Основные типы культурных изменений.

· Кризис культуры можно определить как особую ситуацию в культуре, когда прежние культурные доминанты уже не обеспечивают равновесного состояния социокультурной системы и не могут адаптировать культурное целое к новым условиям. Кризис может привести как к разрушению структурных оснований культуры, ее гибели, так и послужить импульсом для ее обновления (общеизвестно, что рождение философии было связано с кризисом мифологического сознания; кризисные явления в области религиозной культуры поощряют развитие культуры светской и наоборот). В культурфилософском знании стала уже традиционной оценка современного этапа развития западной цивилизации как кризисного, переходного. Таковы же, впрочем, оценки довольно многих других эпох мировой истории (Великого переселения народов, Возрождения, Реформации, первых буржуазных революций и др.).

· Стагнация или культурный застой–это, напротив, столь устойчивое состояние культуры, при котором основные ценности, нормы, идеологические и религиозные представления воспроизводятся в неизменном виде в течение длительного периода времени. При этом роль инноваций и контактов с другими культурами ограничена и невелика. Сама по себе приверженность традициям не является обязательным критерием стагнации. Традиционность как преемственность с лучшими достижениями прошлого опыта следует отличать от «холодного», даже «замороженного» состояния общества (термины К. Леви-Стросса), когда одни и те же социокультурные структуры и формы воспроизводятся из века в век без сколько-нибудь существенных изменений. Таковы общества первобытного и архаичного типа, народы, которые оказались на периферии мировой цивилизации (вроде американских индейцев, эксимосов, океанических полинезийцев, африканских племен и т.п.). Многие из них живут по сути в каменном веке, то есть сохранили с тех пор главные черты хозяйственной и бытовой культуры, мифо-магическое мировоззрение. Спорадические контакты с представителями более развитых культур, прежде всего европейской, не затронули сколько-нибудь глубоко их образа жизни. Однако опора на предшествующий опыт далеко не всегда закрывает дорогу нововведениям в различных сферах социального бытия. Признаками застоя служат консервация системы культурных ценностей, официально пропагандируемый или скрытый запрет на любые инновации. Состоянию стагнации подвержены небольшие по численности этнические группы, пытающиеся таким образом сохранить свою самобытную культуру, те упомянутые чуть выше племена и народности, образ жизни и само существование которых полностью детерминированы природно-географической средой (собиратели, охотники, примитивные земледельцы, кочевые скотоводы). Весьма застойными были и основные цивилизации древности (за исключением античной). Высокоразвитые общества, в свою очередь, не защищены от периодов застоя в своей эволюции (социокультурные ситуации в России накануне отмены крепостного права, Октябрьской революции, а затем перед крахом СССР и социально-политической перестройкой были отмечены всеми типичными чертами стагнации). Как правило, сколько-нибудь длительный застой неизбежно ведет к деградации, упадку культуры.

