Тема 1.

Предмет и метод курса «История политических и правовых учений»

 

История политических и правовых учений в системе юридических наук и юридического образования является учебной дисциплиной исторического и теоретического профилей. В рамках данной юридической дисциплины исследуется и освещается специфический предмет – история возникновения и развития теоретических знаний о государстве, праве, политике и законодательстве, политико-правовые теории, доктрины. Политико-правовая доктрина – систематизированное политико-правовое учение. Политико-правовые доктрины в истории правовой мысли представлены как учения – различные формы теоретического выражения исторически возникшего и развивающегося знания, рассматривающего в комплексе государство и право, соответствующую политику, ориентированную на ту или иную идеологию, ценностную и правовую систему, обеспечивающую реализацию функций государства, реализацию прав и свобод человека и гражданина. История политических и правовых учений изучает также идеи, положения и теоретические конструкции, в которых находит логико-понятийное выражение процесс познания политических и правовых явлений. Политико-правовые учения, теоретически оформленные комплексы знаний о праве, государстве, политике, законодательстве, отличаются от разного рода представлений, верований и т.д.

Предметом истории политических и правовых учений также являются проблемы, связанные с развитием отраслей права, имеющие существенное значение для характеристики состояния общества, его правовой и политической культуры, правосознания. В рамках данной науки и учебной дисциплины изучаются проблемы преступления и наказания, вины и форм ответственности, субъектов права, форм организации и полномочий суда, независимости правосудия, источников судебных доказательств, форм и направлений административной деятельности, способов государственного управления, принципов реализации власти и политики.

Изучение политических и правовых учений в рамках юридической дисциплины обусловливается необходимостью комплексного осмысления политических и правовых явлений, поскольку политике и праву свойственна внутренняя взаимосвязь, взаимообусловленность. Трансформация политической системы общества не может бесследно пройти для правовой системы. Политическая система функционирует в условиях определенного политического режима и обусловлена правовой системой, то есть совокупностью взаимосвязанных и взаимодействующих правовых средств, регулирующих общественные отношения, а также правовых явлений, например, таких как действующие правовые нормы и система источников права, система правоотношений, правовая культура, правосознание, юридическая практика и юридическая техника. Политическая сфера – специфическая область функционирования общества, в которой коренятся истоки политической деятельности во всем ее многообразии и развитии, реализуются социальные и политические интересы социальных групп и слоев, личности, наций, этносов посредством политических отношений и соответствующих институтов власти, осуществляется законодательный и правоприменительный процесс. Политическая сфера общества – сложное, многослойное и в то же время целостное образование. В нее входит то общее, что характеризует государство и в целом политическую организацию общества, политические отношения, процессы, явления в их взаимосвязи. Особенности политической сферы общества определяются политическим режимом государства, особенностями правовой системы, политическими и правовыми традициями и правовым и политическим сознанием общества, его политико-правовой культурой и системой ценностей, политической идеологией, условиями и факторами, влияющими на политический процесс, функционированием государственной власти и обслуживающих структур, политических институтов, средств массовой информации.

Несмотря на то, что труды Аристотеля, Н. Макиавелли внесли немалый вклад в процесс упорядочения знаний о политике для своего времени, повлияли на осмысление политических феноменов на последующих этапах общественного развития, в то же время до XVIII-XIX вв. особенности политики как таковой, с точки зрения современного понимания, еще не были осознаны, политические процессы воспринимались как аспекты обычной жизнедеятельности общества, решающие задачи создания нового права и формирование правового государства. Предполагалось, что право и политика – это тесно связанные сферы жизнедеятельности общества, формирующие политико-правовое пространство.

Постепенно складывается представление о единой политико-правовой системе, что рефлексируется в теории естественного права. В XIX в. предметом внимания юристов становится и право, и сущность политики, но «политическое» отождествляется с «государственным».

