Тысяч километров эритроцитов
Много ли кислорода уносит с собой молекула гемоглобина? Всего восемь атомов. Но в каждом эритроците 265 миллионов молекул гемоглобина. А в каждом кубическом миллиметре крови – 5 миллионов эритроцитов. Во всех 5 литрах ее, циркулирующих по нашим венам и артериям, эритроцитов 25 триллионов!
Если их выложим все в ряд, бочком к бочку, как далеко протянутся наши эритроциты?
На километр-два?
Или, может быть, от Москвы до Ленинграда?
Нет, до Луны! Почти на 200 тысяч километров!
Если какой-нибудь дотошный скептик, не доверяя расчетам, задумает пересчитать под микроскопом все эритроциты в крови человека, он ухлопает на это безнадежное занятие… полторы тысячи лет!
Каждую секунду в нашем красном костном мозгу[53] совершается 10 миллионов митозов и рождаются на свет 10 миллионов красных кровяных клеток. Каждую секунду на «конвейерах» костного мозга РНК производят сборку 650 триллионов молекул гемоглобина!
Труд немалый. Но, бесспорно, еще большее уважение вы почувствуете к себе, к чуду, которое творится в наших костях, когда узнаете, что костный мозг производит не только эритроциты, но и тромбоциты (400 миллиардов в сутки!) и лейкоциты (30 миллиардов): моноциты, нейтрофилы, эозинофилы и базофилы. Лишь лимфоциты рождаются в селезенке, миндалинах и лимфатических узлах.
Моноциты, лимфоциты, нейтрофилы, эозинофилы и базофилы – это все разновидности лейкоцитов, то есть белых кровяных телец[54].
По виду они разные, но у всех есть ядра, все бесцветные, и все ползают, как амебы, и все храбрые солдаты: защищая наше здоровье днем и ночью, без отдыха и перемирия сражаются с микробами. И если человек жив и не болен, то обязан он этим главным образом своим лейкоцитам. И, как солдаты, они живут недолго: два-четыре дня (а лимфоциты и вовсе четыре часа!). Почти все гибнут на полях сражения, «объевшись» бактериями.
Если, прорвав пограничные заслоны кожи и слизистых оболочек, в наше тело прорвутся микробы, сейчас же по кровеносным сосудам с током крови и «пешком», то есть своим ходом, помчатся туда лейкоциты. Добираются до ближайшего к зараженному месту капилляра, а потом, работая псевдоподиями[55], как руками и ногами, пролезают через капиллярную стенку в межклеточные промежутки тканей.
Подобно амебе (быстро или медленно?), пробираются между клетками. Пожалуй, быстро – втрое быстрее, чем амеба: 3 сантиметра в час. Для таких крошек немало. Если учитывать пройденный путь не в сантиметрах, а в диаметрах тела бегуна, то получится, что лейкоциты спешат к месту сражения лишь в несколько раз медленнее скаковой лошади.
Атаку на микробов лейкоциты ведут по всем правилам военного искусства: в строгом взаимодействии всех родов лейкоцитного войска. Одни боевые подразделения лейкоцитов выделяют отравляющие вещества, которые убивают бактерий. Другие, так сказать, дегазируют – обезвреживают яды бактерий своими антителами[56]. Третьи, наконец (нейтрофилы и моноциты), хватают псевдоножками живых и мертвых бактерий (помните, как схватила амеба водоросль!) и «глотают» (биологи говорят – фагоцитируют). Наглотавшись бактерий, лейкоциты погибают. Нейтрофил, прежде чем умереть от самоотверженного обжорства, съест и переварит двадцать пять бактерий, а моноцит – даже сто!
Место, где разыгрываются сражения между лейкоцитами и микробами, воспаляется и краснеет от притока крови со все новыми и новыми бойцами. Мертвые клетки, пораженные бактериями, живые и мертвые лейкоциты устилают собой, а иначе говоря – гноем, поле боя.