· Прогресс и регресс в культуре. Эта проблема остается одной из наименее разработанных и наиболее спорных в культурологической науке, поскольку критерии культурного прогресса неопределенны и не являются общепринятыми. Тем не менее, принято считать упрощение и ослабление культурной жизни явными признаками деградации культуры. Например, религиозный консерватизм может стать серьезным препятствием для социокультурного развития, как это имело место в некоторых средневековых цивилизациях или современных Афганистане, Иране и других регионах торжества фундаментального ислама. В философии культуры сформировались различные, нередко прямо противоположные взгляды на магистральный путь человечества. Одни ученые защищают идею постоянного совершенствования культуры, считая прогресс неизбежным, а его издержки – неизбежной платой за достижения, своего рода «меньшим злом». Другие специалисты не отрицают и возможность, даже периодическую неизбежность культурного регресса. В «теории вырождения» Жозефа де Местра развитие истории имеет два направления – назад, к варварству, и вперед, к цивилизации. А Фридрих Ницше, Освальд Шпенглер и другие теоретики цивилизаций вообще считали понятие прогресса неприменимым по отношению к культуре. В гуманитарных науках ХХ века вместо понятия «прогресс» обычно используются термины «развитие», «модернизация», «радикальные реформы» и т.п. Но и они все чаще подвергаются критике. Как отмечают исследователи, синхронность в развитии духовной и материальной сфер культуры наблюдается крайне редко. Согласно теории «культурного отставания» В. Осборна, духовная культура всегда отстает от техники и лишь с опозданием приспосабливается к ней, претерпев разнообразные изменения. Марксизм также рассматривает материальный фактор как основной источник социокультурных изменений, при этом последовательный переход от одной культурной стадии к другой происходит одновременно со сменой общественно-экономической формации и обусловлен изменениями в экономическом базисе. Иного взгляда придерживался один из основоположников социологии и позитивизма французский философ Огюст Конт, по мнению которого ведущую роль в социальной динамике играют интеллектуальные и моральные факторы. Кроме того, аналитиками было выявлено, что культурно-исторический тип может в целом прогрессировать, но его отдельные элементы переживать кризис (скажем, обновление религиозной идеологии и одновременно явные признаки упадка в искусстве в период западноевропейской Реформации – откола протестантизма от католицизма).

· Резкий переход от постепенных изменений к кардинальному обновлению называется взрывом в культуре, кульминационной точкой ее развития. Он характеризуется существенным увеличением общего количества преобразований, значительным возрастанием культурной активности, что приводит к сравнительно быстрому, даже одномоментному переходу культурного типа на качественно иной уровень. Причем вариантов дальнейшего развития социокультурной системы может быть несколько.

Как видно, культуре свойственна своя собственная внутренняя динамика, происходящие в ней процессы многообразны. Поэтому необходимо изучать как специфические, так и общие динамические тенденции в ее эволюции. Ученые, занимающиеся этой проблемой, пытаются найти некие универсальные закономерности, регулирующие процессы культурной динамики. В результате сложились различные подходы к объяснению характера и направленности преобразований в культуре. Было выявлено, что динамические процессы могут иметь эволюционный, линейный, циклический, волнообразный, хаотический характер. При этом они чередуются, дополняются, перерастают друг в друга. Кроме того, культурные модификации могут носить эволюционный или революционный характер.

Многообразие позиций в понимании динамических процессов, происходящих в культуре, нашло свое воплощение в ряде теоретических моделей. Отметим основные из них.

· Эволюционизм (Э. Тайлор, Л.Г. Морган, М. Салинс и др.) исходит из представления о поэтапном характере изменений в культуре, ее развитие отождествляется с поступательным движением от простых форм к более сложным, от низших стадий к высшим, при этом все социокультурные процессы подчиняются универсальным законам эволюции.

· В качестве одной из форм эволюционных изменений в культуре выступают циклические. Соответствующая им идея повторяемости, круговорота признана одной из древнейших и основывается на аналогии с природными и биологическими ритмами (смена поколений, времен года, дня и ночи и т.п.). Представления о циклическом развитии как периодическом возвращении к уже пройденному этапу бытия можно обнаружить в мифологии, языческих религиозных учениях (умирающие и воскресающие боги), книгах Ветхого Завета, раннегреческой философии (угасающий и вновь воспламеняющийся космос Гераклита). По мнению итальянского мыслителя XVIII века Дж. Вико, циклический порядок изначально предопределен божественной волей. В концепциях современных авторов циклические изменения чаще всего дополняются этапными (Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби). Вариантом цикличности называют инверсию – это изменения в культурной жизни нестабильных обществ, происходящие в форме «маятниковых» переходов от одного крайнего состояния к другому и обратно (например, от стагнации к хаосу; как, например бывает в ходе затянувшейся социальной революции и гражданской войны в той или иной стране).

