Вторая мировая война: кто на самом деле победил Германию? 1 страница

Большинство американцев считают Вторую мировую «удачной войной», в которой США и их союзники одержали блестящую победу над германскими нацистами, итальянскими фашистами и японскими милитаристами. Но всему остальному миру она запомнилась как самая кровопролитная война за всю историю человечества. К моменту завершения боевых действий погибло более 60 миллионов человек, в том числе 27 миллионов советских граждан, от 10 до 20 миллионов китайцев, 6 миллионов евреев, 5,5 миллиона немцев, 3 миллиона поляков (не считая польских евреев), 2,5 миллиона японцев и 1,5 миллиона югославов. Количество жертв со стороны Австрии, Великобритании, Франции, Италии, Венгрии, Румынии и США составило от 250 до 333 тысяч человек по каждой стране.

В отличие от Первой мировой войны Вторая начиналась медленно и постепенно. Первые выстрелы, по сути, прогремели еще в 1931 году, когда японская Квантунская армия сокрушила китайские войска в Маньчжурии.

В конце ХІХ века, пока великие державы Запада расширяли свои колонии, в Японии стремительными темпами шли процессы модернизации и индустриализации: это восточное государство стремилось занять место среди ведущих стран мира. Японская армия уже продемонстрировала свое умение вести современные боевые действия, нанеся поражение китайцам в войне 1894–1895 годов, а ровно через десять лет наголову разгромив русских. Впервые за почти 700 лет – со времен Чингисхана – восточной державе удалось нанести поражение западной. Война сильно истощила ресурсы России и стала катализатором революции 1905 года. В конце концов «брожение» радикально настроенных умов, помноженное на несправедливость царского режима и серьезные потери, понесенные в боях против Германии в ходе Первой мировой войны, вылилось в революцию 1917 года. Русско-японская война также омрачила отношения между двумя державами на несколько десятилетий.

Тем временем Германия, стремясь отомстить за свое сокрушительное поражение в Первой мировой войне, пошла в наступление на Запад. В 1936 году Гитлер и Муссолини сформировали так называемую ось Берлин – Рим[23]и помогли генералу Франсиско Франко свергнуть правительство Испанской Республики. Бессилие западных демократий перед лицом фашистской агрессии в Эфиопии и Испании придало Гитлеру уверенность в том, что он сумеет воплотить в жизнь свои планы по захвату Европы. Оно же убедило Сталина в том, что Англия, Франция и США не заинтересованы в совместных действиях против растущей угрозы нацизма.

В 1937 году в Китае развернулись масштабные боевые действия, в ходе которых многочисленная японская армия захватывала один город за другим. В декабре 1937 года японцы устроили массовую резню в Нанкине, убив от 200 до 300 тысяч мирных жителей и изнасиловав около 80 тысяч женщин. Вскоре Япония захватила все восточное побережье Китая, где проживали 200 миллионов человек.

В 1938 году международное положение ухудшилось еще больше, когда Австрия была аннексирована Германией, а Англия и Франция расписались в собственном бессилии перед Гитлером в Мюнхене, отдав Германии Судетскую область Чехословакии. Премьер-министр Англии Невилл Чемберлен по этому поводу сказал свою печально известную фразу: соглашение-де принесло «мир нашему времени»1. Однако Рузвельт оказался более дальновидным. По его мнению, англичане и французы бросили беспомощных чехов в беде: «Эти иуды еще долго будут отмывать свои руки от крови»2. Но Рузвельт понимал, что США и сами не оказывают никакой поддержки тем, кто противостоит нацистской диктатуре. Так, США отказали в помощи еврейским общинам Австрии и Германии, находившимся в отчаянном положении. В 1939 году Соединенные Штаты в первый и последний раз приняли полную квоту иммигрантов из Австрии и Германии – 27 300 человек. То была капля в море – в убежище нуждались сотни тысяч евреев. А Рузвельт и не попытался увеличить мизерную квоту, установленную дискриминационным законом об иммиграции от 1924 года3.

