Региональная социокультурная идентичность Северного Кавказа и его политическое значение в профилактике экстремизма и терроризма. 6 страница

Немалое значение для расширения экстремистских настроений имеют мобилизационные возможности акторов (групп), склонных к экстремизму, способность их использовать недовольство действительностью. Террористы используют, в частности, проявления относительной депривации определенных слоев (неудовлетворенности своим положением на фоне возможностей других). Последняя обретает особое влияние при сильной социальной дифференциации, в том числе, в силу чрезмерных региональных асимметрий³⁰. Сами акты мобилизации некоторых слоев влияют на сознание колеблющихся («плывущих по течению» по теореме М. Ольсона). Колеблющиеся наблюдают за конфликтами разных групп (кланов) из-за спорных ресурсов (престиж, земля, территория, занятость, особенно в доходных сферах - управление, бензоколонки, перевозки). «Плывущие по течению» могут мобилизоваться под влиянием трех механизмов самоорганизации при их наложении, особенно в этнической мобилизации (социальные сети, идеология этнической эксклюзивности, осознание потенциальных потерь в распределении ресурсов). Социальные сети могут накладывать санкции при малых издержках (позор, честь, бойкот), склоняя к участию. Через «сети» передается специально интерпретированная информация. Такие сети способствуют расширению влияния идеологии этнической эксклюзивности (избранности, чистоты), особенно среди тех, кто не может уйти из данной местности (региона). Сети способствуют и насаждению осознания социальных потерь какой-либо группой (истинная вера, природные богатства, суверенитет). Так обеспечивается коллективная поддержка акторов, склонных к экстремизму и терроризму.

Для экстремизма и терроризма важны и некоторые стратегические условия, располагающие к сохранению насилия. Важную роль может сыграть географическое положение (горы), плотность расселения этносов (близость к государственной границе компактно проживающих этносов, что облегчает снабжение оружием и поддержание идеологии сецессии (отделения, сепаратизма). А также возможности вооружения (наличие военных складов, или средств, обмениваемых на оружие), а также - «портфель внешних союзников».

Необходим и такой фактор, как политические антрепренеры и организаторы. Другими словами, разжигатели конфликта, которые поддерживают его протекание, даже когда мобилизационный порыв начинает иссякать, стараются удержать людей, пошедших за террористами, в условиях безвыходности, ставя их постоянно перед дилеммой заключенного. Они поддерживают существование рынков насилия, т.е. пространств, подводимых под идеологию и психологию терроризма, в том числе экономических пространств, где идея обменивается на поддержку внешних спонсоров, ненасильственная экономика и насильственное приобретение благ взаимопроникает и идеологизируются.

При исследовании психологии личности экстремизма и терроризма, алгоритм сводится к анализу нравственно-психологических, криминогенно-экстремистских особенностей экстремиста, а также причин формирования устойчивых и личностных свойств личности. Социально-психологические предпосылки становления террористического и экстремистского типов личности в целом идентичны и возникают в результате конвергенции трех факторов: характеристик социокультурной среды (демография, образование, религия, национальность), неосознаваемых механизмов личностного развития (психодинамика поведения, и общения, неосознаваемые механизмы психологической защиты), формирования экстремистской направленности (склонности, осознаваемые мотивы, ценности (в том числе религиозные) и т.п.

Выявление такой конвергенции даёт возможности выделять некоторые индикаторы. Ниже (рис. 2, 3) раскрыты некоторые психологические и социокультурные индикаторы радикализма и экстремизма.

Распространенное в криминологии понятие «личность преступника» раскрывает социальную сущность виновного в уголовном преступлении лица, сложный комплекс характеризующих его признаков, свойств, связей, нравственный и духовный мир, взятые во взаимодействии с индивидуальными особенностями и жизненными фактами, лежащими в основе преступного поведения. Это определение создаёт предпосылки анализа личности экстремиста (террориста).

К личностным свойствам акторов террористической деятельности можно отнести: синдром «мессии», высокий энергетический потенциал, фанатизм, манипулятивность, склонность к рискованному поведению, обесценивание чужой жизни, синдром «жертвенности», зависимость, внушаемость, когнитивная упрощенность, трудности идентификации. Основными требованиями к качествам личности террориста считаются: 1) преданность своему делу (террору) и своей организации; 2) готовность к самопожертвованию; 3) выдержанность, дисциплинированность; 4) конспиративность; 5) повиновение; 6) коллективизм - способность поддерживать хорошие отношения со всеми членами своей боевой группы.

В рамках статического анализа основным требованием к личности террориста считаются целостность, сконцентрированность на террористической деятельности в своей группе, организации. В рамках динамического анализа, эти свойства оказываются лишь «фиксированными моментами» непрерывных метаний личности по особой психологической синусоиде с широким диапазоном. Чем шире диапазон, тем менее адекватной можно считать такую личность. В качестве мотивов деятельности выступают идеологические мотивы, мотивы преобразования, активного изменения мира, меркантильные, мотив власти над людьми, привлекательности терроризма как особой деятельности, «товарищеская» мотивация эмоциональной привязанности, мотив самореализации.

Рис. 2. Психологические индикаторы скрытой формы экстремистского потенциала молодёжи.

Д. Ольшанский в качестве признаков личности экстремиста выделяет агрессивность, жестокость, хладнокровие, мстительность, повышенную импульсивность, цинизм, максимализм, озлобленность, неуравновешенность, ненависть и гнев по отношению к людям, не разделяющим экстремистских идей, затаенную обиду на окружающий мир, равнодушие, презрение и неспособность к состраданию людям, отсутствие ценности жизни, здоровья и достоинства человека, склонность к насилию, демонстрации своей силы, наведению страха на окружающих («чтобы нас боялись»), слепую веру в правоту своей экстремистской идеологии, которой экстремист предан безраздельно, постоянную готовность к самопожертвованию.

Немалое внимание последнее время уделяется социокультурному идентификационному подходу для объяснения детерминации террористической деятельности. Коллективная идентификация молодежи имеет особое значение для реализации потребностей представителей этой социально-демографической

группы. На рис. 4 показано взаимовлияние некоторых личностных и групповых индикаторов, объясняющих индивидуальную и групповую идентичность в экстремистских организациях.

Рис. 3. Социокультурные индикаторы экстремистского потенциала.

Экстремистские (террористические) группы могут выступать для некоторых молодых людей в качестве формы обретения идентичности. Особенно это характерно для транзитных обществ, в условиях модернизации, прихода информационного «суетного» общества с его «вакуумом идентичности», неопределенностью, неустойчивостью статусов, когда массы людей становятся маргиналами и мигрантами, как в территориальном, так и духовном и социальном смысле. Фундаментализм может стать и становится субъективной основой идентификации, показывает путь к освоению «истинных» ценностей. Миграция требует серьезного внимания теоретиков и практиков. Для значительного числа мигрантов основой идентификации становятся диаспоры и территориальные анклавы (как во Франции), что затрудняет интеграцию в обществе. Анклавы, в свою очередь, становятся питательной средой для фиксации и развития фундаменталистских тенденций. Фундаментализм может стать действенной формой для обретения утраченной идентичности.

ярая приверженность какой-идеологии вплоть до

фанатизма. Групповой нарциссизм

экстремальность группоцентрического характера деятельности

В условиях, когда общество прилагает усилия для интеграции мигрантов в «принимающее» сообщество, способствует территориальной натурализации, естественно-бытовой интеграции с соседями, духовной аккультурации, профессиональной адаптации, миграция становится интеграционным каналом.

Если этого не происходит, то идентичность обретается, восстанавливается в сегрегационных условиях (анклавах). К. Ромодановский, глава ФМС, выступил за создание в органах ФМС подразделений, отвечающих за интеграцию мигрантов, работу с «принимающим» населением в целях профилактики ксенофобии. Так происходит с частью мигрантов в Европе, где первое их поколение в основном интегрировалось, а их потомки (второе и третье поколения миграции) отказались от интеграции, демонстрируют отклоняющееся поведение, реставрируют прежние этнокультурные стереотипы в новой среде, противопоставляя их доминирующей культуре, формируют оппозицию «свои - чужие», оппозиционные идентификационные коды.

Кризис идентичности в условиях информационного общества обусловлен такими процессами как:

- отсутствие устойчивых ценностных ориентиров;

- децентрация и разрушение ценностной и социальной иерархии;

- плюрализм и мультикультурность;

- размывание моральных нормативов;

- отсутствие общепризнанных моделей поведения;

- постмодернистская условность вместо устоявшихся практик. Вовлечение в экстремистскую (террористическую) деятельность

становится компенсаторной формой обретения идентичности, т.к. дает (или обещает) человеку следующие компенсации: реальный (иногда предельный) смысл жизни; достойное место в жизни; чувство принадлежности; чувство избранности; чувство неподвластности; выход за пределы обыденности. Существующая «западная модель» идентичности не может адекватно противостоять терроризму, основанному на фундаменталистских моделях идентификации. Терроризм становится наиболее простым способом обретения идентичности.

Что можно противопоставлять всем этим условиям, помимо военного противодействия терроризму? Обобщая, можно сказать, что к таким механизмам противодействия относится организация созидательной деятельности, снижающей депривацию (создание рабочих мест, налаживание рынка труда, социальной защиты). Это также восстановление правопорядка, суды и правоохранительная система. Это негосударственные механизмы примирения (конференции, советы, досудебные процедуры, опытные авторитетные примирители), которые по возможности отделены от получения власти, но в то же время снабжены санкциями морального характера (несоблюдение карается позором). Например, местные куриальные советы вместо (или наряду) органов местного самоуправления. 131 закон.

Это - меры профилактики. Профилактика, конечно, главное направление. Это собственно не борьба с терроризм, а работа с теми людьми и проблемами, которые могут стать «горючим» материалом для экстремистов. Это еще не «пожар», а работа по предотвращению последних стадий масштабных социальных конфликтов. Но одновременно с профилактикой государству приходится бороться уже с терроризмом как «пожаром» (Великобритания, Испания, Россия, Колумбия, Турция; долгое время Италия в борьбе с «крас­ными бригадами»). «Пожар», то есть терроризм, уже есть, и его пытаются тушить наши правоохранители, военные. Важно понять, что в обществе есть еще факторы, которые помогают раздувать «горящие угли», превращать радикалов в экстремистов, фундаменталистов, и, наконец, террористов. Образно говоря, в обществе есть какой-то горючий материал (бездействие милиции, безразличие властей, спрос на экстремистские идеи (рынок идей), «искры» и ветер, раздувающий «огонек».

Важно систематизировать эти факторы, а соответственно и меры предотвращения «пожара». Терроризм нельзя рассматривать только как простую форму криминального поведения. Рассмотрим механизмы противостояния уже действующим террористическим группам, используя известные методики Э. Берна, модифицированные И.Л. Морозовым (далее эта методика изложена на рисунках 5-9). Она включает в себя: 1) построение универсальной диаграммы власти в экстремистской группировке (рис. 5); 2) перенос такой универсальной диаграммы на ситуацию в террористических (сепаратистских и фундаменталистских) группах в Чеченской Республике (рис. 6); 3) направления изменения переменных внешней среды (рис. 7); 4) разработку стратегии информационного воздействия на экстремистские группировки (рис. 8); 5) направления информационно-психологической работы с населением (рис. 9).

Если же говорить об общих социально-психологических рекомендациях в противодействии экстремизму, то отметим следующее.

1. Всегда необходимо сохранять возможность диалога с радикалами, экстремистами, «держать дверь открытой» для контактов такого рода. Примерами такого рода были достаточно частые контакты и периодически -договоренности, возникающие между властями Великобритании и политическим крылом Ирландской республиканской армии. А также в Чеченской Республике в 2000-е годы. Не устраняя полностью вероятность террористических актов, такие контакты снижали их число, делали их менее жестокими, способствовали заблаговременному получению доверительной информации, позволяющей спецслужбам применять свои методы для предотвращения актов террора. Это возможно, если терроризм носит групповой, организованный характер, но затруднительно в случае индивидуального терроризма.

Рис. 6. Власть и идеология в сепаратистских и фундаменталистских движениях в Чеченской Республике.

Для профилактической работы в рамках индивидуального терроризма необходима система специального антитеррористического воспитания молодежи, контакты с родственниками, родителями. В рамках такой социализирующей системы достаточно эффективно соединяются усилия психологов, педагогов, врачей и юристов.

2. Следует создавать и осваивать уже действующие социальные сети, которые в повседневности ограничивали бы пространство влияния экстремистских идей. Понятие «гражданское общество» у нас стало штампом, а ведь по большому счету гражданское общество в его истинном смысле образовалось только в США, возможно еще в Канаде, то есть там, где не было эпохи феодализма. В России необходимо говорить о развитии общественных структур, социальных сетей, которые бы укрепляли доверие между гражданами, консолидировали их, обеспечивали диалог и с властью, и с группами потенциальных экстремистов. Почему-то не учитывается многообразие регионов России. А это сильно ограничивает использование социальных сетей, которые принимают на себя часть проблем саморегуляции и ограничивают государство в его наиболее жестких, экстремистских проявлениях, тем самым сохраняя рамки диалога. Такие социальные сети могут смягчать реакции граждан при необходимом ограничении прав, переводя их в самоограничение, когда это необходимо, например, для борьбы с терроризмом на том или ином этапе.

3. Следует больше обращать внимание на образование и педагогику -огромный неиспользованный ресурс. О его возможностях свидетельствует эффект создания коллективистского и свободного общества в Дании. В России этот ресурс образования используется слабо. В частности, в ряде стран большие надежды возлагаются на новое направление, связывающее образование со СМИ - медиапедагогику. В СМИ насилие становится интегральным медийным элементом, проникающим в основные и наиболее популярные форматы телевизионных программ: игры, примитивный юмор, сериалы, ток-шоу и новости³³. Порождаемый терроризмом эффект удивительным образом коррелирует с механизмами такого психологического воздействия СМИ. Главное средство терроризма - воздействие на чувства больших масс людей, устрашение населения, создание страха, утрата людьми таких базовых понятий, как цель жизни, смысл жизни, жизненные ценности - нередко совпадает с воздействием ряда направлений нынешней коммерческой медиаполитики. Это осознается уже не только как неизбежный, но даже необходимый эмоциональный фон медиареальности. Важнейшей характеристикой медиареальности является тривиализация насилия при гиперэкспрессивности информационного медиапотока.

социально-экономические -

системный кризис переходной экономики, падение уровня жизни, безработица

Политические ^— неэффективность централизо­ванной власти, примеры успешного выхода, сепаратизм

Социально-Психологические - отсутствие в обществе информационно-идеологической монолитности, отсутствие веры в улучшение материального положения и социального статуса в ближайшем будущем, поиск радикальных путей психологической компенсации, осознание невозможности участия в общественной жизни, пропаганда в СМИ жестокости и насилия, эффективности силовых методов решения личных, клановых и общественных проблем, радикализм сознания молодёжи

Рис. 7. Направления изменения переменных внешней среды.

Медиапедагогика начинает складываться в системе медиаобразования в России и уже получила официальный статус в качестве научной дисциплины. Но у нас превалирует внимание авторов к американо-канадскому и британскому опыту в области медиаобразования. Характерной чертой этого направления является изучение манипулятивного потенциала медиа, выработка навыков критического восприятия продукции и технологий СМИ, формирование так называемой «медиаграмотности» среди подростков, что, безусловно, является полезным делом. Однако мало учитывается положительный опыт, например, Германии, который опирается не столько на манипулятивно-технологическую парадигму восприятия медиа, сколько на гуманистически-гражданскую традицию, делающую упор на осмысленности и ответственности в обращении с информацией.

С точки зрения ЮНЕСКО, медиаобразование (media education) подразумевает обучение теории и навыкам обращения с современными СМИ. Это определение сегодня оказывается недостаточным для обозначения всего комплекса проблем отношений с медиареальностью, которые может и должна подвергать научно-методологическому анализу данная дисциплина. Недостатком такого подхода является редукция отношений человека с медиареальностью. Медиаграмотность, по сути, сводится к критическому потреблению реципиентом продукции масс-медиа без реальной возможности воздействовать на них, не будучи в них инкорпорированным. Между тем одним из источников кризиса медиакультуры стал распад идентичностей коммуникативного агента (СМИ) и реципиента (зрителя). Современная философия медиа оторвана от личности передающего и познающего субъекта. Порождаемые ею способы вовлечения общества в медиапространство носят дегуманизирующий характер. Информация в медиаобразовании отождествляется со СМИ, постигается через СМИ, а не через человека³⁵.

В результате медиаграмотность, будучи распространяемой и тиражируемой в открытой и нелинейной информационной системе (образование), может означать лишь еще большую манипулятивную зависимость обучаемых от навязанных СМИ кодов и образов. В Германии развивается «медиапедагогика» (Medienpadagogik), которая ценностно ориентированна, и ее основной целью является не просто «медиаграмотность», т.е. набор знаний и навыков, а «медиакомпетентность» (Medienkompetenz), включающая в себя и медиаграмотность, и понимание экспрессивно-информационного потока, и осмысленный подход к медиа как носителям противоречивой информации, и визуальную грамотность.

Цель - снижение доверия целевой аудитории к пропаганде экстремизма

■ Отбор и систематизация, упорядочение мероприятий по работе с информационным пространством региона

■ Создание информационно-идеологической конкуренции экстремистам

■ Подбор «лидеров мнений» и обеспечение им доступа к целевой аудитории

■ Разработка и распространение печатной и электронной продукции, организация встреч с целевой аудиторией

■ Координация и инструктаж «лидеров мнения» и экспертов

■ Работа в социальных сетях, СМИ, школах, вузах, конфессиональных структурах

■ Проведение социологического исследования (работа с фокус-группами, экспертные оценки, оформление документации)

Рис. 8. Стратегия информационно-психологического воздействия на экстремистские группировки.

Поэтому медиапедагогика не должна концентрироваться лишь на СМИ. Ее цель - человек в его отношениях с информацией, которая сегодня в подавляющем большинстве случаев осваивается с помощью медиа, однако ими не исчерпывается. Одной из задач медиапедагогики, в частности, является преодоление «ментальности жертвы», когда воспринимающий медиапродукт не может ничем и никак противостоять его направленности, очевидной тенденциозности, а зачастую и прямой лживости. Таким образом, медиапедагогика призвана обладать отчетливым комплексом воспитательных

задач.

РАЗРАБОТКА СТРАТЕГИИ В ЦЕЛЯХ ДЕСАКРАЛИЗАЦИИ ВЛАСТИ ВНУТРИ ГРУППИРОВКИ И ЕЁ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИЗОЛЯЦИИ

- Выявление слабых звеньев, логических противоречий, иррациональных компонентов, подвергающихся модификации.

- Выявление целевых социальных групп, подверженных экстремистской пропаганде и являющихся источником «кадров».

- Создание общего плана по противодействию экстремистской группировке на основе экспертных заключений.

Рис. 9. Информационное воздействие на экстремистскую группировку.

Медиапедагогика может внести свой вклад в противодействие экстремизму и терроризму, благодаря тому, что сможет противостоять негативным аспектам глобального информационного контекста, морально-этическому обоснованию экстремизма (существование единственно возможной истины, квазирелигиозное обоснование избранности, интериоризация идеала священной жертвенности), таким информационным и логическим принципам обоснования экстремизма и терроризма как:

- примитивная драматизация;

- упрощение ситуации;

- поляризация;

- поиск врагов;

- предложение простых решений;

- абсолютизация негативных восприятий глобализации. Медиапедагогика могла бы снизить силу таких мотивов, способствующих

вовлечению в террористическую деятельность молодежи:

- компенсаторная идентификация

- смыслополагание;

- снижение когнитивного диссонанса;

- формирование субъективного ощущения «причастности»;

- поиск путей снижения деперсонализации;

- формирование заместительных ценностей.

С медиапедагогикой можно связывать значительные возможности в налаживании социально-психологического мониторинга настроений экстремизма, вовлеченности молодежи в экстремистские группы и динамики общественных настроений в целом. Создание комплекса воспитательных ценностей для человека, испытавшего деструктивные манипулятивные атаки СМИ, требует работы специальных научно-общественных медиасоветов, отражающих в своем составе основополагающую идею гуманизации СМИ, профилактики экстремистских идей и вовлечения молодежи в экстремистскую деятельность.

Глава IV.

Роль средств массовой информации в профилактике терроризма.

1. Средства массовой информации и информационные технологии противодействия террористическим организациям.

В обеспечении информационно-психологической устойчивости в обществе значительная роль принадлежит средствам массовой информации. Это предъявляет соответствующие требования к форме и содержанию информационного потока.

В современном мире, столкнувшимся с новыми угрозами, активно развиваются интеграционные процессы, способствующие разрешению вооруженных конфликтов и противодействию международным террористическим организациям. В интеграционньгх процессах большое значение имеют информационные обмены с участием СМИ, обеспечивающие взаимопонимание между странами с различными культурами.

