Преподобный Сергий Радонежский.

Следующий вопрос у нас — Преподобный Сергий. /Посмотрите книгу Голубинского «Преподобный Сергий и Троице-Сергиева Лавра»/ Неизвестен ни год его рождения, ни год его смерти. Принято в 20-м в. за дату смерти 1392 г. Это тоже предмет спора, который кажется был решен Голубинским. Он пишет в воспоминаниях: «Архимандрит Никон вместе с наместником Лавры Леонидом собирались праздновать чествовать Преподобного 500-летие 1891 г., а в письме к митрополиту Иоанникию (Рудневу) доказал, что нужно праздновать в 1892 г. с чем он согласился. Это весьма их (монахов) обидило и в журнале «Странник» был написан пасквиль Никоном, ныне епископом Вологодским». Шел спор между Лаврой и Академией, и в этом споре победила Академия.

/Мехмет 2-й приказал обезглавить человека, чтобы известный художник эпохи Возрождения Беллини увидал как отличается гримаса лицевых мышц при обезглавлении, затем велел вспороть животы 14-ти слугам, желая найти похитителя дыни из сада султана/

Житие Преподобного даю по Знаменскому. Сын Кирилла и Марии, ростовско-боярской семьи при Иване Калите переселившейся из Ростова в Московский пригород Радонеж, что находиться недалеко от Сергиева Посада под названием сейчас Городок. Родился вероятнее в 1314 г. по смерти родителей он отдал все имение младшему брату, а сам со старшим братом удалился в леса в нескольких верстах от Радонежа. Построил келью и Церковь Св. Троицы ок. 1340 г., что и считается датой рождений нашей Лавры. Стефан оставил брата, уйдя в Москву, в Богоявленский монастырь. Оставшись один, Варфоломей всей душой предается пустынным подвигом. К нему пришли ученики и поставили несколько келий. Преподобный трудился на братию как раб: строил кельи, рубил дрова, молол жито, пек хлеб, выполнял и другие черные работы. Питался только хлебом и водой. В 1354 г. братия заставили принять его сан пресвитера и стать игуменом. Игуменство его был во многом сходно с игуменством прп-го Феодосия Киево-Печерского. Обитель была крайне бедна, не хватало ладана и вина для богослужения. Лучина вместо свечи, ризы из грубого холста, сосуды деревянные. Книги писали на бересте. Братия голодали по два-три дня. Однажды сам преподобный нанялся строить сени кельи одного брата (мон-рь был сначала особножитный) за куски гнилого хлеба. Патриарх Филофей, узнав о Преподобном, прислал ему свое благословение и совет завести общежитие. Общежитие было введено, но многим оно показалось тяжким и возбудило такой ропот, что Преподобный вынужден был уйти в Киржач, где основал новый монастырь. Но по просьбе митрополита Алексия и братии вернулся, потому что в обители начались беспорядки. Средства стали расти, так что обитель была в состоянии совершать благотворительность. Возросла и слава Преподобного. Сам митрополит Алексий пользовался его советами. Хотел видеть его преемником, не раз посещал обитель.

Посещал обитель и князь Димитрий Иванович, которого Преподобный благословил на Куликовскую битву в 1380 г. Это благословение было необходимо, потому что пред татарами был большой страх, никто не решался выступить против них. Преподобный ездил в Нижний Новгород мирить суздальских князей Бориса Константиновича и Димитрия Константиновича. После Куликовской битвы св. Сергий своими тихими речами склонил к миру с Димитрием Ивановичем Олега Рязанского. Олег Рязанский не участвовал в Куликовской битве. Старец крестил детей Димитрия Донского и был свидетелем его духовного завещания. Его славили уже при жизни. На нем обильно почивала благодать Божия, многие были свидетелями силы его молитвы и прозорливости. Один насельник видел небесный огонь на престоле, на котором Преподобный совершал Литургию, другой видел с ним Ангела. Незадолго до кончины в присутствии своего ученика Михея Преподобный был посещен Богоматерью, которая сказала: «Не бойся избраниче мой, молитва твоя о месте сем услышана, при тебе и после тебя неотступно буду от обители твоей. 25 сентября 1392 г. почил Преподобный, передав после себя игуменство Никону. И Преподобный вместе со святителями Петром, Алексием и Ионой стал небесным покровителем Москвы.

