Л. Каганович. 3 страница
Так мы делали массаж больше часа, когда стало ясно, что сердце завести уже не удастся. Искусственное дыхание делать было нельзя, при кровоизлиянии в мозг это строжайше запрещено. Наконец, ко мне подошел Берия, сказал: «Хватит!» Глаза у Сталина были широко раскрыты. Мы видели, что он умер, что уже не дышит. И прекратили делать массаж.
Чеснокова Г. // Комс. правда. 1988. 5 марта
Итак, поговорили мы обо всем с Булганиным, кончилось наше дежурство, и я уехал домой. Хотел поспать, потому что долго не спал на дежурстве. Принял снотворное, лег. Только лег, но еще не уснул, услышал звонок. Маленков: «Срочно приезжай, у Сталина произошло ухудшение. Выезжай срочно!» Я сейчас же вызвал машину. Действительно, Сталин был в очень плохом состоянии. Приехали и другие. Все видели, что Сталин умирает. Медики сказали нам, что началась агония. Он перестал дышать. Стали делать ему искусственное дыхание. Появился какой-то огромный мужчина, начал его тискать, совершать манипуляции, чтобы вернуть дыхание. Мне, признаться, было очень жалко Сталина, так тот его терзал. И я сказал: «Послушайте, бросьте это, пожалуйста. Умер же человек. Чего вы хотите? К жизни его не вернуть». Он был мертв, но ведь больно смотpeть, как его треплют. Ненужные манипуляции прекратили.
Хрущев Н. Т. 2. С. 133
Сталину сделали какой-то сильнодействующий укол. От него тело вздрогнуло, зрачки расширились. И минут через пять наступила смерть. Оказывается, подобный укол, способный поднять или окончательно погубить больного, полагалось делать лишь после согласия близких родных. Но Светлану и Василия не спросили. Все решал Берия.
Рыбин А. С. 45–46
Кровоизлияние в мозг распространяется постепенно на все центры, и при здоровом и сильном сердце оно медленно захватывает центры дыхания и человек умирает от удушья. Дыхание все учащалось и учащалось. Последние двенадцать часов уже было ясно, что кислородное голодание увеличивалось. Лицо потемнело и изменилось, постепенно его черты становились неузнаваемыми, губы почернели. Последние час или два человек просто медленно задыхался. Агония была страшной. Она душила его у всех на глазах. В какой-то момент — не знаю, так ли на самом деле, но так казалось — очевидно в последнюю уже минуту, он вдруг открыл глаза и обвел ими всех, кто стоял вокруг. Это был ужасный взгляд, то ли безумный, то ли гневный и полный ужаса перед смертью и перед незнакомыми лицами врачей, склонившихся над ним. Взгляд этот обошел всех в какую-то долю минуты. И тут, — это было непонятно и страшно, я до сих пор не понимаю, но не могу забыть — тут он поднял вдруг кверху левую руку (которая двигалась) и не то указал ею куда-то наверх, не то погрозил всем нам. Жест был непонятен, но угрожающ, и неизвестно к кому и к чему он относился... В следующий момент, душа, сделав последнее усилие, вырвалась из тела.
Аллилуева С. С. 15
Незадолго до смерти Сталин неожиданно приподнял левую руку. Казалось, что он пришел в сознание и хочет что-то сказать. Все правительство, которое стояло за нами, напряглось, приумолкло. Но он уронил руку обратно и ничего не сказал.
Чеснокова Г. // Комс. правда. 1988. 5 марта
Перед самой смертью Сталин, по свидетельству его дочери, «суровым взглядом» «обвел всех стоящих вокруг, показывая левой рукой с вытянутым указательным пальцем наверх». Как убеждена С. Аллилуева, отец в последний миг жизни обратился к Богу. Я с уважением отношусь к этому мнению.
Громов Е. С. 43
Перед смертью Сталин поднял руку. Поднять-то поднял, но...
В. Молотов.