· Согласно модели линейной прогрессии, вектор последовательных социокультурных изменений направлен в сторону совершенствования духовной и материальной сфер культуры, причем данное движение носит необратимый характер. Свое начало эта до сих пор популярная идея ведет от философии Нового времени, получив теоретическое оформление в учениях французских просветителей, отличавшихся чувством исторического оптимизма. Развивая эту концепцию, марксизм рассматривает материальный фактор, в первую очередь развитие производительных сил как основной и постоянно действующий источник социокультурных изменений. Поэтапный переход от одной культурной стадии к другой происходит одновременно с революционной сменой общественно-экономических формаций (первобытность, рабовладение, феодализм, капитализм, социализм). Сдвиги в культуре («надстройке») связаны на взгляд последователей Маркса, Энгельса, Ленина с изменениями в экономическом базисе. Эти изменения якобы ведут общество всё выше и выше по уровню жизни, вплоть до реальной перспективы преодоления всех социальных противоречий при коммунизме.

· Совершенно иначе объясняет динамику культурных процессов диффузионизм – направление, возникшие в культурологическом знании в конце XIX столетия (Л. Фробениус, В. Шмидт, Ф. Ратцель) и отвергающее такие понятия, как эволюция и прогресс. Основной категорией этой теории выступает культурная диффузия, означающая процесс распространения культурных элементов из первоначального одного или нескольких центров их зарождения на соседние территории, а от них - по всему земному шару. В результате история человечества сводится к перемещению, заимствованию, обмену и усвоению культурных достижений. Перенесение культуры в другие природно-географические условия изменяет направление ее развития, а из взаимодействия старых культур могут возникать новые. Роль человека незначительна, он лишь «носильщик» культуры.

Каждая из перечисленных концепций в большей или меньшей степени отражает одну из реальных сторон культурно-исторической динамики. Динамическое единство устойчивости и изменчивости представляет собой основу развития культуры. Интенсивность трансформаций, стремление культурного типа к постоянным и существенным модификациям ведет к утрате его своеобразия, а длительная стагнация свидетельствует о неспособности к инновациям.

К середине ХХ века большую популярность получили идеи культурной модернизации, определившие постепенное приобщение и усвоение культурных образцов, образа жизни и в целом социокультурной модели западной культуры как основного пути развития для традиционных обществ. Однако некоторые народы, в первую очередь арабо-мусульманских стран, Индии и Китая, оказали активное сопротивление этим попыткам. На самом Западе ширится и набирает силу движение антиглобалистов, выступающих за многополюсный мир, против культурного господства цивилизации одного-единственного типа (сейчас – американско-западноевропейской). В последнее время все больше сторонников находит так называемая «эндогенная» теория (от греч. endon – внутри), исходящая из необходимости совершенствования социокультурных систем за счет их внутренних источников и при условии сохранения самобытности.

Языки культуры. Введение в культурологическое знание термина «культурный код» стало результатом широкого использования методов лингвистики в гуманитарных науках. В основе применения этого понятия лежит представление о порождающей модели языка, то есть о конечном наборе правил, способных задать или породить все явления культуры. Таким образом, код не описывает культурные явления, как это делали традиционные антропология и этнография, а пытается проникнуть в сам процесс создания культурных феноменов, выяснить их смысловую матрицу. С точки зрения этого понятия культурные явления порождаются людьми, исходя из неких общих, абстрактных структур. Эти формулы отчасти обусловлены биологической природой человека, а отчасти сформировались в ходе культурного приспособления тех или иных народов к природным, политическим, прочим условиям их исторического развития. Совокупность этих установок поведения называется обычно менталитетом (характером, духом народа; настроем души его представителей). Ментальные особенности традиционных обществ концентрируются прежде всего в их естественных языках, фольклоре, а также в традициях материальной культуры, бытовых привычках и иных формах.