В 1892 г. необычайно торжественно был отмечен 500-летний юбилей со дня преставления Преподобного, чего не было ни в 17-м, ни в 18-м веках. Очень пышные торжества состоялись сто лет назад в царствование Александра 3, который вместе с Победоносцевым распорядились отметить эту дату особо широко. Был совершен крестный ход из Москвы в Сергиев Посад, в котором участвовали не только богомольцы, но и войска московского гарнизона, 8 архиереев. Были открыты бесплатные столовые, организованы юбилейные чтения, о Преподобном рассказывали в каждом учебном заведении. В этом веке было беднее.

Вернемся в 1892 г. Как отмечала наша Академия? В 12 дня в актовом зале Московской Академии состоялось торжественное собрание в память угодника. Оно открылось пением тропаря «Днесь благодать Святаго Духа нас собра…». Затем ректор Академии архим. Антоний Храповицкий (ректорство с 90 по 95 г.) произнес речь «Нравственная идея догмата Пресвятой Троицы», в честь которой прп. Сергий основал обитель. По окончании речи ректора хор студентов исполнил кантату «Торжествуй наша обитель…». Затем проф. Академии И. Корсунский прочитал написанную профессором Голубинским речь о значении прп. Сергия в истории русского монашества. Голубинский сам не стал читать, у него была плохая дикция, и просил своего коллегу профессора прочесть речь. Последним говорил речь проф. В.О. Ключевский, который в художественно блестящей речи раскрыл значение Чудотворца для русского народа. А далее следовал народный гимн «Боже Царя храни», исполненный хором студентов, и пением тропаря преподобному Сергию. Сейчас мы рассмотрим речи Голубинского и Ключевского, одного из них называли «горькопевцем» другого — «сладкопевцем».

Итак, Е.Е. Голубинский и его речь о значении прп. Сергия в истории русского монашества. «Сергий имеет значении в истории нашего монашества такое же как и Феодосий Печерский. Последний ввел строгое монашество после принятия нами христианства от греков и после заимствования нами от греков монашества нестрогого. После Феодосия с течением времени строгое монашество постепенно уступило место монашеству нестрогому. Истинное монашество должно быть строгим общежитием, при котором у монахов не было бы ничего собственного. Чтобы все у них было общее вплоть до иголки, как заповедал Феодор Студит. Строгим общежитием и было монашество в первое время его существования. Свт. Иоанн Златоуст (347-407) пишет о современных ему монастырях: «Там не говорят это — мое, это — твое. Оттуда изгнаны слова сии, служащии причиной бесчисленного множества распрей.»

Монашество есть исключительный и нарочитый путь, ведущий в Царство Небесное. Достигнуть Царства Небесного желают все верующие, а поэтому желающих идти в монахи было очень много. Но истинное монашество весьма трудно. Истинное монашество это одинаковая для всех скудость в пище, худость в одежде, одинаково для всех тяжелый труд, одинаковая для всех продолжительность молитв и бдений. Люди, желавшие идти верным путем, ведущим в Царство Небесное, а в то же время находившие путь этот слишком трудным, решили для себя сгладить его и после возникло убеждение будто может спасти человека даже одно возложение им на себя монашеской одежды. Вот такие люди и ввели облегченное монашество. Случалось так, что человек богатый постригался в монахи, поступал в монастырь, но не вступал в общину монашескую, а ставил себе в монастыре особую келью и в своей келье, оставаясь полным хозяином всего, что имел прежде, питал и одевал себя как хотел. Не участвовал в общих монастырских трудах и общественных молитвах по своему произволению. Он хотел, как говорят правила канонические «величаться одеждою монашескою и от чтимого одеяния воспринимать славу благочестия.» К богатым присоединялись люди бедные, которые шли в монахи затем, чтобы монашескою одеждою приобретать себе содержание, т.е. в качестве монахов выпрашивать себе у христолюбцев содержание на пропитание. Они тоже были за облегченное монашество.

