Электронная библиотека научной литературы по гуманитарным 31 страница

27 И псалом СII: "Добрый человек милует и взаймы дает".

28 Арнобий (кн. IV) называет христиан "сообщниками в деле со всеми, кого сплачивает братское единение", и в другом месте добавляет: "они любят всех людей, как братьев".

29 Киприан ("О заблуждениях"), перечисляя тяжкие прегрешения, добавляет: "... умножением процентов увеличивать ростовщическую прибыль". Златоуст в слове "О постах" (V) говорит: "Если постишься, смотри - не отдавай свои деньги в рост. Ты хочешь поститься, расторгни обеспечение тяжелых договоров". Он же в толковании "На послание I к коринфянам" говорит, что если деньги, полученные в виде процентов, приносятся в качестве милостыни, они не более угодны богу, чем если бы то было приношение от вознаграждения за разврат. Августин (посл. LIV) пишет: "Что сказать о процентах, которые даже самые законы и судьи повелевают выплачивать? Разве более грешен тот. кто похищает тайно или открыто у богатого, нежели тот, кто убивает бедняка ростовщическим процентом?". Максим в слове третьем "На четыредесятницу": "Правильно будешь посещать церковь, если не опутает твои шаги смертными сетями алчность и не свяжет узами ростовщичества". Сюда же относятся слова Василия Великого в толковании "На нагорную проповедь господа" и собрание правил соборов и извлечений из святых отцов у Грациана (causa XIV, quaest. Ill и IV).

30 А если мы предпочтем говорить заодно с римскими юристами, то ростовщический процент есть ненавистное слово, просто процент - нет. "Процент взимается так не ради выгоды могущественных, но по причине отсрочки уплаты долга" (L. cum quidam. D. de Usuris). Куяций в разделе Nautico foenore говорит: "Ростовщический процент есть то, что привходит сверх основной суммы долга ради выгоды; процент - то, что привходит в возмещение убытка кредитора". Так как большинство злоупотребляет также словом "проценты", то и оно стало приобретать неблаговидный смысл; я же восстановил благовидный смысл этого слова, что весьма важно.

31 Прокопий в "Готском походе" (III) в похвалу Германа, родственника Юстиниана, говорит: "Всем нуждающимся в деньгах он давал в пользование в большом количестве, процентов же, которые заслуживали бы такого названия, никогда не требовал от них".

32 Такое же постановление имеется в империи.

33 Оттого Юстиниан счел своим долгом привести к определенной мере дозволенные ранее проценты (Новеллы, XXXII, XXXIII и XXXIV).

34 Пример товарищества, согласно Плинию, можно наблюдать у дельфинов (кн. IX, гл. 8), а также у морского пера и страже морского пера (вид раковин) (IX, гл. 40); о том же упоминает Цицерон в книге "О границах добра и зла".

35 Смотри сходные постановления в "Законе вестготов" (кн. V, разд. V, гл. 5).

36 Так, Авл Геллий (кн. IX, гл. 10) о супружеских отношениях говорит: "Это - вещь, скрываемая по закону природы".

37 Нередко и в завещаниях лиц, не состоящих на военной службе, когда предусмотрена жалоба на неправильность завещания (L mater. L. nam etsl. L. circa. D. de Inoff.Testamento, L. cum duobus С eodem titulo).

38 Фест говорит: "Conciones, повидимому, происходит от cunctacione [промедления], потому что при покупке и продаже товаров не сразу приходят к соглашению о справедливой цене; у древних первый слог начинался с буквы V". Квинтилиан в наставлениях об ораторском искусстве пишет: "... он долго торговался".

39 Андроник Родосский в комментарии на "Этику Никомаха" (кн. V, гл. 5, в конце) пишет: "Закон дал на это разрешение".

Глава XIII

О клятвах

I. О том, как велика сила клятвы, даже по мнению язычников.

II Требуется намерение, то есть воля, принести клятву.

III. Слова, которые произносятся приносящим клятву, обязывают в смысле, полагаемом приемлемым для того, кому приносится клятва.

IV Когда обязывает клятва, исторгнутая хитростью.