Вместе с положительными аспектами интеграционных процессов есть и негативные, связанные с единым информационным пространством. Навязчивое участие стран-соседей в решении внутренних проблем других государств заканчивается порой их жесткими действиями: от экономической и политической блокады до проведения военных акций.

Есть и еще одна деликатная для каждого современного государства сфера - этнокультурная, которая в открытом информационном пространстве подвергается вмешательствам других стран. Еще одним нежелательным моментом становится перенос негативных ценностей и установок из одного общества в другое, а иногда привнесение идей и норм, диссонирующих с исторической и этнографической культурой общества. Подобные моменты провоцируют внутренние социально-психологические кризисы, вызывающие усиление сепаратистских настроений, развитие этнического, религиозного,

политического и иных форм экстремизма, разрушают механизмы социального контроля.

Наибольшей угрозой становятся процессы подмены культурной составляющей общественной жизни принципами и нормами общества-потребления, что неминуемо снижает образовательный, демографический и культурный потенциал общества, вызывает формирование инертных обществ³⁷.

Весьма сложная задача в процессе интеграции достается СМИ. Ведущая роль в интеграционном процессе возлагается не на национальные СМИ, а на транснациональные средства массовой информации и СМИ с глобальным вещанием, которые формируют информационную повестку дня и тональность оценки информации. Они же и предоставляют исходный материал и комментарии для национальных СМИ относительно мировых событий. Национальные СМИ могут самостоятельно собирать, анализировать и оценивать информацию, создавать свою повестку дня. Однако аудитория к этому моменту, возможно, уже получила первоначальное представление о проблеме через систему глобального вещания как по каналам телевидения, так и через Интернет. Поэтому национальным СМИ требуется особое искусство по формированию общественного представления о проблеме внутри национального информационного поля. При этом СМИ должны сами решить, какую позицию они займут по отношению к событиям: поддержат ли позицию глобального вещателя, будут ли отстаивать собственные убеждения или встанут на позицию своего правительства.

Зоной ответственности СМИ становится даже не столько сама информация, сколько структуры психологического равновесия в обществе и его умонастроения. Однако надо помнить, что сейчас практически любой член общества может получить доступ к огромным ресурсам информации благодаря мощнейшим сетям телекоммуникации и найти единомышленников по всему миру, создавая при этом группу интересов. Группе остается привлечь к себе внимание СМИ и воспользоваться ими в своих целях. Вместе с тем группа способна создавать и свои средства массовой информации. Их статус будет зависеть от принятия единых стандартов и норм. Правда, здесь есть проблема несогласованности и отсутствия взаимосвязи между представителями рынка СМИ.³⁸

В момент начала информационно-психологического противоборства неминуемо происходит раскол и позиционирование сторон участников информационного процесса. При самом большом разнообразии причин, вызвавших информационно-психологическое противоборство, всегда образуется сторона атакующая. Такой атакующей стороной выступают СМИ, сочувствующие террористическим организациям. Есть и сторона обороняющаяся. Как правило, это средства массовой информации, поддерживающие позиции стороны, борющейся с терроризмом, хотя некоторые могут занять позицию наблюдателя. Чаще всего эту роль играют масс-медиа других государств, не участвующих в конфликте, и собственные оппозиционные СМИ, способные не только освещать конфликт со стороны, но и саботировать контртеррористическую информационную политику.

В такой ситуации поведение СМИ возможно охарактеризовать посредством ролей - масок: «переговорщика», «примирителя», «жесткого обличителя», «лоббиста», «оппозиционера», «провокатора» и «соучастника».

Маску «переговорщика» зачастую выбирают издания с мощными либеральными позициями, так как освещение и обсуждение будут постоянно затрудняться «острыми углами» споров, а также позициями определенных групп, отрицающих переговоры с террористами в принципе.

Маска «примирителя» уместна на ранних стадиях локального конфликта, на довоенной фазе. В этот период организованная в СМИ дискуссия позволит снять целый ряд проблем и, возможно, приостановить развитие конфликта, однако для достижения столь радужных перспектив от редакции потребуется очень сложная работа по подбору мнений, оценок и анализов транслируемых аудитории.