Соучастие в международном преступлении.

Ошибка в факте или ошибка в праве

Статья 32

1. Ошибка в факте является основанием для освобождения от уголовной ответственности, только если она исключает необходимую субъективную сторону данного преступления.

2. Ошибка в праве относительно того, является ли определенный тип поведения преступлением, подпадающим под юрисдикцию Суда, не является основанием для освобождения от уголовной ответственности. Однако ошибка в праве может быть основанием для освобождения от уголовной ответственности, если она исключает необходимую субъективную сторону данного преступления, либо в порядке, предусмотренном в статье 33.

Признаки международных преступлений, такие как место, время и обстановкаих совершения, могут быть элементами состава преступления (например, военное время или боевая обстановка), а могут иметь и факультативное значение. В последнем случае они выступают как отягчающие или смягчающие вину обстоятельства и влияют на меру наказания. Например, преступления, совершаемые на море или борту воздушного судна, будут более тяжкими, если это имеет место в период стихийных бедствий. Посягательства на национально-культурное наследие народов особенно нетерпимы, когда речь идет об уникальных памятниках национальной культуры, еще сохранившихся в малообитаемых районах планеты.

Обстановка совершения международных преступлений имеет не только географическое или историческое, но и политическое значение и содержание. Она должна в полной мере учитываться при анализе и оценке опасности совершенного преступления, его тяжести, степени вины субъектов, приниматься во внимание при назначении наказания и решении других вопросов уголовной ответственности.

Понятие соучастия в международном преступлении вытекает из общего понятия соучастия, сложившегося в уголовно-правовой доктрине, законодательстве и практике многих стран. Обычно под соучастием понимается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления. В основе ответственности за соучастие лежит единство двух признаков, которые ему присущи:

во-первых, помощь (взаимопомощь) соучастников, т. е. содействие, которое каждый из них оказывает или может оказать другому при совершении преступления;

во-вторых, умышленная вина соучастников, которая, в отличие от вины в индивидуальном преступлении, включает также сознание того факта, что субъект действует не один, а совместно с другими лицами, оказывает им содействие и (или) может рассчитывать на помощь с их стороны.

В доктрине уголовного права распространены различные классификации форм соучастия и видов соучастников. Для международного уголовного права наиболее приемлема следующая:

а) простое соучастие (соисполнительство);

б) сложное соучастие (с распределением ролей);

в) преступная организация.

Все эти формы встречаются в международных преступлениях.

Простое соучастие имеет место в случае, когда соучастники непосредственно выполняют действия, образующие объективную сторону данного состава преступления. Оно может встретиться в таких преступлениях международного характера как контрабанда, подделка денег и ценных бумаг, работорговля, пиратство. Простое соучастие для международных преступлений не характерно: оно обычно свойственно лишь небольшому числу лиц, договорившихся «работать» вместе[39], т. е. совершать преступления международного характера, в то время как международные преступления гораздо более сложны в подготовке и осуществлении.

Международным преступлениям гораздо более свойственно соучастие с распределением ролей. В этой форме соучастия выделяются исполнители, организаторы, подстрекатели, пособники, выполняющие свои функции порой без непосредственной связи друг с другом, в глубокой конспирации. Все они объединены между собой. Преступники, действующие в форме соучастия с распределением ролей, несут ответственность не за отдельные действия, которые совершены каждым из них непосредственно, но за всю преступную деятельность, в которой участвовали, включая совместное причинение преступного результата.

Это положение было прямо зафиксировано в Уставе Нюрнбергского трибунала, ст. 6 которого, в частности, гласит: «Руководители, организаторы, подстрекатели и пособники, участвовавшие в составлении или в осуществлении общего плана или заговора, направленного к совершению любых из вышеупомянутых преступлений,[40] несут ответственность за все действия, совершенные любыми лицами с целью осуществления такого плана».[41]

Юридическое значение принципа соучастия в аспекте международной уголовной ответственности индивидов получило свое подтверждение в принятом согласно резолюции Совета Безопасности от 25 мая 1993 г. Уставе Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии (ст. 7), в проекте Устава Международного уголовного суда и проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества (ст. 3).[42]

Отмечая сложность подготовки и осуществления наиболее опасных международных преступлений, А.Н. Трайнин писал: «Такого рода "деятельность" по природе своей и по своим масштабам требует согласованной работы значительного числа лиц. Нужна сложная разветвленная и в то же время сплоченная деятельность многочисленных звеньев и лиц».[43] В силу этого обстоятельства для самых тяжких международных преступлений характерна третья форма соучастия — преступная организация. Этот термин введен ст. 9 Устава Международного военного трибунала.

