Мир и человек, как свидетели творческого величия.

Отрицательный источник богопознания.

О Боге уже говорит всем и каждому весь видимый мир, начиная с последней бы­линки и ничтожного цветка (Мф. 6, 28, 30) в поле или при дороге и кончая стройным хороводом бесчисленных и колоссальных по величине (как дозналась наука) звездных миров, согласно ходящих по своим путям и составляющих величественную картину и украшение вселенной¹ (Пс. 8, 2, 4, 7-10; 18,2).

Даже язычники не могут не видеть этихчудес мира и не восхвалить их Творца. Поэтому-то апостол Павел и сказал о них: «...что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им, ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез рассматривание творений видимы, так что они безответны» (Рим. 1, 19, 20).

Безответны на Страшном Суде будут и современные неверующие астрономы, геологи, зоологи, этнологи, в осо­бенности же доктора, психологи, философы и проч. Как увидим ниже, все они имеют возможность наблюдать Премудрость Божию не только в бездушном мире, но и в человеке, но не прославляют и не признают ее.

Обличителями ученых XX века, воспитанных посреди христианства, а подчас и в самом христианстве, явятся тогда язычники, не ведавшие истинной религии, жившие за две тысячи лет с лишком до нашего времени.

Так, Ксенофан, основатель элеатской философской школы (VI-V в. до Р. X.), «озирая небосвод, нарек единое (и всецелое) божеством»... Правда, до личного Бога отсю­да еще далеко, но его пантеизм уже превзошел веру во множество безнравственных богов, воспетых Гомером и Гесиодом.

-47-

«Лучшее, — говорит Ксенофан, — должно быть единым, никто из богов не может быть в зависимости от других. Также невероятно, чтобы боги имели начало. Су­ществует лишь единый Бог, несравнимый со смертными ни по образу, ни по мыслям»; «весь он есть око, весь — ухо, весь — мышление» и «без усилия властвует над всем своею мыслью»².

Анаксагор (V в. до Р. X.) — знаменитый тем, что первый в истории философии связал понятие духа с основой всего сущего, — утверждал ту простую и очевидную истину, что из одного только вещества, из которого состоит мир, невоз­можно вывести и объяснить движение. Еще более неверо­ятно и странно допускать, чтобы из инертной, косной мате­рии создалось само собою целесообразное, упорядоченное движение, в результате которого явился бы такой прекрас­ный и дивный мир, какой мы созерцаем. Отсюда Анаксагор заключал, что начало этому движению и, следовательно, всему миру положило особое Существо, всемогущее, ра­зумное, Которое он называл Умом (Νους). Существо это — просто (απλους), ни с чем в мире не смешивается (αμινης), «чистейшая и тончайшая из всех вещей». Этому Духу при­суще совершенное знание всего сущего³.

После этого нет уже необходимости приводить цитаты из Сократа, Платона, Аристотеля, этих «христиан в языче­стве», по выражению св. Иустина, мученика и философа (Первая апология 1,46), выше творений которых ничего не явила и вся новейшая философия, если только это не было тайно или явно заимствовано у христианства, по призна­нию ее же самой⁴.

Но как же должно, по заповеди Господней, относиться к созданию Божьему? Св. Василий Великий так намечает отношение христианина к внешней природе в толковании на псалом 32, стих 4 (И вся дела Его в вере): «Что значит сказанное?.. Если, говорит псалом, видишь небо и порядок в нем, — это для тебя руководитель к вере, потому что ука­зывает собою на Художника. Если же рассматриваешь по­рядок на земле — и чрез это опять возрастает вера твоя в Бога; ибо, не плотскими очами познав Бога, уверовали мы в Него, но силою ума посредством видимого усматриваем Невидимого. Посему — вся дела Его в вере.

-48-

Если рассмотришь и камень, то и он служит некоторымуказанием силы Создавшего. А то же найдешь, если рассмо­тришь муравья, или комара, или пчелу; часто и в самых ма­лых вещах видна мудрость Зиждителя. Ибо, Кто распростер небо и наполнил неизмеримую величину морей, Тот и самое тонкое жало пчелы соделал пустым, как свирель, чтобы чрез него выливался яд. Посему — вся дела Его в вере.

Ничто да не приводит тебя к неверию. Не говори: это произошло случайно, а это встретилось само собою. В том, что существует, нет ничего беспорядочного, ничего неопре­деленного, ничего напрасного, ничего случайного. Не гово­ри: злая случайность или недобрый час. Это слова людей невежественных. Не две ли птицы ценятся ассарием, и ни едина от них падет без воли Божией (Мф. 10, 29)? Сколь­ко волос на голове? Ни один из них не забыт. Видишь ли Божие Око, как ничто — и самое малое — не избегает Его надзора?»⁵.

Обращаясь от мира внешнего к своим собственным ду-ше и телу, человек еще больше имеет случаев убедиться в бытии Великого Художника, создавшего его, и еще боль­ше поводов к восхвалению Бога. К сожалению, повторяю, естественные современные науки и их творцы подобны «глухому аспиду, который затыкает уши свои и не слышит голоса заклинателя, самого искусного в заклинаниях» (Пс. 57, 5-6). Поэтому они не заканчивают, как должно бы бы­ло, страницы своих трудов, подобно пророку Давиду:

Славлю Тебя, потому что я дивно устроен! (Пс. 138, 14)

Однако учение церковное ясно. Св. Иоанн Златоуст⁶ го­ворит:

«Если взгляд на красоту неба возбуждает благомысля­щего созерцателя к славословию Творца, то тем более ра­зумное это животное, человек, размышляя о своем устрой­стве, о высокой чести, данной ему, о великих дарах и неска­занных благодеяниях, может постоянно восхвалять Винов­ника и возносить посильное славословие Господу».

Впрочем, исключения везде есть. Знаменитый француз­ский химик Луи Пастер говорит: «Чем более я занимаюсь изучением природы, тем более останавливаюсь в благоговейном изумлении перед делами Творца. Я молюсь во время работ своих в лаборатории».

Вот еще несколько мыслей не менее знаменитого наше­го соотечественника, ученого, профессора, академика, архе­олога и археографа, поэта, полемиста, биографа, общественного деятеля, профессора Московского Университета М. П. Погодина (+1875 г.):

-49-

«...Каким образом слепые силы могут дойти до того, чтоб сочинить голод и жажду в человеке, и подготовить средства их утоления, и устроить желудок с беспрестанны­ми требованиями (которых удовлетворение, прибавим кстати, и должно составить внешнее содержание, рамку всей истории человеческого рода), разделить род человече­ский на два пола, мужской и женский, сообщить им такую-то наружность, снабдив один пол красотою, другой — си­лою, со взаимными нуждами и вожделениями, которыми

обеспечивалось бы продолжение, то есть существование человеческого рода!

* * *

Строение женщины с ее удивительными отправления­ми — очищением, зарождением, плодоношением, кормле­нием — какое чудо! Капелька, заранее помещенная в ее тай­никах, оживотворяется каким-то движением, и из этого се­мечка происходит Ньютон с его биномом, Рафаэль с его идеалами, Моцарт с Дон-Жуаном, образуется Петрова во­ля, Вольтерова острота, Наполеонов ум, сердце Карамзи­на!..

* * *

А совесть! Это еще что такое? Какой закон или какая си­ла ухитрилась поселить в человеке такое странное, антима-териальное чувство?»⁷.

Какую пользу и как человек может получить от созер­цания видимых вещей, показал св. Тихон Задонский. Он целых три года трудился над большим томом, более чем в полтысячи страниц, под таким заглавием: Сокровище ду­ховное, от мира собираемое. В нем он преследует две цели. Одна — трактуемая мною сейчас, как «от всякого случая и от всякого видимого создания к невидимым можно рас­суждение обращать... и духовно пользоваться»⁸. Другая -показать, как человек, не уходя в пустыню и прерывая в миру, может освободить себя от дурных впечатлений, ло-жащихся на душу, подобно каким-то липким и гнусным отпечаткам с окружающих вещей, лиц и событий. Осуще­ствление этой последней цели представляет одно из важ­ных духовных деланий, направленных на очищение души от помыслов и чрез это от страстей.

