Областныеи местные газеты 5 страница

щества контроля над СМИ. На слуху — независимые телевизион ные производители, сделавшие на государственном телевидении капиталы — ВИД, АТВ, Ren TV, крупные рекламные агентства «Видео Интернешнл» и «Премьер СВ», группы Березовского и Гусинского, которые, кстати, в этот момент находились в жест кой конкуренции друг с другом.

Передел государственной собственности и формирование новой пропагандистской системы (1994—1996).Этот этап начинается в январе 1994 г. с предоставления частному каналу НТВ шести часов для веща ния на четвертой кнопке прежнего ЦТ и с акционирования в декаб ре 1994 г. первого канала бывшего ЦТ — телекомпании «Останкино». Создание телевизионного кентавра под названием «общественное российское телевидение», которое формально контролировалось го сударством, а фактически — бизнесменом Березовским, который лично никогда не был собственником ОРТ, — символ этого этапа. За эти три года в результате политических интриг и лоббист ских усилий новых владельцев СМИ несколько раз менялся статус основных общенациональных телеканалов (1995, 1996), указами президента телерадиовещание постоянно «совершенствовали» — государственные телерадиокомпании то акционировали, то пре вращали в унитарные государственные предприятия, то прирав нивали к учреждениям культуры. На авансцену выдвинулись орга низаторы-бизнесмены, обеспечивающие вещание в условиях по луразрушенной экономики огромными инвестициями, полученными за счет кредитов и бартерных сделок с государствен ной правящей элитой. Телевидение в прямом смысле слова вводи ло новых медиавладельцев во власть.

1996 год стал поворотным для развития российской медиасре-ды. Фронт «за Ельцина» не только оказался успешным с точки зрения сохранения власти правящей элиты, но и принес его иде ологическим бойцам вполне ощутимые экономические результа ты. После выборов НТВ Гусинского получило весь четвертый ка нал, бизнесмены Березовский и Лесин — должности в Совете безопасности и администрации президента.

Казалось, что к концу 1996 г. новые «правила игры» на телеви зионном рынке выработаны. После многочисленных телевизион ных склок и громких убийств национальный эфир практически поделили, закончилась варварская битва за рекламу. Дикий и во роватый, этот рынок после принятия в 1995 г. закона «О рекламе» стал приобретать цивилизованные формы. С ужесточением в 1995— 1996гг. контроля над правовой стороной регионального вещания большинство телеканалов регионального ТВ были вынуждены пе рейти к наполнению эфира исключительно лицензионной про-

дукцией. Эти затраты, во-первых, способствовали возникновению и развитию телевизионных сетей, во-вторых, позволили регио нальным вещателям предлагать столичным дистрибьютерам свои рекламные возможности в обмен на_тпрограммы. Началось осваива ние регионального рекламного рынка.

В эти годы сложилась система вещающих и телепроизводящих организаций, определились контуры основных телевизионных се тей, рекламный рынок поделили два рекламных агентства — «Ви-деоинтернешнл» и «Премьер СВ». Гибридная, полугосударствен ная — получастная, телевизионная система ощутила себя новой политической силой с собственной телевизионной элитой и стра тегическими задачами.

Президентская кампания 1996 г., безусловно, ускорила про цесс «политизации» рынка СМИ. Далекие от медиабизнеса пред приниматели именно после выборов осознали, что владение СМИ, особенно в разгар политических кампаний, приносит деньги, по зволяет сохранить свой статус-кво, а главное — сулит серьезные политические дивиденды, вроде личных связей и влияния на выс ших чиновников, то есть играет роль важного политического ре сурса. После 96-го года бизнес-элита все настойчивее стала брать на себя роль новых российских идеологов.

Активизация политических капиталов и информационные войны (1997—1999).За годы реформ государственное телевидение Рос сии так и не нашло своей ниши в разделении труда с частными компаниями и не приблизилось к модели общественно-правового вещания. Более того, в России в эти годы стал утверждаться совер шенно особый вид концентрации — «политической», или «бю рократической», когда «партия власти» — государственные чинов ники, руководители администраций, губернаторы, мэры, незави симо от политических пристрастий, на деньги налогоплательщиков или подконтрольных им местных коммерческих структур учрежда ют, поддерживают, дотируют региональные СМИ. За минувшие с начала 1990-х годы так и не удалось разработать открытую государ ственную политику в области информации, когда любому важно му изменению в вещании предшествуют дискуссии, исследование альтернатив, публикация планов реорганизации и их обсуждение в печати и парламенте. Не удалось создать ни сильных обществен ных органов для надзора за порядком в эфире, ни влиятельных профессиональных ассоциаций.