Понятие и признаки преступной организации были достаточно четко сформулированы в речах обвинителей, а затем и в приговоре Нюрнбергского трибунала. Там отмечалось, что политическое руководство нацистской Германии, военно-политические фашистские организации СА и СС, имперский кабинет, военное командование – ОКБ и генеральный штаб, гестапо — были "собранием лиц, находящихся между собой в определенной связи, наличие которой можно установить в общей цели».[44] Эти организации «были теми группами, на которые подсудимые опирались и с помощью которых они для осуществления своих преступных целей оперировали покорным немецким народом и побежденными народами Европы.[45] Преступным организациям присущи относительная устойчивость их структуры и длительность существования, хотя последние признаки не обязательны в юридическом смысле.

Преступные организации, деятельность которых рассматривалась Нюрнбергским трибуналом, охватывали сотни, тысячи, порой десятки тысяч людей, вовлеченных в них разными путями и методами, занимавших различное социальное и должностное положение, действовавших по разным мотивам и выполнявших самые различные функции.

В работе международных военных трибуналов возникла необходимость, во-первых, выделить из этой массы людей тот круг субъектов, которые могли и должны были рассматриваться как активные участники международных преступлений, во-вторых, внутри этого круга дифференцировать функции и роли конкретных членов преступных организаций, определить степень вины и ответственность каждого из них.

Принципиальные основания для решения этих вопросов содержались в общей теории уголовного права различных стран. Речь идет о принципах дифференциации ответственности и индивидуализации наказания в зависимости от тяжести содеянного, степени вины и данных о личности виновного. Эти положения были развиты практикой привлечения к ответственности лиц, совершивших международные преступления.

В приговоре Нюрнбергского военного трибунала установлено, что преступная организация включает три следующие категории лиц:

а) члены организации, занимавшие в ней определенные руководящие должности, перечисленные трибуналом;

б) другие лица, которые вступали в организацию или оставались в ней, зная о том, что она использовалась для совершения преступных действий;

в) лица, которые лично замешаны как члены организации в совершении преступных действий.[46] Именно эти категории лиц подлежали привлечению к уголовной ответственности за международные преступления.

Что касается дальнейшей индивидуализации их ответственности, то она осуществлялась на основании ст. 10 Устава Международного военного трибунала, в которой устанавливалось: «Если Трибунал признает ту или иную группу или организацию преступной, компетентные национальные власти каждой из Подписавших Сторон имеют право привлекать к суду национальных, военных или оккупационных трибуналов за принадлежность к этой группе или организации. В этих случаях преступный характер группы или организации считается доказанным и не может подвергаться оспариванию».[47] В зависимости от индивидуальной вины определялась и ответственность конкретных лиц — членов этих групп и организаций.

На основании положения Устава в демократических странах Европы и Азии были осуждены многие военные преступники второй мировой войны.[48]

Специфическая форма деятельности преступных организаций, осужденных международными трибуналами, — заговор. Это характерная для подготовки, планирования и осуществления самых тяжких международных преступлений форма преступной деятельности, которая в свою очередь рассматривается как самостоятельное преступление. Заговорщики, готовящие тяжкое международное преступление (например, агрессивную войну), действуют иначе, чем в общеуголовном преступлении. Они могут не быть непосредственно связаны между собой, находиться в разных местах, действовать как бы изолированно друг от друга в физическом смысле. Однако все они действуют в интересах осуществления одного преступного плана и руководимы из единого центра.

Опыт второй мировой войны показал, что для заговора как формы деятельности преступной организации характерны несколько признаков:

а) он осуществляется группой лиц, достаточно сплоченной и рассчитанной на длительное существование;

б) заговор как международное преступление направлен обычно против другого государства или международного сообщества;

в) такой заговор предполагает разработку преступного плана, связанного с захватом власти внутри страны, уничтожением противодействующих сил, а затем — и с внешней экспансией, осуществляемой в процессе его выполнения;

г) он глубоко законспирирован; большей частью содержит в себе элементы национального предательства, грубого нарушения как норм внутреннего права, так и международных обязательств.