V. Слова клятвы не следует распространять далее общепринятого смысла.

VI. Клятва не обязывает к совершению незаконного поступка.

VII. К тому. чему препятствует высшее нравственное благо.

VIII. И в случае невозможности исполнения.

IX. Что если невозможность исполнения временна?

X. Какой смысл имеет клятва именем божьим.

XI. Также клятва именем других вещей, имеющих отношение к божеству.

XII. Клятва хотя бы ложным богам имеет силу.

XIII. Действие клятвы; отсюда двоякое действие клятвы в момент ее произнесения и впоследствии; что подробно разъясняется.

XIV. Когда в силу клятвы приобретается право человеком и божеством, когда только божеством.

XV. Отвергается мнение, согласно которому клятва данная морскому разбойнику или тирану, недействительна перед божеством.

XVI. Должна ли исполняться клятва, данная вероломному человеку? Разъяснение с помощью различий.

XVII. Если кто обязан одному только божеству, то наследник его не несет обязанности ни перед кем.

XVIII. Не клятвопреступник тот, кто не исполняет клятвы лицу, не желающему ее исполнения или по утрате качества тем, кому принесена клятва ввиду этого качества.

XIX. Когда недействительно действие вопреки клятве?

XX Власть высших над действиями подчиненных, обеспеченными клятвой, или в отношении клятвы, данной подчиненному; что разъясняется с помощью различий

XXI. К какой клятве собственно относится запрет Христа не клясться

XXII. В каких случаях доверие при отсутствии клятвы имеет силу клятвы согласно обычаю.

О том, как велика сила клятвы, даже по мнению язычников

I. 1. У всех народов и во все века обещания, предложения и договоры приобретают наибольшую силу благодаря клятвенному подтверждению. Ибо, как сказано у Софокла в трагедии "Гипподамия":

Ум возбуждается обычно клятвою,

Чем сохраняется от зла двоякого:

Упреков дружеских и от обид богам.

"Никакие узы, - по словам Цицерона ("Об обязанностях", кн. I), - не считались у наших предков действительнее клятвы для внушения доверия".

2. Отсюда всегда существовала уверенность в том, что клятвопреступникам грозит тяжкое наказание. Так, у Гесиода сказано о клятве:

Смертных всегда оттого постигает невзгода,

Как клятву приносит лживое сердце.

Полагали даже, что потомство искупало преступления предков1; однако верили, что такая кара постигала только в случаях совершения тягчайших, преступлений: но и в случае несовершения деяния самая воля все же навлекает на себя кару. То и другое Геродот (кн. II) подтверждает повествованием о Главке Эпикидиде, который только замышлял нарушить клятвенное обещание хранить вверенное ему имущество; тот же Геродот приводит следующие стихи:

Порождение клятвы, без имени это потомство.

И без рук и без ног, вторгается бурным порывом,

Уничтожает нещадно семейства, а также жилища2.

Приводя тот же пример, Ювенал заключает следующим образом:

Кары такие влечет только жажда одних преступлений.

3. Удачно сказано Цицероном ("Об обязанностях", кн. III): "Клятва есть религиозное подтверждение; то, что обещано утвердительно как бы в присутствии божества, надлежит строго соблюдать". Он добавляет: "Но ведь клятва обращается не к мнимому гневу богов, но к их справедливости и верности". Если под именем гнева понимать негодование, то это заслуживает одобрения; если же - некоторую готовность или волю вредить, то это неприемлемо, как правильно доказывает Лактанций ("О гневе господнем"). А теперь посмотрим, где источник силы клятвы и до каких пределов простирается се действие.

Требуется намерение, то есть воля, принести клятву

II. То, что сначала нами было сказано об обещаниях и договорах, относится также сюда, а именно - что требуется обладание здравым разумом и способностью рассуждать. Оттого если кто-нибудь произнесет клятвенные выражения без намерения поклясться, как рассказывают о Кидиппе, то имеет место сказанное Овидием3:

Мы клянемся умом, но душа не участвует в клятве4.

Это заимствовано у Еврипида, который говорит следующее в "Ипполите":

Язык поклялся, но мой ум молчал5.

