Страстная (плотская) любовь. Блуд в собственном и широком смысле.

Люди обычно не ограничиваются мыс­ленно-сердечно-словесным развратом, о котором говорено выше. Они стараются осквернить еще и тело. К этому, собствен­но, и клонится все дело. Этою любовью переполнены все романы, ею заканчива­ются «платонические» отношения и «по­этическая» любовь юношества. На эту любовь люди, не задумываясь, меняют свое спасение и сравнивают ее кощунственно и богохульно с той страшной и непостижимой Божественной Любовью, ради которой Господь принес Себя в жертву за грехи мира, чтобы очистить его от скверны (Ин. 3, 16).

Сравните у Лермонтова:

Что мне сиянье Божьей власти

И рай святой?

Я перенес земные страсти

Туда с собой...

(«Любовь мертвеца»).

О необходимости похоти и блуда для создания великих шедевров искусства и для «духовного» прогресса культуры сам мир так говорит¹:

«Поэт и художник нуждаются в божественном образе... Естественно, что этот идеал воплощается в женских фор­мах, так как одна возвышенная любовь способна зажечь все лучшие мощные силы гения. Чем была Беатриче для Дан­те, тем же была Лаура для Петрарки, Виктория Колонна для Анджелло Буонаротти*(*Микеланджело Буонарроти), Клара Викк для Роберта Шу­мана, Матильда Вэзсидон**(** Матильда Ведендонк.) для Рихарда Вагнера. Не будь прекрасных живых женских образцов, мы не имели бы тех произведений, которые они пробудили в умах художников, "которых божественной рукой взлелеяли и создали любовь и дружба"».

Коротко можно сказать о нашем веке словами преподобнейшего — οσιωτατος² — Климента, знаменитого в древ­ности пресвитера Александрийской Церкви:

-161-

«В настоящее время, — писал он в конце второго века по Рождестве Христовом о языческом, окружавшем первых христиан, обществе, — жизнь людская отличается крайней разнузданностью нравов. Грех разросся чрезвычайно. По городам разлилась всякого рода безнравственность и уже стала обычной. При домах терпимости стоят женщины и торгуют пред любострастием своим телом... Мужчины про­тивоестественно принимают на себя роль женщин, женщи­ны — мужчин. Есть женщины замуж выходящие, но есть и женящиеся. Все пути к любострастию открыты...

Жалкое зрелище! О, возмутительный образ жизни! Столь прекрасные плоды производит общественная жизнь наших больших городов: мерзости, непотребства, уличных женщин. О, жизнь беззаконная!»³

Как святая Церковь смотрит на все это?

Уже в Ветхом Завете было сказано: «Не прелюбодей­ствуй» (Исх. 20, 14; Втор. 5,18). В Новом же — Господь за­поведует: «Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5, 28).

И если в Ветхом Завете нарушение заповеди о целомуд­рии вызывало страшные наказания и горькие последствия (Быт. 6, 2-7, 13; Числ. 25, 1 и след.; Суд. 16, 4; 1 Цар. 2, 22 и след.)⁴, то в Новом — казнь еще страшнее (Евр. 6, 4-8; 12, 14-29; Откр. 22, 15).

Столпы и светила Церкви всегда старались выяснить всю тяжесть душевно-телесного падения⁵ и в то же время стремились всеми способами — лаской, убеждением, прещением, угрозами, отлучениями — отвратить от блуда сво­их духовных чад.

Бессловесное, срамное похотение, говорит св. Симеон Новый Богослов⁶, «воистину есть самый злой враг дейст­венности Святого Духа. Избежим осквернения души, причиняемого такого рода страстными движениями, из­бежим... и самого отвержения и гнева Божия...»

А св. Иоанн Златоуст своим огненным словом так уязв­лял совесть молодых людей своего времени, ходивших к публичным женщинам. (Слова его относятся, конечно, и к нашим, так называемым честным женщинам, удовлетворя­ющим похоть свою и чужую вне законного церковного бра­ка. Ибо «любовница» от проститутки, даже по строгому людскому мнению, отличается только степенью позора.)

