Ездовая упряжка везет почту. Вожак – самоедская лайка
Наследственность форм поведения
Что мы можем теперь сказать о наследственности некоторых форм поведения? Для тех, кто не знаком с законами Менделя «О независимом распределении признаков и комбинировании наследственных факторов», перечислим главное.
Каждый простой признак собаки определяется парой генов, содержащихся в протоплазме.
При созревании мужских семенных клеток (сперматоцитов) многие пары расходятся, и одна половина попадает в один сперматозоид, а другая – в другой.
Приблизительно то же самое происходит при овогенезе – формировании женских яйцеклеток, только одна половина всех генов отбрасывается, не попадая в другие яйцеклетки.
Когда сперматозоид проникает в яйцеклетку, гены снова соединяются в пары, но теперь у каждого гена другая пара.
Одни гены отличаются от других. В случае соединения в пару неоднозначных генов один будет подавлять проявление другого и в конечном счете окажется доминантным. Подавляемый ген, отступающий на второй план, называется рецессивным. Например, белая темноглазая немецкая овчарка повязана с серым кобелем. Все щенки будут серыми. Почему? Потому что каждый получил один ген от белого родителя, другой от серого, а серые гены доминируют над белыми.
Но когда гибрид вырастет и повяжется с партнером, имеющим сходную комбинацию генов, оба будут передавать гены белого окраса. Представьте, что каждый несет один белый ген и один серый. Какие из них могут составиться пары? Один шанс, что белый составит пару с белым, один – серый с серым и два – белый с серым.
Пара генов белого окраса даст белых щенков с темными глазами, пара серых – чисто серых, а серый с белым – серых с рецессивным белым геном.
Теперь вы видите, что означает доминантность и рецессивность и каким образом получается, что признак может передаваться второму поколению, минуя первое.
Исследования, охватившие в той или иной степени некоторые формы поведения собак, принесли следующие результаты:
1) преследование голосом (открытый гон) доминирует над молчаливым;
2) протяжный лай гончих рецессивен по отношению к отрывистому лаю;
3) верхнее чутье легавых доминирует над нижним, свойственным гончим по следу;
4) готовность идти в воду не полностью доминирует над нежеланием;
5) интерес к летающим объектам доминирует над равнодушием;
6) улыбчивость доминирует над неулыбчивостью.
Кроме того, некоторые черты наследуются как пара контрастных признаков:
1) независимый поиск и охота в своре;
2) умение подружейных собак пятиться задом и неумение этого;
3) настойчивый гон и быстрый отказ от преследования;
4) охота с помощью зрения и чутье;
5) подноска добычи в пасти и мгновенное убийство;
6) подноска и отказ от подноски;
7) стойка и отказ от стойки;
8) торможение и отсутствие его;
9) склонность рвать противника в драке и крепкая хватка;
10) молчаливая драка и шумная;
11) выкапывание добычи из-под земли и отказ от рытья;
12) драчливость и миролюбие;
13) энергичное и апатичное поведение;
14) здравый смысл и его отсутствие;
15) чуткость и грубость натуры;
16) упрямство и стремление к сотрудничеству;
17) склонность сгонять стадо и ее отсутствие;
18) поиск «челночком» и прямой поиск;
19) чувство ответственности за стадо у овчарок и безответственность;
20) энергичность и флегматичность;
21) чувствительность и бесчувственность;
22) готовность к аппортировке и ее отсутствие;
23) пассивная оборонительная реакция и активная.
Как и следовало ожидать, в России, стране Павлова, появились великолепные работы по наследственности форм поведения. Особо отметим труды доктора Л. В. Крушинского. Заметив, что одни собаки естественно носят в пасти предметы, а другие нет, он скрестил первых с последними и заключил, что поноска предметов – наследственная черта и дрессировать собак первого типа намного проще, чем второго.
Крушинский исследовал такие явления, как трусость и злобность, определив первое как пассивную защитную реакцию, вторую же – как активную. И та и другая, по его мнению, представляют собой различные признаки защитного поведения.
Русская гиляцкая лайка[42] – собака спокойная и невозмутимая – редко проявляет робость. Эльзасский же волкодав (немецкая овчарка), по словам ученого, отличается возбудимостью и трусостью. При скрещивании типичных представителей обеих пород потомки, как правило, были трусливыми. Он сравнивает эту помесь с гибридом собаки с волком, которой присуща заметная трусость.
Крушинский дал великолепное объяснение закреплению в породах индивидуальных признаков и форм поведения. Он подчеркнул необходимость использовать при дрессировке только собак самого лучшего для данной задачи типа, указав, что на неприспособленных не стоит затрачивать время.
Другой русский ученый, доктор Т. Марчелевский, заметил, что немецкие короткошерстные легавые часто охотятся вдобор в отличие от никогда этого не делающих английских пойнтеров. Их общие потомки работали верхним чутьем. Однако он обнаружил, что немецкие легавые на охоте «много лают», а английские пойнтеры нет. После скрещивания были получены молчаливые охотники. Это противоречит моим результатам скрещивания подающих голос гончих с неподающими.
«Задний ход» (умение пятиться назад), желательный для легавых, согласно Марчелевскому, зависит от особых генов.
Ильин скрещивал эльзасцев с волками, а также с сибирской хаски. Нормальным собакам, по его словам, свойственна живость, но он обнаружил наследственный фактор, подавляющий этот признак. Гибриды эльзасцев с сибирской хаски редко бывает оживленными.
Хамфри и Уорнер в своей книге «Рабочие собаки» показывают, что собаки, отличающиеся быстрой реакцией на шум, производят себе подобных от вязок с собаками, лишенными особой чуткости к шуму.
Даже такая тонкая особенность, как положение, которое занимают далматины, бегущие рядом с экипажем позади лошадей, наследственная. Одни держатся поближе к лошадиным копытам, другие подальше. Этот вывод сделали из своих наблюдений Килер и Тримбл.
Едва ли можно усомниться в том, что формы поведения передаются из поколения в поколение. Мои личные наблюдения за реакцией тысяч щенков на подкожные инъекции во время вакцинации служат прекрасной иллюстрацией. Щенки доберман-пинчеров и бультерьеров, как правило, их не чувствуют. Многие кокер-спаниели обычно издают однократное взлаивание, а как только иглу вытащат, садятся и почесывают место укола, но некоторые выражают значительное неудовольствие, так что делать им уколы трудней, чем всем прочим породам. Многие сопротивляются, а во время борьбы мочатся и испражняются. Щенки моих красных кунхаундов не издавали ни звука, но чесались после инъекции. Знакомство с поведением предыдущих пометов от обоих родителей позволяет предугадать поведение следующих. Спрингер-спаниели ведут себя совершенно по-разному. Одни даже мочатся, другие визжат от страха, третьи совсем нечувствительны.
Возможно, понять это полностью могут лишь те, кто много лет занимается племенной работой, хорошо изучив многочисленные породы, но разве история кокер-спаниеля не служит ярчайшим примером того, как в результате безответственного разведения одной из самых зависимых от человека пород, маленьких собачек, практически не умевших кусаться, возникла порода, большинство представителей которой превратились сейчас в злобных, нервных, ничтожных собак? Получив в ходе племенной работы более двух тысяч кокеров, среди которых не было ни одного злобного, поразительно видеть, как жажда обогащения привела к вырождению столь утонченной породы. В одно время каждая из четырех зарегистрированных Американским клубом собаководства собак была кокером. За один месяц было зарегистрировано более 7200. Сейчас, когда я об этом пишу, их число сократилось до 1200 – так люди отреагировали на деятельность тех, кто приложил к деградации руку. Собственно, дело не только в ужасном характере, но во многом и в образовавшейся за это время длинной пушистой шерсти. Возиться с ней тоже никому не хочется. Расчесывать такую шерсть у собаки, склонной кусаться и мочиться, крайне неприятно, чтобы соглашаться на это.
Найдутся еще тысячи здоровых кокеров с типичной шерстью. Многие остаются в руках охотников и энтузиастов полевых испытаний, от них возродится старый тип кокера и вскоре вновь обретет разумную популярность.