С развитием политической системы, утверждением государства как политического института в современном его понимании появляются политические партии с их претензиями на участие в осуществлении власти. Право зачастую трактуется как область выражения политических потребностей и интересов. Признается, что право нуждается в политике (государстве) для его реализации и обеспечения контроля за стабильностью норм, в то же время право становится средством доступа к политической власти.

Новоевропейское право в XVIII-XIX вв. и соответствующее законодательство, основанное на идеях естественного права, закрепляло складывающиеся властные, экономические, социальные отношения после буржуазных революций в Европе. Регулирование общественных процессов в новых правовых и политических условиях опосредуется политической системой и правом.

Фактором, ускоряющим оформление идей и концепций в доктрины, как правило, выступало переходное состояние общества – от одного социально-политического порядка к другому. Этот процесс обусловливался требованиями конкретных условий – социально-экономических, политических, культурных, сложившимися традициям взаимоотношений «общество-государство». Дело в том, что распространенный в данном обществе психотип, «мировидение» управляющих и управляемых, мировоззрение эпохи, система установок – социальных, правовых, этнических, политических, когнитивных (умственных), культурных и иных, как правило, оказывают непосредственное влияние на поведение людей, их правосознание, политическую и правовую культуру. Прямо или косвенно состояние общества, его менталитет, оказывает влияние на государственные формы, динамику правовых систем, формирование и содержание политико-правовых доктрин.

Как предпосылки формирования права в культуре древних царств рассматривают, к примеру, создание первых «квазиправовых» норм, например, древние законы Вавилона, правовые нормы Моисея, законы Ману, апелляция к богине Маат в Древнем Египте[1]. Как предпосылку права предлагается рассматривать формирование индивидуального сознания человека (личности), а также социальных субъектов (союзов, групп). Первые квазиправовые нормы представляли собой алгоритмы (инструкции) действий в связи с особенностями ситуации (конфликты, нарушения разного рода), а также санкции[2]. В главе VIII законов Ману в п. 127 указывается: «Несправедливое наказание губит честь и разрушает славу среди людей, а в другом мире лишает неба, поэтому следует всегда избегать этого» [3]. Ситуация (казус) описывается в законах более или менее конкретно. Характер описания санкции строится по принципу эквивалентности, которая понималась сакрально (иррационально).

Уже в Древнем мире складываются социальные институты и институты власти с их жесткой структурой ролей. Роли исполняют все от богов и царей до рабов. Соответствующая система управления обеспечивает порядок в обществе. Законы Древнего мира представляют собой «коллективные схемы», позволявшие разрешать конфликты и другие, возникавшие в обществе проблемы. Схемы составлялись в виде описания казуса и санкции. С развитием древнегреческой демократии появилась потребность осмысления индивидуального поведения людей, регулирования отношений вопреки распространенной в древности детерминации поведения индивидов. В «Никомаховой этике» Аристотель пишет, что «политическая справедливость имеет место между людьми, принадлежащими к одному общению, и имеет целью самоудовлетворенность их, притом между людьми свободными и равными в смысле или пропорциональности, или числа вообще»[4]. Право на такое общение a priori предполагает равенство среди равных и соответствующую свободу в действиях, то есть то, чего не было в культуре древних царств. Начиная с конца второго - начала первого тысячелетия до нашей эры ситуация меняется в связи с упадком культуры древних царств, когда боги «перестали помогать» людям. В переходные периоды, во время разрушения сложившихся в древности социальных систем в условиях жестокой борьбы с внешними врагами, а также в связи с объективными потребностями выживания социума происходило формирование новых социальных организмов, становление форм культурной жизни сообществ, традиций общежития и властвования.

