Закон отрицания отрицания в «жизни» языка

Значение этого закона в лингвистическом исследовании состоит в том, что он вскрывает внутренние связи между разными фаза­ми языкового развития, показывает поступательный характер язы­ковых изменений, «спиралевидную» форму развития языка. (тезис – антитезис – синтез). При этом важно правильно понимать сущность самого отрицания: от­рицание в диалектике языковых изменений ни в коем случае не означает разрыва в развитии языковых явлений или устранение преемственности между старым и новым. Наоборот, старое по­рождает новое, а новое удерживает все то положительное и жиз­неспособное, что было в старом. Новое, таким образом, отрицая предыдущие, тормозящие развитие формы, сохраняет все то, что было достигнуто положительного на предшествующем этапе язы­кового развития.

Так способны воскресать архаизмы – устарелые слова, которые обозначали реалии, не утраченные, но называющиеся по-другому. В какой-то период времени архаизмы из пассивного словаря возвращаются в активный; таковы слова совет, указ, майор, сержант, офицер (А.А. Реформатский, 1997, с. 472). Современные примеры возвратившихся архаизмов – губерния, губернатор, Дума.

Интересные примеры содержатся в словаре под названием «Толковый словарь русского языка начала ХХI века. Актуальная лексика», изданном под редакцией Г.Н. Скляревской (2006). Так, например изгнанные после революции 1917 г. и забытые на протяжении всего ХХ в. в ХХI в. вновь стали актуальными слова милосердие, милосердный (с. 592).

Наиболее ярко проявляется закон отрицания отрицания при возвращении старых имен городов. Напр., Самара > Куйбышев > Самара; старых (дореволюционных) названий улиц. Часто в вывесках улиц имеют место параллельные названия (старые и новые), например, центральная улица г. Самары имеет указатель:

ул. Куйбышева

Дворянская

Безусловно, в этом проявляется закон отрицания отрицания: тезис – антитезис, при котором отвергают старое название – синтез, в котором сохраняют новое и прежнее названия.

Закон единства и борьбы противоположностей в языке проявляется на лексическом уровне при ироническом употреблении слов или фразем подробнее

  подробнее    
 
(Как известно, ирония – это форма выражения мысли, при которой слово или высказывание обретают в контексте речи значение, противоположное буквальному смыслу или отрицающее его. Рассматривая иерархию компонентов значения слова при иронии в коммуникативном акте, необходимо учитывать, что значение говорящего при иронии существенно отличается от значения высказывания, то есть при выражении иронии говорящий, как правило, программирует возражения адресата. Учет этого обстоятельства с очевидностью показывает, что слово в ироническом употреблении содержит сложное взаимодействие компонентов его значения. Так, признаковые слова, передающие какие-то качественные характеристики, употребленные при иронии, актуализуют антонимичную основной /ядерной/ сему. Это наблюдается в различного рода иронических кличках, обращениях: кудрявый (о лысом), пончик (о худом) и т.д. См. пример из художественной литературы: [Остап Бендер бреет Ипполита Матвеевича и советует записать на дебет первого два рубля за бритьё и стрижку] Содрогаясь от горя, Ипполит Матвеевич все-таки спросил: – Почему же так дорого? Везде стоит сорок копеек! – За конспирацию, товарищ фельдмаршал, – быстро ответил Бендер (И. Ильф, Е. Петров. Двенадцать стульев). В ответе Остапа Бендера актуализирована архисема «высокий чин»; в условиях контрастной номинации наводятся противоположные семы «незначительное лицо», «ничтожный человек». Модально-оценочный компонент значения, передающий иронию, реализуется в столкновении узуальной и окказиональной сем. Оппозиция узуальной и окказиональной сем в ироническом употреблении слова наиболее очевидна, когда окказиональная сема, присоединяющаяся к системному значению слова, наведена контекстом и поддерживается им, см. пример из А.П. Чехова: Оно, ежели рассудить, то какая я ей пара? Она молодая, красивая, с порохом, а я старый, скоро тридцать годов будет, да и красив очень, борода окладистая – гвоздем, лицо чистое – всё в шишках. Где ж мне с ней равняться! (А. Чехов, Степь). Модально-оценочный компонент значения словоформ красив, окладистая, чистое передаёт иронию, функционирует по закону единства и борьбы противоположностей: в словоформах актуализируется окказиональная сема (соответственно «страшен», «торчащая», «нечистое»). Окказиональная сема появляется в результате взаимодействия, отталкивания от противоположной семы, на основе которой она и возникла. Единство и борьба узуальной и окказиональной сем и создают эффект иронии. При совпадении говорящего субъекта и объекта высказывания, слова в ироническом употреблении обнаруживают тенденцию к увеличению семного состава значения. См. пример самоиронии А. Каренина из «Анны Карениной» Л. Толстого: – Да, как видишь, нежный муж, нежный, как на другой год женитьбы, сгорал желанием увидеть тебя, – сказал он своим медлительным тонким голосом и тем тенором, который всегда почти употреблял с ней, тоном насмешки над тем, кто бы в самом деле так говорил. Оценочное слово нежный на первом, низком уровне абстракции содержит оценочно-положительную сему, в коммуникативную задачу которой входит вносить в высказывание пафос. На втором, более высоком уровне абстракции нежный содержит оценочно-отрицательную сему, ниспровергающую пафос высказывания и актуализирующую модально-иронический компонент значения. На третьем, наиболее высоком, уровне абстракции вновь появляется оценочно-положительная сема, пресуппозицию которой описательно можно представить так «и все-таки нежный, внимательный». Последняя сема, по замыслу говорящего, дописывается адресатом. Анализируя контекст высказывания и метаморфозы сем слова нежный, адресат должен оценить говорящего субъекта, равного субъекту высказывания, как настолько объективно воспринимающую личность (а следовательно, и положительную!), которая иронизирует даже над собой. При таком употреблении слов в иронии проявляется закон отрицания отрицания; триада, каждая составляющая которой содержит противоположное качество, что можно представить графически так: 1) первый, низкий уровень абстракции – наивная точка зрения – нейтральная (0) > 2) второй уровень абстракции – иронизирующая точка зрения – отрицательная (–) > 3) третий, высокий уровень абстракции –точка зрения дописывается адресатом – положительная (+), см. об этом: (Е.П. Сеничкина, 1988).)
 
     

Убедительные примеры действия в языке закона отрицания отрицания предоставляют словообразованиеифразеология. подробнее

  подробнее    
 
(Говорить прямо о незаконном сожительстве мужчины и женщины неприятно, люди подбирают слова, чтобы «смягчить» прямое обозначение. Так возникла юридическая ошибка гражданский брак. В «Российскую газету» обратился федеральный судья в отставке В. Панфилов, он пишет: «С чьей легкой руки это словосочетание вошло в оборот и повторяется уже многие годы, сейчас сказать трудно. Но граждане России, не состоящие в законном браке, но создавшие семью, стали называться гражданским мужем и гражданской женой. Возможно, появление этого выражения было вызвано благими намерениями: ранее не зарегистрированные семейные отношения назывались неблагозвучным словом «сожительство», а мужчина с женщиной, если даже они имели детей, назывались сожителями. Согласен, «гражданский брак», «гражданский муж» – благозвучнее. Но ведь русский язык богат, и всегда можно найти выражение, отвечающее норме и не царапающее чей-то слух». В. Панфилов разъясняет: если брак не оформлен юридически, то он является фактическим. И если мы употребляем выражение «гражданский брак», то в этом случае как раз и говорим о браке законном, то есть зарегистрированном в ЗАГСе – государственном органе записи актов гражданского состояния. Каждая супружеская пара, вышедшая после регистрации из ЗАГСа, это и есть гражданский муж и гражданская жена (Российская газета. 2008. 7 ноября). Следовательно, всем носителям русского языка следует помнить, что, называя незарегистрированный брак гражданским, они допускают юридическую ошибку. Следует помнить: требование «смягчения» высказывания не делает позволительным быть неточным с языковым обозначением. С лингвистической точки зрения, в этом устойчивом сочетании содержится ошибка в лексическом значении, и вызвана эта ошибка логикой обыденного сознания. Когда-то вплоть до революции 1917 г. единственно правильным в обществе считался брак, освященный церковью, венчанием. После революции венчание стало необязательным, ему противостоял гражданский брак, который на уровне обыденного сознания порицался, считался неправильным. Вот эта скрыто негативная оценка и сохранилась в устойчивых сочетаниях гражданский муж, гражданская жена, гражданский брак (см. об этом: Сеничкина Е.П. Сколько лет даме бальзаковского возраста? // Русский язык в школе и дома. – 2010. – № 1). Как же проявляется в подобных случаях действие закона диалектики, закона отрицания отрицания? Как известно, при законе отрицания отрицания явление на первой стадии противостоит явлению на второй стадии как тезис и антитезис. На третьей стадии имеет место синтез. Что касается приведенного примера, то понятие венчания противостоит понятию гражданского брака (антитезис). При этом оба понятия вместе противостоят отсутствию законных отношений, понятию сожительства. Но в языке, чтобы смягчить порицаемое обществом явление появляется эвфемизм – гражданский брак в значении «сожительство». Порицаемое явление названо не другим (третьим в системе противопоставлений) словом, но прежней языковой единицей однако в противоположном значении (значение «незаконных отношений между мужчиной и женщиной»). Хотя в большинстве случаев синтез в законе отрицания отрицания являет собой «положительную динамику событий», вероятно, в отношении к языковым фактам можно говорить и об «отрицательной динамике», что и ведет к появлению языковых единиц, содержащих ошибку в лексическом значении слова. ) Закон отрицания отрицания проявляется в новых средствах выражения категории неопределенности в русском языке. Например, слово определенный в прямом употреблении является именем прилагательным и имеет значение!!! Но в истории языка всё чаще слово определенный употребляется в функции неопределенного местоимения. Например: Данное положение неверно в определенных ситуациях. Слово определенный употреблено в функции неопределенного местоимения, поскольку его можно заменить другими неопределенными местоимениями без искажения смысла высказывания (некоторый, какой-то), см. об этом: (Е.П. Сеничкина, 2001). Когда-то в русском языке слово наверное имело значение «точно, наверняка», но в процессе дальнейшего функционирования это значение стерлось (антитезис), а потом возникло и противоположное значение «возможно, вероятно, но не точно». Слово стало выражать значение неопределенности в русском языке. Однако внутренняя форма слова наверное ещё указывает на наличие семы точности, достоверности (синтез двух предыдущих значений), см. об этом: (Е.П. Сеничкина, 2004).)
 
