Социальный патронат семьи

4.

3.

Проза 20-х годов характеризуется также напряженным сюжетом, острым социальным конфликтом. Роман, повесть, рассказ, очерк в том виде, в каком эти жанры сложились в предыдущие годы, в 20-е годы встречаются редко. В это время уже началось то небывалое смешение жанров, которое со всей определенностью заявило о себе на последующих этапах развития русской литературы.

Для прозы 20-х годов характерно проблемно-тематическое и жанровое многообразие. В героико-романтических повестях («Падение Даира» А.Малышкина, «Партизанские повести» Вс.Иванова, «Железный поток» А.Серафимовича) создается условно-обощенный поэтический образ народной жизни. «Падение Даира» А.Малышкина было опубликовано в 1923году. В повести старому миру противопоставлялся новый, революционный. Здесь говорится об историческом штурме Перекопа революционными Множествами. «Железный поток» Серафимовича трагичная, глубоко конфликтная эпопея. В ней нет неизменных, внутренне статичных людских множеств, в которых личность полностью отрешается от своего «я» : народ Серафимовича имеет в романе как бы внутреннюю «автобиографию», претерпевает глубокие изменения. Писатель описывает факты, имевшие место в 1918 году в Кубани, когда из-за земли в смертельной схватке схватились казаки и «маргиналы» - т.е. иногородние, обреченные быть батраками, наемными рабочими, во главе с Кожухом. Серафимович доносит мысль, важную и сейчас: в гражданской войне побеждает часто не тот, кто совестливей, мягче, отзывчивей, а тот, кто фанатичен, «узок», как лезвие сабли, кто бесчувственнее к страданиям, кто более привержен абстрактной доктрине.

Теме гражданской войны были посвящены «Неделя» Ю.Либединского, «Октябрь» А.Яковлева, «Чапаев» и «Мятеж» Д.Фурманова, «Бронепоезд 14-69» Вс.Иванова, «Разгром» А.Фадеева. В этих произведениях описание гражданской войны носило героико-революционный характер.

Одними из ведущих в прозе 20-х годов были повествования о трагических судьбах крестьянской цивилизации, о проблеме поэтических истоков народной жизни («Чертухинский балакирь» С.Клычкова, «Андрон Непутевый», «Гуси-лебеди» А.Неверова, «Перегной», «Виринея» Л.Сейфуллиной) В изображении деревни столкнулись противоположные воззрения на судьбы крестьянства.

На страницах произведений завязался спор о мужике, об ускоренном и естественном развитии. Время, ломавшее жизнь крестьян, изображалось в его исторической конкретности и реалистически достоверно.

Острые социальные конфликты и знаменательные перемены, происходящие в душах крестьян, составили основу произведений деревенской тематики.

20-е годы – время расцвета сатиры. Ее тематический диапазон был очень широк: от обличения внешних врагов государства до осмеяния бюрократизма в советских учреждениях, чванства, пошлости, мещанства. Группа писателей-сатириков работала в начале 20-х годов в редакции газеты «Гудок». На ее страницах печатались фельетоны М.Булгакова и Ю.Олеши, начинали свой путь И.Ильф и Е.Петров. Их романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» завоевали широчайшую популярность и продолжают пользоваться успехом в наши дни. История поисков спрятанных сокровищ дала авторам возможность вывести на страницах произведений целую галерею сатирических типов.