Наряду с разделением труда и совершенствованием систем управления общество испытывало объективные потребности в мотивации поведения, в целесообразности деятельности человека (во имя чего?), в объяснении нарождающихся новых «схем» взаимодействия в социуме. Роль таких «объяснительных», мотивационных механизмов на первых порах играли семиотические конструкции (мифы, сказания, легенды и другие нарративы). В частности в сказаниях и мифах поведение героя управляет переживанием слушателя до тех пор, пока собственное поведение слушателя не будет сформировано. Показаны нежелательные модели поведения и модели поведения, предпочтительные в данном социуме. Содержание мифа воспринимается как экологическая информация, предлагающая «схемы» поведения во взаимоотношениях с власть предержащими, предписывающая нормы отношения к богам и правителям, к себе подобным. Механизм воздействия на управление поведением индивида формировался достаточно долго. В частности в сказках «одни речевые структуры пытаются подавить волю тем, что принуждают к повиновению, другие взывают к правильному моральному поведению, третьи разворачивают в воображении слушателя такую искусственно созданную ситуацию, в которой имеется только одно правильное (правильное с точки зрения сказителя или создателя сказки) действие и т.п., но все вместе они служат для того, чтобы воздействовать на слушателя и управлять его поведением в определенном культурной традицией диапазоне»[5]. К примеру, игра в сказке может рассматриваться как механизм противостояния, как технология борьбы за власть. При этом официальная мораль в мифах всегда на стороне власти, задает принципы организации взаимодействия, деятельности в социуме, социальных практик и формирует сознание человека того времени. В материалах мифологических представлений были подготовлены первые картины мира (мировидения), базисные культурные установления, нормы поведения и действия индивидов, идеалы справедливости и табу.

Социальная нормативность, механизм управления обусловливались культурой древних царств и, напротив, динамично развивающаяся культура, внешние влияния способствовали эволюции управленческих форм, представлений о справедливом и должном, о добре, моральности поступков. В рамках складывающейся культуры традиции и ритуалы обеспечивали легитимацию власти и управления.

Древнеегипетские цари (XXII – XXI вв. до н.э.) в своих «Поучениях» призывали престолонаследников заботиться о культах, ибо государя «пред миллионами людей... возвышает бог». Боги вправе заменить одну царскую династию другой. В сказке папируса Весткар бог Ра заменяет на троне потомков Хуфу / Хеопса (т. е. IV династию) более набожными царями — V династией. Объясняя богам это решение, Ра обещает, что новые правители будут исполнять благодетельную службу по всей стране, они воздвигнут храмы, преумножат дары богам.

Царь будто бы наследовал устройство египетского землепользования, изменить которое он был не властен: в сезон урожая вся плодородная земля Долины и ее плоды признавались собственностью богов. Царь имел право распоряжаться землей «как гарант жертвоприношений». Объясняя свое набожное рвение, монарх говорит: «Я пребываю на его (т. е. Осириса) великой службе, которую дает Ра, главное предназначение царской «службы» — культовое служение богам. Поскольку все цари «сыновья» и служащие Солнца, «пред миллионами людей царя возвышает бог[6].

Социальная нормативность, отраженная в квазиправовых нормах, поддерживалась традициями, ритуалами (поклонения богам, жертвоприношения).

Право формируется в античной культуре (Древняя Греция, Древний Рим). (Аристотель, Цицерон).Аристотель, - люди, когда спорят о чем-либо, прибегают к судье, идти в суд значит обратиться к справедливости, ибо судья желает быть как бы олицетворенною справедливостью; к тому же люди ищут беспристрастного судью, и кое-где судей называют «посредниками», чтоб этим обозначить, что люди, достигнув справедливого решения, станут держаться средины».

Римской власти удалось не только га­рантировать справедливость в рамках существующих зако­нов, но сформировать в рамках формулярного процесса механизм, позволявший отказываться от устаревших зако­нов и создавать новые (сначала формулы рассматривались всего лишь как преторские разъяснения-предписания к ис­пользованию законов, затем в форме эдиктов претора - как правовая традиция, наконец, на основе лучших эдиктов со­здавались законы, как, например, в 130 году н. э. Сальвий Юлиан переработал вариант эдикта в качестве закона им­ператора Андриана).