     

Закон отрицания отрицания проявляется в такой семантической стилистической фигуре, как астеизм. Приём астеизма состоит в употреблении слова, словосочетания или целого оборота в значении, противоположном обычному, и является похвалой, комплиментом в форме мнимого порицания (А.П. Сковородников, 2007, с. 88). Так восхищенная мать говорит о любимом дитя: «Ах, ты моя какашка!». Астеизм применяют не только в отношении к третьему лицу, но возможно его употребление по отношению к говорящему субъекту. Известен факт, что А.С. Пушкин, написав «Бориса Годунова» восхищенно восклицал: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!». Слова и сочетания слов с отрицательной оценкой употребляются в противоположном смысле, поскольку астеизм основан на принципе противоречия и контраста. Положительная оценка слова или словосочетания всё-таки в снятом виде содержит эмоцию порицания.

Закон отрицания отрицания, как правило, свидетельствует о позитивном развитии язы­ка: в процессе изменений языковые формы и механизмы совер­шенствуются, расширяется словарный состав языка, более тонкие смыслоразличения обретает фонологическая система, со­вершенствуется грамматический строй, более гибким становится синтаксис.

Но не всегда это триада языковых противопоставлений являет собой виток на более высоком уровне. Не случайно ученые говорят о двух разнонаправленных процессах: «онаучивание» языка, проявляющееся в освоении общим языком терминологии, и потоки иностранных заимствований, с одной стороны, и встречное движение жаргонизации языка – с другой (Толковый словарь русского языка начала ХХI века, 2006, с. 5).

Новояз сделал своё черное дело, внедрив упрощенный редуцированный русский язык. И вот уже появляются новые формы звательного падежа, когда-то существовавшего в древнерусском языке, например, папа, Петь и т.п. Однако эти формы свойственны не языку в целом, а только его сниженному варианту. Подробнее

  подробнее    
 
(На этом основании Н.И. Формановская полагает: считать такую форму звательным падежом нет оснований, и вот почему. Падеж как грамматическая категория, выражающая те или иные отношения между словами – обозначениями предметов, явлений, лиц (у Коли, к Коле и т.д.), – не должен реагировать на стиль; приведенная же стяженная форма обращения возможна только в разговорной речи (Н.И. Формановская, 1989).
 
     

Таким образом, философские законы диалектики способ­ствуют получению истинных знаний о языковой действительнос­ти, развитию прикладного и теоретического языкознания в единой смысловой цепи. «Наука, писал Анри Пуанкаре, – со­зданная исключительно в прикладных целях, невозможна; истины плодотворны только тогда, когда между ними есть внутренняя связь. Если ищешь только тех истин, от которых можно ждать не­посредственных практических выводов, то связующие звенья ис­чезают и цепь разрушается» (цит. по: Н.Ф. Алефиренко, 2005, с. 339). Принципы, система категорий и за­коны диалектики современной науки о языке необходимы для формирования новых лингвистических теорий в разных областях язы­кознания.