Благовония за богослужением

Ароматы в церковном употреблении

II. Преломление небесных вещей в земной действительности

Жизнь истинного христианина, жизнь в Церкви должна быть отражением небесной. Душой этого возможно до­стигнуть, кажется, в совершенной степени, но телом хри­стианин никак не в силах уподобиться небожителям по той простой причине, что этой дебелой плоти, которою

-113-

обложен человек, у них совсем нет. Остается ему одно: в свои внешние поступки и действия вложить некий духов­ный сокровенный смысл, чтобы, насколько то возможно, все окружающее напоминало ему о Боге и будущей жизни, становясь иногда даже проводником божественной благо­дати, чтобы, наконец, толковать все вещи, которые сами по себе безразличны в отношении религии, в духовном смысле¹⁴. Отсюда — символизм. Он пронизывает все бо­гослужение и всю жизнь некоторых истинных христиан (блаженных, Христа ради юродивых, — ибо их поступки всегда глубоко символичны).

В частности, относительно благовоний мы не знаем, ка­ково существо их на небе. Знаем только, что Тайнозритель видел там в руках двадцати четырех старцев фиалы златы полны фимиама, и это были — молитвы святых (Откр. 5, 8). Отсюда можно сказать, что и всякая добродетель есть бла­говоние, и, чем больше у человека добродетелей, тем благо-воннее его душа. Во всяком случае, небесные ароматы — не наши тленные, материальные ароматы, и когда при видени­ях человек обоняет их чувственно, образ этого восприятия для нас непостижим¹⁵.

Но про наши земные ароматы мы знаем, что они тленны, грубы, а некоторые и не совсем чисты (опрятны), несмотря на всю их приятность. Следовательно, по существу своему, они не стоят того, чтобы к ним пристращалось сердце, а тем более недостойны быть приносимыми Невидимому, Не­тленному Богу (да и невозможно просто чествовать Его не­подобающими средствами: Пс. 49, 13; Деян. 17, 24) и могут быть употребляемы посему только как символы, в символи­ческом смысле. Это надо иметь в виду в каждом отдельном случае, будь то при церковном их употреблении или домаш­нем. Что не сами они по себе действуют, показывает уже од­но то обстоятельство, что сила отгнания злых духов стано­вится им присущей только после молитв над ними¹⁶, а без молитв благовония, как увидим ниже, имеют обратное дей­ствие, то есть свойство привлекать демонов.

В это время они употребляются только в виде курений. Происхождение сего божественное: еще в Ветхом Завете Бог повелел Моисею: скажи сынам Израилевым, чтобы они сделали Мне приношения... ароматы для елея помазания и

-114-

для благовонного курения (Исх. 25, 2, 6). Моисей приготовил таковые для того и другого употребления, причем пропор­ции составных веществ были указаны опять-таки Самим Богом (Исх. 30, 22-25, 34-38; 37, 29). В качестве куритель­ного материала при Моисее брались стактионих, душистый халван и чистый ливан; впоследствии к ним прибавили еще другие (Исх. 43, 24; Иер. 6, 20; ср.: Сирах. 24, 7).

Каждение благовонными веществами в новозаветной Церкви также употребляется с самого начала ее основания. О нем говорят уже творения св. Дионисия Ареопагита, По­становления Апостольские, литургии св. апостола Иакова и св. Иоанна Златоуста¹⁷.

В богослужебном обиходе для каждения употребляются следующие принадлежности:

Кадило (кадильница) и кация. Разница между ними в том, что первое держат при каждении за цепочки (числом в три, четыре или одну; понятно, с мистическим значением так делают, а не из-за прихоти мастера), а вторую — за руч­ки. О «кации — вещи церковной» упоминается в русских летописях уже 1146 года, в древнехристианской же архео­логии изображения кадила и кации встречаются, конечно, гораздо раньше¹⁸.

Ладоница — сосуд, из которого священнослужители берут ладан перед тем, как положить его в кадило*(За архиерейским служением (перед чтением «Апостола») это действие представляет собой целый чин; и в других случаях Устав Церковный всегда указывает, когда диакону класть ладан при подаче священнику кадила, когда иерею обходиться без услуг диакона и т. д. См.: Служебник. Проскомидия. Литургия св. Иоанна Златоуста (по малом входе); Типикон. Гл. 2. Вечерня.)

На старинных фресках в катакомбах, откуда это перешло в современную иконопись, диаконы изображались обычно с кадилом в одной руке и с ладоницей в другой. Так, на­пример, изображен архидиакон Лаврентий на мозаике в Киево-Софийском соборе¹⁹.

Особые сосуды, большие (род жаровни), поставляемые в определенных местах для наполнения благоуханием всего храма. Церковный Устав предписывает это делать в Пас­хальную заутреню. «И вшед [параекклисиарх — по-тепе­решнему пономарь] во храм, — говорится здесь, — устрояет сосуды два со углием горящим, и влагает в них фимиама

-115-

много благовонного, и поставляет един сосуд среди церкве, другий же во святом олтаре, яко да исполнится церковь вся благовония»²⁰.

Совочек, или ложечка, которым берет архиерей ладан из ладоницы. Они употреблялись уже у первых христиан, о чем говорят некоторые образцы их, хранящиеся в музеях и древнехранилищах²¹.

Каждение всегда соединяется с молитвою и имеет таин­ственное (мистическое) значение.

• Благовония при совершении таинств

Здесь ароматы прибавляются к священному елею. По­лученная таким образом смесь после молитв становится святым миром, которое употребляется для таинства миро­помазания при освящении антиминсов, церквей, помаза­нии царей на царство. Как мы видели выше, оно также имеет божественное происхождение*(Право помазывать св. миром принадлежит епископам и пресви­терам (а миряне даже в случае смертной опасности этого делать не могут), освящать же — только одним епископам (Правило 6 Карфагенского Собора). От помазующего требуется, чтобы он умел незапинательно вы­говаривать священно-таинственные слова помазания «печать дара Духа Святаго» и помазывал бы не кое-как, а точно те мес­та, где нужно, — чело, очи, ноздри, уста, уши, перси, руки, ноги, то есть вместо, например, уст не водил бы стручцом по подбо­родку и так далее.

Нельзя ли объяснить несоблюдением последнего условия и то обстоятельство, что многие уже с детства (шести-семи лет) приучаются крепко сквернословить и употреблять матерные выражения или что, например, те, кому бы надо иметь дар сло­ва, не имеют его (имея, кстати сказать, в то же время прекрас­ную бороду)? Так и в других случаях.)

У нас в России освящение мира совершалось всегда в известные годы (смотря по надобности, чрез 2-3-4 года) в Великий Четверток в Московском Успенском соборе и в Киево-Печерской Лавре²².

Определенного числа благовонных веществ, входящих в состав мира, как в греческой, так и в русской Церкви не было назначено, и оно не всегда бывало одно и то же. Вни­мание, главным образом, обращалось на то, чтобы вещества были как можно благоуханнее. В настоящее время, с 1853

-116-

года, в состав мира входят следующие вещества: елей, вино белое виноградное, стиракса, ладаны — росный, простой белый и черный, мастика, сандарак, розовые цветы, базили­ка (трава), корни — фиалковый, белый, имбирный, ирный, калганный, кардамонный, масло мускатное густое, бальзам перувианский, терпентин венецианский, благовонные мас­ла — бергамотовое, гвоздичное, майоранное, померанцевое и мускатное жидкое²³.

Таким образом, сие священное благовонное масло не символическое только значение имеет, как в предыдущем случае курение (каждение), но и служит проводником бла­годати и даров Св. Духа, как вода, соответственно, в таин­стве крещения.

Замечу здесь мимоходом еще об употреблении у нас благовонного (в большинстве случаев) масла за всенощным бдением под большие праздники (по уставу, в каждое вос­кресенье), когда бывает лития²⁴. В народе (и даже среди интеллигенции иногда) оно неправильно называется «ми­ропомазанием», хотя это есть просто «елеопомазание» (но не елеосвящение, которое тоже есть таинство).