Всеми этими признаками характеризовались действия руководителей германского фашизма и японского милитаризма, направленные на подготовку и развязывание второй мировой войны. Вероломство, полное пренебрежение нормами права и морали — характерные черты этих действий. Достаточно привести один пример. 13 апреля 1941 г. Япония подписала с СССР пакт, который обязывал ее строго соблюдать нейтралитет, в том числе и в случае нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. Но уже 2 июля того же года у императора Японии состоялось совещание, которое санкционировало стратегический план подготовки к войне. В этом плане, в частности, говорилось: «Япония должна оставаться нейтральной в германо-советской войне, тайно готовясь к нападению на Советский Союз, которое должно быть совершено тогда, когда станет ясно, что Советский Союз настолько ослаблен войной, что не сможет оказать эффективного сопротивления».[49] Вполне правомерно, что эти действия военных руководителей Японии были расценены Международным трибуналом как бесспорное доказательство заговора против мира.

Рассмотрим подробнее отдельные виды соучастников применительно к международным преступлениям. Если в общеуголовном преступлении главная фигура обычно исполнитель преступления, то в международном преступлении дело обстоит иначе. Тяжкое международное преступление требует несравненно более сложной подготовки и осуществления, чем общеуголовное; преступникам необходимы более тщательное обеспечение, конспирация, сокрытие следов. По этим причинам среди соучастников международного преступления на первый план выступает организатор (руководитель). «Конечно, подсудимым, занимавшим высшие руководящие посты в гитлеровской Германии, не было никакой нужды самим своими руками расстреливать, вешать, душить, замораживать живых людей в виде эксперимента, — сказал в своей речи на Нюрнбергском процессе Главный обвинитель от СССР Р. А. Руденко. — Это делали по их указаниям их подчиненные, палачи, выполнявшие, так сказать, черную работу, а подсудимым нужно было только давать приказания, выполнявшиеся беспрекословно...» Однако преступная роль их от этого отнюдь не снижается. Организаторы международных преступлений «во много раз опаснее, чем те, которых они воспитывали в духе человеконенавистничества и изуверства и от которых, спасая себя, теперь отрекаются».[50]

Именно организаторы и руководители международного преступления несут главную ответственность за общую политику преступной организации, за все те деяния, которые совершены ее членами. Применительно к подсудимому Того, бывшему министру иностранных дел Японии, обвинитель на Токийском процессе говорил: «Будучи членом правительства, подсудимый нес ответственность за общую политику своего правительства».[51]

В полной мере это положение относится и к идеологическим вдохновителям международных преступлений – тем "преступникам за письменным столом", которые разрабатывают планы мирового господства и их "теоретическое" обоснование, разжигают ненависть к другим народам.

С фигурой организатора (руководителя) тесно связана фигура подстрекателя, т. е. лица, склоняющего других соучастников к совершению преступления. В тяжких международных преступлениях функции организатора и подстрекателя нередко совпадают. Гитлер, Геббельс и другие нацистские главари и осуществляли руководство преступными организациями, и непосредственно подстрекали их к совершению международных преступлений. Ярко выраженную роль подстрекателей играли в гитлеровской Германии "идеолог" расизма Розенберг, руководители нацистской прессы и радио Функ и Фриче. В особом мнении советского судьи, приложенном к приговору Нюрнбергского трибунала, подчеркивалось, что «в гитлеровской Германии пропаганда неизменно являлась весьма важным орудием подготовки и проведения актов агрессии и воспитания послушных исполнителей преступных планов германского фашизма».[52]

Советский судья выразил справедливое несогласие с оправданием подсудимого Фриче, деятельность которого имела весьма существенное значение в подготовке и проведении агрессивных войн и других преступлений гитлеровского режима.

Для международного преступления специфична и деятельность пособников. При громадных масштабах тяжких нарушений международного права, таких как агрессивная война, преступления против мирного населения и т. д., само пособничество, под которым понимается оказание соучастникам помощи в различных формах, представляет собой разветвленную сложную деятельность.

Иногда трудно разделить, где кончается содействие совершению международного преступления и начинается прямое его исполнение. Обращая внимание на роль японских промышленников в подготовке, развязывании и осуществлении агрессивных войн, советский обвинитель на Токийском процессе С.А. Голунский говорил, что именно монополии «явились основной движущей силой японской агрессии... Всюду, где появлялись японские войска, за ними протягивались щупальца исполинского капиталистического спрута...».[53] Не менее преступную роль играли и руководители германской промышленности в деле развязывания и ведения агрессивной войны и других международных преступлений. (Заметим, что Уголовный кодекс Кубы устанавливает равную ответственность как исполнителей для всех лиц, в какой-либо форме участвовавших в совершении «преступлений против человечества или преступлений, посягающих на человеческое достоинство, коллективную безопасность либо преступлений, предусмотренных международными договорами".[54])

Тяжкие преступления в годы второй мировой войны совершали пособники немецко-фашистским злодеяниям из местного населения. В Советском Союзе в 1943 г. был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР о суровом наказании таких лиц. Подобные законодательные акты издавались и в других странах.

Фигура исполнителя международных преступлений сложна в той же мере, как сложна и многообразна сама международная преступность. Исполнитель в таком международном преступлении как агрессивная война — не тот, что, например, в таком преступлении международного характера как контрабанда, а в международном терроризме - иной чем в повреждении подводного кабеля, и т.п. А.Н. Трайнин, рассматривая этот вопрос, отмечал: «Особенность роли исполнителя международного преступления заключается в том, что он действует не только сам, но и при помощи сложного исполнительного аппарата... Возникает весьма своеобразная правовая ситуация: основной исполнитель преступления действует при помощи лиц, которые сами также выступают в роли исполнителей».[55]

В зависимости от многоступенчатой основной преступной деятельности, которая складывается из конкретных операций, в свою очередь состоящих из отдельных преступных акций (убийства, поджоги, насилия и т. п.), образуется и многоступенчатая «система» исполнителей всех этих преступлений.

Не только объективная сторона преступления, но и конкретное содержание умысла отдельных исполнителей, равно как и мотивы их действий, могут быть различными. Цели и мотивы организаторов и вдохновителей агрессивной войны, масштабы их предвидения, разумеется, были далеко не таковы, как цели и мотивы поведения рядовых исполнителей. «Организаторы террористических групп, - писал И. И. Карпец, — создают их для долговременной деятельности, стремясь дезорганизовать общественную жизнь. Но в отдельные акты терроризма в качестве исполнителей могут быть вовлечены случайные люди, которым обещана определенная сумма денег».[56] Это, однако, не освобождает их от ответственности за участие в преступлении международного характера, поскольку они знали об этом и сознательно согласились на такое участие.

Связь исполнителя с руководителями (организаторами) международного преступления имеет двоякое юридическое значение. С одной стороны, исполнители несут ответственность за выполнение распоряжений руководителей, направленных на совершение преступлений. С другой стороны, и самим руководителям могут и должны быть вменены те преступления, которые были совершены исполнителями в рамках единого плана.

Международные преступники, привлекаемые к уголовной ответственности, ссылаются на то, что они оказались простым орудием незаконных приказов своих руководителей. Вопрос об ответственности исполнителей преступных приказов был предметом специального рассмотрения Международного военного трибунала в Нюрнберге. В его Уставе сказано: «Тот факт, что подсудимый действовал по распоряжению правительства или по приказу начальника, не освобождает его от ответственности, но может рассматриваться как довод для смягчения наказания, если Трибунал, признает, что этого требуют интересы правосудия» (ст. 8)[57].

Подробное обоснование ответственности за исполнение преступных приказов содержалось в речах обвинителей на процессе. Они показали, что противоправность приказов гитлеровцев вытекала из нарушения норм международного права, положений внутреннего законодательства, в том числе германского, — например, когда речь шла об убийствах, насилиях, грабежах и т. п. действиях, совершавшихся непосредственными исполнителями этих приказов.

Не вызывало сомнения и то, что они сознавали преступность полученных распоряжений и противоправность своих действий по их выполнению. Характеризуя поведение исполнителей гитлеровских распоряжений, главный обвинитель от Великобритании заявил: «Желая добиться для себя власти и положения, они создали систему, при которой получали такие приказания. Продолжение существования этой системы зависело от продолжения оказываемой ими поддержки».[58]

Римский статут международного уголовного суда: