Сословно-представительной монархии

Политико-правовые взгляды в период формирования

Объединенному суверенному государству более не соответствовала такая форма власти, как раннефеодальная монархия. Возникла необходимость в изменениях организации власти и государственного устройства.

Интерес к этим проблемам заметен в произведениях Федора Карпова — публициста и дипломата конца XV — начала XVI в., близкого к Максиму Греку и его окружению. Сумма его политических воззрений изложена в Послании митрополиту Даниилу. Оно написано приблизительно в 30-х гг. XVI столетия, когда уже наметилась тенденция формирования сословно-представительных институтов и учреждений в стране. Во всех высказываниях мыслителя явно сквозит одобрение формирующимся представительным формам организации власти.

Занимали Карпова также и вопросы, связанные со способами обеспечения законных форм реализации властных полномочий. Он утверждал, что все отношения между людьми в обществе должны регулироваться только правовыми нормами. Религиоз­ная мораль не может заменить закон, поэтому Карпов отрицает возможность воздействия на поведение граждан при помощи такой религиозно-этической категории, как «терпение », которое может иметь место только за монастырскими стенами. Все виды деятельности государства как в судебной, так и во внесудебной сферах должны осуществляться на основании действующие законов.

Категории справедливости и права у Карпова совмещены. Следуя Аристотелю, он утверждает, что все законное должно быть обязательно справедливым. Несправедливое и незаконное распределение благ может вызвать серьезное недовольство у подданных, в результате которого люди перестанут быть по­слушными своему государю. Исходя из этих положений, он выдвигает требование о справедливой оплате труда всех работников, особо выделяя воинские услуги.

Соблюдение законов — не только основа благополучия госу­дарства, но и нравственная база общественной жизни. Беззако­ние Карпов связывает с падением нравственности. Он не допускает даже мысли о возможности надзаконного положения верховной власти.

Законы и государство Карпов рассматривал как результат общественной жизни и деятельности людей. Все законы он делил на три категории: естественные, божественные (Законы Моисея и Законы Иисуса Христа) и положительные (государ­ственные). Положительное законодательство принято на базе естественных и божественных законов и включает в свое содер­жание их справедливые требования. Карпов не допускает возможности оправдания каких-либо противозаконных действий, Даже если они обусловливаются такими этическими катего­риями, как терпение и прощение.

В XVI в. большое распространение получили полемические политико-публицистические произведения Зиновия Отенского.

Поводом к публицистическому выступлению Зиновия послу­жило широкое распространение «нового учения» Феодосия Косого, завоевавшее к тому времени большое число привержен­цев. Зиновий поставил себе задачей доказать его теоретическую несостоятельность, а также противоцерковную и противогосударственную направленность.

В его доктрине содержится развернутое обоснование обязательности власти в человеческом обществе. Он развивает мысли Ф. Карпова о том, что люди по своей природе не могут жить без власти. У «безцарных людей», не имеющих владыки, «всякое нестроение и мятеж бывает», ибо «крепость, покой и тишина» приобретаются только в государственном состоянии. Люди по своей природе должны иметь начальников, так как «несогласие всяко и разстояние знамение есть безначальства».

Продолжая эту мысль, Зиновий пишет, что власть крепка только в тех странах, где «владычествующие царие имут синклиты и епархии» и всех своих подданных судят только по закону («иже согрешающих в законы истязуют»), а исполняют казни (наказания) палачи, а отнюдь не сами цари «своими руками умучивают согрешивших».

От неправедных судов, которые не противостоят злу, в Государстве множится «насилие в татьбе и убийствах» и возникают всякие настроения. Для достижения благих целей люди не должны следовать «неправде» и отступать от закона. Здесь рассуждения Зиновия во многом перекликаются с традициями, заложенными еще Иларионом. Зиновий рассматривает закон как ступень в достижении человечеством нравственного совер­шенства; «закон пестун нам бысть приводя всех ко Христу».

Зиновий делит законы на три категории:

К первой относятся законы божественные — заповеди бога, святоотеческие писания и постановления церковных соборов. Источником данного законодательства служит непосредственно божественная воля, поэтому оно по своей природе богодухновенно.

Во вторую категорию мыслитель включает обычные нормы сложившиеся в каждой стране на основе конкретных географических и климатических условий, ибо в каждой земле существуют свои обычаи и нравы.

К третьей категории причисляется так называемое положи­тельное законодательство. Оно представлено у Зиновия в двух видах: 1) законы царские и 2) законы градские. Под ними подразумеваются общие (царские) законы и местные (градские). Вся третья группа законов имеет своим источником историчес­кую практику людей. Основы этого законодательства возникли давно: «их изложиша еллинствии философы Зинон, Платон и протчие».

Политическая позиция Зиновия по вопросам происхождения, сущности и формы организации верховной власти и особенно статуса ее носителя, а также его утверждение о необходимости соблюдения «правды» во многом перекликается со взглядами его старших и младших современников (М. Грека, Ф. Карпова и И. С. Пересветова). Осуждение Зиновием произвола (своево­лия властителей) звучало достаточно смело и оказало большое влияние на дальнейшее развитие политико-юридического мыш­ления в стране.

Широкую программу политико-юридических преобразований предложил в середине XVI в. служилый дворянин Иван Семенович Пересветов. В своёй политической теории он рассмотрел вопросы, касающиеся формы правления и объема полномочий верховной власти, организации общерусского войска, создания единого законодательства, реализуемого централизованной судебной системой. В области управления внутренни­ми делами страны он предусмотрел проведение финансовой реформы, ликвидацию наместничества и некоторые мероприя­тия по упорядочению торговли. Удивительная дальновидность его политического мышления заключалась в том, что в своей теоретической схеме он определил структуру и форму деятель­ности ведущих звеньев государственного аппарата, наметив основную линию дальнейшего государственного строительства предугадав пути его развития.

В 1549г. И. С. Пересветов подал Ивану IV две челобитные (Малую и Большую) с проектами различных государственных и социальных преобразований. Свои реформаторские идеи и пред­ложения он изложил в контексте анализа причин поражения Византии — некогда могущественного и блистательного госу­дарства.

В системе взглядов Пересветова значительное внимание уделено определению наилучшего варианта организации госу­дарственной власти.

Единодержавие как наилучшая форма государственной власти и государственного устройства не подвергалась сомнению. На этой базе мыслитель моделировал свои идеальные схемы организации власти, которые традиционно представлялись им в виде ограниченного (а не абсолютного) самодержавия. Более того, «самоволие» или «самовластие» жестоко осуждалось. Этими терминами в литературе XV — XVII вв. обычно обознача­лись незаконные способы осуществления власти в государстве в противовес самодержавию, основанному на законе и организо­ванному таким образом, при котором верховная власть управ­ляет страной не единолично, а вкупе со «своими с князи и с бояры и протчими миряны».

И. С. Пересветов также пользовался термином «самодержец» для выражения представления о суверенном верховном власти­теле всей русской земли.

В системе государственных преобразований И. С. Пересветова центральное место занимает военная тема. Однако прежде чем приступить к изложению схемы пред­полагаемых военных преобразований, реформатор позаботился и о материальной базе, обеспечивающей возможность их осу­ществления.

Он обосновывает необходимость создания общегосударствен­ной казны, призванной заменить наместнический порядок соби­рания и распределения доходов. И. С. Пересветов предлагает полную ликвидацию наместничества («никому ни в котором городе наместничества не давать»). Вельмож (бояр) обеспечи­вать «из казны царские кто чего достоит», а налоги «со всего царства своего из всех городов и волостей и из поместий» собирать в единую царскую казну при помощи особых чиновни­ков (сборщиков), находящихся на царском жалованье. При наличии денег в государстве можно создать единое, постоянное войско, находящееся всегда в боевой готовности — «а войско его царское с коня не сседает... и оружия из рук не испущает». Награждать воинов следует по заслугам — «кто что достоит», и если кто «царю верно служит, хотя и от меньшего колена, то он его на величество подымает и имя ему велико дает и жалованье ему много прибавляет... а ведома нету какова они отца дети». Пересветов последовательно проводит принцип оценки личных заслуг, поощрения усердия и талантов в противовес местнической системе иерархического распределения благ и почестей. Отношение к воину со стороны царя и высшей военной администрации предполагается заботливое и уважительное, ибо «царю без войска не мочно быти», поэтому воинов необходимо «любити аки своих детей и быти до них щедру».

Анализируя внешнеполитический курс русского государства, Пересветов одну из насущных его задач усматривал во взятии Казани. Эта акция представлялась ему необходимой для подве­дения итогов территориального объединения государства. Гео­графическое положение Казанского ханства, по мнению Пересветова, столь центрально по отношению ко всей другой рос­сийской территории, что следовало бы вообще переориентиро­ваться на богатые волжские земли и перенести столицу в Нижний Новгород, а кроме того, необходимо положить предел набегам казанцев на русские земли, терпящим от них «частые кручины».

Наибольшее внимание уделено им критике беззакония. Осуждая боярское самовластие, он отмечает полное пренебрежение бояр-временщиков к закону и законным формам государственной деятельности и обвиняет их в том, что они богатели «незаконно», «изломили правый суд», «невинных осуждали по мздам». Он критикует такие проявления «неправедности» в деятельности суда, как лжесвидетельство, ложная прияга, смотрение заведомо ложных, сфабрикованных дел и т.д.

Таким образом, И. С. Пересветов в своих представлениях близок именно к модели сословно-представительной монархии, развивая принципы политической теории, намеченные Макси­мом Греком, Зиновием Отенским и Федором Карповым.

Противоположная тенденция в политической идеологии была наиболее полно сформулирована царем Иваном IV. Её содержа­ние заключалось в утверждении правомерности неограничен­ной верховной власти, обеспечивающей реализацию полнейше­го «самовластья» ее носителем.

Политическая доктрина Ивана IV складывалась в обстановке развязанного им террора и ставила перед собой задачу оправ­дания наиболее жестоких методов деспотического правления. В этот период развития русской государственности не наблюда­лось реальных причин и поводов для возврата к удельной раздробленности, ибо завершение объединительной политики стало уже очевидным фактом. Введение новых форм управления страной в виде опричных мероприятий (1564г.) реформаторских целей не преследовало, а разделение государства на две части (опричнину и земщину) не подрывало основы могущества феодальной аристократии. Иван IV отказался от преобразований и ввел в стране при помощи опричных мероприятий террористический политический режим.

В области политических воззрений Иван IV наибольшее внимание уделял выяснению законности происхождения правящей династии. Единственным законным основанием занятия царского престола он считал право наследования. «Самодержавство Российского царства началось по Божьему изволению от князя Владимира… великого Владимира Мономаха... и великого государя Дмитрия, одержавшего великую победу над безбожными агарянами... великого князя Ивана... отца нашего великого государя Василия и до нас смиренных скипетродержателей Российского царства». Престол «не похищен», не захвачен чрез войну и кровопролитие, а унаследован волей провидения, мирным путем без гражданских войн («десница наша не обагрялась кровью соотечественников»).

В Послании к шведскому королю Иван IV подчеркивает значение своего царского величия именно законностью проис­хождения власти русских князей и наследственным получением царского венца самим Иваном, поэтому он и считает себя выше своего адресата, поскольку прародители шведского короля «на престоле не бывали». Себя он именует «скипетродержателем», «величайшим христианским государем», получившим власть непосредственно в силу божественного промысла. Значение царской власти он поднял на недосягаемую высоту.

Такое понимание царской власти предоставляло идейную базу для определения объема ее полномочий. В отличие от Иосифа Волоцкого, Филофея, М. Грека, 3. Отенского и И. Пересветова, связывавших действия царя «заповедями и закона­ми», Иван не признает никаких ограничений своей власти. По его мысли, подданный безраздельно должен находиться во власти царя. «По Божьему изволению Бог отдал их души (поддан­ных) во власть нашему деду, великому государю, и они, отдав свои души, служили царю до самой смерти и завещали Вам, своим детям, служить детям и внукам нашего дела».

Традиционно для всех русских мыслителей имел значение моральный облик властвующей персоны, но Ивана, напротив, совершенно не интересует нравственность царской особы, он даже в некоторой мере кичится своей «скверной», для него имеет значение только наследственное происхождение власти. Царская власть нераздельна, и никакое вмешательство в ее прерогативы недопустимо по самой ее природе.

Высший суд в государстве принадлежит только ему - как непосредственному наместнику бога. Вид и меру наказания определяет не закон, а лично сам царь, равно как и устанавливает степень вины наказуемого. Шкала жесточайших наказаний произвольна и черпается в основном из истории царствований «различных благочестивых царей», а отнюдь не из законода­тельства. Царь стремился обосновать также и свое право судить и наказывать не только за дела, но и за мысли, утверждая, что «лукавые замыслы еще опаснее...».

Весьма своеобразную интерпретацию получило в теории Ивана IV традиционное для русской политической мысли положение об ответственности властителя перед подданными. Царь не может быть преступен по самой своей природе, он бывает только грешен, а наказание греха — прерогативы Высшего суда.

Больше значение в суждениях Ивана Грозного придается методами и способам реализации власти. Здесь он обращается к традициям, употребляя термины «страх» и «гроза». Понятие «гроза» у него полностью освобождается от внешне-политических характеристик, оно более не касается иноземных государств, а в сфере внутренних отношений обходится вопрос о востановлении нарушенной справедливости. «Царской власти дозволено действовать страхом и запрещением, чтобы строжайше обуздать безумие злейших и коварных людей». Демагогически ссылаясь на апостола Павла, Грозный утверждал, что царь обязан «спасать» своих людей «страхом».

Вся доктрина Ивана IV направлена лишь на идеологическое оправдание террора. Царя интересовали не формы правления и не государственное устройство, а придание легитимности оп­ричным грабежам и насилиям.

Период политической деятельности и воинской службы князя Андрея Михайловича Курбского (1528 — 1583) совпал с интенси­фикацией государственного строительства в России. Сословно-представительная монархия, сформировавшаяся в основных чертах в середине XVI в., предусматривала необходимость со­борного решения всех общегосударственных дел.

В этой исторической ситуации сформировались две тенденции в развитии русской государственности. Одна из них, опиравшаяся на реформы 1550-х гг., предполагала развитие органов сословного представительства в центре и на местах. Другая, проводимая непосредственно самим Иваном IV, заключалась в обосновании права неограниченной власти в руках царя посредством установления деспотического политического режима системой опричных нововведений.

Князь Курбский, принимавший активное участие в деятельности правительства (Избранной Рады), был сторонником сословного представительства в центральных и местных органах власти.

Он был выходцем из ста­ринного рода, своего положения при царском дворе («боярин, советник и воевода») он добился исключительно благодаря личным заслугам, оказанным царю воеводской службой и пра­вительственной деятельностью, за которые и был пожалован землей в окрестностях Москвы, а впоследствии (1556г.) и боярским чином. С падением правительства (Избранной Рады) он подвергся опале как ее активный деятель. Объективно оценив значение царской немилости, он решил бежать.

Курбский традиционно считал источником власти в государстве божественную волю — «цари и князи от Всевышнего помазуются на правление...», а цель верховной власти усматривал в справедливом и милостивом управлении державой благу всех ее подданных и в праведном (правосудном) разрешении всех дел. Нынешняя власть, по мнению боярина, уклонилась от выполнения задач, возложенных на нее высшей волей, поэтому он считает её лишенной божественного покровительства, называя безбожной и беззаконной. На царском престоле оказался человек, не подготовленный к управлению государством ни знанием, ни воспитанием. Он груб, неучен и воспитан «во злострастиях и самодовольстве», такому человеку «неудобно бывает императором быти.

Упадок в делах государства и сопутствующие ему военные неудачи Курбский связывает с падением правительства и введением опричнины. Роспуск Рады знаменовал полное и безус­ловное сосредоточение ничем не ограниченной власти в руках Ивана IV.

Обобщив свои критические замечания, Курбский сделал вывод о законопреступности такой власти. Царь не только погубитель высшего духовного наставника — прямого выразителя божественной воли (митро­полита Филиппа), но и нарушитель всего государственного порядка: «чин скверно соделал, царство сокрушил: что было благочестия, что правил жития, что веры, что наказания — погубил и исказил...» Основной характеристикой такого политического режима Курбский считает беззаконие. Он развернул основательную критику суда и судопроизводства, широко поставленную его современниками, добавив к ней еще и критику законодательства.

В правопонимании Курбского ясно прослеживается представление о тождестве права и справедливости. Только справедливое может быть названо правовым, так как насилие — источник беззакония, а не права. Здесь рассуждения Курбского во многом восходят к основным постулатам политической теории Аристотеля и особенно Цицерона.

Правоприменительная практика рассмотрена Курбским, как и Пересветовым, в судебном, так и во внесудебном ее варианте. Современное состояние суда вызывает глубокое неодобрение у Курбского. Суд совершается в государстве непра­восудно и немилостиво.

Особое недовольство вызывает у Курбского практика заочного осуждения, когда виновный, а в большинстве случаев просто несправедливо оклеветанный человек, лишен возможности лично предстать перед судом.

Возражает князь Андрей и против участившегося применения жестоких наказаний, особо выделяя среди них смертную казнь, которая, по его представлениям, должна назначаться в исключительных случаях и только по отношению к нераскаявшимся преступникам.

Другой отмечаемой бояриным формой внесудебногопроизвола стало незаконное воздействие на людей, с помощью недобро­вольной присяги и клятвы принуждаемых к определенному поведению, часто безнравственному. Так, заставляют под при­сягой и крестоцелованием «не знатися не токмо со други, и ближними, но и самих родителей и братьев и сестер отрицатися... против совести и Бога...».

Теоретическое положение, выдвинутое Иосифом Волоцким о праве народа на оказание сопротивления злонамеренной власти получило последовательное развитие в государственно-правовой концепции Курбского.

Наилучшим вариантом организации формы государственной власти ему представляется монархия с выборным сословно- представительным органом, участвующим в разрешении всех наиважнейших дел в государстве.

Форма государственного устройства в виде единой централизованной государственной системы не вызывала у него никаких нареканий и вполне им одобрялась.

Таким образом, князь Андрей Курбский отстаивал форму власти, организованную в виде сословно-представительной монархии, в которой все властные и управленческие полномочия могли бы быть реализованы только на основании надлежащим образом принятых законов.