В домашнем и церковно-общественном обиходе

При погребении

Ароматы в христианском быту

Обычай употребления ароматов при погребении умер­ших уходит в глубокую древность. В Библии рассказыва­ется, как Асу, царя иудейского (ок. 955 г. до Рождества Христова), по смерти «положили на одре, который напол­нили благовониями и разными искусственными мастями, и сожгли их для него великое множество»²⁵ (2 Пар. 16, 14). Также смотри у пророка Иеремии (Иер. 34, 5). Впоследст­вии это было заменено помазанием тела ароматами (Ин. 19, 39-40; Мк. 16, 1), в отношении же простых людей огра­ничивались простым омыванием (Деян. 9, 37), каковой священный обычай сохранился и доселе. Кроме вышеука­занных двух случаев, благовония употреблялись также при бальзамировании тела умершего. Последнее также древнего происхождения и, как в древности, так и теперь, совершается над лицами царственного достоинства (Быт. 50, 2-3, 26). Но помазание ароматами тела допускалось у первых христиан и в отношении простых людей, даже мо­нахов, при жизни от них всячески отказывавшихся. Так, в житии преп. Пелагии — в миру знаменитой куртизанки из

-117-

Антиохии, — подвизавшейся под видом монаха-затворника в горе Елеонской, рассказывается, что после славной ее кончины «прииде патриарх Иерусалимский со множест­вом иных отец и по обычаю наченше помазовати тело аро­маты», благодаря чему и открылось, «яко естеством жена бе»²⁶. Отсюда же, очевидно, сохранился до нашего времени обычай усопших священников и епископов не омывать во­дою, а помазывать только маслом.

Церковь в некоторых случаях дает своим чадам благо­словение на употребление ароматов даже и в домашнем обиходе. Лишь бы это было не на угождение и питание стра­стей, а на пользу душе и телу и делалось во славу Божию, то есть с призыванием Его святого имени. Таким образом, в Требнике мы имеем чин, «еже освятити какое-либо благо­вонное зелие», причем после указанной молитвы благо­уханные травы и семена трижды окропляются святой водой с обычными словами окропления и освящения. В молитве по этому поводу, между прочим, говорится:

«Господи Боже Вседержителю... благослови и освяти Духом Твоим Святым и рабов Твоих сих, приемлющих зелия сия с семенами, от всякия скверны очисти, и домы их всякаго благовония исполни, во еже быти сим и всем верою хранящимся, и кадящимся ими в соблюдение и избаву от всех вражиих прилогов и во отгнание всякаго мечтания, от действа диавола находящаго, дневнаго и нощнаго, на благословение же душам и телесем, верным Твоим людем и скотом, домовом же и местом...»²⁷

Отсюда видно, что св. Церковь дает при освящении трав вместе с тем и свое благословение тому, кто их принес, что еще более усиливает их действие. Полезно обратить внима­ние и на то, что среди видов употребления благовоний (принятие внутрь, внешнее окуривание, и не только чело­века, но и всего его жилища, до хлевов и скотов в них вклю­чительно!) упомянуто и простое хранение. И оно пользу приносит. Отсюда, сохранить с верою душистый цветок, полученный в благословение, например, от чудотворной иконы Богоматери или принесенный из святого места, уже значит — приобщиться некоей благодати: он охраняет дом и возбуждает душеспасительные чувства²⁸. То же, конечно, надо сказать и о всяких других реликвиях: песочке с могил

-118-

подвижников благочестия, камушках оттуда же, воде из святых кладезей и прочем.

Всем этим объясняется и следующий случай из перво-христианской практики (в эпоху Третьего Вселенского Собора), имевшей, конечно, силу обычая. (О нем передает сам св. Кирилл Александрийский, председатель этого Со­бора.) Когда, по осуждении Нестория, отцы святейшего Собора расходились по местам своего пребывания в горо­де, то жители Ефеса провожали их по улицам до дому с за­жженными факелами, а женщины при проходе их кадили фимиамом²⁹.

Так, кстати сказать, почитали первые христиане своих епископов и духовных отцов!

Незаконное употребление благовоний в «церкви» диаволъской, то есть в миру

Как у Бога есть церковь святых, или церковь преподоб­ных (Пс. 88, 6; 149,1), так и у диавола есть своя церковь лукавнующих (Пс. 25, 5), то есть мир, где он, как обезьяна, по выражению учителя первохристианской Церкви Тер-туллиана, копирует все, что видит в Церкви Божией, только извращая все и во всем поступая наоборот. Исти­ну заменяет ложью, святость — нечестием, воздержание — страстями, веру — неверием, добродетель — грехом, ду-ховное — телесным, благовоние — зловонием, и наоборот, зловоние греха прикрывает благовонием искусно приготовленных его служителями ароматов.

Эту противоположность (полярность) можно просле­дить по всем предыдущим пунктам, что я для наглядности и большей убедительности и сделаю.