Итак, сначала ставили (богачи) особножитные кельи, а затем появились особножитные монастыри. Голубинский во время научной командировки на православный Восток (72-74 г.) посетил особножитные монастыри на Афоне. Монастыри эти представляли печальное зрелище. Монах собственник представляет такую же несообразность как живой мертвец. Или он есть мертвец притворный или он есть мертвец обманный. Бедные монахи в особножитных монастырях снедаются завистью к богатым монахам и раболепно пресмыкаются перед ними, а богатые монахи с презрением относятся к бедным и трактуют их как холопов, так что вместо братства с единой душой и единым сердцем царствуют в этих монастырях барская спесь и холопская приниженность.

Во время принятия христианства на Руси мы заимствовали от греков монашество исключительно в форме особножитья, а общежитие было введено у нас спустя 75 лет после 988 г. преподобным Феодосием, который принял студийский устав.Прп. Нестор говорит: «Преподобный после поставления игуменом хотел быть слугой братии. Ночью, когда все спали, он брал разделенное на братью жито и молол на жерновах часть каждого брата. И ставил каждую часть на своем месте, т.е. у дверей кельи каждого. Преподобный Феодосий долго искал, где подстричься в Киеве, но не мог по бедности, требовали вклад. А студийский устав прямо запрещает брать деньги с желающих подстричься. После Феодосия (1036-1091 гг.) строгое общежитие уступило место общежитию нестрогому, при котором кое-что было общим, но и доставлялось каждому монаху иметь частную собственность. А потом нестрогое общежитие уступило место полному особножитью. И вот спустя три столетия без четверти века Бог воздвиг преподобного Сергия, чтобы он был у нас восстановителем строгого монашества. Правда сперва и у него было особножитье. Вот пример из жития Преподобного. «Когда пришли к нему монахи, желавшие подвизаться в его пустыни, то он им сказал: «Аз с радостию вас приемлю, токмо потщитися создати себе комуждо свою келью». И другой пример — Преподобный, будучи игуменом пристроил одному монаху сени к келье. А затем прп. Сергий вводит строгое общежитие. Автор его жития Епифаний Премудрый называет его начальным общежитием.

Митрополит Алексий внес предложение ввести в его монастыре общежитие.(?) Чтобы не раздавалась ожесточенная брань игуменов особножитных монастырей. Игумены таких монастырей были своего рода хорошими помещиками. Они получали половину всех монастырских доходов. Обычно против новаторов, дерзавших посягать на злоупотребления было у нас страшное слово — «еретик». Обычно говорили: «Заводите вы ханжи ереси новые, беса имате в себе», а потом, глядя на Преподобного, многие настоятели монастырей, из которых немалое количество были учениками св. Сергия, начали устраивать общежитные монастыри. Вот так было установлено в Московской Руси строгое монашество, вот в чем значение Преподобного. Но и после него не было так, чтобы монашество это осталось у нас на всегда. Оно приходило в упадок, но даже если и поднималось, то никогда не достигало той высоты, на которую было поставлено Сергием. И вот свою речь Голубинский окончил такими словами, он пожелал, чтобы современное монашество поднялось на эту высоту.

Речь Ключевского: «Значение преподобного Сергия для русского народа и государства».