В марте 1939 года Гитлер нанес новый удар, вторгнувшись в Чехословакию. Сталин понял, что скоро настанет черед и Советского Союза. Вот уже многие годы советский диктатор призывал западные державы объединиться в борьбе с Гитлером и Муссолини. В 1934 году СССР даже вступил в Лигу Наций. Но советские призывы к созданию системы коллективной безопасности перед лицом фашистской угрозы неизменно отвергались. После нападения Германии на Чехословакию Сталин вновь предложил Англии и Франции объединиться и встать на защиту Восточной Европы, и снова никто не пожелал к нему прислушаться.

Опасаясь, что Германия и Польша вместе нападут на СССР[24], он решил любой ценой выиграть время. В августе он заключил предосудительную и претящую ему сделку со своим смертельным врагом. Гитлер и Сталин потрясли мир, подписав пакт о ненападении и секретный протокол, согласно которому они собирались переделить между собой Восточную Европу. На самом деле такую же договоренность Сталин еще раньше предлагал англичанам и французам, но те отказались удовлетворить просьбу СССР о пропуске советских войск через территорию Польши в целях противостояния немцам[25]. 1 сентября Гитлер напал на Польшу. Союзники объявили Германии войну. Советский Союз вторгся на территорию Польши 17 сентября. Вскоре Советы получили контроль над Прибалтикой – Эстонией, Латвией и Литвой, – а затем вступили в войну с Финляндией.

После короткой передышки Гитлер начал в апреле 1940 года свой стремительный блицкриг.

Дания, Норвегия, Голландия, Бельгия капитулировали одна за другой. 22 июня, всего через шесть недель после начала боевых действий, капитулировала Франция, потерявшая большую часть своей молодежи в Первой мировой войне. Ее консервативный правящий класс был до мозга костей пропитан антисемитизмом. Англия оказалась в изоляции. Во время битвы за Англию летом 1940 года ее перспективы представлялись безрадостными. Однако Германии так и не удалось уничтожить Королевские ВВС, а это делало невозможным запланированное на сентябрь 1940 года вторжение непосредственно на английскую территорию. Тем не менее люфтваффе продолжало ожесточенные бомбежки английских городов.

В 1936 году Гитлер и Муссолини создали так называемую ось Берлин – Рим и начали агрессию в Эфиопии и Испании. С самого начала западные демократии не сделали ничего, чтобы остановить агрессоров.

Рузвельт хотел помочь, но руки у него были связаны законом о нейтралитете, полной неподготовленностью страны к войне и поголовным распространением изоляционистских настроений. Мало того, ему приходилось считаться с собственными министрами и генералами, считавшими, что Англию уже не спасти, а США необходимо сосредоточить все усилия на обороне собственной территории. Президент хитрил, чтобы оказать Англии хоть какую-то помощь. Рискуя навлечь на себя обвинения в противозаконных действиях, Рузвельт в обход сената единолично принял решение об отправке англичанам 50 старых эсминцев в обмен на аренду сроком на 99 лет военно-морских и авиационных баз в восьми британских владениях в Западном полушарии. Когда вспыхнула битва за Англию, Рузвельт все больше был готов выдержать нападки в конгрессе, лишь бы укрепить боевой дух англичан4.

Руководители западных стран осудили агрессию со стороны Японии, но ничем не помогли китайцам, чьи города подвергались беспрерывным бомбардировкам. В июле 1939 года США затянули удавку на шее японской экономики: они разорвали заключенный в 1911 году торговый договор с Японией, лишив ее поставок стратегически важного сырья и запретив экспорт товаров, необходимых для ведения боевых действий. Тем временем в Маньчжурии советские и японские армии сражались за спорные границы[26]. Эти бои принесли первую победу генералу Г. К. Жукову и обострили положение на Востоке.

В сентябре 1940 года Германия, Италия и Япония официально заключили трехстороннее соглашение, основав союз так называемых держав оси. Вскоре к ним присоединились Венгрия, Румыния, Словакия и Болгария.

Увидев, что тучи войны сгущаются, Рузвельт решил нарушить сложившуюся традицию и баллотироваться на третий срок[27]. Республиканцы выдвинули в кандидаты от своей партии адвоката из Индианы Уэнделла Уилки, который придерживался умеренных политических взглядов и поддерживал большую часть реформ «Нового курса», а также выступал за предоставление военной помощи Великобритании. Тот факт, что Уилки, совсем недавно перешедший из Демократической партии в Республиканскую, баллотируется в президенты, вызвал негодование у наиболее жестких республиканцев; так, бывший сенатор Джеймс Уотсон заявил: «Если бы блудница вдруг раскаялась и пожелала войти в лоно церкви, я бы лично пожал ей руку и проводил к амвону. Но, клянусь Всевышним, я не позволил бы ей исполнить сольную партию в церковном хоре в первый же вечер»5.

