Жильбера с его старшим братом – тоже просить руки дочери, как это было принято в традиционной христианской семье.

По началу мать Натали, как ни странно, стала отговаривать Жильбера – зачем вам иностранка, для вас найдется более подходящая пара с иным приданым, к тому же моя дочь – православная, а вы – католик, так что лучше оставьте мою Натали. То же самое Ольга Оттовна повторила потом и матери Жильбера, но такая искренность, напротив, ее очень подкупила, и две матери впоследствии стали большими друзьями. А что касается намерений Жильбера, то будущая свекровь все же спросила возможного зятя: а дочь-то моя знает о вашем предложении?

Когда Натали вернулась, мама ей все рассказала и тоже спросила: а ты догадывалась, что жених придет просить твоей руки? Натали видела, что Жильбер питает к ней сильное чувство, но точно не знала ничего. Он – очаровательный человек, но из другого круга. Бедность не порок, и Натали от истории своего рода никогда не отказывалась. Однако у нее были свои интересы, ей хотелось возрождения всего поломанного, а тут? Менять свою жизнь, чтобы войти в чужую судьбу и «поклоняться неизвестному ей кругу, который тоже скорее всего ей будет противиться»?! Сердечные порывы без серьезного будущего она не признавала. Всегда чувствовала между собой и Жильбером дистанцию, которую она сохраняла и в дальнейшем, но верила: чуть пошевели пламя – оно возгорится!

Жильбер с первых минут их знакомства был ей бесконечно симпатичен и дорог – «человек высокой породы и культуры», но он не забрасывал ее любовными письмами, когда она была далеко, зачем же ей бросаться в его объятия? Шаг трудный, ответственный, надо подумать. И она думала полтора года – с октября 46-ого по апрель 48-ого. Продолжала зарабатывать, была рада помогать маме, подписала новый контракт. Наконец, когда Натали снова гастролировала в Швейцарии, Жильбер ей написал и спросил уже настойчиво: каким будет ее ответ? И Натали решила: раз ты мне послан – да будет нам Воля Твоя!

– То есть не ваша? – удивилась я.

– Я ни о чем ничего не знала и была скорей рада тому, что именно свыше мне была послана встреча. Мое девичье состояние, как и у миллионов других девушек – единственное моему будущему мужу богатство. Уменя не было ничего, кроме моего малюсенького «я», которое было совершенно неопытным в быту. Но во мне, как и в каждом, было много завещанного свыше. Я не искала ни покровительства, ни богатства, даже решила подчеркнуть свою независимость и сразу отказалась от прав на совместное имущество. Мне хотелось подчеркнуть мое желание не жить за счет мужа. Настоящую любовь я узнала только через какое-то время, постепенно, но и с самого начала мое понимание любви основывалось на другом уровне.

– На каком же?

– Высоко духовном. Это звучит высокопарно, но это так. Любовь – высшая высота. На уровне рода – породы – образования корней, – поясняет Натали. – Я чувствовала глубокую порядочность Жильбера, и все же я его очень мало знала, как и он меня. Что он может мне дать? Речь не о материальном. Я знала, как мой отец вел себя с моей матерью, как его мужская неудержимость принуждала мать к рабству родов и мук. Я видела, как моя мать страдала, чувствовала, какое иго может представлять собой любимый мужчина, да еще породистый и умнейший, если господствует он сам над собой и если жена вовсе не его дополнительность, а раба всех трудов и жертва всех подчинений. Таким я не хотела видеть своего мужа. Он должен господствовать, но не от себя, а от Господней Воли. Важно, чтобы он обращался к жене с поклоном, ибо только вместе они составляют истинную полноценность.

Как завещано в Библии: и сказал первый человек – Адам: «Вот кость моей кости, плоть моей плоти: она будет называться женою. Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть». Но это уже та особая женская тема – тема образа Божьего, тема крови и плоти, которую Натали выстрадала и несет через всю свою жизнь. Это крест каждой женщины, этот крест она несет и за маму. С ним и сама пытается вырасти, и донести свое понимание до других. В конце концов, именно мамина боль, ее страдание и родившееся через него откровение любви в истинном браке привели со временем Натали к корням ее рода в Россию, к убитой традиции – к женскому образу. Помочь каждой женщине свой потенциал, свою особую женственность объяснить:

– В потенциале всегда зарыт зародыш Господний на рост до мужественности, значит – до завершения, когда женщина передает авторитет мужу, чтобы он стал наставником их совместной жизни. Он содержит «чин господина» через ее любовь, он – вождь семьи под Господним управлением, и этим ей интересен. Она же должна сохранить свое девичье состояние ради великолепия, заложенного на восход к тайне материнства. Она должна знать себе цену особую -онтологическую, и это не высокомерие, а Господняя порода: «мужским и женским Он их сотворил». Самый высокий дар – передавать роды Его жизни, зная о породе.

Так что встреча с мужем – это не случай, не страсть и не быт, а род бытия, не сомневается Натали. Она положена онтологически – законом высшим, а не человеческим. «Мое тело, – продолжает Натали, – высшим желанием положено на такую великую встречу, которая подарит – да или нет – плод любви. Происходит встреча двух уникальностей для одного нового единства. Власть Господнего желания и мое послушание сливаются в ту Любовь, которая действительно чудо и рождает во чреве женском лицо нового человека. Так судьба послала мне мужа с «чином господина», и я его люблю, как истинное подтверждение Господнего присутствия на этом свете. Он меня взял не в плен и не в рабство, а вывел на жизнь высшего порядка, когда наши корни питают рост древа нашей жизни».

Они венчались в католическом храме – знаменитом соборе святой Марии Магдалины в центре Парижа и мира, у площади, на которой отсекли голову последнему французскому королю Людовику XVI. Теперь это площадь Согласия – особенное историческое место, неподалеку от которого располагается парижская квартира Жильбера и Натали в родовом доме отца Жильбера. Венчались они у побочного алтаря Божьей матери. Потом Натали обратилась в православный храм, но там сказали, что после католического не нужно вторичное венчание, одно и то же таинство не повторяется.

Отец Жильбера к тому времени умер, а мать, обращаясь к Натали, сказала: я даю свое согласие, но прошу, чтобы дети, мои будущие внуки, были крещены католиками. Тогда Натали написала свое искреннее благодарное письмо матери о том, что она понимает, как трудно было ей согласиться на такой брак, к нему столько преград, а речь о будущем любимого сына! Что до католичества, то Натали его нисколько не отклоняет и хотела бы сначала с ним познакомиться и поглубже познать.

Католичество распространено по всему свету, известны подвиги миссионеров, святость монашества, высшая культура католичества воплощена в каменных намоленных стенах древнейших соборов, которые являются достоянием всего человечества. Главное – это христианство, а для Натали вера в Иисуса Христа – распятого и воскресшего есть «истинная реальность на подвиг бытия каждого человека».

Для нее, как для маленького верующего человека, христианство едино. Не может быть «хорошее католичество» и «плохое православие» – или наоборот. Спасение в единении, а не в расколе лица во Христе. Господь един. Иисус Христос – Богочеловек пришел в мир спасти всех грешных людей... «Католики и православные исповедуют ту же литургию, весь ритуал, все песнопения у нас одинаковые, хотя голоса звучат по-разному. А расколы богословского толка меня не касались, – говорит Натали. – Пусть богословы отвечают перед Господом и пусть не терзают Дух церковный».

Все дети Натали и Жильбера были крещены католиками, и все они очень любили ходить в русские церкви. Шел 48-ой год. Ни о какой роскоши или изобилии тогда даже не мечтали. У Натали был единственный костюм, правда, сшитый у портного по заказу. Она была одета скромно, но изящно. Гостей принимала в своей гостиной мать Жильбера. Свадебных фотографий, к сожалению, не осталось, потому что брат мужа забыл зарядить пленку. Вскоре молодожены уехали в свадебное путешествие на остров Боромэ – и далее по Италии. Так начался их совместный путь к неизвестному.

