Японская наука о языке.

Японская лингвистическая традиция возникла поздно и достигла расцвета совсем недавно, в XVIII – середине XIX вв. Японская культура в течение долгого времени находилась под большим влиянием китайской. Японцы к VII–VIII вв. завершили освоение китайской письменности и применили её к своему языку, вскоре были составлены первые иероглифические словари. Однако национальная наука о языке появилась в Японии почти на тысячелетие позже.

В первой половине XVII в. Япония стала закрытой страной: иностранцев не допускали в страну, а японцы не имели права её покидать. Ограничения распространились и на Китай. Именно тогда в противовес традиционной науке китайского типа появилась школа «национальных учёных», по-японски «кокугакуся». Они изучали исконные, не связанные с Китаем стороны японской культуры. А помимо древней религии – синтоизма – это был только японский язык (китайский и японский языки относятся к разным семьям и по строю не похожи друг на друга). Кокугакусяуже с XVII в. стали изучать древнейшие тексты, написанные на классическом японском языке – бунго. В отличие от китайского, японский язык обладает достаточно сложной морфологией, и описывать его только с помощью словарей неудобно. Поэтому кокугакуся независимо то каких-либо образцов сами создали грамматику. Первые сочинения по грамматике бунго появились во второй половине XVIII в., а наиболее полные и разработанные сочинения – в первой половине XIX в. К середине XIX в. японская традиция не успела исследовать весь язык, например, синтаксис ещё не был изучен (В.М. Алпатов, 1998, с. 610).

В истории японского языкознания выделяют два крупных периода. Первый начинается с возникновения японской письменности (в VIII–Х вв.) и длится до середины XIX в. Второй начинается со второй половины XIX в. и продолжается до нашего времени. Этот период связан с творческим освоением европейского языкознания.

В первый период была создана национальная письменность (кана), состоялось знакомство с иероглификой и приспособление ее к японскому языку, освоение некоторых идей китайского и индийского языкознания (История лингвистических учений, 1981, с. 263). В период с конца Х по XVII в. в связи с изучением и комментированием древнеяпонских памятников развиваются лексикология и история орфографии. С конца XVII до второй половины XIX вв. длится период расцвета традиционной японистики. В это время продолжается комментирование классического наследия, создается историческая фонетика и оригинальное учение о грамматическом строе японского языка. Синтез самобытных достижений в области японской лингвистической мысли с тем, что было воспринято во второй половине XIX и в ХХ вв. из языкознания Европы, привёл к формированию в японском языкознании оригинальной грамматической концепции(в учении о частях речи и особенно в спряжении глаголов).

Крупнейшими представителями второго периода японской лингвистической школы были Мотоори Норинага (1730–1801), теоретик нового подхода к морфологии японского языка, и Тодзё Гимон (1786–1843), «окончательно сформировавший традиционную японскую систему частей речи и глагольного спряжения» (В.М. Алпатов, 1999, с. 16). В ХХ в. ведущим лингвистом Японии, получившим мировую известность был Мотоки Токиэда (1900–1967) – специалист по общему языкознанию, социолингвистике (теоретик школы языкового существования), истории и стилистике языка. Его главный научный труд – «Основы японского языкознания» (1941).

М. Токиэда не принимает учения Ф. де Соссюра о языке, считая, что это не языковая и не психическая категория, а нейрофизиологический процесс. По мнению ученого, существуют два крупных направления в языкознании в зависимости от позиции, с какой осуществляется описание языка: описание с позиции исследователя (идеи Ф. де Соссюра) и с позиции субъекта. Второй подход, с позиции пользующегося языком субъекта, по мнению М. Токиэда, более соответствует природе языка, и именно он принят японским языкознанием, ориентированным на изучение конкретных языковых ситуаций, в которых совершается непрерывная речевая деятельность. Исследователи теоретических положений М. Токиэды находят, что они перекликаются с гумбольдтовской традицией и психологическими концепциями И.А. Бодуэна де Куртенэ и Е.Д. Полива­нова (А.Т. Хроленко, В.Д. Бондалетов, 2006, с. 23-24).