-162-

«Одежду, которую носит раб, конечно, ты не согласишь­ся когда-либо надеть, гнушаясь ею по причине нечистоты, но лучше согласишься быть нагим, нежели пользоваться ею, а тело нечистое и скверное, — дерзновенно гремит глас великого учителя⁷, — которым пользуется не только раб твой, но и другие без числа, ты будешь употреблять во зло и не будешь им гнушаться? Вам стыдно стало слышать это. Стыдитесь дел, а не слов. Я умалчиваю о всем остальном... Скажи мне, не к одной ли и той же ходишь и ты, и раб твой? И, о, если бы только раб, — но ведь и палач! Ты не решился бы взять палача за руку; между тем ту, которая была с ним одно тело, обнимаешь и целуешь — и не трепещешь, не бо­ишься? Не стыдишься? Не краснеешь? Не смущаешься? Говорил я вашим отцам, что скорее надобно вас женить. Впрочем, и вы не изъяты от наказания. Если бы не было много других юношей, целомудренно живущих и прежде и ныне, то, может быть, нашлось бы для вас какое-нибудь оправдание; но так как они существуют, то как можете ска­зать, что мы не были в силах подавить пламя вожделения? Те, которые могли преодолеть, будут вашими обвинителя­ми, потому что они одной с вами природы. Послушайте, что говорит Павел: Мир имейте и святыню, без которой никтоже узрит Господа (Евр. 12, 14). Ужели эта угроза не может устрашить вас? Видишь, что другие всю жизнь хра­нят целомудрие и живут в чистоте; а ты до юношеских лет не хочешь потерпеть? Видишь, что другие тысячекратно препобеждали похоть; а ты и однажды не устоял? Если хотите, я скажу причину. Не молодость тому причиною, потому что тогда все юноши были бы невоздержны; но мы сами себя повергаем на костер. В самом деле, когда ты войдешь в театр и сядешь там, услаждая взор свой обна­женными членами женщин, то, конечно, сначала будешь чувствовать удовольствие, но потом сильный воспламе­нишь в себе жар. Когда видишь женщин, являющихся как бы в образе обнаженного тела; когда и зрелище, и песни не что иное выражают, как только одну гнусную любовь, именно: такая-то, говорят, полюбила такого-то и не имела успеха и удавилась; когда предаются даже преступной люб­ви к матерям; когда все это принимаешь в себя и чрез слух, и чрез женщин, и чрез образы, и даже чрез стариков-мужчин... то как, скажи мне, можешь ты после этого быть целомудрен­ным, когда такие рассказы, такие зрелища, такие слухи об-

-163-

держат твою душу и потом уступят место таким же сновиде­ниям, потому что душе прирождено видеть во сне призраки многих таких вещей, которых она днем ищет и желает?

Итак, если там и дела видишь срамные, и речи слышишь еще срамнейшие, если раны получаешь, а лекарства не при­нимаешь, то как, в самом деле, не увеличиться гнилости?..»

«Мы хуже язычников, — заключает святой отец, — и пото­му должны стыдиться. Проводить жизнь в целомудрии лег­ко, если захотим, если будем удаляться от того, что вредит».

Из всего вышесказанного необходимо следует, что и в дисциплинарно-каноническом отношении блуд должен рас­цениваться очень строго.

Нужно сказать несколько слов о самом термине «блуд», который обычно понимается у нас в общежитии (и дальше у меня во второй половине параграфа) в широком смысле, именно в значении правонарушений, относящихся вообще к плотской страсти. Но на церковно-юридическом языке блудом называется не просто удовлетворение похоти с кем-либо, а лишь такое, которое происходит между мужчи­ной и свободной от брака женщиною, то есть при котором не наносится обиды и ущерба третьему заинтересованному лицу⁸.

Таким образом, этим кладется существенное различие между блудом и прелюбодеянием. В последнем случае нано­сится оскорбление чужому брачному союзу. Следовательно, блуд содержит одну вину, а прелюбодеяние — две: отсюда, как увидим ниже, и время покаяния и епитимий разнятся: за блуд полагается отлучение от Св. Тайн на одно число лет, а за прелюбодеяние — на вдвое большее⁹.