Фундаментальной особенностью современной культуры является лавинообразный рост количества текстов, передача всяческой информации. Понятие информации(от лат. information – ознакомление, разъяснение) получило широкое распространение в связи с появлением новых средств связи и управления во второй половине ХХ в. (от телефона с телеграфом и до компьютеров). С этих времен информация так или иначе отличается от родственных выражений («знания», «сведения» и т.п.). Прежде всего, тем, что информация измерима количественно; а кроме того, информация в значительной степени обезличена, носит межсубъективный характер. Основы общей теории информации были заложены в книге К. Шеннона и У. Уивера «Математическая теория связи» (1949). Эти авторы предложили вероятностные методы определения количества информации; ввели схему информационной связи (источник информации, передатчики, линия связи, приемник, адресат, источник помех); сформулировали теоремы о пропускной способности, помехоустойчивости, кодировании и других характеристиках информационных процессов.

Клод Шеннон обосновал вероятностную теорию информации. Он предложил понимать информацию как меру определенности той или иной ситуации, поведения системы. Противоположностью информации выступает энтропия, то есть мера неопределенности, неупорядоченности любой системы, идущей к своему распаду. Неопределенность возникает в том случае, если по причине отсутствия или недостатка информации необходим выбор из двух или большего числа возможностей. Информация позволяет ее получателю уменьшить неопределенность, организовать систему, выбрав правильный шаг. Для общей теории информации не суть важно, стихийно это происходит (как в живой природе), или же сознательно (как у людей).

Основоположник кибернетики Норберт Винер распространил информационный подход на процессы управления и связи в природе, человеческом обществе и работе машин (в особенности компьютеров, специально предназначенных для накопления и переработки информации на основе ее электронного кодирования). Важно подчеркнуть, что информации нет без какого-то носителя; что она качественно отличается в неорганической природе; в биологических системах (живых, самоуправляющихся телах); в поведении сознательных существ.

С точки зрения теории информации человеческое сознание и культура как его конечный продукт представляет собой один из механизмов выработки, передачи, приема, преобразования, накопления и использования информации самого разного рода. В рамках этого подхода оставляются в стороне личностные, субъективные стороны психики людей; обращается внимание на то, что объединяет ее работу с техническими устройствами обработки информации (компьютерами и т.п.).

Информация сегодня фиксируется и передается преимущественно через текст. Описанная ситуация нашла свое окончательное выражение в теориях постструктурализма, сосредоточившего свое внимание на процессах порождения текстов в культуре и устранившего проблему индивидуального авторства. Результатом действия культурного кода является язык культуры – особый способ восприятия мира. Наиболее выразительные элементы этого языка, отражающие важнейшие установки и представления той или иной культуры, называются ее символами. Христианский крест, Будда в позе медитации, зеленое знамя ислама и тому подобная символика – не только отличительные знаки, но и концентрированное отражение основных идей и целей этих культур.

Типы культурных кодов будут отличаться по основному способу преобразования предметов реальности в символы культуры, т.е. по структурам, описывающим факты в рамках восприятия тех или иных эпох и народов. Различают три исторических культурных типа, в основе которых лежат три глобальных типа культурного кода:

· дописьменный или традиционный (устная традиция);

· письменный;

· экранный, формирующийся на наших глазах благодаря развитию мультимедийных технологий и, постепенно, по мнению некоторых исследователей, вытесняющий письменный.

Культурные коды дописьменных культур обычно обозначают термином «миф». Отсутствие письменности определяется не столько ограниченным количеством информации у представителей первобытных и традиционных социумов (для объективного сравнения у нас нет устойчивых величин), сколько - особым способом описания реальности. Мифологизм одновременно предполагает единосущность человека всему универсуму; открытость, ясность и самообъясняемость последнего. В основе мифологического кода лежало предположение о соизмеримости процессов живой и неживой материи, природы и культуры. Человеческое тело, родственные связи воспринимались мифологическим мышлением как идеальные структуры, по аналогии с которыми мир мог быть понят и трансформирован в события культуры. Мифологически мыслящий индивид не знает противопоставления: «Я – Оно» (окружающий объективный по отношению ко мне мир). Его отношения к миру строятся по логике «Я – Ты» (другой человек, животное, любое природное или общественное явление). Основным элементом такого культурного кода стал образ, содержащий различные пласты толкования (сенсорный, умозрительный, аллегорический). Мифологический код определил особый способ передачи культурной информации – с помощью традиции, передачи практик из рук в руки, преемственности общественных институтов, наследования материальных артефактов культуры от поколения к поколению.

Появление письменности было вызвано колоссальными изменениями общественной жизни – переходом от дикости, первобытности к первым цивилизациям. В их рамках возникали первые политические объединения крупнее племени, в массе сельских поселений складывались их городские центры с монументальной архитектурой, сакральными и управленческими учреждениями. Соответственно, культурный код книжности предполагает наличие реальности, не соотносимой с непосредственно человеческой. Такова реальность объектов науки, выходящая за рамки обыденного опыта, или реальность Бога, не сводимого к природным явлениям и племенным святыням. Знаки и обозначаемое, практически полностью отождествляемые в мифологическом коде, теперь жестко различаются. Разделенность, существование различных пластов, соотносимых как предметы и знаки, становится основной характеристикой культур «письменного кода». Мы различаем его проявления в делении общества на различные группы, выделение в мире благодатного и греховного, истинного и ложного. А в культуре XX века – народного, массового и элитарного; в обозначении продуктов с помощью денег (вначале монет, а затем банкнот, наконец, кредитных карточек), любых процессов с помощью цифр, реальности Бога с помощью икон и прочих материализованных святынь.

Священные тексты обосновали авторитет текста вообще. Упанишады, Библия, Коран и примыкающие к ним толкования до сих пор являются основой письменного кода культур трех мировых религий – буддизма, христианства, ислама. Требующий для своего усвоения индивидуальных усилий, письменный культурный код порождает новый способ описания временной реальности как истории. На место вечно повторяющегося круга традиций становится развитие общества и человека, который постепенно приобретает характеристики уникальности, становясь личностью.

Основой третьего из вышеназванных типа кодирования культурных явлений послужило, как ни странно, видоизменение предыдущего – изобретение книгопечатания, благодаря которому информация стала практически общедоступной и стала искать свое новое выражение в появлении средств массовой коммуникации. Визуальные формы хранения информации вызвали к жизни такие технологии ее передачи, которые больше не нуждаются в переводе-истолковании. Национально-государственные рамки, бывшие совершенно необходимыми в культурах книжного кода, становятся постепенно излишними. Разделение столичного центра и периферии (политической, экономической, образовательной) сменяется равенством пользователей компьютерных сетей.

Текст компьютерных сетей, в отличие от печатного, становится гибким, допускающим вмешательство пользователя. Постоянство долговременных идеологий сменяется текучестью одномоментных установок. Правда, наряду с принципиальными достоинствами (международный масштаб, скорость получения данных, диалогичный режим пользования ими и т.д.) компьтеризация обнаруживает и оборотные стороны (ненадежность части сведений, их фрагментаризация, доступность разного рода извращениям со стороны интернет-маньяков). Культура визуального кода на рубеже XX–XXI веков только начинает определяться в своих основных чертах, ее полное становление является делом будущего.

Рубеж XX–XXI вв. стал временем более тесного общения культур, использующих разные культурные коды. Одна из основных проблем современного мира состоит в том, что способы перевода реальности в факты культуры, например, у современных американцев и жителей Афганистана или Ирака совершенно различны, что исключает возможность полного понимания между представителями разных культур. Такое положение может угрожать существованию современной цивилизации, чьи технические возможности, включая военные, достигли небывалых в мировой истории масштабов. Человечество находится в поиске некоего базового для всех культур кода, который бы позволил создать необходимый для выживания человечества общий минимальный уровень понимания. Возможно, таким кодом станут так называемые «общечеловеческие ценности» (Добра, Красоты, Гуманизма), или глобальная система информационных сетей (Интернет). Культурная коммуникация остается, как и в прошлом, залогом дальнейшего развития культур. Этносы, длительное время пребывающие в изоляции, обычно находятся в состоянии стагнации. Появление единой для всех наций индустриально-городской культуры, общих правил мировой экономической игры, сходной системы образования заставило многие страны встать на путь модернизации. Однако модернизация сама по себе еще не является залогом сущностного общения культур. История современного мира знает примеры реакции отторжения достижений европейской цивилизации и усиления изоляции (Иран и другие центры фундаментализированного ислама). Проблема совмещения все большей унификации и национально-культурных особенностей отдельных народов остается пока весьма актуальной.