Рузвельт тщательно обдумывал возможные кандидатуры на пост вице-президента. Ставки были слишком высоки – страна могла вот-вот оказаться втянутой в войну. Он взвесил все за и против и остановился на своем министре сельского хозяйства – Генри Уоллесе. Он знал, что не все одобрят это решение, поскольку избранный им кандидат происходил из рода видных политиков-республиканцев штата Айова. Его дед основал журнал Wallaces’ Farmer , солидное научное издание по вопросам сельского хозяйства. Отец до самой своей смерти в 1924 году занимал пост министра сельского хозяйства при Гардинге и Кулидже. Хотя Уоллес и поддержал демократов Смита в 1928 году и Рузвельта в 1932-м, официально он сменил партию лишь в 1936 году, из-за чего многие ведущие демократы сомневались в его лояльности, как и республиканцы не доверяли Уилки.

У самого Рузвельта никаких сомнений не было. Он хорошо знал позицию Уоллеса по основным вопросам. Тот показал себя дельным министром и сумел в короткий срок добиться возрождения процветающего сельского хозяйства. Фермеры, в 1933 году составлявшие все еще четверть населения, находились в бедственном положении, когда Уоллес принял новую должность. Сельскохозяйственная продукция наводняла рынок, что повлекло за собой падение цен. Проблема, существовавшая на протяжении всех 1920-х годов, в 1929-м достигла катастрофических масштабов. Совокупный доход фермеров в 1932 году составил лишь одну треть дохода, полученного в 1929-м. К 1933 году сельские жители Америки и вовсе впали в отчаяние. Рузвельт понимал, что успех всего «Нового курса» зависит от возрождения сельского хозяйства. Предложения, выдвинутые Уоллесом, казались очень спорными. Он хотел выплачивать фермерам премии за снижение объема продукции; по его мнению, сокращение поставок на рынок привело бы к увеличению спроса, а следовательно, и цен на сельскохозяйственную продукцию. Но в 1933 году он был вынужден пойти на еще более жесткие меры. Тогда цены на хлопок упали до 5 центов за фунт. Склады были переполнены, а экспортировать хлопок стало некуда. Фермеры же ожидали нового богатого урожая. Уоллес решил заплатить им за уничтожение 25 % еще несобранного хлопка. Для Уоллеса, годами работавшего над усовершенствованием гибридного сорта кукурузы и считавшего, что изобилие пищи представляет собой исключительную важность для поддержания мира во всем мире, мысль об уничтожении посевов была невыносима. «То, что мы вынуждены избавиться от посевов, – сокрушался он, – рисует нашу цивилизацию в ужасном свете». В августе того года было перепахано более 4 миллионов гектаров хлопковых плантаций.

Дальше пришлось еще труднее. Уоллесу пришлось решать вопрос об избытке свиней. По совету самих свиноводов Уоллес провел в жизнь программу, в рамках которой было забито 6 миллионов поросят, весивших менее 45 килограммов, то есть половины веса взрослой свиньи, принятого за стандарт на рынке. Критики подвергли резким нападкам организованное им «свинское детоубийство» и «регулирование рождаемости свиней». Уоллес парировал нападки своих недоброжелателей: «Разумеется, бесчеловечно убивать как взрослую свинью, так и маленького поросенка… Послушать критиков, так свиней растят для того, чтобы держать в качестве комнатных животных». Разумеется, Уоллес сделал все возможное, чтобы извлечь какой-нибудь прок из этой программы. Он раздал 45 тысяч тонн свинины, сала и мыла бедствующим американцам. «Мало кто понимал, насколько радикальное решение мы приняли, – вспоминал он, – правительство выкупало излишки у тех, кто их имел, и распределяло среди тех, кто не имел ничего».