Также должно рассуждать и о скотоложестве и мужеложестве. Пороки эти составляют вид прелюбодеяния, а не блуда, ибо в них также двойная вина, а именно: «...причиня­ется обида чуждому роду, и притом вопреки естеству»¹⁰.

Епитимия блудникам положена, в зависимости от степе­ни раскаяния¹¹ и общественного положения согрешивше­го¹² и самого состава преступления, разная, именно: отлуче­ние от Св. Тайн на срок от трех до десяти лет. В частности, за растление своей собственной жены до брака полагается четырехлетнее наказание.

Монашествующие и давшие обет девства несут более строгое наказание. Они судятся как прелюбодейцы, то есть в двойной мере, ибо обручились Христу¹³. Духовное

-164-

лицо, обличенное в блуде, в каком бы сане ни находилось,

лишается его¹⁴.

* * *

Выясним теперь внутреннюю, психологическую, основу и действие блудной страсти, независимо от того, на кого она направлена: на себя ли, на окружающие предметы, на людей или животных...

«Все бесы покушаются сначала помрачить наш ум, а по­том уже внушают то, что хотят; ибо если ум не смежит очей своих, то сокровище наше не будет похищено. Но блудный бес гораздо больше всех употребляет это средство. Часто, помрачив ум, сего владыку, он побуждает и заставляет нас и пред людьми делать то, что одни только сумасшедшие де­лают. Когда же, спустя несколько времени, ум истрезвится, тогда мы стыдимся не только видевших наши бесчинные действия, но и самих себя за непристойные наши поступки, разговоры и движения и ужасаемся о прежнем нашем ос­леплении; почему некоторые, рассуждая о сем, нередко от­ставали от этого зла»¹⁵. Некоторые святые отцы утвержда­ют, напротив, что срамные помыслы и похоть рождаются от телесных чувств.

«Весьма часто, — говорят они, — худые помыслы полу­чают вход в сердце от приятного взгляда, или от осязания руки, или от обоняния благовония, или от слышания при­ятного голоса»¹⁶.

Вот свидетельство от противоположной стороны, со стороны человека, который проходил «науку страсти неж­ной» под руководством самого блудного беса.

Овидий¹⁷, не пропустивший в своем знаменитом Ars amatoria («Искусство любить») ни одной мелочи, которую бы нельзя было так или иначе пустить в дело в целях оболь­щения и обладания женщиною, между прочим, говорит, что часто «пустяки действуют на легкий ум. Многим [ухаживателям] бывало полезно лишь поправить подушку [на кото­рой сидела дама]¹⁸ ловко рукою», чтобы подвинуть блудное намерение на добрую половину ближе к желаемой цели.

Parva levis capiunt animos. Fuit utile multis,

Pulvinum facili composuisse manu*¹⁹

(*«Глупеньких можно завлечь пустяками. Так, например, многие выигрывали оттого, что любезно поправляли рукой подушку». (Перевод В. Алексеева. СПб., 1914.) — Прим составителя.)

-165-

Но в общем, лучше не рассуждать о сокровенных движе­ниях страстей, ибо, с одной стороны, не всегда соответству­ющий порядок у демонов соблюдается (Притч. 14, 6), а с другой — и неполезна для многих эта тонкоразборчивость помыслов. Гораздо безопаснее пребывать им в блаженной простоте, охраняемой смирением. Важнее исследовать бли­жайшие и непосредственные причины блудной страсти.

«С новоначальными телесные падения, — говорит св. Иоанн в своей «Лествице»²⁰, — случаются обыкновенно от наслаждения снедями; со средними они бывают от высокоумия и от той же причины, как и с новоначальными; но с приближающимися к совершенству они случаются только от осуждения ближних».