Если же кто-нибудь, намереваясь поклясться, не хочет принимать на себя обязательства, тем не менее он связан клятвой, потому что обязательство неотделимо от клятвы и действие ее необходимо (Сото, VIII, 1, ст. 7; Коваррувиас, к с. quamvis, part. I, 5).

Слова, которые произносятся приносящим клятву, обязывают в смысле, полагаемом приемлемым для того, кому приносится клятва

III. 1. Если кто-нибудь сознательно произнесет слова клятвы, однако без намерения поклясться, тот, как полагают некоторые авторы, не обязывается к тому, что он выражает, но все же погрешает легкомысленным отношением к клятве. Но правильнее, если он будет обязан на самом деле выполнить слова, произнесенные в присутствии божества, потому что такое действие, само по себе обязательное, исходит от сознательного намерения. С этим согласно, хотя бы в большинстве случаев, правильное изречение Цицерона: "Клятву, принесенную из глубины души, не должно преступать". Сюда же относятся у Гомера слова Калипсо, поклявшейся Улиссу:

Дух правдивый что мыслит, то и выражает.

2. Отсюда возможно лишь одно исключение, а именно, если тому, кому дается клятва, известно или если он подозревает, что тот, с кем заключается сделка, вкладывает в слова иной смысл; ибо тот, кто призывает в свидетели своих слов божество, должен выполнять на деле произнесенные слова, как он сам их понимает6. Это самое высказывает тот же Цицерон: "То, в чем принесена клятва и что должно быть исполнено по разумению приносящего клятву, и следует соблюдать". У Тацита ("История", IV) читаем: "Робким людям, подменяющим слова клятвы различными ухищрениями, присуще сознание собственного ничтожества". Августин (посл. CCXXIV) говорит: "Клятвопреступники - те, кто, не отказываясь от своих слов, обманывает ожидания тех, кому дана клятва". Также Исидор7 указывает: "С каким бы ухищрением в словах ни клялся кто-нибудь, теп не менее бог, свидетель его совести, принимает их так, как понимает сам клянущийся". Это - то, что называется неуловимой клятвой8. Оттого Метелл правильно отказался принести клятву верности закону Апулея, поскольку некоторые объявляли этот закон лишенным силы вследствие нарушения правил, допущенного при внесении законодательного предположения, но полагали, что клятву на верность этому закону следовало понимать в таком смысле, как если бы закон был внесен и предложен в должном порядке (Аппиан, "Гражданская война", "н. I).

3. Хотя в иных обещаниях легко подразумевается какое-нибудь молчаливое условие, освобождающее давшего обещание, этого, однако, нельзя допустить при клятвенном подтверждении (Панормитан, в с. Clericue de iureiur; Сильвестр, на слово "клятва", IV, вопр. 23).

Сюда относится превосходное место у апостола Павла в послании к евреям: "Господь, желая многообразно доказать наследникам обетовании неизменность своего намерения, подтвердил его клятвой; а так как в силу неизменности обеих этих вещей никак невозможно допустить, чтобы бог имел намерение ввести в заблуждение (такой перевод я предпочитаю, поскольку, наоборот, недвусмысленная речь именуется правдой; Даниил, VII, 16; VIII, 26; X, 1), то мы должны иметь твердое упование" (гл. VI, 17; см. об этом Фому Аквинского). Для уразумения этих слов необходимо иметь в виду, что святые писатели часто о боге говорят, приписывая ему человеческие страсти, более в согласии с тем, как то представляется нам, а не с тем, как есть на самом деле.

4. Ибо поистине бог не изменяет своих решений. Тем не менее говорится, что он как бы меняет или отменяет их9 и как бы испытывает раскаяние всякий раз, когда поступает вопреки видимому значению слов (Иона, IV, 2), несомненно, в силу скрытого, подразумеваемого условия10, которое в данном случае отсутствует (Иеремия, XVIII, 8). Примеры можно найти в книге Бытия (XX, 3), в Исходе (XXXII, 14), в книге I Царств (XXI, 29), в книге II Царств (XX, 1), у Исайи (XXXVIII, 1), у Ионы (III, 5, 11). В этом смысле нельзя даже прямо сказать, что бог якобы обманывает нас. Ибо слово "обманывать", встречаемое в приведенном месте из послания к евреям, обычно имеет значение события, обманывающего ожидания; что можно видеть как в иных местах, так и в книге Левит (VI, 2), у Иисуса Навина (XXIV, 27), у Исайи (LVIII, 11), у Осии (I, 2), у Аввакума11 (III, 17). Чаще всего это встречается в угрозах, потому что ими никому не сообщается никаких прав. Иногда же имеет место в случаях обещаний, а именно - когда налицо какое-нибудь подразумеваемое условие.