В 20-е годы большой популярностью пользовались рассказы М.Зощенко. Повествование в произведении Зощенко чаще всего ведет рассказчик – самодовольный обыватель мещанин. В его творчестве преобладает пародийное начало, а комический эффект достигается глубокой иронией автора по отношению к рассказчику и персонажам. Начиная с середины 1920 годов Зощенко публикует «сентиментальные повести». У их истоков стоял рассказ «Коза»(1922). Затем появились повести «Аполлон и Тамара»(1923), «Люди»(1924), «Мудрость» (1924), «Страшная ночь»(1925), «О чем пел соловей» (1925), «Веселое приключение» (1926) и «Сирень цветет» (1929). В предисловии к ним Зощенко впервые открыто саркастически говорил о «планетарных заданиях», героическом пафосе и «высокой идеологии», которых от него ждут. В нарочито простецкой форме он ставил вопрос: с чего начинается гибель человеческого в человеке, что ее предрешает, и что способно ее предотвратить. Этот вопрос предстал в форме размышляющей интонации. Герои«сентиментальных повестей» продолжали развенчивать мнимо пассивное сознание. Эволюция Былинкина («О чем пел соловей»), который ходил в начале в новом городе «робко, оглядываясь по сторонам и волоча ноги», а, получив «прочное социальное положение, государственную службу и оклад по седьмому разряду плюс за нагрузку», превратился в деспота и хама, убеждала в том, что нравственная пассивность зощенского героя по-прежнему иллюзорна. Его активность выявляла себя в перерождении душевной структуры: в ней отчетливо проступали черты агрессивности. «Мне очень нравится, — писал Горький в 1926, — что герой рассказа Зощенко «О чем пел соловей» — бывший герой «Шинели», во всяком случае, близкий родственник Акакия, возбуждает мою ненависть благодаря умной иронии автора».

В 20-е годы одной из ведущих становится тема труда, которая нашла свое воплощение в так называемом производственном романе («Цемент» Ф.Гладкова, «Доменная печь» Н.Ляшко, «Время, вперед» В.Катаева). Произведения такого типа характеризуются односторонностью трактовки человека, преобладанием производственного конфликта над художественным, а формализация его сюжетно-композиционной основы является знаком его эстетической неполноценности.

В это время наблюдается интерес и возрождается жанр романа-эпопеи: публикуются первые книги «Жизни Клима Самгина» М.Горького, «Последний из Удэге» А.Фадееева, «Тихого Дона» М.Шолохова, «Россия кровью умытая» А.Веселого, выходит в свет вторая книга «Хождение по мукам» А.Толстого. В этих романах расширяются пространственные и временные рамки, масштаб изображения личности, появляется обобщенный образ народа.

Не менее сложно предстали в прозе 20-х годов пути и судьбы интеллигенции в период гражданской войны (романы «В тупике» В.Вересаева, «Перемена» М.Шагинян, «Города и годы» К.Федина, «Белая гвардия» М.Булгакова, «Сестры» А.Толстого). В этих произведениях авторы стремились осмыслить эпоху разлома традиционных норм и форм жизни и ее драматическое отражение в сознании и судьбах людей. В центре их внимания – личность, чуждая уходящему миру, но вместе с тем не нашедшая себя в новой действительности.

Таким образом, событий революции и гражданской войны с их непримиримыми идейно-политическими противоречиями, резкими переменами в судьбах людей определили тематическое и художественное своеобразие прозы 20-х годов, а также ее поиски новых форм и средств изображения действительности.

По обилию талантов, богатству и многообразию содержания и форм русская поэзия 20-х годов – ярчайшее явление в литературе ХХ века. Поэзия начала 20-х годов была по преимуществу лирической. Стремительные и глобальные изменения требовали непосредственного поэтического высказывания. Эпические же произведения, которые связаны со значительными обобщениями, получили развитие позднее.

Определяющей стилевой особенностью как эпической. Так и лирической поэзии является ее героико-романтическая окраска.

С небывалой силой звучала гражданская лирика, разрабатывались наиболее действенные, обращенные непосредственно к массам жанры: марш, песня, стихотворное воззвание, послание. Поэты, возрождая старые формы, видоизменяют их, сообщая им новую направленность («Ода революции» В.Маяковского, «Первомайский гимн» В.Кириллова, «Кантата» С.Есенина), делаются попытки создать новые жанры: «приказы» по армии искусств В.Маяковского, «призывы» пролеткультовцев, монологи в ритмической прозе А.Гастева. В поэзии преобладали «баррикадные» звуки. Традиции лирики любви, природы, философских раздумий отступали на второй план.