«Какой же подвиг так освятил Его имя? Для этого надобно припомнить время, когда он подвизался. Он родился когда вымирали последние старики, увидевшие свет около времени татарского разгрома русской земли (1237-40 гг.) и когда уже трудно было найти людей, которые бы этот разгром помнили. Но во всех русских нервах еще до боли живо было впечатление ужаса, произведенное этим всенародным бедствием. Народ был в состоянии мертвенного оцепенения. А что еще хуже ужасом отцов, переживших бурю, заражались дети, родившиеся после него. Мать пугала непокойного ребенка лихим татарином. Услышав это злое слово, взрослые растерянно бросались бежать сами не зная куда. И вот эта внешняя случайная беда грозила превратиться во внутренний хронический недуг. Панический ужас одного поколения мог развиться в народную робость, в черту национального характера. Одним из отличительных признаков великого народа служит его способность подниматься на ноги после его падения, когда он соберет свои растерянные нравственные силы и воплотит их в одном великом человеке. Хитрые московские князья, не брезгуя никакими средствами, при содействии самой орды построили безопасную нишу, маленькое срединное Московское княжество. Которое свободно вздохнуло от тишины. В сер. 14 в. подросло поколение, начавшее отвыкать от страха ордынского, от нервной дрожи отцов при мысли о татарине. Это поколение и почувствовало, что скоро забрезжит свет. Чтобы сбросить варварское иго нужно было укрепит нравственные силы общества. Этому делу, нравственному воспитанию народа, и посвятил свою жизнь Преподобный. Он начал с себя и продолжительным уединением, исполненным трудов и лишений, среди дремучего леса приготовлял себя быть руководителем других пустынножителей. Тут воспиталось дружное братство, производившее глубокое назидательное впечатление на мирян. Мир приходил к монастырю с пытливым взглядом, которым он привык смотреть на монашество. И что же он видел? «Все худостно, все нищетно, все сиротинско», — как выразился один мужичек, пришедший посмотреть на прославленного Преподобного. Но все дружны между собою и приветливы к пришельцам. Каждый делает свое дело, каждый работает с молитвой и все молятся после работы. Мир видел все это и уходил ободренный и освеженный. Людей, побывавших в обители было не много, но и в тесто нужно немного дрожжей, вызывающим в нем живительное брожение. «Нравственное влияние действует не механически, а органически. Сам Христос сказал: «Царство Божие подобно закваске». Нравственное пробуждение и было началом политического возрождения русского народа. И народ, привыкший дрожать при одном имени татарина, собрался, наконец, духом встал на поработителей и не только нашел в себе мужество встать, но и пошел искать татарских полчищ в открытой степи и там навалился на врагов несокрушимой стеной, похоронив их под своими многотысячными костями.» /Вы знаете как много полегло на Куликовом поле, так много, что через два года пришел Тахтамыш и взял Москву. /

Преподобный Сергий благословил на этот подвиг главного вождя русского ополчения Димитрия Донского такими словами: «Иди на безбожников смело, без колебания и победишь.» Чувство нравственной бодрости, крепости, которое Преподобный вдохнул в русское общество еще полнее и живее воспринималось русским монашеством. В жизни монастырей наступил перелом. Если за сто лет с 1240 по 1340 возникло всего около 30 новых монастырей, то за следующие сто лет, когда Русь начала отдыхать от внешних бедствий и приходить в себя, из куликовского поколения и его ближайших потомков вышли основатели до 150 новых монастырей. Это было прекрасным показателем нравственного состояния русского общества. Во-вторых, до сер. 14 в. почти все монастыри возникали в городах. А вот со времен Преподобного решительный численный перевес получают монастыри отшельнические. В-третьих, летописец называет Преподобного начальником и учителем «всем монастырем иже в Руси».

Колонии Сергиевой обители, монастыри, основанные его учениками, или учениками учеников, составляли примерно одну четверть всех монастырей во втором веке татарского ига. И почти все эти колонии были пустынные монастыри подобно своей митрополии. Велика роль монастырей в колонизации русского севера. Среди лесов Заволжья (области: Костромская, Ярославская, Вологодская), т.е. верхнего течения реки Волги,. Возникла Северная Фиваида Православного Востока — термин Андрея Муравьева. Многочисленные монастыри были опорными пунктами крестьянской колонизации. Монастырь служил для переселенца-хлебопашца и хозяйственным руководителем, и ссудной кассой, и приходской церковью, и, наконец, приютом в старости. «Ради спасения души, — говорит Ключевский, — монах бежал от мира в Заволжский лес, а мирянин цеплялся за него и с его помощью заводилв этом лесу новый русский мир. Вот так, напутствуемые благословением Преподобного, шли борцы одни на Юг, за Оку, на татар, другие на Север, за Волгу, на борьбу с лесом и болотом.»

Хочу остановиться на пророческом даре Ключевского. Он был замечательным ученым и провидцем. Он предсказал 1-ю мировую войну, предсказал революцию, закрытие монастыря — Лавры: «Ворота Лавры прп-го Сергия затворятся и лампады погаснут над его гробницей только тогда когда мы растратим нравственный запас без остатка, не пополняя его». Это случилось в апреле 1919 г. через 8 лет по смерти Василия Осиповича или через 27 лет после этой речи.

Вот так мы заканчиваем второй период Истории Русской Православной Церкви. Снова напоминаю вам периодизацию: