Деформация как переводческая стратегия.

Лекция 8. Деформации

1. Деформация как переводческая стратегия.

2. Деформация эстетической функции текста.

3. Деформация добавлением и опущением.

Если мы определили процесс преобразования исходного текста в текст перевода, к которому относим и трансформацию, и деформацию как сознательный рациональный процесс, в основе которого лежит некая переводческая концепция, то, на первый взгляд, утверждение, что переводчик может сознательно деформировать текст оригинала, представляется абсурдным, хотя и возможным теоретически. Реальная же переводческая практика показывает, что сознательная деформация исходного текста в переводе не такое уж редкое явление.

Деформирующее преобразование текста в переводе оказывается прежде всего связанным с категорией переводческой потери,точнее, с осознанием переводчиком того, что перевод без всяких потерь невозможен. Еще в IV в. св. Иероним писал: «Если кто-то не понимает, насколько в переводе страдают красоты языка, пусть он переведет Гомера слово в слово на латинский язык. Скажу больше: пусть он передаст его на его собственном языке, но в прозе, и тогда он увидит, каким смешным станет его стиль: красноречивейший из поэтов будет лишен красноречия» (Цит. по: Horguelin P. Antologie de la manière de traduire. Montréal, 1981. P. 24.). В середине XVIII в. французский писатель и философ Дидро говорил о поэтическом переводе: «Смутный образ, тонкий иероглиф, царящий во всем описании и зависящий от распределения кратких и долгих в языках с количественными характеристиками и от распределения гласных и согласных в словах... Все это с необходимостью исчезает в наилучшем переводе» (Цит. по: Копанев П. И. Вопросы истории и теории художественного перевода. Минск. 1972. С. 162.). Чуть позднее немецкий писатель, лингвист и переводчик Август Шлегель констатировал: «Вряд ли кто сможет сильнее, чем я, почувствовать, как много утрачивается даже при самом усердном переводе» (Там же. С. 183). Не свидетельствуют ли эти высказывания старых мастеров о том, что они сознательно предпринимали действия, деформирующие исходный текст? На чем же основаны эти пессимистические откровения? Прежде всего, на знании асимметрии лингвистических, культурных, исторических, идейных и других факторов, проявляющихся при столкновении текстов в переводе.

Деформация как переводческое действие затрагивает в первую очередь именно форму речевого произведения, хотя возможны и такие деформирующие операции, которые затрагивают и семантический уровень.

Сознательная деформация формы отмечается, в частности, тогда, когда переводчик передает поэтический текст прозой, когда разрушается ритмический рисунок, присущий оригинальному тексту, когда в текст перевода вносятся какие-либо добавления или, напротив, когда выбрасываются отдельные фрагменты. Возникает вопрос: всегда ли переводчик расценивает собственные действия по деформации исходного текста как его обезображивание, искажение? Наверное, нет, так как в основе деформации также лежит определенная переводческая концепция. Концепция же, в свою очередь, предполагает осознание конечной цели перевода и выбор в соответствии с этой целью определенной генеральной линии поведения — стратегии перевода,т.е. стратегии преобразования исходного текста. Перевод — это постоянное жертвоприношение, вопрос лишь в том, что оказывается жертвой и во имя чего эта жертва приносится.