Видное место среди произведений этого периода занимает поэма А.Блока «Двенадцать». Небольшая по объему, она состоит из 12 главок, в каждой из которых свой мотив и свой ритмико-интонационный строй. Характерные особенности поэмы – резкая контрастность, использование символических образов (ветер, двенадцать красноармейцев, Христос с «кровавым флагом), представление о революции как о разгуле стихии. Вот как сам автор говорит о поэме: « поэма написана в ту исключительную и всегда короткую пору, когда проносящийся революционный циклон производит бурю во всех морях – природы, жизни, искусства; в море человеческой жизни есть и такая небольшая заводь, вроде Маркизовой лужи, которая называется политикой; моря природы, жизни и искусства разбушевались, брызги встали радугою над нами. Я смотрел на радугу, когда писал «Двенадцать»; оттого в поэме осталась капля политики». Сразу после «Двенадцати» Блок пишет «Скифы». В этом стихотворении, тесно связанном с поэмой, он выражает свои идеи о справедливости и братстве народов, о развитии мировой истории как о противоборстве двух рас – монгольской и европейской.

Наиболее полно романтические тенденции в поэзии отразились в поэзии В.Маяковского. Маяковский "вошел в революцию, как в собственный дом. Он пошел прямо и начал открывать в доме своем окна",- верно, подметил В.Шкловский. Понятия: "Маяковский" и "поэт революции" стали синонимами. Такое сопоставление проникло и за рубеж, где Маяковского воспринимают своеобразным "поэтическим эквивалентом" Октября. Маяковский в отличие от многих увидел в революции два лика: не только величие, но и черты низменности, не только человечную ("детскую") ее сторону, но и жестокость ("вскрытые вены"). И, будучи диалектиком, он мог предположить и "груду развалин" вместо "построенного в боях социализма". И это было выражено еще в 1918 г. в знаменитой "Оде революции":

О, звериная! О, детская!

О, копеечная!О, великая!Каким названием тебя еще звали?

Как обернешься еще, двуликая?

Стройной постройкой, грудой развалин?

Романтическое восприятие революции было характерно и для поэзии Пролеткульта. Воспевание энергии масс, коллективизма, прославление индустриального труда, использование образов-символов «машины», «завода», «железа» было характерно для поэзии В.Александровского, А.Гастева, В.Кириллова, Н.Полетаева.

Большое место в поэзии 20-х годов занимало искусство крестьянских поэтов. Наиболее известными из них были С.Есенин, Н.Клюев, С.Клычков, А.Ширяевец, П.Орешин. Они начали свою литературную деятельность в 900-е годы и тогда же были названы новокрестьянскими. Дух демократизма, образность, связанная преимущественно с крестьянским бытом, песенно-народный лад их стихов были особенно заметны на фоне многих поэтических творений тех лет. Концепцию революции они представляли с крестьянским уклоном. Например, для произведений С.Есенина были характерны романтическая приподнятость, гиперболизация образов, библейская символика, использование церковнославянизмов. С воодушевлением, встретив революцию, он пишет несколько небольших поэм («Иорданская голубица», «Инония», «Небесный барабанщик», все 1918, и др.), проникнутых радостным предчувствием «преображения» жизни. Богоборческие настроения сочетаются в них с библейской образностью — для обозначения масштаба и значимости происходящих событий. Есенин, воспевая новую действительность и ее героев пытался соответствовать времени («Кантата», 1919). В более поздние годы им были написаны «Песнь о великом походе», 1924, «Капитан земли», 1925, и др. Размышляя, «куда несет нас рок событий», поэт обращается к истории (драматическая поэма «Пугачев», 1921).

Н.Клюев продолжал поиски идеала патриархальной Руси. Ожиданием ее воскрешения пронизаны содержание и образная форма многих его стихов, в которых современность сочетается с архаикой («Песнослов»), Клюев выступает против агрессии «певцов железа» («Четвертый Рим»), в его стихах появляются образы беззащитной природы, идеи всемирного братства.

В начале периода появлялось немало стихов, принадлежащих известным поэтам, представителям поэтических школ дореволюционного периода.

Андрей Белый в поэме «Христос воскрес» и в стихотворениях сборника «Пепел» воспевал «огневую стихию» революции, выражал готовность принести себя ей в жертву. Но революция для него – это бунтарская стихия и катастрофа, порождающая кризис духа. Поэт выстраивает свою поэтическую концепцию прошлого (поэма «Первое свидание»), согласно которой старая патриархальная Русь, воплощавшая в себе все лучшие качества должна воскреснуть через революцию духа.