Банкиры и бизнесмены, объединившиеся в 1996 г. для переиз брания Ельцина, против угрозы коммунистического реванша, гро зившего им потерей власти и капитала, разбились после выборов на враждующие лагери в борьбе за остатки неприватизированной

государственной собственности и за влияние на власть. Все это привело к тому, что неизбежная конкуренция между СМИ и сто ящими за ними силами приняла в России уродливую форму ин формационных войн.

В 1996 г. в российских СМИ появляются понятия «семибанкир-щина», «экономическое Политбюро», утверждается термин «оли гархи». На головы миллионов зрителей обрушивается поток комп роматов, связанных с противостоянием «банкиров-олигархов» (ОРТ, НТВ) и защищающихся «реформаторов» (ВГТРК). Инфор мационно-пропагандистские кампании имеют общий сценарий: начинаются с утечки компромата, его раскрутки в СМИ и завер шаются кадровыми перестановками в правительстве и президент ском окружении. Информационные войны сопровождали отставку правительств Черномырдина, Кириенко, Примакова.

В сентябре 1997 г., после вызвавшей публичный скандал продажи части государственного холдинга «Связьинвест», президент Ельцин пригласил в Кремль шестерых крупных бизнесменов и потребовал от них прекратить «поливать грязью» друг друга и министров правитель ства. Таким образом, в 97-м впервые Ельцин косвенно, но публично признал, что редакционная политика центральных российских СМИ отражает финансовые интересы ряда групп.

В итоге под разрушительным ударом оказались не столько бан киры и политики, сколько само российское государство. Нарабо танный в начале перестройки престиж журналистской профессии начал стремительно падать. Возникла «персонифицированная про паганда» и понятие «политический заказ». Влиятельные телевизи онные обозреватели, отбросив элементарные нормы профессио нальной этики, не скрывали, что выполняют роль рупора конк ретного олигарха или политика.

Политическая целесообразность выборов 1996 г., похоронив шая романтическую идею 90-х о «независимой прессе», привати зационные войны 97-го, кризис 1998 г. и, как следствие, обвал рекламного рынка чрезвычайно усилили политизацию телевиде ния, которая в свою очередь медиатизировала политику. По сегод няшним оценкам аналитиков, 50% бюджетов СМИ 1995-1998 гг. имели политическое происхождение.

К периоду 1994—1999 гг. вполне можно применить формулу политологов-бихевиористов — сторонников поведенческой кон цепции власти. Звучит она так: «Политическая арена есть рынок власти». Это означает, что «те, кто контролирует собственность, обязательно будут стремиться превратить доллары в голоса изби рателей, свою собственность — в политическую власть. Бизнес —

диктатор в семье власти». Эти слова написаны американцем, на писаны давно и не про Россию. Но первые пять лет новейшей рос сийской истории — с 1994-го по 1999 г. — наглядная иллюстрация того, как при активном участии власти ростки политической де мократии перерастали в олигархию, а сама власть стала главным экономическим ресурсом.

Активизация государства (1999-2000).Этот новый этап наме тился еще в 1998 г. с образования единого производственно-техно логического комплекса ВГТРК, а затем и министерства СМИ. Со зданием махины ВГТРК государство вроде бы намекало, что на мерено постепенно превращаться в эффективного собственника разрозненного телевизионного хозяйства, упорядочить отношения вещателей и связистов, активнее действовать в области лицензи рования. Проводником новых инициатив выступал тоже недавний «олигарх» — Михаил Лесин, поэтому во всех этих начинаниях тог да усматривали только очередной передел рынка и недобросовес тную конкуренцию.

С одной стороны, министр Лесин рассуждал как рыночник, говоря, что «за 10 лет мы не сформировали рынка СМИ: у нас не продаются акции, у нас не продаются предприятия. У нас они не погибают. Ни одно СМИ не обанкротилось». С другой стороны, к началу 1999 г. стала вырисовываться иная, чем прежде, политичес кая линия — государственную телевизионную систему усиливали организационно и финансово для укрепления идей государствен ности. Приближались парламентские и президентские выборы. При чем группы Березовского и Гусинского, сплотившиеся в 1996 г., на этот раз оказалась по разные стороны баррикад. Березовский ставил на Путина, Гусинский — против «преемника». В результате — оче редной виток разрушительной информационной войны. События конца 1999-го — начала 2000 г.: взрывы домов, «вторая чеченская война», «дело Бабицкого» — возвращают в информационное поле понятий «государственная пропаганда», «национальная идея», «наши — не наши».

После победы Путина на президентских выборах конфигура ция на телевизионном рынке серьезно изменилась.

Закат эры «олигархов» (2000—2001).Драму НТВ, которая за вершилась весной 2001 года сменой основных владельцев и менед жмента телекомпании, можно считать финалом бурного, револю ционного десятилетия в развитии телеиндустрии России.

По масштабности, количеству и разнообразию операций дав ления история борьбы с «Медиа-Мостом» Гусинского уникальна. Длилась эта борьба два года, с весны 1999-го по весну 2001 г. Кремль и исполнители «оздоровительных» процедур — прокуратура, ФСБ,

суды — говорили исключительно об экономической подоплеке происходящего с «Медиа-мостом», а Гусинский и его защитники настаивали на политической версии преследования. Истина, как всегда, была посередине. Между прочим, неизвестно, как бы раз вивалась эта история, если бы Гусинский договорился с властью, как это уже случилось в 1996 году. Гусинский этого не сделал, и ему стали напоминать, как много он занял у полугосударственно го «Газпрома». В том, что в деле «Медиа-моста» была политическая составляющая, в конце концов признался даже Альфред Кох, ко торый в этом споре «хозяйствующих субъектов» представлял «Газ пром-медиа».

Накануне решающей битвы за медиаимперию Гусинского, осе нью 2000 г., консультант президента Владимира Путина Глеб Пав ловский провозгласил «крушение СМИ демократической республи ки и закат эры олигархов». В этой фразе политического технолога в утрированной форме выражена сущность изменений, которые про изошли в сфере массовой информации после Ельцина. К весне 2001 г. двух главных медиаолигархов прежней эпохи уже не было в стране, в следующие два года их постепенно, но настойчиво вы давливали на политическую и медийную периферию.

.Изматывающая двухлетняя война вокруг «Медиа-моста» и «кру шение олигархов» имели несколько последствий. С разгромом «партии НТВ», каким бы ни было отношение к Гусинскому, идеи «действующей демократической оппозиции» и «свободы слова» окончательно потеряли свою актуальность для многих граждан.

Как результат акции против НТВ, снизилась «сопротивляемость» региональных телекомпаний административному давлению на мес тах. Некоторые из частных владельцев, например, поддержали идею создания «окружного телевидения», создаваемого под патронажем представителей президента в семи федеральных округах.

С идеологической точки зрения идея нового, сильного, корпо ративного государства (определения в СМИ разнятся) воплоща ется в деятельности телевидения под лозунгом конструктивного диалога и сотрудничества с властью. Диалог, сотрудничество, ло яльность — новые характеристики информационного поля этого периода. Они принципиально отличаются от минувшего анархи ческого, агрессивного информационного десятилетия.

В стране снова поменялась правящая элита: амбициозных оли гархов сменили профессиональные бюрократы, сделавшие карье ру в минувшее десятилетие. «Усмирение» слишком самостоятель ного бизнеса происходило по одной схеме: в государственных ин тересах менеджеров или владельцев с помощью судов, проверок и обысков устраняли от управления. Новая правящая элита посте-

пенно приучила страну к необходимости вмешиваться в информа ционный процесс на основании недоверия к коммерческим «не- лояльным» СМИ.

1.2. 2002-2003. Модернизация власти,

усиление государственной бюрократии

и индустриальные перспективы телевидения

«Пресса должна знать свое место». В этой незамысловатой фор муле выражено отношение власти к СМИ времен Владимира Пу-

тина. На общефедеральном рынке — все скандалы смикшированы. ОРТ, так и не став ни общественным, ни частным, формально

опять превратилось в первый государственный канал, сохранив ширму «смешанной формы собственности». В 2003 г. ОАО ОРТ (Пер вый канал) — в целях обеспечения безопасности и защиты нрав ственности, здоровья и прав граждан — попадает в перечень из 56 стратегических акционерных обществ наряду с военными и обо ронными.

Борису Березовскому по сути с 1995 г. разрешали арендовать главную государственную кнопку страны. После того как Березов ский вынужденно отказался от контроля над ОРТ, лишний раз подтвердилось, что полугосударственная форма собственности ОРТ — миф. Как, на каких условиях перешли акции, формально связанные со структурами Березовского, другим частным владель цам? Какие банки входят ныне в консорциум ОРТ-КБ, что такое мифический ООО «РастрКом 2002» или ООО «ЭберЛинк 2002»? Кто стоит за ними и почему именно эти компании получили 49% акций крупнейшей телекомпании страны и Европы? Никаких тен деров, никаких сообщений о продажах и зафиксированных сдел-

ках не было, кроме слухов и неподтвержденной информации о том, что «отступного» — 50 млн долларов — Борису Березовскому заплатил его бывший партнер Роман Абрамович, и именно под контрольные ему структуры остаются лояльными держателями ча-

стного пакета акций Первого канала. С переподчиненного в инте-

ресах государства и новой элиты Первого канала уже шестой год подряд никто не требует 100-миллионного долга, выданного еще в 1998 г. под залог акций (как теперь выясняется, для того чтобы в условиях обрушившегося рынка выдержать жесткую, в том числе политическую, конкуренцию с НТВ). Государство как основной акционер исправно платит проценты по этому кредиту.

Канал «Россия», сознательно став державно-государственным, четко обозначил свое место в телевизионной иерархии — главного

государственного пропагандиста. Экономически холдинг «ВГТРК» ' по-прежнему кентавр, потому что, получая бюджетное финанси рование (радио, региональные ГТРК, оплата сигнала второго ка нала для городов с населением менее 200 тыс.), выступает как фактор рынка, зарабатывая на рекламе. Но, с другой стороны, именно канал «Россия» в 2003 г. объявил о том, что намерен отка заться от бюджетного финансирования и жить только за счет рек ламы, доходы от которой в том числе помогают содержать канал «Культура» без рекламы. Именно государственное телевидение за пустило русскую версию «Евроньюс», войдя в состав этого евро пейского вещательного консорциума, став одним из его крупней ших акционеров (16% акций), рассчитывая в перспективе запус тить информационный канал в России. Именно государственное телевидение настойчиво реализует создание тематических специа лизированных каналов («Культура», «Спорт»). В 2005 г. заявлено о намерении создать канал для детей и юношества.

Борьба за ТВ 6, как лакмусовая бумажка, окончательно про явила отношение новой правящей элиты к крупным негосударствен ным СМИ, принадлежащим «опальным» олигархам. Мартовский (2002) конкурс на шестую кнопку (признанный незаконным в 2003 г.) подвел черту еще под целой чередой политико-экономи ческих действий: иск миноритарного акционера «Лукойл-гарант» (отозван в январе 2003 г.); отключение ТВ 6 по решению судебного пристава, которое было отменено спустя год; вещание «НТВ-плюс» по договоренности; конкурс на шестую метровую частоту, сохра нение лицензии МНВК, продолжение судебной тяжбы; создание «некоммерческого партнерства» журналистов и бизнесменов под присмотром политических тяжеловесов Вольского и Примакова. Все эти действия тем не менее были «осенены» решениями судов, федеральной конкурсной комиссии и министерства печати.

Накануне конкурса на шестую кнопку в марте 2002 г. министр печати Михаил Лесин в интервью «Радио "Свобода"» признал, что частные СМИ стали слабее за последние два года. Это призна ние, с одной стороны, свидетельствует о том, что произошло «пе ревооружение» власти и государственной бюрократии, получив шей мощный информационный ресурс в виде общенациональных государственных и государством контролируемых каналов.

Но одновременно в эти же дни министр печати делает еще несколько исторических заявлений о желании государства сокра щать присутствие на рынке СМИ и о необходимости создания в России общественного вещания. Вроде бы впервые за все минув шее десятилетие чиновник такого уровня говорит о практической

радаче «по информационному разоружению власти». Но пока представления об «общественном» не идут дальше того, что тот же Лесин называет «общественным телевидением с натяжкой». Ини-циированный Союзом журналистов России и внесенный на рас смотрение в Думу осенью 2002 г. закон об общественном телевиде-нии не находит поддержки у властных элит и кураторов из прави тельства. В этом нет ничего удивительного. «Общественное телевидение» не интересует государство-монополиста в сфере СМИ. рекламный рынок растет, но реальных крупных собственников на нем по-прежнему нет и государство-монополист передает другим монопольным структурам свои права «по договоренности».

Дробление и разукрупнение информационно-политических группировок (пример — ТВС) вполне в духе этой новой линии. Разных частных СМИ должно быть много (в самом, например, «коммерческом секторе СМИ — радио — более 80%)', но возмож ности их влияния не должны превышать возможностей влияния контролируемых государством медиа.

Летом 2002 года стало известно о продаже Владимиром Гусин ским оставшихся у него акций «Медиа-моста» компании «Газп ром-медиа». Фамилия Гусинский больше не фигурирует в числе владельцев российских средств массовой информации. «Газпром- медиа» получил полный и окончательный контроль над 26 компа ниями бывшего «Медиа-моста», в том числе НТВ, НТВ+, «Эхо Москвы», ТНТ. Двухлетняя тяжба, сопровождавшаяся обысками, арестами, личными драмами нескольких журналистских коллек тивов, судами и многочисленными скандалами, завершилась.

Для «Газпром-медиа» покупка долей Гусинского и выкуп сво-

' их долговых обязательств — сделка выгодная. Она помогает «Газп-

ром-медиа» избавиться от «неконструктивного акционера» и кон-

солидировать капитал, что в свою очередь усиливает позицию на

переговорах, если «Газпром» все-таки начнет избавляться от всех

своих непрофильных медийных активов, как это было обещано в

2001 г.

Правда, к концу 2002 г. выяснилось, что в ближайшее время , газовый монополист не собирается избавляться от своей новой ; собственности. Официально так и не завершенная сделка «Газпро ма» с банком «Еврофинанс», который финансовые аналитики на зывают «квазигосударственным банком», была прикрытием — «но-

¹ За 1997-2002 гг. российские власти выдали более 6000 лицензий на вещание теле- и радиокомпаниям. Поданным МПТР, на январь 2003 г. в России насчиты-е валось около 3200 телерадиокомпаний. Примерно 1000 из них считаются независи-; мыми от государства с точки зрения прав собственности.

вая элита» не торопится выпускать из рук бывшую собственность Гусинского (51% акций «Газпром-медиа», в том числе и НТВ — у «Газпрома», 49% — у «Еврофинанса», который в этой сделке выступает номинальным держателем акций). Стратегия газового мо нополиста в отношении других медиаактивов все равно остается туманной: прекратила существование сеть «АСТ-Прометей», но подразделениями газовых компаний по-прежнему остаются около двадцати телекомпаний и телестудий, которые так и не преврати лись в бизнес-предприятия, сохранив за собой странное название — «телевидение трубы».

Недоброжелатели и конкуренты Бориса Йордана, в момент прихода на НТВ называемого не иначе как «захватчиком», отдали должное бизнесмену, который без шума и на выгодных условиях договорился с Гусинским. Сумел сохранить канал НТВ, который, несмотря на дурные предсказания, поднялся из тяжелого состоя ния на вполне конкурентоспособный уровень и не превратился в откровенный рупор власти. Все это, правда, не помогло, а в неко тором смысле даже помешало самому Йордану сохранить позиции в медиабизнесе. Американский финансист слишком рано почув ствовал себя хозяином, хотя был всего лишь нанятым менеджером, которого пригласили выполнить не слишком чистую работу. В январе 2003 г. понадобилось всего шесть дней, чтобы руководство «Газпро ма» рассталось с господином Йорданом, расторгнув контракт и зап латив отступные (по сведениям прессы, 13 млн долларов).

Вместе с тем 2002 год был ознаменован несколькими чрезвы чайно важными событиями. Сетевой развлекательный неполити ческий канал СТС (детище американской компании «Стори ферст» и российской «Альфа-групп») впервые перестал быть дотационным, выйдя на самоокупаемость, что подтверждают финансовые отчеты и экспертиза международных аудиторов. В 2004 г. генеральный дирек тор СТС Александр Роднянский — впервые на постсоветском, про странстве и первым из отечественных менеджеров — признан запад ным бизнесом и назначен главой «Стори ферст Ком.», владеющей более чем 40 теле- и радиостанциями в Восточной Европе.

К середине 2000 г. индустрию, как сейчас принято говорить, «размял» российско^американский диалог в области предприни мательства СМИ. После встречи его некоторых участников с пре зидентами В. Путиным и Д. Бушем диалог плавна перетек в обще российскую конференцию. Власть диалог поощряла, отрасль — не противилась. На конференцию впервые за десять лет собрались восемьсот руководителей средств массовой информации со всей страны. Вроде бы всерьез заговорили об уходе государства с рынка

пи необходимости реформ¹, выработали рекомендации. Советское слово «отрасль» заменило слово «индустрия». Был создан индуст риальный комитет, в который в итоге вошли руководители круп нейших изданий, телекомпаний и радиостанций. Правительствен ные наставники настойчиво подгоняли и ускоряли сложный про цесс самоорганизации. Повеяло новым законом о СМИ.

И тут грянул «Норд-Ост». Менеджеры отошли за кадр, на аванс цену вновь вышли журналисты. Замаячили поправки к законам «О СМИ» и «О терроризме». Медиасообщество, состоящее из кон курентов, сильно вздрогнуло. Скрипя зубами, объединилось и по просило «вето». И президент выдал прессе индульгенцию. Журнали стов, правда, публично высек в присутствии их же начальников.

Трагедия «Норд-Оста», как ни странно, сильно ускорила про цесс работы над новым законом о СМИ, подступиться к ради кальному переписыванию которого в иных условиях было бы гораз до сложнее. Инициированный в недрах министерства печати и под держанный Индустриальным комитетом Госдумы, работа которого поддерживалась и курировалась этим же ведомством, новый закон о СМИ получил право быть внесенным от имени президента. У стре мительно слепленного — насквозь рыночного — варианта этого до кумента практически не было противников. Даже авторы старого, десятилетней давности закона либо участвовали в совершенствова нии текста неприятного им документа, либо вели интеллектуаль ные дискуссии о храме и о торговцах на его ступенях.

Так что к концу 2002 г. выяснилось, что у свободолюбия в Рос сии — новое лицо. Это — амбициозный сорокалетний менеджер, который еще не стал владельцем, но имеет опыт, связи, влияние и желание владеть. Так — в столице. На местах — это, за редким исключением, робкий и незначительный по численности мелкий собственник, а в основном — властный местный губернатор или мэр, который уже давно владеет, управляет и перераспределяет, как теперь говорят, «информационный ресурс».

¹ «Государство должно резко ограничить свое присутствие на рынке, прекра щать быть главным игроком. Формула «одна газета, одно информагентство, один телеканал, одна радиокомпания» рассматривается нами как наиболее приемлемая. Однако желание государства избавиться от большей части своих медийных акти вов не означает панической распродажи в одночасье. Мы должны организовать это как постепенный обдуманный процесс, при котором в свободное плавание уйдут не ледоколы государственной собственности, способные нарушить зыбкое равно весие рынка, а компактные маленькие парусники, продажа которых может еще и принести средства в бюджет» (из выступления М. Лесина на Всероссийской кон ференции «Индустрия СМИ: направление реформ», 19 июня 2002 г.).

На пороге перемен.События первых месяцев 2003 г. со всей оче видностью обозначили новую тенденцию на информационном рынке. Рынок формирует новую моду — моду на «аполитичность». На со держательном уровне — дискуссии об infotament и всесилии рейтин га, на уровне отраслевом — дискуссии о взаимоотношениях вла дельцев, менеджеров и журналистов, на политическом — дискуссия об опасности «сужения» критической площадки в сфере СМИ и усиление государственной пропаганды, прежде всего на телевиде нии. Таким образом, коммерческая логика в развитии медиасферы начинает превалировать не только потому, что «развлекательные форматы» прибыльнее, но и потому, что они — безопаснее¹. Такая бизнес-логика уживается с расширением государственных возмож ностей в сфере СМИ.

Впервые за многие годы политические кампании 2003—2004 гг. прошли под девизом, сформулированным в 2003 г. одним из руко водителей федерального канала: «Скучно — не грязно». Даже лет ний (2004) «скандал с ЮКОСом» с последующими арестами, отъездами и судами над акционерами ничего принципиально не изменил в информационных сценариях. Лозунги «Россия — для русских» и «Отобрать и поделить» умело поддерживались, когда надо — микшировались. В этом смысле телевидение в очередной раз доказало свою эффективность. «Кремлевский проект» под названи ем «Родина» во главе с Глазьевым мог бы быть слишком успешным и непредсказуемым, если бы, в том числе за две недели до думских выборов, Первый канал не прекратил масштабную сквозную кам панию (один из лидеров «Родины» мог появиться в один воскрес ный день сразу в трех программах — утром, днем и вечером), а в период президентской гонки не был бы наложен запрет на появ ление Глазьева в программах государственных каналов, включая новости (обязательные бесплатные дебаты не в счет).

¹ Глава Агентства печати и массовых коммуникаций Михаил Сеславинский отмечает устойчивую тенденцию: в 2003 г. во время конкурсов на частоты регио нальные партнеры московских сетевых каналов отказывались «создавать свои про граммы с участием вещателей, которые имеют сильную информационную состав ляющую, например, с «Эхо Москвы». Потому что как только возникает в каком-то регионе радиопрограмма, где много информационных выпусков и информационно-аналитическихпрограмм, так тут же у них в регионе возникают проблемы. К ним просятся губернаторы, их заместители, потом к ним просятся мэры. Губернаторы говорят: «Не пускайте мэра». Потом просится первый замести тель полпреда президента. Потом — крупные олигархи. И так далее. Конечно, рабо тать в этом формате тяжело, и люди идут по пути наименьшего сопротивления»

Две предвыборные кампании — думская и президентская — иллюстрация к еще одному высказыванию крупного телевизион ного руководителя: «Мы демократию поддерживаем, но не прак тикуем». Понятие «административный ресурс» окончательно офор милось, и во всех сферах — от бизнеса до проведения информаци онных кампаний — стало означать одно: связь с влиятельной госструктурой и циничное использование законодательства. По добно тому как захват чужого бизнеса стал формой развития эко номики, предвыборная телевизионная кампания, как и вся поли тическая кампания, стала имитацией борьбы.

Во время декабрьских (2003) выборов в Думу все партии более или менее были представлены на государственных каналах. Сле дившие за ходом кампании аналитики ОБСЕ провели мониторинг и анализ пяти национальных каналов (Первый, «Россия», НТВ, ТВЦ), двенадцати газет и двенадцати региональных телекомпаний. В результате выяснилось, что только в новостных программах, без дебатов, на центральных каналах 35—38% эфирного времени было отведено информации о президенте, около 11-13% касалось дея тельности Федерального правительства, 11—17% отводилось «Еди ной России», 11 —13% — коммунистам (главным образом в нега тивном ключе с отрицательным знаком). От 2 до 12% времени, в зависимости от канала, отводилось остальным партиям, таким как «Яблоко», СПС, ЛДПР, Народная партия, Партия пенсионеров. Более сбалансированным, в том числе по соотношению «положи тельной» и «критической» информации о партиях, выглядел эфир канала Ren TV, хотя присутствие в новостях информации об СПС (до 20%) не вызывало сомнений о предпочтениях канала. Масси рованная информационная кампания, проведенная основными каналами (лидеры «Единой России» — по совместительству мини стры и чиновники — каждый день мелькали на экране, перемеща ясь со стадионов в детские дома и прочие социально важные объек ты), видимо, имела и побочный результат, связанный с эффек том «привыкания». 12% телезрителей признали «партию власти» лучшей в дебатах, хотя «Единая Россия» в дебатах не участвовала. Президентская (2004 г.) кампания была еще более скучной и предсказуемой. Государственные каналы путались в трактовке того, какую функцию они выполняли, рассказывая о кандидатах в пре зиденты: то ли просто «информировали граждан» о действующем главе государства — в случае почти получасовой трансляции встречи кандидата Путина с доверенными лицами, то ли показывали «са мые активные моменты борьбы» — это объяснение применялось, когда некоторым возмущенным кандидатам-аутсайдерам тоже дали возможность показаться на несколько минут с доверенными лица-