Цит. по: Чуев Ф.1 С. 398
Описанное Светланой удушье, наступившее у ее отца незадолго до смерти, которое сопровождалось иссиня-черной окраской шеи и лица, указывает на острое нарушение функции левого желудочка сердца с образованием массивного отека легкого, причиной чего явился только что произошедший обширный инфаркт, что и было подтверждено электрокардиограммой. В качестве лечебного мероприятия был применен обычный в подобных ситуациях отсос крови пиявками. Кроме того, для усиления функции левого желудочка пациент получил инъекции строфантина, а также камфару и кофеин для поддержки кровообращения. Для снятия симптомов сильного удушья была обеспечена искусственная подача кислорода. Ввиду повышения температуры и увеличения числа белых кровяных телец был назначен пенициллин в качестве своевременного противодействия пневмонии, которая может быстро развиться на фоне отека легкого.
Ноймайр А. С. 450
Я думала, что сама задохнусь, я впилась руками в стоявшую возле молодую знакомую докторшу, — она застонала от боли, мы держались с ней друг за друга.
Душа отлетела. Тело успокоилось, лицо побледнело и приняло свой знакомый облик, через несколько мгновений оно стало невозмутимым, спокойным и красивым. Все стояли вокруг, окаменев, в молчании, несколько минут, — не знаю сколько, — кажется, что долго.
Аллилуева С. С. 15–16
В левой части спальни на светлом лакированном паркете стояло насколько кадушек с пальмами, выдвигался напыщенный диван с круглыми валиками и высоко взбитой спинкой, над которой располагалась полочка для статуэток. На этом диване вождь советского народа скончался.
Красиков С. С. 89
«Состояние больного на утро 5-го марта ухудшилось. Расстройства дыхания усилились и были особенно резко выражены во вторую половину ночи и утром 5.III. В начале девятого у больного появилась кровавая рвота, не обильная, которая закончилась тяжелым коллапсом, из которого больного с трудом удалось вывести. В 11 час. 30 мин. после нескольких рвотных движений вновь наступил коллапс с сильным потом, исчезновением пульса на лучевой артерии; из коллапса больной был выведен с трудом после инъекций камфоры, коффеина, кардиозола, строфантина и т.д.
Электрокардиограмма, снятая в 11 час. утра, показала острые нарушения коронарного кровообращения с очаговыми изменениями преимущественно в задней стенке сердца.
Причиной кровавой рвоты консилиум считает сосудисто-трофические поражения слизистой оболочки желудка.
19.50. Инъекции 3,0 камфоры. Пульс частый, слабый. Неполное смыкание век.
20.00. Пульс 150, слабого наполнения. Инъекции 1,0 коффеина.
20.10. Пульс 140, наполнение несколько лучше. Потливость. Дыхание 45. Внутримышечно введен глюконат кальция 10,0. Коматозное состояние. Частый слабого наполнения пульс. Потливость общая, резкая. Неполное смыкание век. Отсутствие рефлекторных движений в левых конечностях. Поверхностное дыхание.
20.35. 2,0 кардиозола.
20.45. Глюконат кальция 10,0 внутримышечно.
20.50. Камфора 3, 0.
21.00. 2,0 коффеина.
21.10. Резкий цианоз лица. Кожа влажная. Дыхание 45 в 1 минуту. Пульс аритмичный, 140 в 1 минуту, малого наполнения, временами нитевидный. Легкие — коробочный звук, спереди и на боковой поверхности хрипов не выслушивается. Сердце — тоны глухие, эмбриокардия. Живот вздут. При перкуссии живота тимпанит.
21.20. Введено под кожу 200,0 глюкозы 5 % раствора.
21.30. Резкая потливость. Больной влажный. Пульс нитевидный. Цианоз усилился. Число дыханий — 48 в 1 минуту. Тоны сердца глухие. Кислород (1 подушка). Дыхание поверхностное.
21.40. Карбоген (46 % СО.) 30 секунд, потом кислород. Цианоз остается. Пульс едва прощупывается. Больной влажный. Дыхание учащенное, поверхностное. Повторен карбоген (60 СО.) и кислород. Сделаны инъекции камфоры и адреналина. Искусственное дыхание.
21.50. товарищ И. В. Сталин скончался.
Третьяков, Лукомский, Тареев, Коновалов, Мясников, Филимонов, Глазунов, Ткачев, Иванов».