Самый интересный вопрос: каким образом римские власти устанавливали меру и характер справедливости, то есть как они справились с той задачей, которую не смог решить великий Аристотель? Анализ важнейших инсти­тутов римского права подсказывает гипотезу о том, что такая мера и характер задавались идеей власти: именно властным субъектам в первую очередь гарантировалась справедливость, а мера справедливости задавалась под­тверждением опять же властями тех или иных властных отношений. Например, обладая абсолютной властью в се­мье, отец семейства получает по римским законам соответствующие права (sui iuris - самостоятельного отца се­мейства); в соответствии с этим правом отец обладал большой властью над своей женой и особенно над детьми (последних он мог продать даже в рабство). Поскольку рабы не имели никакой власти, то они в римском общест­ве и не обладали правами; раб - это категория наиболее необходимых в хозяйстве вещей.

Вероятно, на основе властных отношений далее уста­навливаются и другие гарантированные законом меры справедливости, например, право владения. «Для владения в юридическом смысле, - пишет И. Б. Новицкий, - была необходима воля обладать вещью самостоятельно, не при­знавая над собой власти другого лица, воля относиться к вещи как своей» (выделено мной. - В. Р.)"3

а как ранжировалась, измерялась сама власть? Это легко понять, анализируя реформу римского царя Сервия Тулия, относящуюся к VI веку до нашей эры. Как известно, вместо прежнего деления по родам он ввел новое - по имуще­ственно-территориальному принципу, причем вся сила общины при головании и решениях была сосредоточена в руках первого класса, то есть самых богатых (с имущест­венным цензом в 100 тысяч медных ассов или, в переводе на земельный ценз, с полным земельным наделом)174. То есть в качестве меры властных отношений, правда, не во всех случаях, при формировании права стали рассматри­вать частную собственность. Это понятно и в другом отно­шении: именно по поводу собственности разворачивалась основная масса конфликтов. О том же пишет и Луман:

«В действительности, единственным в истории права зна­чительным делегализатором, обремененным минималь­ным набором правил и обладающим максимальными воз­можностями и влиянием, был и остается институт частной собственности благодаря своей простой и очевидной спо­собности обусловливать конфликты. Учитывая изложен­ное, можно утверждать, что нынешние перенапряжения в юридической системе в значительной степени являются следствием вырождения собственности».

Но вряд ли частная собственность была единственной мерой властных отношений. Имели значение, например, как показывает история Рима, и военные успехи полковод­цев и реальное влияние в обществе. Другое дело, что эти «меры» не могли конкурировать с институтом частной соб­ственности в операциональном отношении (например, как, спрашивается, сравнить между собой степени реального влияния в обществе?).

"3 Новицкий И. Б. Римское право. - М., 1993. С. 76. 174 Сергеев В. С. Очерки по истории Древнего Рима. - М., 1938. С. 44-45.

Итак, справедливым становилось не столько то, что справедливо исходя из этических соображений, сколько1 то, что гарантировано законом и властью, во-первых, во властных отношениях, во-вторых, в отношениях, произ­водных от них (гражданские отношения, семейные, владе­ния и т. д.).

Однако этические соображения и принципы все же ра­но или поздно учитываются при создании правовых норм:

как правило, это происходит под давлением новых субъек­тов власти, которые начинают отвоевывать у традицион­ных субъектов правовую территорию. Например, в III веке нашей эры в Риме было провозглашено равенство в право­способности для всех граждан, а не только латинян, другой пример - институт пекулий, наделявший определенными правами рабов. Именно в подобных случаях при создании новых законов и происходит апелляция к этическим прин­ципам.

На идею римского права можно взглянуть еще с одной стороны, а именно, задаться вопросом, что право означало для самой власти. Во-первых, признавая права властных субъектов, власть себя упорядочивала, организовывала, во-вторых, в определенной мере шла на ограничение своих возможностей властвовать беспредельно. Как правильно отмечает методолог В. Г. Марача, переход к праву пред­ставляет собой способ институциональной самоорганиза­ции власти. В праве власть ограничивает сама себя, распро­страняется на собственные властные отношения и власт­ных субъектов. С этой точки зрения право является одной из институциональных форм власти.

Римское право - исторически первый способ институ­циональной самоорганизации и самоограничения власти, административное право - один из последних. В админис­тративном праве понимание права как институциональной формы самоорганизации и самоограничения власти про­сматривается наиболее ясно. Реализуя идею администра­тивного права, власть ограничивает и упорядочивает сама себя, действуя именно административными методами (ко­миссии, регламентации, арбитраж и т. д.), однако под наблюдением и контролем правовых институтов.

Может показаться, что римское право полностью разрывает с идеей справедливости, подменяя ее идеей гаран­тированного властью порядка. Но это не так. Идея спра­ведливости сохраняется и в римском праве. Более того, и здесь мы забегаем достаточно далеко вперед во времени, в периоды кризиса власти или кризиса самого института юриспруденции именно идея справедливости начинает доминировать в правовом сознании. Напротив, когда вла­стные отношения кристаллизуются и складываются устой­чивые экономические и социальные отношения, идея спра­ведливости уходит на второй план, а ее содержание частич­но снимается в идее гарантированного властью порядка. Получается, что право как бы пульсирует: то на первый план выходит идея справедливости, то идея гарантирован­ного властью порядка.

Формирование понятия римского права и выступило тем катализатором, который запускает процессы формиро­вания собственно юридического мышления. На основе это­го понятия начинают переосмысляться и другие понятия, используемые в судопроизводстве, прежде всего закона и преступления (закон постепенно начинает пониматься как правовая норма или предписание, а преступление - как нарушение чьего-либо права). Складываются и специфи­ческие правовые рассуждения: подведение под правовую норму (закон) частного случая, выяснение и доказательст­во того, нарушена чья-нибудь правовая норма или нет, апелляция к справедливости как подразумеваемой право­вой норме, судебные доказательства с использованием пра­вовых представлений как аргументы для одной или другой стороны.

Собственно говоря, юридическое мышление в антич­ности - это аристотелевское мышление, в центр которого становится такое «начало», как право. Основные способы

построения юридических понятий, как мы отмечали, задал именно Аристотель. В частности, суждения о тех или иных ситуациях, рассматриваемых в суде и становившихся пред­метом спора, теперь строятся не столько исходя из знания конкретной ситуации или свидетельства сторон, сколько как следствия из понятия права, которое применялось к данному случаю. Из этого вырастают правовые процеду­ры истолкования (интерпретации) событий, так же как возможность построения версий, слабо реагирующих на свидетельские показания или предъявляемый в судопроз-водстве материал.

Существенно способствовали формированию юриди­ческого мышления в этот период три важных процесса. Складывается корпус профессионалов-юристов, которые помогали истцам и ответчикам правильно выбирать фор­мулы (иначе дело могло быть даже не принято к производ­ству), а также осуществлять другие необходимые в суде действия; одновременно юристы помогали преторам, чи­новникам и судьям. Возникают юридические школы, где изучаются законы и осваиваются на примерах отдельных процессов способы юридического мышления.

Все больше юристы осваивают греческую философию и риторику175. Иначе говоря, юристы научились, следуя за Аристотелем, строить новые «начала» (понятия) и на их основе выделять классы конкретных юридических собы­тий и ситуаций. Нужно отметить, что все эти процессы сложились не сразу и имели свою внутреннюю логику ста­новления. Например, вначале «юрист» - это просто тон­кий знаток судопроизводства. Затем - человек, владею­щий специальными знаниями (законов, типичных и кон­фликтных ситуаций, способов их разрешения и т. д.) и специально обученный. Появление профессионального самосознания и разделение труда внутри юридической де­ятельности - последняя стадия становления юридической профессии.

Если сравнить римские правовые нормы (законы и формулы) с правовыми нормами предыдущего периода, то можно отметить нарастание их общности, ведь уже Ари­стотель обсуждает вопрос о том, как конкретный, частный случай подвести под общий закон. Первоначально подве­дение частного случая под общую правовую норму пред­ставляет собой только искусство судьи и юриста. Но в дальнейшем, чтобы избежать ошибок и иметь более твердые объективные критерии этой процедуры, вводятся так называемые вторичные правовые нормы (описания прецедентов, формул, пояснения и рекомендации для су­дей), на основе которых теперь и происходит подведение частного случая под общую правовую норму. Хотя созда­ние вторичных правовых норм сужает область неопреде­ленности в деятельности юриста, возникает новая неопре­деленность, ведь по мере накопления вторичных правовых норм возникает возможность произвольного выбора, про­извольного более широкого истолкования частного случая.

Нужно отметить, что юристы, создающие вторичные правовые нормы, как правило, описывают (схематизиру­ют) правовые ситуации, которые не покрываются сущест­вующими законами, имея ввиду новые властные отноше­ния и новую хозяйственную практику жизни. Однако существующие законы, к которым присоединяются вто­ричные правовые нормы, формировались в контексте дру­гих, старых властных отношений и практик. В результате налицо несогласованность законов и вторичных правовых норм, тем более что ряд вторичных правовых норм со вре­менем получают статус законов.

Но возникла еще одна проблема. В середине третьего века римский император подчинил себе юридическую практику, в результате судьям приходилось во всех неяс­ных случаях обращаться прямо к императору, который на их запросы отвечал отдельным письмом-предписанием (rescriptum). «Если раньше, - пишет Э. Аннерс, - импера­торское законодательство по своему объему было простонеобозримо, то теперь уже стало совершенно непостижи­мым, настолько оно оказалось запутанным. В нем царила такая неразбериха, что часто отыскать в нем на основе им­ператорских рескриптов нужный текст того или иного действовавшего на тот период закона было весьма затруднительно, особенно, если учесть уровень межучрежденских связей и примитивность методов той эпохи. Общая ситуа­ция ухудшалась еще и за счет того, что классические по своему уровню мнения и комментарии опытнейших юрис­тов того времени по значимости приравнивались к уровню того же авторитета, каким пользовалось императорское за­конодательство. Таким образом, перед судьями возникал (кстати, часто провоцировавшийся искушенными в этом деле адвокатами) вопрос: какого именно мнения и какого именно правоведа следовало придерживаться в каждом от­дельном случае. Этот вопрос порой вообще оказывался не­разрешимым, особенно если два или несколько авторов имели совершенно отличные одно от другого мнения»176.

Неупорядоченность правовых норм обычно преодоле­вается или путем кодификации (систематизации) их, или в более сложной законотворческой деятельности. Именно в Риме была создана первая удачная кодификация правовых норм - Кодекс Юстиниана и свод специальных правоведческих текстов (Дигесты). При этом юристам пришлось решать ряд сложных мыслительных проблем:

сопоставлять правовые нормы на противоречия, коммен­тировать и осмыслять существующие юридические поня­тия, строить новые, классифицировать и систематизиро­вать правовые нормы. Создание кодифицированной систе­мы правовых норм позволило, в частности, отказаться от формулярного процесса: наиболее удачные формулы, как мы уже отмечали, были превращены в законы, а многочис­ленные процедуры судопроизводства, основанные на раз­ных формулах, заменены относительно единообразной процедурой.