5. Оттого апостол приводит две вещи, означающие незыблемость, а именно: обещание, коим сообщаются права, и клятвенное подтверждение, устраняющее молчаливые и иного рода скрытые условия, как в этом можно убедиться из Псалмов (LXXXIX, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36). Ибо иное дело, когда самая природа сделки явно обнаруживает эти условия. Сюда некоторые относят то, что можно прочесть в книге Чисел ' (XIV, 30). Но правильнее сказать, что клятвенно обещана земля, обетованная не отдельным лицам, но народу, то есть потомкам тех, кому бог клятвенно обещал (стих 23). Такое обещание может быть исполнено в любое время и не ограничивается определенными лицами.

Когда обязывает клятва, исторгнутая хитростью

IV. 1. Из сказанного нами можно понять, что следует думать о клятве, вызванной хитростью. Когда нет сомнения в том, что тот, кто приносит клятву, предполагал наступившим какой-нибудь факт, который на самом деле не имел места12, и что коль скоро он в этом не был бы уверен, то не стал бы давать клятвы, тогда клятва не связывает его (Наварра, гл. XII, 13). Если же сомнительно полагать, что то же лицо не согласилось бы принести клятву даже при отсутствии факта, то точный смысл слов должен обязывать, ибо простота наиболее свойственна клятве.

2. Здесь я напомню клятву, данную Иисусом Навином и старейшинами народа израильского гаваонитянам (Иисус Навин, IX). Первые, ведь, были введены в заблуждение гаваонитянами, которые внушили им, будто они явились из отдаленной местности. Но отсюда не следовало, чтобы Иисус и старейшины не пощадили гаваонитян, если бы знали, что те были из числа соседних народов. Ибо слова, сказанные ими гаваонитянам: "Быть может, вы обитаете посреди нас. Как можно было бы договориться с вами?", могли иметь тот смысл, что гаваонитянам был задан вопрос о том, какой договор им был бы желателен - союзнический или подданнический. Или даже могло быть и так, что евреи дали понять, что им не было дозволено вступать с известными народами в союз на равных правах, а не то, чтобы они отказали сдающимся в обещании сохранить им жизнь. Ведь божественный закон, обрекавший эти народы на истребление, следовало с помощью сравнения с другим законом понимать так13, что он имеет применение лишь в том случае (Второзаконие, XX), если те, к кому было обращено предостережение, не повиновались бы тотчас же.

Это - между прочим, примерами - подтверждает история Рахава, которого пощадили14 за его добрые заслуги (кн. I Царств, IX, 21), а также история Соломона, принявшего под свою власть и обложившего данью оставшихся в живых хананеян.

3. И сюда же относится сказанное в книге Иисуса Навина (XI, 19, 20), а именно - что не было ни одного города у семи народов, который заключил бы мирный договор; ибо они упорно не искали помилования. С другой стороны, заслужи. вало доверия, что если бы гаваонитяне сказали правду, чего они из страха не сделали, то они могли все же сохранить себе жизнь под условием подчинения, и клятва возымела бы силу тем более, что тяжкое наказание последовало по повелению бога против тех, кто ее нарушил (II Самуил, XXI, 6 и ел.).

Излагая эту историю, Амвросий15 пишет: "Однако, Иисус Навин не считал необходимым расторгнуть заключенный мирный договор, потому что последний был скреплен святостью клятвы; он опасался, чтобы ради обличения чужого вероломства не нарушить верности клятве". Тем не менее гаваонитяне не избегли за свое лукавство некоторой кары, так как, сдавшись на милость евреев, они стали их подданными. Ибо они были осуждены на личное рабство кому угодно16, тогда как если бы они действовали открыто, то могли бы быть приняты с условием уплаты дани.