Вопросы культурной коммуникации стоят не только в общесоциальном, массовом масштабе, но и на межличностном уровне, в рамках контактных коллективов разного рода, в первую очередь профессиональных. К числу тех областей жизни и деятельности, где речь и язык, а также невербальные формы общения прямо определяют их характер и результаты, относится медицина.

Культура речи врача. Искусство, талант общения требуют определенного уровня культуры, известного усилия, навыка со стороны Человека говорящего. Культура общения включает в себя также духовно-нравственную воспитанность человека, индивидуальный стиль и манеру поведения, в особенности, культуру его речи, устной и письменной.

Если ситуация прямого общения, так называемой «языковой игры»
(Л. Витгенштейн) не осложнена никакими привходящими обстоятельствами (открытой конкуренции, даже вражды), то ее участникам прежде и чаще всего необходимо стремиться ко взаимопониманию. Это умение чувствовать состояние другого человека, понимать мотивы его намерений и поступков, правильно истолковывать внутренний подтекст высказываний. От верности взаимопонимания между людьми зависит характер тех отношений, которые между ними складываются: доверие или настороженность, симпатия или антипатия, сочувствие или осуждение. Умение стать на точку зрения собеседника психологи называют эмпатией (вчувствованием в другого).

Первый контакт между врачом и пациентом – особо важное событие по ходу врачевания, где бы он ни происходил. Главная ответственность за успех знакомства двух соратников в борьбе против недуга ложится на врача. Именно врач должен обеспечить духовное взаимопонимание, создать атмосферу доверия, участия, сотрудничества.

Общение – это прежде всего беседа. Слово отражает не только образовательные уровни говорящего и слушающего. Врач может говорить в общем понятно, но с трудно воспринимаемой дикцией, неправильными ударениями, вульгарным тоном, ошибочной интонацией. В итоге нередко оказывается, что он плохо понят пациентом, а то и просто неуслышан. Слово позволяет не только сообщить информацию, но и оттенить ее эмоциональный заряд. Содержание речи чрезвычайно важно для пациента. Сообщая диагноз, надо говорить понятным языком и помнить, что некоторые привычные медику термины в обыденном мире воспринимаются как странные, малопонятные, а то и зловещие, страшные. Врач должен уметь «переводить» медицинские понятия на доступный, разговорный язык. Один из советов опытных врачей гласит: излагая диагноз больному или его родственникам, избегай устрашающих формулировок. Пациент имеет право знать правду, но долг врача смягчить ее милосердием. Мужество и воля к жизни – ценнейшие качества в борьбе с болезнью, и врач должен всемерно воспитывать и укреплять их у своих пациентов. Великий хирург Н.И. Пирогов учил: «Вести себя у постели больного так, чтобы не подрывать надежды, а вселять веру в скорое выздоровление».

В связи с утверждением в современной, в том числе отечественной медицине принципа информированного согласия пациента на то или иное врачебное вмешательство у врачей актуализируется задача в каждом индивидуальном случае правильно соотнести размеры врачебной тайны и открытой для больного информации.