Не остался в стороне от социальных потрясений и М.Волошин. Октябрьская революция и Гражданская война застают его в Коктебеле, где он делает все, «чтоб братьям помешать / Себя губить, друг друга истреблять». Принимая революцию как историческую неизбежность, Волошин видел свой долг в том, чтобы помогать гонимому, независимо от «окраски» — «и красный вождь, и белый офицер» искали (и находили!) в его доме «убежища, защиты и совета». В послереволюционные годы резко изменилась поэтическая палитра Волошина: на смену философическим медитациям и импрессионистическим зарисовкам приходят публицистически страстные размышления о судьбах России и ее избранничестве (образ «неопалимой купины»), картины и персонажи русской истории — сборник «Демоны глухонемые» (1919), книга стихов «Неопалимая купина», в т. ч. поэма «Россия». К истории материальной культуры человечества обращается поэт в цикле «Путями Каина».

В.Брюсов выпускает в этот период два сборника «Последние мечты» и «В такие дни». Сборник «В такие дни» – это новая и важная веха в идейно-творческом развитии Брюсова. В стихах этого сборника основными становятся мотивы созидания, «встречи времен», «дружбы народов». Он использует героические ассоциации, уводящими в глубь веков, архаику. В 20-е годы выходят из печати сборники «Миг», «Дали», «Mea» (Спеши). Вошедшие в эти сборники стихотворения – свидетельство широчайшего диапазона общественных, культурных и научных интересов Брюсова.

Трагические мотивы звучали в лирике М.Цветаевой (сб. «Версты» и «Лебединый стан»). В эти годы окончательно оформляются основные лирические циклы: «Стихи о Москве», «Стихи к Блоку», «Бессонница». Основными темами ее творчества становятся тема Поэта и России, тема разлуки, утрат. С этим связано появление народных, песенных мотивов в ее стихотворениях.

Усиление трагического пафоса было характерно и для поэзии А.Ахматовой. Ее лирическая концепция современности, тема гуманизма воплощается в сборниках «Подорожник», «Anno Domini». Но впервые в ее творчестве появляются патриотические мотивы («Мне голос был. Он звал утешно») Во второй половине 20-х годов Ахматова отходит от активного поэтического творчества и обращается к пушкинской теме, публикуя статьи, комментарии, заметки к его произведениям.

Героическая романтика окрашивает стихотворения Э.Багрицкого в 20-е годы. Стихи Багрицкого – о «завоевателях дорог» и «веселых нищих», ретранслирующие поэтику «южных акмеистов», отличались образной яркостью, свежей интонацией, нетривиальной ритмикой и быстро вывели его в первый ряд поэтов революционного романтизма. В начале 1920-х гг. Багрицкий активно пользовался материалом баллад Р. Бернса, В. Скотта, Т. Гуда, А. Рембо, но уже в первой его поэтической книге «Юго-запад» условно-романтические персонажи в «маскарадных костюмах», выписанных из Англии и Фландрии, соседствуют с героем поэмы «Дума про Опанаса» — замечательным лирическим эпосом, впитавшим стилистику «Гайдамаков» Т. Шевченко и «Слова о полку Игореве». Плач по Опанасу трагическое прозрение поэта, обнаружившего, что нет «третьего пути» в братоубийственной схватке, где палачу и жертве столь легко поменяться местами.

Поэт правдиво показал весь трагизм гражданской войны, он подчеркнул, что устраниться от нее, занять нейтральную позицию практически невозможно.

К 20-м годам относится начало творческого пути таких поэтов, как М.Исаковский, А.Сурков, А.Прокофьев, В,Луговской.