Слова клятвы не следует распространять далее общепринятого смысла

V. Тем не менее не следует толковать значение клятвенного обещания распространительно, шире принятого обычно смысла оборотов речи. Поэтому не были клятвопреступниками давшие клятву не выдавать дочерей замуж за людей из колена Вениаминова, но допустившие, чтобы дочери были похищены и находились в сожительстве с похитителями. Ибо одно дело - дать что-нибудь, иное же - не истребовать утраченное17. Амвросий ("Об обязанностях", кн. II, гл. 14) по этому вопросу пишет следующее: "Эта снисходительность, как видно, не избегла кары, соответствующей их невоздержанию, так как тем было дозволено только вступить в сожительство, вынужденное насилием, но не вступать в законный брак".

Сходен с этим образ действий жителей Ахайн, которые ввиду того, что римляне не одобрили некоторых их поступков, подтвержденных клятвами, обратились с просьбой, чтобы сами римляне изменили то, что найдут нужным по своему усмотрению, но чтобы не принуждали самих ахеян к совершению чего-либо вопреки тому, что освящено клятвой (Ливии, кн. XXXIX).

Клятва не обязывает к совершению незаконного поступка

VI. Для того чтобы клятва имела силу, необходимо, чтобы самое обязательство было дозволено18. Поэтому не имеет никакой силы клятвенное обещание чего-либо недозволенного как по природе, так и вследствие божественного или даже человеческого воспрещения, о чем вскоре будет речь. Отлично сказано у иудея Филона19: "Пусть знает каждый, кто замышляет совершить что-либо противозаконное с помощью клятвы, что он есть не ее блюститель, но скорее нарушитель клятвы. заслуживающей великого внимания и благочестивого соблюдения, чем обыкновенно освящаются дела достойные и праведные. Ибо если клятва служит подтверждением правонарушения, то ведь к одной вине присоединится другая, и потому лучше было воздержаться от самого незаконного деяния. Дело в том, что воздерживающийся от неправильного действия воздает богу благоговение, дабы снискать его милосердие, свойственное его существу в наивысшей мере. Ибо избрать двойное зло, когда возможно избавиться от одного из них, есть неизлечимое неистовство и скудоумие".

Примером может служить Давид, пощадивший Набала, которого поклялся убить (I Самуил, XXV). Цицерон приводит в качестве подобного же примера обет Агамемнона; Дионисии Галикариаоский (кн. II) - пример заговора децемвиров захватить государственную власть. Сенека пишет:

Признаться, можно молча дать ручательство.

Когда оно свободно от нечестия,

А между тем оно есть преступление.

Здесь "между тем" означает "иногда". Амвросий ("Об обязанностях", кн. I, гл. поел.) говорит: "Иногда противоречит полгу исполнение обещанного, соблюдение клятвы". Августин20 замечает: "Если замышляемое преступление обеспечивается клятвенным подтверждением, то странно это назвать клятвой". Тому же учит второе послание "К Амфилохию" Василия.

К тому, чему препятствует высшее нравственное благо

VII. 1. Если даже обещанное и не противно закону, но служит препятствием какому-либо большему нравственному благу21, то клятва тоже не будет иметь силы, потому что ведь мы обязаны перед богом совершать благодеяния так, чтобы не лишить самих себя возможности добытия большего добра. Сюда относится замечательное место у упомянутого иудея Филона, выписать которое мы не поленимся: "Некоторые обладают столь тупым и необщительным характером, как вследствие ненависти к человеческому роду, так и вследствие упорной злобности что дикость своих нравов они еще усугубляют клятвами, например, что они не разделят ни стол, ни кров с кем-либо, что они никогда не окажут кому-либо услуги и от кого-либо до самой смерти ничего не примут". Тот приводимый им случай, когда некоторые клянутся никогда не благодетельствовать тому или другому22, евреи называли "обетом благотворительности", "обетом творить добро" (кн. Левит, V, 6). Формулой этого согласно преданию еврейских учителей было: "Да будут всякое благо и услуга, полученные вами от меня, посвящены богу". Такой формуле соответствует сирийская формула в древней версии Матфея (XV, 5): "Да будет все, чем я могу сделать вам добро, посвящено богу". Отсюда выражение: "дар, посвященный богу".

2. Обет с добавлением наказания проклятием еврейские учители, наихудшие в этой части толкователи божественного права, считали действительным, хотя бы он был дан против родителей. Это Христос отвергает в том месте, где слово "почитать" означает "благодетельствовать", что явствует из сравнения мест у Марка и Павла (посл. I к Тимофею, V, 3, 17), также книги Чисел (XXIII, 11). Но даже если обет дан против других, мы не ошибемся, сказав, что клятва не обязывает, если, как мы указали, она противоречит совершенствованию (Фома Аквинский, II, II, 89, ст. 7; Каэтан, там же; Грациан, С. ult. ult, 22, вопр. 4; Сото, кн. VII, вопр. I, ст. 3, около 2).

И в случае невозможности исполнения

VIII. Говорить о неисполнимых обещаниях не стоит. Ибо достаточно ясно, что никто никак не может быть обязан к чему-нибудь невозможному.

Что если невозможность исполнения временна?

IX. Обязательство же к исполнению чего-нибудь, невозможного лишь временно или условно, только отсрочивается исполнением; так, например, тот, кто поклялся условно, должен приложить все усилия к тому, чтобы то, в чем поклялся, сделать возможным для исполнения.

Какой смысл имеет клятва. именем божьим

X. Словесная форма клятвенных обещаний различна, существо же их одинаково. Смысл их должен сводиться к призванию божества, например, таким образом: "Да будет бог свидетелем" или "Да покарает бог", что в обоих случаях совпадает. Одновременно с призывом в свидетели23 обладателя верховного права наказания у него испрашивается возмездие за вероломство; и, стало быть, тот, кто ведает все, является и отмстителем именно потому, что он же и свидетель. Плутарх ("Римские вопросы") говорит: "Каждое клятвенное обещание превращается в проклятие в случае клятвопреступления". Сюда относятся древние формулы договоров, которые обычно сопровождались жертвоприношениями, как видно из книги Бытия (XV, 9 и последующие). Сходна с ними римская формула, приведенная у Ливия (кн. I): "Ты, Юпитер, порази его, как я - этого поросенка". И в другом месте (кн. XXI): "Молит богов рассечь его так же, как он сам разрубил ягненка". Смотри также у Полибия и Феста: "Если заведомо обману, пусть бог Юпитер меня низвергнет, как я - этот камень".

Также клятва именем других вещей, имеющих отношение к божеству

XI. 1. Однако существует древний обычай клясться также поименно вещами и лицами, от которых можно ожидать себе какого-либо вреда, как, например, солнцем, землей, небом, государем, или призывая на них кару, как, например, на голову детей, родителей, государя. Этот обычай существовал не только у языческих народов, но также у иудеев, как сообщает нам тот же Филон24. Ибо, по его словам, "не следует быть готовыми ради желаемой цели прибегнуть к непосредственному покровительству создателя и отца всех вещей", но следует клясться своими родителями, небом, землей, вселенной. Так, по мнению толкователей Гомера, древние греки не имели обыкновения клясться богами по любым обстоятельствам, но клялись иными наличными вещами25, как-то: скиптром, что, как передает Порфирий и схолиаст Аристофана, было введено в обычай справедливейшим царем Радамантом. И Иосиф, как говорят, клялся здравием фараона (кн. Бытия, XLII) по обычаю, заимствованному у египтян, указанному там Абенесдрой; Елисей клялся жизнью Илии (кн. II Царств, II, 2)26.

Христос в главе пятой евангелия от Матфея, как полагают некоторые, не считает такие клятвы менее дозволенными, нежели клятвы с произнесением имени божия. Но евреи ставили такие клятвы ниже в согласии с мнением того, кто сказал: "Скипетр не мнит себя божеством".

Христос свидетельствует о том. что и такие клятвы подлинны. И Ульпиан отлично сказал: "Кто клянется своим спасением, тот, невидимому, клянется божеством, ибо он клянется с благоговением перед божественным величием"27 (L. Qui per. D. de iurelur.). Христос показал что кто клянется храмом, тот клянется богом, который господствует над храмом; а кто клянется небом, тот тоже клянется богом, восседающим на небесах (евангелие от Матфея, XXIII, 21).