Существенную роль в выделении из общеполитического комплекса собственно государственных аспектов и их юридико-теоретическом оформлении сыграли римские юристы. Особую ценность представляет трактовка римскими юристами проблем публичной власти и публичного права[7]. Вклад в развитие науки внесли ученые, представители иных гуманитарных наук: древнегреческие софисты, древнекитайские легисты, Августин, Ф.Аквинский, Т.Гоббс, Дж.Локк, И.Кант, И.Фихте, Г.В.Ф.Гегель, Н.А.Бердяев, М.Падуанский, средневековые юристы, Н.Макиавелли, тираноборцы, Ж.Боден, Г.Гроций, Ш.Л.Монтескье, Ж.-Ж.Руссо, Т.Джефферсон, Т.Пейн, С.Е.Десницкий, Б.Констан, И.Бентам, Л.Штейн, Р.Иеринг, Б.Н.Чичерин, Л.И.Петражицкий, П.И.Новгородцев и др.

С учетом предметной специфики в процессе изучения истории политических и правовых учений используется богатый арсенал философских и специально-научных методов: формально-логические, диалектический, системный, сравнительно-исторический. Рассматриваемая дисциплина как история теорий является одновременно историей методов политико-правового познания. Каждая предшествующая теория обладает потенциалом и функцией метода для последующих теорий. Данное обстоятельство проявляется в преемственном развитии правовых и политических систем и в тех случаях, когда с учетом опыта различных школ и направлений политико-правовой мысли развиваются предшествующие теории (пифагорейцы, платоники, перипатетики, томизм, кантианство, гегельянство и т.д.).

Ведущая роль принадлежит именно тем принципам, приемам, способам исследования, которые по своим возможностям наиболее соответствуют историко-теоретическому содержанию и профилю данной юридической дисциплины. Отсюда и значимость способов и приемов исторического подхода.

Принцип историзма играет существенную роль в процессе освещения генезиса политико-правовой теории, исследования значения теории в системе знаний эпохи и в структуре политических и правовых знаний; раскрытия связей между различными концепциями прошлого и современности, выявления роли политико-правовых идей для политической и правовой практики прошлого и настоящего. Следует различать в структуре политико-правового знания его конкретно-исторический и теоретический аспекты. В контексте развития политико-правовой культуры шел процесс формирования сквозных проблем, в разработку которых внесли вклад различные мыслители, например, это вопросы взаимодействия общества и государства, роли личности в политической жизни, личности и государства, соотношения субъективного и объективного в обустройстве политикой и правовой жизни, соотношение морали и политики, реформы и революции, власти и насилия, насилия, моральности в отношении политики, справедливости, равенства и права, права и свободы, права и закона.

Сочетание хронологического и проблемно-теоретического подходов позволяет глубже осветить общее и особенное в различных политико-правовых учениях, роль традиций в развитии общества и теоретическом обосновании общественных преобразований, соотношение объективного и субъективного в истории политических и правовых учений, взаимодействие и взаимовлияние всеобщего, особенного, единичного. Значительную роль играют приемы историко-сравнительного исследования, сопоставительный анализ.

Методы изучения истории политических и правовых учений

Для понимания и усвоения содержания политико-правовых доктрин необходимо видеть различие между наукой и учебной дисциплиной. В науке, изучающей историю политических и правовых учений, приме­няются различные научные методы: в частности,общефилософский,требующий единстваисторического и логического методов исследова­ния. Первый из них рассматривает возникновение и развитие учений,» второй выявляет те концепции, которые отличаются разработанностью фундаментальных положений и оказывают заметное влияние на разви­тие политико-правовой мысли, на политику различных социальных сил и государства в целом. В свою очередь, логический метод оперирует структурным (анализ составных частей учения и их связей) ифункцио­нальным (роль и влияние учения в обществе), а исторический —сравни­тельным (сравнение с предшествующими и последующими, а также с другими современными учениями) ибиографическим (изучение знаме­нательных фактов жизни того или иного мыслителя) методами.

Таким образом, при рассмотрении политико-правовой доктрины не­обходимо проанализировать: а) ее мировоззренческую (философ­скую, религиозную) основу; б) теоретико-методологическое содержа­ние (категории, понятия, метод); в) нормативно-правовые проекты, политические программы, декларации, манифеста, основанные на дан­ном политическом (правовом) учении, а также общественные движе­ния, использующие элементы данной доктрины.