Заключение консилиума о смерти Сталина. 5 марта 1953 г., 12 час. дня.
Цит. по: Ноймар А. Диктаторы в зеркале медицины.
Это был момент, конечно, в высокой степени знаменательный. Как только мы установили, что пульс пропал, дыхание прекратилось и сердце остановилось — в просторную комнату тихо вошли руководящие деятели партии и правительства, дочь Светлана, сын Василий и охрана. Все стояли неподвижно в торжественном молчании долго, я даже не знаю сколько — около тридцати минут или дольше. Свершилось, несомненно, великое историческое событие. Ушел из жизни вождь, перед которым трепетала вся страна, а, в сущности, в той или иной степени и весь мир. Великий диктатор, еще недавно всесильный и недосягаемый, превратился в жалкий, бедный труп, который завтра же будут кромсать на куски патологоанатомы...
Мясников А. // Лит. газ. 1989. 1 марта
Потом члены правительства устремились к выходу, надо было ехать в Москву, в ЦК, где все сидели и ждали вестей. Они поехали сообщить весть, которую тайно все ожидали. Не будем грешить друг против друга — их раздирали те же противоречивые чувства, что и меня — скорбь и облегчение...
Аллилуева С. С. 16
…Зазвонила вертушка. Трубку взял Шепилов, сказал в нее несколько раз: «Да, да», — и, вернувшись к столу, за которым мы сидели, сказал: «Позвонили, что товарищ Сталин умер».
И несмотря на все предыдущее — на заседание, после которого мы приехали сюда, на решения, которое были приняты, все равно что-то в нас, во всяком случае во мне, содрогнулось в эту минуту. Что-то в жизни кончилось. Что-то другое, неизвестное еще, началось. Началось не тогда, когда в связи с тем-то и тем-то оказалось необходимым назначить Маленкова Председателем Совета Министров еще при жизни Сталина и он был им назначен, — не тогда, а вот сейчас, после этого звонка.
Не помню, кто что взял на себя, что собрался делать и написать, — я сказал, что напишу стихи, я не знал, сумею ли написать эти стихи, но знал, что ни на что другое в этот момент не способен.
Не задерживаясь в «Правде», я поехал домой. «Литературная газета» выходила только послезавтра, седьмого, и я, вернувшись домой, позвонил своему заместителю Борису Сергеевичу Рюрикову, что приеду часа через два, заперся у себя в комнате и стал писать стихи. Написал первые две строфы и вдруг неожиданно для себя, сидя за столом, разрыдался. Мог бы не признаваться в этом сейчас, потому что не люблю ничьих слез — ни чужих, ни собственных, — но, наверное, без этого трудно даже самому себе объяснить меру потрясения. Я плакал не от горя, не от жалости к умершему, это не были сентиментальные слезы, это были слезы потрясения. В жизни что-то так перевернулось, потрясение от этого переворота было таким огромным, что оно должно было проявиться как-то и физически, в данном случае судорогой рыданий, которые несколько минут колотили меня.
Симонов К. С. 257
Стоя в молчании, мы думали, вероятно, каждый свое, но общее чувство было — ощущение перемен, которые должны, которые не могут не произойти в жизни нашего государства, нашего народа... Что-то должно обязательно измениться в нашей жизни, притом к лучшему…
Мясников А. // Лит. газ. 1989. 1 марта
В последние минуты, когда все уже кончалось, Берия вдруг заметил меня и распорядился: «Уведите Светлану!» На него посмотрели те, кто стоял вокруг, но никто и не подумал пошевелиться. А когда все было кончено, он первым выскочил в коридор и в тишине зала, где стояли все молча вокруг одра, был слышен его громкий голос, не скрывавший торжества: «Хрусталев! Машину!»
Аллилуева С. С. 13
Как только Сталин умер, Берия тотчас сел в свою машину и умчался в Москву с «ближней» дачи. Мы решили вызвать туда всех членов Бюро или, если получится, всех членов Президиума ЦК партии. Точно не помню. Пока они ехали, Маленков расхаживал по комнате, волновался. Я решил поговорить с ним. «Егор, — говорю, — мне надо с тобой побеседовать». «О чем?» — холодно спросил он. «Сталин умер. Как мы дальше будем жить?» — «А что сейчас говорить? Съедутся все, и будем говорить. Для этого и собираемся». Казалось бы, демократический ответ. Но я-то понял по-другому, понял так, что давно уже все вопросы оговорены им с Берией, все давно обсуждено. «Ну, ладно, — отвечаю, — поговорим потом».
Вот собрались все. Тоже увидели, что Сталин умер. Приехала и Светлана. Я ее встретил. Когда встречал, сильно разволновался, заплакал, но смог сдержаться. Мне было искренне жаль Сталина, его детей, я душою оплакивал его смерть, волновался за будущее партии, всей страны. Чувствовал, что сейчас Берия начнет заправлять всем. А это — начало конца. Я не доверял ему, не считал уже его коммунистом. Я считал его способным на все, быстрым на расправу мясником и убийцей.
Хрущев Н. Т. 2. С. 133
Пришли проститься прислуга, охрана. Вот где было истинное чувство, искренняя печаль. Повара, шоферы, дежурные диспетчеры из охраны, подавальщицы, садовники — все они тихо входили, подходили молча к постели, и все плакали. Утирали слезы как дети, руками, рукавами, платками. Многие плакали навзрыд, и сестра давала им валерьянку, сама плача. А я-то, каменная, сидела, стояла, смотрела, и хоть бы слезинка выкатилась... И уйти не могла, а все смотрела, смотрела, оторваться не могла.
Аллилуева С. С. 17
Светлана плакала. После смерти Сталина Неговский отошел, а меня Светлана не пускала. Она попросила причесать его. Он был всклокочен и брови в беспорядке. Я причесала брови, потом волосы. Назад зачесывала и немного направо. Волосы у него были не очень жидкие. Потом Светлана обратила внимание, что у него открыты глаза. Я стала закрывать ему глаза, но они никак не закрывались. Тогда я попросила Светлану дать мне пятаки. Она говорит так растерянно: «А у меня нет...» И тогда я еще раз опустила ему веки и долго-долго держала, чтобы глаза закрылись. Потом отпустила, но веки все равно чуть-чуть приподнялись и слегка приоткрыли белки.
Ворошилов плакал. Маленков был спокоен. Берия кричал, носил мундир Сталина, что-то еще на улицу, в машину. «Скорую» он вызывал, чтобы отвезти тело в Кремль.
Чеснокова Г. // Комс. правда. 1988. 5 марта
Пришла проститься Валентина Васильевна Истомина, — Валечка, как ее все звали, — экономка, работавшая у отца на этой даче лет восемнадцать. Она грохнулась на колени возле дивана, упала головой на грудь покойнику и заплакала в голос, как в деревне. Долго она не могла остановиться, и никто не мешал ей.
Аллилуева С. С. 17
Пятого марта 1953 года отец возвратился домой раньше обычного, где-то перед полуночью. «А как же дежурство?» — пронеслось у меня в голове. Пока отец снимал пиджак, умывался, мы молча ожидали, собравшись в столовой. Он вышел, устало сел на диван, вытянув ноги. Помолчал, потом произнес: «Сталин умер. Сегодня. Завтра объявят». Он прикрыл глаза.
Я вышел в соседнюю комнату, комок подкатился к горлу, а в голове сверлила мысль: «Что же теперь будет?»
Я искренне переживал, но мое второе «я» как бы со стороны оценивало происходящее, и я внутренне ужаснулся, что глубина моих чувств недостаточна, не соответствует трагизму момента. Однако большего не получилось, я вернулся в столовую.
Отец продолжал сидеть на диване, полуприкрыв глаза. Остальные застыли на стульях вокруг стола. Я никого не замечал, смотрел только на отца.
Помявшись, спросил: «Где прощание?» — «В Колонном зале. Завтра объявят», — как мне показалось, равнодушно и как-то отчужденно ответил отец. Затем он добавил после паузы: «Очень устал за эти дни. Пойду посплю».
Отец тяжело поднялся и медленно направился в спальню.