Так, основной мотив стихотворений Луговского и Суркова 20-х годов – героика гражданской войны. Но если в пафосе их ранних произведений немало общего, то подход к теме и стилевая манера различны. Стихи Луговского, вошедшие в его первые сборники «Сполохи» и «Мускул» характеризовались романтической приподнятостью и обобщенностью, повышенной экспрессивностью и метафоричностью, резкими ритмическими сдвигами. Лирика Суркова этой поры подчеркнуто проста, насыщена реалистическими деталями. Творчество Исаковского и Прокофьева сближало лирически-проникновенное изображение родной природы, песенные интонации и то, что в центре внимания обоих поэтов русская деревня.

5. Ведущим в драматургии 20-х годов был жанр героико-романтической пьесы. «Шторм» В.Билль-Белоцерковского, «Любовь Яровая» К.Тренев, «Разлом» Б.Лавренева – эти пьесы объединяет эпическая широта, стремление отразить настроение масс в целом. В основе названных произведений глубокий социально-политический конфликт, тема "«разлома» старого и рождение нового мира. В композиционном отношении для этих пьес характерны широкий охват происходящего по времени, наличие многих побочных, не связанных с главным сюжетом линий, свободное перенесение действия из одного места в другое.

Так, например, в пьесе «Шторм» В.Билль-Белоцерковского много массовых сцен. В ней действуют и красноармейцы, и чекисты, и матрос, и редактор, и лектор, и военком, и комсомольцы, и секретарь, и военрук, и завхоз. Много других лиц, у которых нет ни имен, ни должностей. Ни человеческие взаимоотношения, а история является основным источником сюжетного развития в пьесе. Главное в ней – это изображение исторической схватки. С этим связано отсутствие целеустремленно развивающейся интриги, дробность и самостоятельность отдельных сцен. Центральный герой пьесы – Председатель Укома, лицо, скорее символическое, чем реальное. Но он активно вторгается в жизнь: организует борьбу с тифом, изобличает проходимца из центра, наказывает Савандеева за безответственное отношение к женщине и т.п. Таким образом «Шторм» носил, открыто агитационный характер. Но в те годы значение подобных пьес, сила их воздействия были сильнее, чем пьес углубленно-психологического плана.

В драматургии 20-х годов заметное место занимает пьеса Бориса Андреевича Лавренева «Разлом» Основой ее сюжета явились исторические события октября 1917 года. Однако пьеса – не хроника, в ней большое место занимают социально-бытовые коллизии. В «Разломе» нет батальных сцен, типичных для героико-романтического жанра: события на крейсере «Заря» перемежаются с бытовыми сценами в квартире Берсеневых. Социальное и бытовое неотделимо одно от другого, но преобладает классовое начало: Татьяна Берсенева и ее муж лейтенант Штубе, находятся на разных полюсах социального миропонимания, и это отражается на их личных отношениях, приводит к окончательному разрыву. Личные взаимоотношения героев не играют ведущей роли в сюжете: председатель судового комитета крейсера "«Заря" Годун влюблен в Татьяну Берсеневу, но симпатии Татьяны к Годуну в значительной степени обусловлены близостью мировоззренческих позиций.

«Разлом» – это соединение двух жанров: это и социально-психологическая драма с углубленной разработкой ограниченного круга действующих лиц, с отчетливым бытовым колоритом, и героико-романтическая пьеса, характеризующая настроение народа в целом, массовую психологию.

Трагизм гражданской войны передается также в пьесе К.Тренева «Любовь Яровая». В центре ее образ Любови Яровой и ее мужа. Которые оказались по разные стороны баррикад. Персонажи в ней изображены достоверно и правдоподобно и заметно отличаются от однозначных характеристик героев во многих пьесах тех лет. Тренев сумел перешагнуть через схематично-утрированные, примитивные представления.

.Особое место в драматургии 20-х годов занимает пьеса М.Булгакова «Дни Трубиных» – одна из лучших пьес о гражданской войне, о судьбах людей в переломную эпоху. Булгаковская пьеса «Дни Турбиных», написанная по следам «Белой гвардии» становится «второй «Чайкой» Художественного театра.Луначарский назвал ее «первой политической пьесой советского театра». Премьера, состоявшаяся 5 октября 1926, сделала Булгакова знаменитым. История, рассказанная драматургом, потрясала зрителей своей жизненной правдой гибельных событий, которые многие из них совсем недавно переживали. Образы белых офицеров, которые Булгаков безбоязненно вывел на сцену лучшего театра страны, на фоне нового зрителя, нового быта, обретали расширительное значение интеллигенции, неважно, военной ли, гражданской. Спектакль, встреченный в штыки официальной критикой, вскоре был снят, но в 1932 был восстановлен

Действие драмы уместилась в пределах дома Турбиных, куда «ужасным вихрем врывается революция». Алексей и Николай Турбины, Елена, Лариосик, Мышлаевский – добрые и благородные люди. Они не могут разобраться в сложной стихии событий, понять свое место в них, определить свой гражданский долг перед родиной. Все это рождает тревожную, внутренне напряженную обстановку дома Турбиных. Их тревожит разрушение старого привычного уклада жизни. Поэтому такую большую роль играет в пьесе сам образ дома, печки, который несет тепло и уют, в отличие от окружающего мира.

В 20-х годах был создан ряд театров комедии. На поприще комедиографии оттачивали свое сатирическое мастерство М.Горький и Л.Леонов, А.Толстой и В.Маяковский. На мушку сатирического прицела попадали бюрократы, ни карьеристы, ханжи. Предметом беспощадного разоблачения являлось мещанство. Известные в те годы комедии «Мандат» и «Самоубийца» Н.Эрдмана, «Воздушный пирог» Б.Ромашова, «Зойкина квартира» и «Иван Васильевич» М.Булгакова, «Растратчики» и «Квадратура круга» В.Катаева были посвящены именно этой теме.

Почти одновременно с «Днями Турбиных» Булгаков написал трагифарс «Зойкина квартира» (1926). Сюжет пьесы был весьма актуален для тех лет. Предприимчивая Зойка Пельц пытается скопить денег на покупку заграничных виз для себя и своего любовника, организуя подпольный бордель в собственной квартире. В пьесе запечатлен резкий слом социальной реальности, выраженный в смене языковых форм. Граф Обольянинов отказывается понять, что такое «бывший граф»: «Куда же я делся? Вот же я, стою перед вами». Он с демонстративным простодушием не принимает не столько «новые слова», сколько новые ценности. Блистательное хамелеонство обаятельного проходимца Аметистова, администратора в Зойкином «ателье» составляет разительный контраст не умеющему применяться к обстоятельствам графу. В контрапункте двух центральных образов, Аметистова и графа Обольянинова, проступает глубинная тема пьесы: тема исторической памяти, невозможности забвения прошлого.

Особое место в драматургии 20-х годов принадлежит комедиям Маяковского «Клоп» и «Баня» они представляют собой сатиру (с элементами антиутопии) на обуржуазившееся общество, забывшее о тех революционных ценностях, ради которых создавалось. Внутренний конфликт с окружающей действительностью наступавшего «бронзового» советского века, несомненно, оказался среди важнейших стимулов, подтолкнувших поэта к последнему бунту против законов мироустройства — самоубийству.

Говоря о литературе 20-х годов нужно отметить, что общественно-политические противоречия 1920-х гг. приводят к карнавализации этой эпохи. Смена прежних принципов, норм новыми, разрушение упорядоченного хода жизни, необычайность происходящего воспринимались современниками и как трагическая ситуация, и как праздник. Праздничное восприятие меняющейся реальности подкреплялось и ожиданием осуществления утопического переустройства мира. Именно праздничность является основой возрождения в эти годы карнавального мироощущения, так как карнавальный смех – «прежде всего праздничный смех» [М.Бахтин]. Как отмечает И. Попова, «“карнавальный момент” в узком смысле – очевидно, именно момент, один из этапов смены; на границе эпох, религий, культур он обязательно присутствует, хотя им кризис и переход не исчерпываются» .

Карнавализация советской литературы 1920-х гг. имеет непосредственный характер, она обусловлена карнавализованным характером самой эпохи: совершившийся переворот в жизни огромными массами, не понимавшими его сути, воспринимался как карнавал, это рождало ощущение карнавала в искусстве.

Исследователь Н. Гуськов как один из карнавализующих факторов указывает на «характер взаимоотношений искусства и быта»: «“экспериментальный” подход к действительности приводил к разрушению границы между искусством и жизнью». «Творческое преображение реальности, активно проводившееся в послереволюционные годы», включало в себя прежде всего попытку «создания в Советском Союзе своеобразного хронотопа», который исследователь оценивает как карнавальный, а также «попытку создать новый язык» и «театрализацию», по-другому, карнавализацию поведения. Основой карнавальности русской культуры 1920-х гг. Гуськов считает «комплекс явлений, стоящих на границе искусства и жизни, подчиненных законам праздника, игры», это «празднества, шествия, митинги, публичные театрализованные действа», «декоративное оформление бытового пространства», «публичные диспуты, состязания, обсуждения», «агитационные суды», «движение “синеблузников”», «возникновение артистических обществ, основанных на законах игры», «расцвет эстрады» и многое другое.

Карнавальный характер времени особенно ярко представлен в драматургии 20-х годов. Так, комедии имажиниста Николая Эрдмана, лефовца В. Маяковского и «правдивого художника, историка, певца» (Ю.Тынянов) интеллигенции М. Булгакова принято объединять по общности пафоса, который оценивается исследователями как сатирический. Более соответствующим природе данных произведений знаменателем является реализация карнавализованного сознания, которая находит отражение в использовании амбивалентного смеха (включающего в себя и сатиру, и юмор в неразрывном единстве) и особого языка карнавальных форм и символов. По убеждению И.Канунниковой, карнавализация – одна из ключевых особенностей отечественной драматургии 1920-х гг. - определяет один из наиболее продуктивных подходов к осмыслению идейно-художественного значения отечественной драматургии XX в.

Карнавальный характер пьес «Мандат» Н. Эрдмана (1925), «Зойкина квартира» М. Булгакова (1926), «Клоп» Маяковского (1928) определяется незавершившейся сменой эпох, столкновением лицом к лицу уходящего прошлого и наступающего будущего. Так, действие комедии «Мандат» основывается на том, что потерявшие свое экономическое и общественное положение герои пытаются и приспособиться к новым советским реалиям и не потерять расположения царской власти на случай, если она вернется. В пьесе «Клоп», по воле автора, настоящее и будущее «глядятся» друг в друга, соприкасаются и противопоставляются в эпизодах появления героя в предполагаемом будущем. Герои «Зойкиной квартиры» – «бывшие люди»: обнищавшая Зоя Пельц со своим возлюбленным графом Обольяниновым пытается устроиться в новой жизни; для того чтобы уехать за границу, они организуют бордель под видом швейной мастерской. Днем квартира Зои представляет собой ателье, а вечером превращается в «веселый дом». Отраженный в пьесах процесс изменения жизненного порядка - это настоящая карнавальная жизнь, «выведенная из своей обычной колеи, в какой-то мере “жизнь наизнанку”» ( И.Канунникова), одним из принципов которой является шутовское увенчание и развенчание.

Итак, советская драматургия, являясь историко-культурным документом, утрачивает свойственную искусству XIX века подлинную правду жизни. Следует говорить о создании советского мифа, утопии, идеализации действительности (в этом процессе участвует и проза, и поэзия). Искусство фиксирует не только деформированный социум, не только мир разрушенных гуманистических ценностей, порожденный идеологией, подчиненный ей и призванный служить новому режиму. Искусство этого времени также стремится познать индивидуума, мир отдельного человека, которые также должен был быть подчинен идеологии. Утилитарность искусства вызвана необходимостью (т.н. «социальный заказ»); в конечном счете создается общий художественный контекст и уничтожение – физическое, творческое или моральное –всех тех, кто из него выпадает.

В наше непростое время многие семьи переживают тяжелый кризис. Утрачено значительное число семейно-нравственных традиций, изменилось отношение родителей к детям, разрушен психологический микросоциум семьи. В этой ситуации неустойчивые семьи стали более уязвимы, появился термин «неблагополучная семья».

Неблагополучная семья – это не только семья, материальная жизнь которой далека от нормальной, но и та семья, которая утратила веру в возможность изменения своей жизни в лучшую сторону и продолжает направленно идти к полному краху.