Из последнего видно, куда должно быть направлено внимание человека, чтобы не впасть в ров бесчестных стра­стей. Прежде всего, особенно новоначалъному нужно не да­вать потачки сластолюбивой плоти. Пусть он вспомнит, что святые угодники Божий даже в старости не попускали себе услаждаться чревоугодием, избегали мягкого ложа и спали на голых досках, одевались в худые ризы. А они уже давно очистились от страстей и могли бы позволить себе и менее жесткие условия жизни. Только в случае необходи­мости, для того чтобы не соблазнять собою немощных, но желающих спасения людей из высшего класса, они вместо грязной, дырявой одежды надевали роскошное платье (как, например, Иоанн Кронштадтский²¹ и другие).

Но одного не нужно забывать: как целомудрие выше ес­тества человеческого, так и окончательная победа над блу­дом зависит не от нас, но есть дарование Божие. Дарования же Божий вмещаются только в одних смиренных, посему без смирения избавиться от блудной страсти невозможно.

Итак, вот главные средства против сего беса в порядке их легкости, действенности и могущества.

«Кто телесными трудами и потами ведет брань с этим соперником, тот подобен связавшему врага своего слабой веревкой. Кто воюет против него воздержанием и бдением, тот подобен обложившему врага своего железными окова­ми. А кто вооружается смиренномудрием, безгневием и жаждою, тот подобен убившему своего супостата и скрыв­шему его в песке [Исх. 2, 12]. Под именем песка разумей смирение, потому что оно не произращает пажити для стра­стей, но есть земля и пепел [Быт. 18, 27]»²².

-166-

Нельзя не упомянуть еще о том, что некоторые пыта­ются иногда победить в себе страсть увещаниями и рас­суждениями. Но, конечно, это напрасная попытка. Ибо кого хотят они убедить, что совершаемое ими худо? Себя или демонов? Если демонов, так их не проймешь, а если себя, то пусть таковые не забудут, что силы в этой мыс­ленной борьбе слишком неравны. На нашей стороне один немощный голый ум, или рассудок, а на противной — бесы, то есть не просто умы²³, но умы могущественные, и затем наша же плоть, предательница и пособница бесам²⁴.

Светская литература — это зеркало людских пороков и неисчерпаемая сокровищница человеческой глупости — предоставляет в распоряжение изучающего страсти обиль­ный материал. И, в данном случае, я почерпну из нее не­сколько примеров и фактов, наглядно иллюстрирующих вышеуказанные положения.

Как бес блуда смеется над всеми естественными средст­вами борьбы с ним человека и не боится никаких логических доводов²⁵, видно из дневника Роберта Грелу (из романа «Ученик» П. Бурже)²⁶.

Вот с сокращениями это место.

«Я употреблял все усилия, — пишет он, — для того, что­бы философ убил во мне влюбленного. Я рассуждал: "Я знаю законы душевной жизни. Я не могу применить их к Шарлотте, потому что ее нет здесь. Но я могу применить их к самому себе..." Я обдумывал: "Есть ли средства против любви?" И отвечал: "Да, есть; я их найду'"²⁷. Я обсуждал проект выздоровления, применяя метод математического анализа. Я разлагал эту проблему на составные элементы, сообразно с приемами геометров. Я спрашивал: "Что такое любовь?" И грубо отвечал: "Любовь — это половая потребность"²⁸. Чем ее убить? — Физической усталостью, которая ослабит работу воображения».

Далее описываются «подвиги» этого философа, когда он «стал много ходить», когда его «будили к двум часам» утра и он шел, «куда глаза глядят, шагая почти с бешен­ством²⁹, выбирая самые крутые тропинки, взбираясь на почти недоступные вершины», где он «рисковал сломать себе шею». Но все было напрасно. Физическая усталость сменялась упадком сил, но страсть не проходила.

«Я страдаю от мыслей о ней, — сказал я однажды. — Попро­буем побороть мысль мыслью», — читаем дальше в дневнике.

-167-

И Грелу теперь «стал стараться переместить центр сво­его мышления». «Погрузился в научные занятия и меньше, чем в 15 дней, проштудировал с пером в руке 200 страниц "Физиологии" Бонн, и притом самых трудных [для него], трактующих о химии живых тел». Но эти занятия обесси­лили только его ум, сделав Грелу еще менее способным со­противляться навязчивым идеям. «Я понял, — говорит он,— что все было напрасно».

Ошибка нынешних людей заключается в том, что они думают, что страдают только «от мыслей», а на самом деле еще и от бесов. Последнее они чувствуют, но не хотят при­знавать. Так, когда пытаются победить мысль мыслью, то видят, что противные мысли — не просто мысли, но мысли «навязчивые», то есть с которыми сладу нет и перед кото­рыми человек бессилен, которые не связаны никакой логи­кой и для него чужды, посторонни и ненавистны³⁰.

А отсюда что следует? Разберу сперва с христианской точки зрения.

Тело бессильно победить мысль, внушаемую демоном, ибо мысль не зависит от тела, хотя и действует на него. Ум победить блудную мысль сам по себе тоже не может, по­тому что, во-первых, ему противостоит более сильный ум— бесовский и, во-вторых, блудная мысль родится, собст­венно, на почве сердца (Мф. 15, 19)³¹ и, следовательно, находится вне пределов досягаемости ума. И сколько бы последний ни грозил, ни пытался посредством логики убедить блудную мысль, что она не имеет права входить без его разрешения в сердце, та (то есть вызвавший ее бес) не боится. Что же остается человеку делать? — Одно: вооружить самое сердце, снабдить его оружием борьбы, непобедимым и неприступным для врага. Что же это за вооружение? — Добродетели (Еф. 6, 13-18). Тогда демон, не находя для себя места в сердце человека и никакой поч­вы, чтобы сеять на ней свои плевелы, поневоле должен бу­дет отойти и, если будет действовать, то только внешне, со стороны. Вот почему некоторые из святых десятки лет го­рели огнем блудной страсти (преп. Иоанн Многострадаль­ный³², Пахон³³ и другие), но не были им побеждены и были сердцем чужды его, страдали как бы в чужом теле³⁴.

-168-

добродетели смирения и с нею от всех прочих, приходят демоны и делают с умом и телом человека, что хотят (Мф. 12, 43-45).

Но как в обыкновенной войне бывает, что, если отку­питься чем-нибудь от неприятеля, тот прекращает брань, так и в духовной войне: если демонам дают взятки и уступки, они отступают. Однако душе человека это мало доставляет утешения, ибо и в обычной войне контрибуция ложится тя­желым бременем на завоеванный народ. На примерах все это будет виднее.

Продолжаю выписку из дневника того же Грелу.

«Не уничтожится ли зуд желаний с удовлетворением их?» — думалось ему. И вот, «под предлогом семейных дел, — говорит он, — я поехал на восемь дней в Клермон с твер­дым решением предаться самому бешеному разврату». Ци­ничные подробности я опущу, но скажу, что средство, как увидим ниже, испытанное и ценимое цивилизованным ми­ром, на этот раз мало помогло: «В результате [одержимый бесом блуда] вернулся домой, переполненный горечью». Взятка была мала и принесла только лишний убыток.

Такие примеры можно бы приводить без конца³⁵.

Напомню еще, как те же средства, что и Грелу, против любви применял, например, герой романа О. Мирбо «Гол­гофа», кощунственного уже по одному заглавию. Как все­гда у этого автора, блудные дела изображены здесь крайне откровенно и с неудобными для передачи подробностями. Разница между положениями названных двух героев та, что господину Минтье (у Мирбо) был указан сторонним лицом совершенно правильный выход из его плачевного состояния³⁶.

Совет дает простая деревенская женщина.

«Господин Минтье, — говорит она, — почему вы не по­молитесь Милосердному Господу? Это бы вас облегчило».

Коротко, ясно и просто.

Но столь действенное средство, предложенное барину верующей крестьянкой, на практике только и применяется что крестьянками. Такой хотя бы тип, как Лиза из «Дво­рянского гнезда», — явление единичное. А обычно у гос­под в «дворянских гнездах» были в употреблении иные средства для утишения и погашения возникающих блуд­ных вожделений: они следовали советам Оскара Уайльда и практике Грелу.