УНатали не было ни страха, ни любопытства. Она не понимала и не принимает минутные страсти и вспышки увлечений как цель. Ее вдохновляют бури иных восторгов – куда она приглашена? Как сумеет переродиться, вырасти благодаря встрече с мужем – вот почему встреча должна быть благословенна! Поэтому она и молилась: да будет Воля Твоя! Это дало ей новую опору в жизни: учиться избавляться от своей воли и всегда молить: да будет Воля Твоя – моей! Разыскивать волю таинства, ибо оно определяет ее выбор и ведет саму ее жизнь. Действительно, когда ты выбираешь своим компасом Господнюю Волю, тогда и твоя жизнь будет идти совсем по-иному. Вот почему она с радостью идет в неизвестность, она верит: там – свет, величайшая тайна! И благословение – величайшее дело, оно в руках Господних.

Мы можем только молить о милости, чтобы укрепить нашу любовь, чтобы ее искры не гасли, а пронизывали все человеческое существо и превозносили все наши желания к тайне, для этого мы и просим благословение Господнее. Для Натали брак – таинство, подающее свыше силу идти на восторг, хоть часто через страдания, но на всю жизнь земную и на вечность.

– Для меня величие, – говорит она, – есть единство женщины и мужчины с «чином Божьим», как Адам в Господнем единстве в сотворении: чтобы их совместная жизнь стала одной любовью в их единой судьбе после благословенного брака. Этот образ Господнего единства со мной живет, растет, ведет, учит и превосходит все мои желания, ибо на каждом шагу я, как все люди, спотыкаюсь, калечусь, падаю с избранной мною же высоты и прошу о помощи ...

Натали восторгалась мужем, кругом его друзей, его опытом и особым званием. У Жильбера было очень редкое занятие – как библиофил, он издавал книги для коллекционеров. Это его призвание было от отца, который основал в Париже клуб библиофилов, стал первым его председателем и создателем во Франции этого вида книжного искусства. Жильбер стал самым молодым в Париже издателем книг для библиофилов, каждая из которых была пронумерована. Он общался с интересными талантливыми людьми – писателями, художниками, искусствоведами, актерами, журналистами, редакторами. Понимал, как лучшим образом оформить книгу, знал все о бумаге, шрифтах, полиграфии.

Жильбер выбирал, какого пригласить художника, а среди них были такие известные как Матисс, Брак, Бюффе, Тремуа и многие другие. Издатель возглавлял долгий творческий процесс, итогом которого было рождение настоящего произведения искусства. Такие книги раскупались еще до выхода в свет по предварительным заказам, ибо альбомы были действительно уникальными, эксклюзивными – библиофилы знают в этом толк, именно они определяют культуру издания книги.

Помимо широких знаний и безупречного вкуса, издательская деятельность требует солидных средств. Жильбер всегда шел на определенный риск, чтобы издавать такого рода художественные произведения. Со многими художниками и писателями Жильбер был дружен, принимал их дома. Возможность общения открылась для Натали, что позволило ей приобщиться к новой культуре, определило иное качество работы в ее собственном творчестве.

Однако на подготовку к печати изданий такого рода уходило несколько лет, они требовали больших вложений. А рассчитывать на регулярный доход было невозможно. Жильбер начал подумывать о другой работе. В конце концов, издательское дело из-за груза проблем он передал другому человеку, но и по сей день остается почетным председателем Попечительского совета клуба библиофилов. И поскольку он закончил юридический факультет, то занялся страховым делом. Но мы забежали вперед.

Натали продолжала заниматься движением уже с другим педагогом, знаменитым Борисом Князевым, блиставшим когда-то у Дягилева в «Русских сезонах». Очень талантливый мастер, он плохо знал французский язык и нередко просил Натали переводить его объяснения во время занятий. Однажды Князев ее попросил: ты позанимайся с начинающими, а потом мне их передашь. Она ответила: «Знаете, мэтр, вы даете мне самую тяжелую работу, а я сама еще не достигла высоты и не случайно к вам прихожу, чтобы вы меня учили». Князев ее успокоил: «Ты прекрасно все умеешь, я же вижу».

Сначала Натали упорствовала – нет, я должна себя шлифовать, учиться каждый день сама, но мудрый наставник убедил ее: возьми двоих-троих новеньких девушек, начни с ними, а потом посмотрим. И она решилась. Это было страшно, но интересно, появилась глубокая ответственность за другого человека, за его время, чтобы он его с пользой потратил. Такая работа для Натали означает много больше, чем просто формальный урок:

– Ты все время думаешь, как помочь, какие качества в человеке найти, чтобы он сам сумел взяться за себя. Глаз смотрит не только внешне и не только чисто физиологически, но именно на образ, в глубину, чтобы воздействовать на физиологию по-иному. Открыть дорогу к правильности, к преображению себя, прежде всего, здоровьем, данным нам свыше, дыханием иным...

Конечно, Натали волновалась: кто она такая и что может дать тому, кто придет к ней, свое время потратит, да еще заплатит за урок? – вспоминала она свои первые учительские переживания. И все же начала учить тому, что знала серьезно сама, подходила глубоко, не механически, а с большим уважением и даже трепетом к каждому человеку, его построению, к тому, как кто сложен. Глядя на любого из учеников, она сразу видела его телесные недостатки или, как она говорит, «неправильности» не только внешние, но и скрытые. Но как его преобразить, когда ни на каком уровне нет никакой внутренней чувствительности и осознанности?! Что тут самое главное?

Постепенно выстраивался подход. Человек рода звериного или образного, но какого образа? Человек – не корзина, не ящик, он – образ Божий! А здоровье и есть осознанность образа Божьего, прежде всего! У человека великолепные органы, и у каждого своя функция, в нем есть наследственность, но чья? Не только папы и мамы, от кого-то еще – какая? Она искала ответы на все эти вопросы, а за ними вырисовывалось правильное ощущение физиологии и построения всего своего образа. Это значит – и поведения, и мышления. Какие же корни у каждого из нас ожидают своего развития и питания?

Натали уже имеет в виду развитие человека через его воспитание, или, как она говорит, через его «ранг качественности», подразумевая особую культуру, заложенную в глубине христианской традиции. Когда Жильбер сходил с лошади, она видела, что это «человек, породистый воспитанием» – не только внешне. Но даже видеть это – недостаточно. Чего хотел от нее Князев? Чтобы она учила не просто движению, но «правильному движению».

Аристократизм, уверена Натали, означает правильность, «восход в себе», то есть все должно быть поставлено лучшим образом, на высшем месте. Она старалась понять, почему порода и род входят в понятие красоты? Красота – это порода образа Божьего. Не звериного и даже не человеческого, а, стало быть, необходимо особое воспитание – через традицию, воссоздавшую всю культуру, завещанную нам в Библейском послании. Уже со времен первого Адама человек приглашен родиться в себе по-особому. О какой же традиции речь?

Это не просто древние обычаи, привычки или нравы прошлого, как мы думаем. Это не быт, не свод неких правил, которые могут меняться в разные времена. Это Библейское послание каждому человеку, послание, которое дает титул, истинно высокое звание «человека образа Божьего», если человек это осознает. Вот что говорит о Библейской традиции замечательная женщина – Анник де Сюзенель, французский богослов и философ, к трудам которой мы в нашем рассказе будем обращаться еще не раз, и именно Натали перевела эти труды на русский язык:

«Наша Традиция с большой буквы обусловлена постоянным Божественным дыханием и является реальностью, которая прирастает к корню всего Завета – Ветхого и Нового – для нашего преображения в понимании истинного знания. Если произошли перемены во внешнем мире – скорость, расстояние, комфорт, – то значит, что и внутренний мир движется и требует от нас совершенно иного взгляда на традиционные данные – забытые, непонятные нам или даже незнакомые. Преобразования корней необходимы сегодня всем, но особенно людям, лишенным Библейских корней и знаний, кому из-за разрушения церквей вообще о них не было дано знать.