-50-

Желающий приобрести пользу да чтет эту назидательную книгу святителя сам, я же обращусь к заключению вопроса об отрицательном источнике естественного богопознания.

Особенно сильное поучение для себя в своем познании Бога человек находит не в созерцании мира и человека, взятых в отдельности, а в созерцании всего домостроитель­ства Божьего, всех тварей, как видимых, так и невидимых, как одушевленных, так и неодушевленных; когда он пред­ставляет пред своим мысленным взором всю вселенную в совокупности, со всеми ее законами и отношением к ней всех людей, со всеми делами последних на земле, от конца до начала мироздания⁹. Пример: псалом 103.

Великие умы человечества всегда преклонялись и сми­рялись пред непостижимостью тайн мироздания и призна­вали невидимо управляющую судьбами людей и народов Десницу Всевышнего Личного Бога.

Вот духовное завещание и вместе с тем исповедь Гизо, одного из великих людей Франции, управлявшего не­сколько лет государством, произведшего преобразования в исторической науке и считавшегося знаменитейшим профессором и оратором своего времени.

«Я умираю в лоне реформатской христианской Церкви во Франции, — так начинает Гизо свое завещание, — в кото­рой я, к счастью моему, родился. Находясь всегда в общении с нею, я пользовался свободой совести, предоставляемой ею своим членам в их отношениях к Богу и предъявленной ею самой для своего учреждения.

Я исследовал, я сомневался, я верил в силу человеческо­го ума, достаточную для разрешения проблем, представля­емых вселенной и человеком; я верил в силу человеческой воли, достаточную для правильного устройства его жизни, согласно с ее законом и нравственной целью.

По долговременной жизни и деятельности, размышляя много, я пришел к убеждению, что ни вселенной, ни челове­ка не достаточно для того, чтоб объяснить и устроить себя по естественному порядку, посредством одних только по­стоянных законов, которые действуют во вселенной, и чело­веческих воль, которые в ней исполняются. Я глубоко ве­рую, что Бог, сотворивший вселенную и человека, правит ими, соблюдает их или изменяет, вследствие ли тех общих законов, называемых нами естественными, вследствие ли законов особливых, называемых нами сверхъестественны­ми, проистекающих, равно как и законы общие,

-51-

из Его все совершенной воли и из Его беспредельного всемогущест­ва, — которые дал Он нам усматривать в их следствиях и не дозволил познавать в их сущности и целях конечных.

Таким образом возвратился я снова к своей колыбели, всегда преданный с твердостию разуму и свободе, которые получил я от Бога и которые составляют мое достоинство и право на земле; таким образом возвратился я к чувство­ванию себя младенцем под Десницею Божией, искренно сознавая все свое невежество и слабость.

Верую в Бога и поклоняюсь Ему, не пытаясь постигнуть Его. Вижу Его присутствие и действие не только в посто­янном правлении вселенною и во внутренней жизни душ человеческих, но и в истории человеческих обществ, пре­имущественно же в Ветхом и Новом Заветах — этих памят­никах Божественного Откровения и Промысла — посред­ничеством и жертвою Господа нашего Иисуса Христа, при­несенной для спасения рода человеческого.

Преклоняюсь пред тайнами Библии и св. Евангелия, от­страняя от себя ученые прения и решения, которыми люди покушались объяснить их.

Уповаю, что Бог дозволит мне называться христиани­ном, и уверен, что в свете той области, куда я готовлюсь вступить, мы вполне распознаем чисто человеческое нача­ло и тщету большей части наших здешних рассуждений о предметах божественных»¹⁰.