-169-

Так, помещик Жадовский (Оренбургской губернии) ус­тановил у себя в имении jus primae noctis, так называемое «право первой ночи», а иногда и просто брал девушек для растления, если к тому приключалась ему охота³⁷. Таким же образом врачевал свою страсть помещик Страшинский, который в этом отношении зашел даже дальше, так как имел более утонченные и развращенные вкусы³⁸. Деяния же Ветвицкого, управляющего имениями князя Кочубея в Саратовской губернии³⁹, «Карлы», управляющего в име­нии И. С. Гонецкого⁴⁰, помещицы Кашкаровой, которая не только не запрещала мужу пользоваться jus primae noctis, но в случае сопротивления приводимых иногда «малолет­них девочек сама помогала ему»⁴¹, и множество других этого же рода⁴² заставляют разумного человека глубоко за­думаться над таинственной сущностью нашей души, спо­собной подниматься до божественной высоты (у святых) и опускаться до глубин сатанинских (Откр. 2, 24).

Но если кто скажет, что это преступные, а не нормаль­ные типы, я могу привести подобные примеры и из высо­кокультурной среды. Ведь нормальность цивилизован­ных людей заключается не в избегании известных вещей, с христианской точки зрения запретных, а лишь в совер­шении их более приличным образом и под благовидным предлогом.

Так, из записок графа Льва Толстого мы узнаем, что отца его уже «около» шестнадцати лет родители соедини­ли «для здоровья» с одной из дворовых девушек⁴³.

Многие врачи и светила современной медицинской на­уки тоже придерживаются последнего способа врачевания половой возбудимости, и так как теперь крепостного права нет, то проповедуют эмансипацию и проституцию. Но нельзя не признать, что это все-таки крайние и исключи­тельные взгляды⁴⁴. «Я еще не видал, — полемизирует с ними известный цюрихский психиатр Форель⁴⁵, — чтобы подобное лечение излечивало нервных больных; но видел зато, что пользовавшиеся этим лечением заболевали в кон­це концов еще и венерическими болезнями».

Но, конечно, даже и такие ученые, предлагающие средст­ва от блудной брани, не могут подняться выше тех внешних приемов, которыми думал помочь себе Грелу⁴⁶. А посему и блудная страсть остается в миру не поддающейся излече­нию. И нечего удивляться, что в обществе бытует взгляд,

-170-

что молодым людям невозможно удержаться от блуда, а монашество есть противоестественное состояние... Где же человеку удержаться, когда в миру все кругом направлено не на подавление блудной страсти, а на ее развитие, и ког­да средства, почитаемые за самые действенные, на самом деле только вспомогательные, а не главные? Когда же Цер­ковь предлагает миру реальные врачевства, он поднимает их на смех...

Скажу теперь о некоторых тонких бесовских кознях, о которых святые отцы предупреждают спасающихся.

1. Перед тем как соблазнить человека, невидимый на­ставник блуда обыкновенно внушает ему, что Бог челове­колюбив и простит за страсть, которая-де естественна для человека. А когда ввергнет в ров греха, этот коварный начи­нает шептать нам в уши совершенно противоположное: «Ты погиб; Бог — неумолимый Судия, скоро умрешь и не успеешь покаяться, да и сил у тебя нет, чтобы умолить Бо­га за свои грехопадения». Делают же это для того, чтобы в первом случае легче было вовлечь нас в скверну, а во вто­ром — чтобы привести в отчаяние⁴⁷.

Примеров сколько угодно. Мнение, что «будто страсть, неодолимо влекущая к половым отношениям, представляет нечто вполне естественное даже для благородных натур»⁴⁸, довольно широко распространено в культурном обществе⁴⁹, хотя и находит еще противников⁵⁰. Что же касается до обы­чая демонов приводить человека, уступившего срамной страсти, к потере веры в милосердного Бога или (если пав­ший и так был не совсем верующим) в подавленное состо­яние с безнадежным взглядом на мир, в котором не может быть счастья, а есть только одни страдания, то действие этого обычая можно видеть на примере Шопенгауэра. Пессимизм его философии объясняется очень просто. Жизнерадостный дотоле философ настолько беззаботно предавался естественным потребностям, что получил нако­нец сифилис⁵¹. После этого все его миросозерцание демоны затянули черным флером и мировую жизнь представили в виде страшной бессмыслицы.

2. Хотя в состоянии печали и уныния мы и не грешим, но демон доволен, потому что в это время мы не можем приносить как следует покаяния, не можем «ни окаявать себя, ни укорять». А когда несколько успокоимся и остро­та отчаяния пройдет, тогда наш искуситель подходит и

-171-

снова внушает мысль о милосердии Божием, чтобы мы опять пали⁵².

3. Иногда блудный бес подступает к нам в церкви и дома, когда видит, что мы особенно расположены усердно помо­литься и получить благодатное умиление, вместо этого тон­ко соблазняет душу принять блудную сладость. Результа­том обольщения является самоуслаждение и довольство слезами, самою молитвою, в более грубом виде — пением (сравните наши певческие хоры). Мы забываем — я не гово­рю про тех, которые и не знали этого никогда, — что слезы, молитва, пение и прочее — только средства для спасения, а не цель, не само спасение. С их помощью нам надо привлечь благодать Св. Духа и построить чудное здание души. А ког­да оно будет построено, леса (слезы, произнесение молит­венных слов и прочее) будут убраны⁵³. А если благодати Св. Духа мы не получаем, значит, и дом души у нас не строится; тогда что толку и в приспособлениях этих, и в этих вещах, по существу хороших? Плакать можно и сидя над луком, и «Херувимскую» Архангельского может спеть граммофон­ная пластинка... Итак, христианину нужно следить, не боль­ше ли он хочет доставлять удовольствия себе, чем угождать Богу? Не уподобляется ли он страстному соловью или глу­харю на току при своем пении или молитве?..⁵⁴

4. Что видим во сне, того мы никогда не должны ста­раться припоминать, «ибо и то есть в намерении бесов», чтобы посредством ночных сновидений возмущать и оск­вернять днем⁵⁵ чистоту наших помыслов.

5. Иногда человек, пребывая в шумном обществе, не ис­пытывает никакого искушения, а когда остается один, то ощущает сильную блудную страсть. С особенной лютостью бесы блуда нападают на монахов, а из них — на безмолвников и пустынников, внушая и первым, и вторым, и послед­ним, что они никакой пользы не получают от своего уедине­ния. Когда человек поверит им и соприкоснется с миром, они сперва, для доказательства внушаемой мысли, отходят от человека, а потом внезапно налетают на него и повергают его в такой глубокий ров бесчестных страстей, о котором он раньше никогда и не думал. «Итак, где мы терпим нападе­ния от врагов, там, без сомнения, и сами сильно боремся с ними» и представляем ценность для них ненавистную; «а кто этой брани не чувствует, тот оказывается в дружбе с врагами» и любезен им⁵⁶.

-172-

6. Должно упомянуть еще об одной разновидности бе­совских козней. Эта напасть бывает обычно с монахами или с мирянами, сильно ревнующими о спасении. В этом случае бес блуда надевает на себя совершенно несвойствен­ную ему личину целомудрия и внушает спасающемуся плач о своей будущей страшной участи. Он наводит на ис­кушаемого им человека «крайнее благоговение и произво­дит в нем источники слез» на молитве и при беседе с жен­щинами подстрекает учить их памятованию о смерти, о последнем суде и даже хранению целомудрия...⁵⁷ И все это затем, чтобы «эти окаянные, — говорит св. Иоанн Ле-ствичник⁵⁸, — прельстившись его словами и притворным благоговением, прибегнули к этому волку как к пастырю; но окаяннейший оный, от близкого знакомства получив дерзновение, наконец подвергается падению»⁵⁹.