2. Но еврейские учители тех времен полагали, что люди не могут быть связаны клятвой сотворенными вещами, когда к ней не присоединяется кара, как если бы вещь, которой клянутся, посвящалась богу. Такова ведь клятва "путем дара" упоминаемая не только в евангелии от Матфея, но также и в некоторых законах обитателей Тира, о чем мы узнаем из возражений Иосифа Флавия "Против Аппиона". И не по другой причине, я полагаю, восточные народы греками назывались "варварскими"; слово это встречается у Эсхила и Еврипида; выражение "варварская речь" - у того же Эсхила.

Против этого заблуждения в упомянутом месте восстал Христос. По словам Тертуллиана, древние христиане клялись здоровьем принцепса, превышающего всех гениев. У Вегеция Приводится формула, о которой мы упоминали выше и которую произносили христианские воины, клявшиеся не только именем божиим, но также императорским величеством, которому как второму богу должен воздавать любовь и почитание весь человеческий род.

Клятва хотя бы ложным богам имеет силу

XII. Но если даже кто-нибудь поклялся ложными богами, то он будет все же связан клятвой28. Он, хотя и под ложными понятиями, тем не менее в конце концов созерцает божественное всемогущество. Оттого истинный бог в случае нарушения клятвы истолковывает соответствующее деяние как преступление против него. И мы видим, что святые мужи никогда не освобождали от клятвы в такой форме, а тем более в той странной форме, которую допускает Дуарен; тем не менее если была заключена с кем-нибудь сделка, то нельзя ссылаться на то, что при заключении договора противная сторона клялась иначе; сами же клялись как следует, принимая от тех такую клятву, какую можно было получить (Августин, посл. к Публиколе, 154). Примером служат Яков и Лаван в книге Бытия (XXXI, 53). То же говорится у Августина29: "И если кто даже клянется камнем и клянется ложно, то совершает клятвопреступление". И далее: "Когда ты говоришь, тебя не слышит камень, но за ложь наказывает бог" (цит. С. movet causa XXII, q. 1).

Действие клятвы; отсюда двоякое действие клятвы в момент ее произнесения и впоследствии, что подробно разъясняется

XIII. 1. Главная цель клятвы состоит в пресечении споров. "Клятва, освящающая дело, полагает конец всяким спорам", - говорит вдохновленный автор послания к евреям. Сходно с этим следующее изречение Филона: "Клятва есть божественное удостоверение спорного дела". И похоже место у Дионисия Галикарнасского: "Последнее ручательство30 у людей, как у греков, так и у варваров, не рушимое временем, есть клятвенный призыв богов в качестве поручителей". Так и у египтян, по свидетельству Диодора Сицилийского, клятва была "наивысшим ручательством между людьми".

2. Таким образом, приносящий клятву должен соблюдать двоякого рода условия: во-первых, слова должны согласоваться с намерением, что Хризипп называет "клясться во истину", во-вторых, действия должны соответствовать словам, что он же называет "клясться во благо". Кто погрешает в первом, тот "клянется ложно"31, как замечает Хризипп; кто погрешает во втором, тот - "клятвопреступник"; такое различие, невидимому, совершенно ясно, хотя нередко то и другое смешиваются.

Когда в силу клятвы приобретается право человеком и божеством, когда только божеством

XIV. Если же и предмет таков и слова так подобраны, что имеют отношение не только к богу, но и к человеку, то, несомненно, человек приобретает право путем подобной клятвы, как на основании обещания или договора, что понять проще всего. Если же или слова не относятся к человеку в смысле сообщения ему прав или же хотя и относятся к нему, но что-нибудь этому может воспрепятствовать, то тогда сила клятвы такова, что хотя человек фактически и не приобретает права, тем не менее поклявшийся обязан перед божеством соблюдать клятву. Примером здесь может служить тот, кто незаконной угрозой дает повод клятвенному обещанию32. Ибо отсюда не вытекает никакое право или же вытекает такое право, которое следует возвратить, так как оно послужило причиной убытка.