Хотя реформы Уоллеса и подверглись острой критике, они привели к желаемым результатам. Цены на хлопок увеличились вдвое. Доход от сельского хозяйства возрос за год на 30 %. И все же Уоллеса огорчал печальный подтекст этой политики: «Уничтожение 10 миллионов акров хлопка в августе 1933 года, убийство 6 миллионов поросят в сентябре 1933-го – ни одно здоровое общество не назовет эти меры образцовыми. То были чрезвычайные меры, необходимость которых была порождена почти полной некомпетентностью правительств всего мира в период с 1920 по 1932 год»6. Но, как бы ни оправдывался Уоллес, ужасавшее всех в то время уничтожение посевов и домашнего скота на фоне страданий голодного и нищего народа вызывало отвращение у избирателей, в результате чего «Новый курс» снискал репутацию бессердечной философии «возрождения через лишения».

Однако в целом, как писал позднее Артур Шлезингер, «Уоллес был по-настоящему выдающимся министром сельского хозяйства… Он вовремя понял, что недостаточно заботиться только лишь о товарном производстве сельхозпродукции, и переключил свое внимание на выращивание продуктов питания для собственного потребления, а также на нужды сельской бедноты. Для городских бедняков он ввел систему талонов на продовольствие и школьных обедов для детей. Он же учредил программы по планированию землепользования, сохранению почв и борьбе с эрозией. Он всегда поощрял исследования заболеваний растений и животных, выведение сортов культур, устойчивых к засухе, и гибридных посевов, которые повысили бы урожайность»7.

За восемь лет пребывания в должности министра сельского хозяйства за Уоллесом закрепилась репутация не только одного из самых дальновидных политиков, посвятивших себя «Новому курсу», но и стойкого антифашиста. В 1939 году он оказал серьезную поддержку Американскому комитету за демократию и интеллектуальную свободу (АКДИС). Этот комитет был организован Францем Боасом, ведущим американским антропологом, и его единомышленниками в начале того же года. В конце 1938 года Боас опубликовал манифест о свободе науки, который подписали 1284 американских ученых. Манифест осуждал расистскую политику нацистов и преследования ученых и преподавателей, а также призывал общество решительно встать на защиту демократии и интеллектуальной свободы в самих США. Американская интеллигенция чтила Уоллеса, считала его самым образованным членом правительства Рузвельта и самым преданным поборником интересов научного сообщества. В октябре 1939 года АКДИС пригласил Уоллеса участвовать в круглом столе на тему «Чем ученый может помочь борьбе с расизмом» в рамках Всемирной выставки в Нью-Йорке. Уоллес дал определение понятию «расизм»: «Попытки людей, объединившихся в определенные группы, подчинить себе других посредством ложных расовых теорий в поддержку своих притязаний». Сославшись на свои знания в области генетики растений, он обратил внимание присутствующих на «роль, которую ученые могли бы сыграть в борьбе с подобными ложными теориями, а также на то, что они могут предотвратить разрушительное влияние этих теорий на гражданские свободы». Он призвал научных деятелей возглавить эту борьбу:

«Научное сообщество имеет особые причины и несет особую ответственность за то, чтобы одержать победу над “расизмом”, прежде чем тот вонзит свои ядовитые клыки в нашу политическую систему. Причины заключаются в том, что, когда исчезает свобода личности, исчезает и свобода науки. Ответственность же ученого связана с тем, что лишь он может рассказать людям правду. Только ему дано исправить ошибки, допущенные нашими колледжами, средними школами и средствами массовой информации. Только он может показать, насколько безрассудны заявления о том, что лишь одной расе, одной нации или одному классу Богом была дана власть над остальными»8.

Теперь, когда демократия в Европе дышала на ладан, Рузвельту был просто необходим в качестве кандидата в вице-президенты широко известный борец за свободу и демократию. Но заправилы и консервативные деятели Демократической партии не желали согласиться с кандидатурой Уоллеса – именно из-за тех его качеств, которые привлекали Рузвельта. Они боялись его радикальных взглядов и с подозрением относились к его принципам, которые он ставил выше сиюминутных политических интересов. Участие Уоллеса в предвыборной кампании буквально висело на волоске. Рассерженный и недовольный Рузвельт обратился с замечательным письмом к делегатам национального съезда партии – к нему стоило бы прислушаться и современным демократам, – недвусмысленно отказываясь от выдвижения своей кандидатуры на пост президента. Свое решение он объяснил следующим образом:

«Демократическая партия [должна] отстаивать прогрессивные и либеральные принципы и проводить соответствующую политику… Партия потерпела в этом неудачу, попав под влияние тех, [кто] мыслит лишь категориями прибылей, позабыв о… человеческих ценностях… Пока Демократическая партия… не сбросит с себя оковы, наложенные на нее консервативными и реакционными силами и сторонниками “умиротворения”… ей не одержать победы… Демократической партии не усидеть на двух стульях одновременно. [Исходя из этого я] отказываюсь от чести быть кандидатом на пост президента»9.

Положение спасла Элеонора Рузвельт. Впервые в истории на съезде партии выступила супруга кандидата в президенты. Она попыталась успокоить раздраженных делегатов, заявив: «Мы столкнулись со сложной, серьезной ситуацией», – и напомнила: «Времена наступили очень непростые»10. Под сильным давлением партийные боссы, игравшие главную роль в процессе выдвижения кандидатов, и делегаты съезда уступили и проголосовали за кандидатуру Уоллеса. Однако позднее они станут изыскивать возможность отплатить за вырванную у них уступку.

В ноябре Рузвельт и Уоллес успешно обошли Уэнделла Уилки и Чарльза Макнери, набрав 55 % голосов избирателей. Накануне голосования Рузвельт пообещал, что не даст вовлечь США в войну. Выступая перед восторженной толпой в Бостон-гарден, он заявил: «Я говорил уже прежде и повторю это еще раз. Ваши сыновья не отправятся воевать за интересы других стран»11. Однако США с каждым днем все ближе подходили к участию в конфликте, поставляя Англии боевую технику, в частности артиллерию, танки, пулеметы, винтовки и тысячи самолетов.

В начале января 1941 года Рузвельт поднял ставки, предложив англичанам так называемый ленд-лиз – передачу вооружений в аренду или с оплатой в рассрочку. Соответствующий законопроект получил патриотичное название ПП-1776[28]. Он дал бы президенту неограниченную свободу действий в снабжении отчаявшейся Англии боевой техникой, не вступая в войну и не заботясь о «дурацких и нелепых долларах»12. Реакция на послание президента показала: очень многие не согласны с его попытками убедить страну, что война отвечает коренным интересам США. На следующий день Элеонора Рузвельт даже высказалась по этому поводу на пресс-конференции: ее «удивило и опечалило» то, как холодно встретили послание представители Республиканской партии13.

На самом деле противники Рузвельта из Республиканской партии были возмущены как никогда. Томас Дьюи, который позднее баллотировался в президенты, высказал опасения по поводу того, что этот законопроект «положит конец свободному правительству в США и, в сущности, упразднит конгресс». Альф Лэндон назвал предложение президента «первым шагом к установлению диктатуры господина Рузвельта»14. Он же, по сути, предсказал грядущую катастрофу. «Шаг за шагом он втягивает нас в войну», – возмущенно заявил Лэндон. Джеральд Най также пришел к выводу, что, если закон о ленд-лизе будет принят, «война практически неизбежна»15.

Критики опасались, что займы и иная помощь Англии снова приведут США к войне, как это произошло в 1917 году. В конгрессе вспыхнули жаркие дебаты. Сенатор-демократ от штата Монтана Бертон Уиллер настаивал на том, что Гитлер ни за что не объявит войну США, а программа ленд-лиза станет «внешней политикой “Нового курса” с рейтингом ААА[29], которая сведет в могилу каждого четвертого молодого американца»16. Рузвельт возмутился, назвав слова Уиллера «самым беспардонным… самым подлым, низким и непатриотичным… самым отвратительным из всех публичных заявлений на моей памяти»17.

Сторонники Рузвельта утверждали, что помощь англичанам станет для США наиболее безопасным способом избежать войны. В защиту президента выступил сенатор от штата Оклахома Джошуа Ли: «Гитлер – безумец, стоящий у руля самой могущественной и разрушительной машины, которую только может представить себе человеческое воображение. И обуглившиеся руины целого континента – доказательство того, что он не побоится пустить ее в ход… У Америки есть лишь один шанс избежать тотальной войны, и имя этому шансу – Англия. Именно эта последняя грань отделяет Америку от крещения кровью»18.

Законопроект о ленд-лизе был принят конгрессом в начале марта с поправкой, налагающей запрет на сопровождение американскими ВМС караванов судов с товарами. Конгресс выделил на финансирование поставок по ленд-лизу первые 7 миллиардов долларов (конечная сумма составит 50 миллиардов). Сенатор Артур Ванденберг заметил по этому поводу: «Мы нарушили 150-летнюю традицию американской внешней политики. Мы отбросили прощальное обращение Джорджа Вашингтона. Мы с головой окунулись в политику с позиции силы и войну за влияние в Европе, Азии и Африке. Мы сделали первый шаг на пути, с которого уже не свернуть»19.

Премьер-министр Черчилль от души поблагодарил американский народ и прислал президенту телеграмму следующего содержания: «Вся Британская империя от души благословляет ваше имя». Однако вскоре англичане поняли, что щедрость и поддержка Рузвельта в спасении империи Черчилля отнюдь не безграничны. Американский президент включил в закон о ленд-лизе положения, согласно которым США получали право на деятельность в закрытой торговой сфере Британской империи и намерены были не допустить восстановления английской монополии там после войны. От подобной перспективы англичане были не в восторге, как и от навязанной им необходимости распродать финансовые активы. Черчилль жаловался: «Нас не просто обокрали – нас обобрали до нитки». Однако он понял: как и опасались противники Рузвельта, США находятся на верном пути к войне. «Хотел бы я, чтоб они уже не могли сорваться с крючка, – признался Черчилль, – но Штаты уже сейчас сидят на нем крепко»20.

Как оказалось, американцы и сами старались загнать крючок поглубже. Их симпатии всецело пребывали на стороне стран-союзников. В октябре 1939 года опрос Гэллапа выявил, что 84 % жителей США желают победы в этой войне Англии и Франции, и лишь 2 % населения поддерживают Германию. Однако 95 % граждан по-прежнему не хотели, чтобы США принимали непосредственное участие в боевых действиях21.

По иронии судьбы, именно Гитлер положил конец изоляции Англии – 22 июня 1941 года, когда история совершила очередной крутой поворот. Нарушив заключенный в 1939 году договор с СССР, немцы начали операцию «Барбаросса» – широкомасштабное вторжение в Советский Союз. Сталин, который еще до этого провел чистки своего генералитета, проигнорировал многочисленные предупреждения о том, что нападения со стороны Германии не миновать. Его войска оказались застигнутыми врасплох – 3,2 миллиона немецких солдат перешли в наступление на линии фронта протяженностью в три с лишним тысячи километров22. Немцы быстро продвигались в глубь территории СССР. Люфтваффе уничтожало советские авиационные части, а вермахт окружал сухопутные войска, нанося им огромные потери. Нацисты двигались на Ленинград, Смоленск и Киев. Сокрушительный удар, нанесенный гитлеровским блицкригом по Красной армии, вызвал панику и в Лондоне, и в Вашингтоне: западные державы опасались, что Сталин заключит сепаратный мир с Германией, как сделал Ленин в 1918 году.

1941 год. Американские гаубицы ждут отправки в Великобританию в рамках программы ленд-лиза, принятой с целью помочь ей в войне с Германией. Закон о ленд-лизе увеличил степень участия США в европейской войне, возмутив конгрессменов-республиканцев – сторонников изоляционистской политики.

Советский Союз едва ли испытывал теплые чувства по отношению к Великобритании, Франции и США – каждая из этих держав по-своему пыталась задушить Октябрьскую революцию. Начиная с 1925 года, когда вышла в свет «Моя борьба», Гитлер снова и снова проявлял крайнюю враждебность к СССР. Когда в середине 1930-х годов захватнические намерения фюрера стали совершенно очевидны и Сталин призывал Англию и Францию к военному союзу против Германии, его предложения остались без ответа. Когда Советский Союз оказал содействие республиканским силам в Испании, сошедшимся в смертельной схватке с армией генерала Франсиско Франко, который пользовался неограниченной поддержкой Германии и Италии, британские консерваторы, в том числе и Черчилль, приняли сторону мятежников-фашистов. Советы резко осудили малодушие союзников в Мюнхене – оно развязывало немцам руки, чтобы уничтожить СССР.

Мало кто верил, что Советы выстоят в схватке с нацистами. Командование Сухопутных войск США высчитало, что Красная армия сумеет продержаться не более трех месяцев, а может потерпеть поражение уже через четыре недели. Рузвельт и Черчилль отчаянно пытались не допустить выхода СССР из войны, понимая, что от этого зависит выживание Англии. Спрятав в карман свою давнюю ненависть к коммунизму, Черчилль пообещал Советскому Союзу поддержку и призвал своих союзников последовать его примеру. Он поклялся «уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима»23. Исполняющий обязанности Госсекретаря США Сэмнер Уэллес сделал от имени президента заявление, в котором отметил, что правительство, возможно, окажет материальную помощь Советскому Союзу, однако вопрос о ленд-лизе на данный момент остается открытым. Кое-кто пытался зарубить эту инициативу на корню. Гарри Трумэн, сенатор от штата Миссури, раздул пламя недоверия к СССР, заявив следующее: «Если мы увидим, что побеждает Германия, мы должны помочь России. А если верх будет одерживать Россия, мы должны помогать Германии. И пусть они, таким образом, убивают друг друга как можно больше»24.

Рузвельт не внял советам Трумэна и предложил советскому послу составить список того, что Штаты могли бы поставить в СССР. В июле Рузвельт отправил в Москву Гарри Гопкинса, чтобы тот ознакомился с положением дел на месте и оценил способность СССР выстоять. Американский президент передал Сталину, что тот может доверять Гопкинсу, как если бы общался лично с Рузвельтом. Сталин признал военное превосходство Германии, но пообещал, что советские войска воспользуются форой, которую дадут им зимние морозы, и подготовятся к весенним сражениям: «Обеспечьте нас зенитками и алюминием [для самолетов] – и мы сможем воевать года три, а то и четыре». И Гопкинс ему поверил25. Уже к августу Рузвельт отдал приказ об отправке первых ста истребителей в СССР. Готовились и последующие поставки.

Американские командующие, считавшие важнейшей задачей подготовку к обороне территории США, всячески пытались помешать Рузвельту. Англичане тоже возражали против распыления получаемой ими помощи. Рузвельт – единственный, кто видел картину во всей полноте, – приказал военному министру Генри Стимсону и другим членам кабинета ускорить поставки в СССР. Его заявление о том, что Аверелл Гарриман возглавит делегацию США, которая отправится в Москву, чтобы обсудить увеличение объема военной помощи, возмутило правую газету Chicago Tribune , принадлежавшую Роберту Маккормику:

«Чрезвычайная обстановка не требует посылки американской делегации в чертов Кремль – ни к чему обсуждать нужды самых страшных варваров современности. Ни наши национальные интересы, ни нависшие над нами опасности не требуют, чтобы мы объединялись с режимом, который неустанно выказывает презрение ко всему, что лежит в основе нашего образа жизни, и планирует упорную, беспощадную войну против людей, подобных тем, кто принадлежит к американскому народу»26.

Столкнувшись с сильными антисоветскими настроениями, Рузвельт понял, что должен действовать более осмотрительно, направляя помощь советскому правительству. По данным опроса Гэллапа, лишь 35 % опрошенных одобряли оказание помощи Советскому Союзу на тех же условиях, какие три месяца назад были предложены англичанам. 7 ноября 1941 года, в 24-ю годовщину Октябрьской революции, Рузвельт объявил о своем решении распространить условия ленд-лиза на СССР. Президент США предложил Сталину беспроцентный кредит в 1 миллиард долларов с началом выплаты через пять лет после завершения войны.

Немецкая кавалерия покидает охваченную огнем русскую деревню в ходе операции «Барбаросса» – широкомасштабного вторжения Германии в СССР в июне 1941 года.

Однако волна эйфории схлынула, когда СССР не получил от Соединенных Штатов обещанной помощи. Как сообщила газета New York Times , в октябре и ноябре объем американских поставок «далеко-далеко отставал» от «обещанного количества боевой техники и материалов», которое США посулили раньше. Фактически Америка поставила меньше половины обещанного. Артур Крок списал подобное сокращение объема поставок на чрезвычайные обстоятельства, но забыл упомянуть об умышленных помехах, создававшихся теми, кто осуждал всю эту затею27. Отсутствие вооружений, на которые рассчитывало советское правительство, существенно ухудшало положение СССР: Москва и Ленинград были осаждены, Украина оккупирована, а Красная армия несла тяжелейшие потери, – так что едва ли у Советского Союза были хоть какие-то основания верить в добрую волю США.