Я был растерян и возмущен: «Как можно в такую минуту идти спать? И ни слова не сказать о нем. Как будто ничего не случилось!» Поведение отца поразило меня…
С. Хрущев.
Цит. по: Зенькович Н. С. 130–131
Поздно ночью, — или, вернее, под утро уже, — приехали, чтобы увезти тело на вскрытие. Тут меня начала колотить какая-то нервная дрожь, — ну, хоть бы слезы, хоть бы заплакать. Нет, колотит только. Принесли носилки, положили на них тело. Впервые увидела я отца нагим, — красивое тело, совсем не дряхлое, не стариковское. И меня охватила, кольнула ножом в сердце странная боль — и я ощутила и поняла, что значит быть «плоть от плоти». И поняла я, что перестало жить и дышать тело, от которого дарована мне жизнь, и вот я буду жить еще и жить на этой земле.
Аллилуева С. С. 17–18
Смерть Сталина я воспринял, скажу откровенно, двояко. В основном, мне было жаль Светлану, его дочь. Она ведь — я это хорошо знал — и до этого была одиноким человеком, а после смерти Сталина жизнь ее и вовсе не заладилась. Внешне, конечно, и Хрущев, и Ворошилов, к примеру, ее опекали, на самом же деле, эти люди прекрасно знали очень слабую психику Светланы и подталкивали ее к тому; что, в конце концов, и случилось.
Берия С. С. 303
И тело увезли.
Аллилуева С. С. 18
Шестого марта в 11—12 часов дня на Садово-Триумфалыюй во флигеле во дворе здания, которое занимает кафедра биохимии 1-го МОЛМИ, состоялось вскрытие тела Сталина. Присутствовали из состава комиссии только я и Лукомский. Были типы из охраны. Вскрывал А. И. Струков, профессор 1-го МОЛМИ, присутствовал П. Н. Аничков (президент АМН), биохимик профессор С. Р. Мордашев, который должен был труп бальзамировать, патологоанатомы: профессора Скворцов, Мигунов, Русаков. По ходу вскрытия мы, конечно, беспокоились — что с сердцем? Откуда кровавая рвота? Все подтвердилось. Инфаркта не оказалось (были найдены лишь очаги кровоизлиянии)...
Мясников А. // Лит. газ. 1989. 1 марта
Результаты вскрытия не только подтвердили диагноз кровоизлияния в мозг, повлекшее за собой паралич правой половины тела и поражение моторного центра речи, расположенного в левом полушарии головного мозга, но и выявили свежий инфаркт миокарда, причиной которого явилась выраженная гипертрофия стенки левого желудочка сердца на почве многолетней гипертонической болезни. Это патологическое изменение повлекло за собой острый отек левого легкого. Кроме того, вскрытие выявило сильно выраженные склеротические изменения всех артерий головного мозга. В этом, по-видимому, кроется одна из причин ошибочных действий и неправильных оценок ситуаций Сталиным в последние годы его жизни.
Ноймайр А. С. 451
...Сильный склероз мозговых артерий, который мы видели на вскрытии И. В. Сталина, может возбудить вопрос: насколько это заболевание, несомненно, развившееся на протяжении ряда лет — могло сказаться на состоянии Сталина, на его характере, на его поступках в эти годы. Ведь хорошо известно, что атеросклероз мозговых сосудов, приводящий к нарушению питания нервных клеток, сопровождается нарушением функций нервной системы. Прежде всего со стороны высшей нервной деятельности отмечается ослабление процессов торможения, в том числе и дифференциального. Легко себе представить, что в поведении Сталина это проявлялось потерей ориентации — что хорошо, что дурно, что полезно, а что вредно, что допустимо, что недопустимо, кто друг, а кто враг. Параллельно происходит так называемое обострение черт личности: сердитый человек становится злым, несколько подозрительный становится подозрительным болезненно, начинает испытывать манию преследования — это полностью соответствует поведению Сталина в последние годы жизни.
Мясников А. // Лит. газ. 1989. 1 марта
…Нужно просто учитывать возраст и общее состояние Сталина, который к своему здоровью относился скверно: обедал когда придется, никакой диеты не соблюдал. Очень любил яичницу, способствующую возникновению бляшек на сосудах. Специального диетолога или хотя бы личного врача не имел. Правда, во время и после войны его навещали профессора Виноградов, Преображенский и Бакулев. Доктор Кулинич брал кровь из пальца, делал уколы от гипертонии. Но в последнее время, если одолевала гипертония или очередная ангина, он к врачам не обращался — этого еще не хватало! А брал у Поскребышева, бывшего фельдшера, необходимые таблетки. Штатные врачи обслуживали в основном сотрудников охраны и крайне редко — самого Сталина.
Так что его здоровье было серьезно ослаблено возрастом, сопутствующими хворями. А кровоизлияние при гипертонии немудрено. Туков присутствовал при вскрытии. Начальник Санитарного управления Куперин показал ему, где лопнул мозговой сосуд. Там разлилась кровь размером с пятачок. Куперин сказал:
— Вот эту кровь сразу бы ликвидировать... Человек бы еще жил...
Да вот кто бы смог тогда совершить это чудо?
Рыбин А. С. 50
Все как-то неосознанно ждали, сидя в столовой, одного: скоро, в шесть часов утра по радио объявят весть о том, что мы уже знали. Но всем нужно было это услышать, как будто бы без этого мы не могли поверить. И вот, наконец, шесть часов. И медленный, медленный голос Левитана или кого-то другого, похожего на Левитана, — голос, который всегда сообщал нечто важное. И тут все поняли: да, это правда, это случилось. И все снова заплакали — мужчины, женщины, все... И я ревела, и мне было хорошо, что я не одна, и что все эти люди понимают, что случилось, и плачут со мной вместе.
Аллилуева С. С. 18–19
Для подтверждения диагноза «кровоизлияние в мозг, поразившее функции жизненно важных зон мозга», поставленного кардиологом, профессором Мясниковым, и невропатологом, профессором Коноваловым, а также для проверки правильности действий врачей при лечении Сталина была создана комиссия из семи членов АМН. Результаты работы комиссии были опубликованы в печати 7 марта 1953 года: «Результаты патологоанатомического исследования полностью подтверждают диагноз, поставленный врачами-профессорами, лечившими И. В. Сталина. Данные патологоанатомического исследования установили необратимый характер болезни И. В. Сталина, начиная с момента возникновения кровоизлияния в мозг. Поэтому принятые энергичные меры лечения не могли дать положительного результата и предотвратить роковой исход». Протокол вскрытия, подписанный девятью врачами и заверенный патологоанатомом профессором Мигуновым, завершается точным заключением: «...очаг кровоизлияния в области подкорковых узлов левого полушария головного мозга, ответственном за перекрестный паралич половины тела. Кроме того, выявлены значительные атеросклеротические изменения всех сосудов головного мозга... установлена значительная гипертрофия левого желудочка сердца и свежее кровотечение стенки миокарда».
Ноймайр А. С. 450–451
Было часов 5 утра. Я пошла в кухню. В коридоре послышались громкие рыдания, — это сестра, проявлявшая здесь же, в ванной комнате, кардиограмму, громко плакала, — она так плакала, как будто погибла сразу вся ее семья... «Вот, заперлась и плачет уже давно», сказали мне.
Аллилуева С. С. 18
«ЭПИКРИЗ
Смерть Иосифа Виссарионовича Сталина последовала от обширного мозгового кровоизлияния, вызвавшего необратимые нарушения жизненно важных функций дыхания и кровообращения. Кровоизлияние в мозг возникло на почве гипертонической болезни, которая способствовала также развитию атеросклероза мозговых и в меньшей степени венечных артерий сердца. В связи с кровоизлиянием возникли острые нарушения кровообращения в мышце сердца. Одновременно возникли множественные мелкие кровоизлияния в слизистой желудка и желудочное кровотечение. Учитывая течение болезни, следует признать, что указанные нарушения кровообращения способствовали развитию повторных приступов коллапса, которые наблюдались в последний день жизни И. В. Сталина.
Комиссия считает целесообразным; вскрытие и долговременное бальзамирование тела товарища Сталина произвести в специальной лаборатории Мавзолея В. И. Ленина».