7. Не всегда блудные демоны уходят от человека с той целью, чтобы позднее низложить его блудом. Бывает и дру­гое у них намерение — оставить при нем беса гордости, ко­торый один заменяет собою всех прочих. Последнее мы должны хорошо уразуметь, и если захотим поискать при­меры в миру, особенно среди лиц талантливых и ученых, то найдем их более, чем в достаточном количестве. Со спаса­ющимися бывает, что и Господь охраняет их от блудной страсти, когда им приходится замедлить в миру, среди его суетной обстановки. Быть может, их спасает и молитва духовных отцов. Но случается некоторое омертвение в человеке и оттого, что уже прежде он пресытился тем виденным и слышанным, а потому не чувствует остроты брани⁶⁰.

8. В плотской брани между духами злобы есть один бес, быстрее и неприметнее которого нет ни одного. Святые от­цы называют движимый им помысл «набегом мысли».

О нем подробно говорилось мною уже раньше⁶¹.

В заключение нужно сказать словами преп. Серафима Саровского⁶²: «Лет до тридцати пяти, то есть до преполо­вения земной жизни, велик подвиг бывает человеку в сохранении себя, и многие в сии лета не устаивают в доб­родетели, но совращаются с правого пути к собственным пожеланиям».

«Многие, собрав в молодости многое, — говорит также св. Василий Великий⁶³, — когда достигли они средины жизни и духами злобы воздвигнуты были на них искуше-

-173-

ния, не перенесли тяготы сей непогоды... и подверглись ущербу во всем ими собранном».

Особенно этот «опасный возраст»⁶⁴ середины жизни человека сказывается разрушительным образом на жен­щине. Жизнь дает каждому наглядные тому примеры. Светская литература тоже уделяет много внимания этой теме. Достаточно упомянуть здесь, кроме Эльзы Линднер, героини книги Михаэлис, еще о несчастной Жермини Ласарте, кошмарную историю которой изобразили братья Гонкуры. Здесь и погружение в нездоровую атмосферу ложной религиозной мистики, основанной на половом влечении к целибатному священнику⁶⁵, и истерические припадки, в сущности на той же почве неудовлетворенного желания, и ее трагический конец, когда она падает «ниже самой природы»⁶⁶.

Можно еще указать на подобные типы у Мирбо («Цве­ты жизни»), Герцена («Кто виноват?») и у многих других.

Наука знает случаи, когда блудная страсть не переставала мучить даже стариков, и не простых, а гениальных филосо­фов и художников. Так, например, Гете, семидесяти двух лет от роду, сделал предложение девятнадцатилетней девице!⁶⁷

Но унывать не нужно⁶⁸. Там, в миру и у светских авто­ров в романах, дело действительно безнадежное. Там чело­век ходит в нощи неведения и вне света Христовой Истины и Церкви и посему неминуемо наткнется, яко несть света в нем (Ин. 11, 10). А кто ходит во дни, то есть поучается во Священном Писании и святоотеческих творениях, а глав­ное, приобщается таинствам церковным и в особенности таинству св. причащения, тот не поткнется (Ин. 11, 9). И как бы враг ни старался затмить ему ум и увлечь соблазна­ми мирскими, ничтоже успеет... и сын беззакония не при­ложит озлобити его (Пс. 88, 23). Нужно лишь терпение. Рассказывали о великой подвижнице Древнего Востока, матери Сарре: тринадцать лет она находилась в сильной борьбе с демоном блуда — и никогда не просила Бога о том, чтобы избавиться от сей борьбы, но только взывала: «Боже мой, помоги мне!» И Господь помог. В последний раз, перед уходом, дух блуда, надеясь запнуть ее хоть тще­славием и гордостью, явился ей телесным образом, когда она вошла в уединенную келью свою помолиться, и сказал: «Победила ты меня, Сарра!» «Не я победила тебя, — отве­чала смиренная подвижница, — но Господь Христос»⁶⁹.

-174-

В житиях святых и патериках много приводится случа­ев, показывающих, что, как бы низко человек ни пал, ему никогда не должно отчаиваться не только в своем общем спасении, но и в возможности преуспеяния в духовной жизни⁷⁰. А неверующие и дерзкие, читая эти повести и лег­комысленно относясь к ним, сами являются виновниками своей гибели и тем оружием, которое дается им Богом для сражения с противником, закалают самих себя⁷¹.

-175-