Медику особенно необходимо следить не только за тем, что он говорит, но и как говорит. В произношении слов большое значение имеет интонация, с помощью которой передаются тончайшие нюансы наших мыслей и чувств. Интонация может выдать самые сокровенные намерения, она способна не только выявлять, но и изменять значения слов. Врач, говорящий монотонно, занудно, бессвязно и непонятно, нередко теряет уважение больных, встречает трудности в реализации тех или иных методов лечения. Звуковая речь, то взволнованная и напряженная, то спокойная и мелодичная, свидетельствует об эстетическом освоении языка и является важнейшей психотерапевтической ценностью. В зависимости от интонации одно и то же слово может быть обидным или ласковым, подбадривающим или уничтожающим. Миссия врача значительно усложняется тем, что ему постоянно надо находить такие интонации, которые согласовывались бы с текстом, мимикой лица, выражением глаз, жестами и т.д. «Когда беседует врач Ю., - заметил больной X., – то невольно возникает убеждение, что все его внимание сконцентрировано на бархатистости его звучания, в тональности которого на расстоянии чувствуется барственность, снисходительность». Это размышление говорит о том, что многие пациенты – чуткие практические психологи.

Тактически правильно для доктора и вообще медицинского персонала проявлять презумпцию уважения и доверия к каждому пациенту, надеясь на его здравый смысл, природную смекалку, обостренные критической ситуаций заболевания. Разумеется, в процессе лечебного общения то и дело приходится корректировать тактику общения в связи с индивидуальными особенностями пациентов и их близких, участвующих в лечении.

Среди наиболее распространенных недостатков устной речи профессионала, в особенности медика, можно назвать следующие.

· Слишком замедленная или очень быстрая речь. Мысли говорящего собеседник не успевает воспринять или понимает с трудом. Скорость речи определяется многими факторами, например, темпераментом, психическим состоянием, индивидуальными привычками. Сказываются на скорости речи и национальные особенности. Для лучшего восприятия информации беседующие должны иметь близкие показатели скорости речи и, соответственно, мышления. В противном случае информация может представляться в неполной или искаженной форме. Повышенная скорость беседы воспринимается больным как торопливость, пренебрежительность к собеседнику и расценивается негативно. Более того, за поспешностью врач и тем более пациент может терять контроль за сутью информации. Недоразумения возникают и при аритмичной речи врача.

· Несбалансированная громкость, сила голоса. Неумеренно громкий или тихий голос врача может раздражать и больных, и коллег. Когда он говорит тихо, больной сначала усиленно напрягает слух, внимание, чтобы услышать то, что ему говорят, о чем спрашивают. Если это ему не удается, он нервничает, злится. Врач также испытывает моральные и профессиональные перегрузки, когда его собеседник говорит тихо, он невольно становится «глухим» подчас к очень важной информации. В результате эта «глухота" может привести к серьезному конфликту.

· Вялая, небрежная речь; неправильные ударения, манера «глотать» начало, конец или середину слова; чрезмерное употребление бытового, профессионального жаргона и иностранных слов – все эти "болезни" русского литературного языка особенно сильно травмируют процесс врачебного общения.

· Многословие отдельных врачей и больных, насыщение своей речи несущественными деталями, загромождение словами-сорняками. В итоге мучительного извлечения сути из суесловия утрачивается логичность, точность, стройность рассказа. Врачу при этом нужно проявить терпение и мудрость. Беседу следует направить в нужное русло. Если ответы на вопросы врача неточны, непонятны, нужно терпеливо, с извинениями, просить повторить, пояснить тот или иной момент анамнеза.

Врачу не следует допускать колкостей, упреков по адресу пациентов; горячиться из-за скороговорки больного или излишне замедленной речи; а также если больной повторяется, путается, перескакивает с одного на другое. Откровенное невнимание, рассеянность врача могут вызвать взрыв гнева и неприязни у его собеседников. Врач должен получить ответы на все интересующие его вопросы, но при этом следует быть деликатным, считаться с психикой больного, его реакцией на окружающее, уровнем его развития. Авторитет врача и корпорации медиков в целом вырастает не только из-за высокой профессиональной техники, но, и что чрезвычайно важно для пациентов, благодаря человечности, чуткости, тонкости, культуре общения в медицине.