ОСНОВЫ ФИЛОСОФИИ 15 страница

В различных проявлениях социальной психологии самым тес­ным образом переплетаются иррациональные и рациональные эле­менты психики больших масс людей. Страх перед голодом застав­ляет создавать неразумно большие запасы продовольствия. Ин­стинкт самосохранения провоцирует этнос на вероломство по от­ношению к соседям, хотя для этого может и не быть никакого основания.

На уровне разума социальные переживания находят свое вы­ражение в интересах. Раскол общества на классы породил такие культурные детерминанты, как классовая солидарность и классо­вый интерес, кастовая неприязнь к ниже стоящим общественным группам, сословная обособленность и узкосословный социально-политический интерес. Так, средневековое духовенство объединя­лось общим служением церкви, в которой оно видело средство стабилизации общества. Для феодалов характерно рыцарство, что требовало от них воинственности и смелости, мужества и отваги, преданности и чести. Психология рыцарства материализовалась в дворянских гербах, своеобразных фетишах, требовавших риту­ального обращения с собой.

На психологическое состояние народов и общественных групп накладывает сильный отпечаток историческая эпоха. Так, Рим­ская империя сложилась за счет подавления региональной госу­дарственности порабощенных народов, а также отказа от респуб­ликанских порядков в самом Риме. Своим следствием данный ис­торический процесс имел обесценение прежних идейных устано­вок и поиск новой религии, приемлемой для различных народов, включенных в состав единого имперского государства. Общим результатом тогдашнего духовного состояния общества стали ин­теллектуальная растерянность и деморализация. «Предоставлен­ный самому себе, индивид беспомощно стоял в потоке новых идей и стремлений, вливавшихся в общество. И он искал точку опоры, учения и учителей, которые научили бы его правде и мудрости жизни, которые указали бы ему верный путь в Царство Божие» (36. С. 105).

В атмосфере разложения традиционных форм жизни, всеоб­щей растерянности и веры в чудеса, в харизматическую личность, которая может быть учителем, заступником и образцом, сформи­ровалось христианство. Христос и стал тем искомым образцом, той личностью, которая источает из себя регулирующую и на­правляющую силу.

А вот что пишет Ле Гофф о психологическом состоянии запад­ноевропейского общества в эпоху Средневековья: «Чувство неуверенности – вот что влияло на умы и души людей Средневековья и определяло их поведение. Неуверенность в материальной обес­печенности и неуверенность духовная; церковь видела спасение от этой неуверенности... лишь в одном: в солидарности членов каж­дой общественной группы, в предотвращении разрыва связей внутри этих групп вследствие возвышения или падения того или иного из них. Эта лежавшая в основе всего неуверенность в конечном счете была неуверенностью в будущей жизни, блаженство в кото­рой никому не было обещано наверняка и не гарантировалось в полной мере ни добрыми делами, ни благоразумным поведением, а шансы на спасение столь ничтожны, что страх неизбежно преоб­ладал над надеждой» (40. С. 302).

Индустриальное общество несет с собой непрерывную цепь изобретений, стремительный рост разнообразных потребительских стоимостей и массовую репродукцию художественных ценностей. Уходят в прошлое надежды на вечные порядки, страх перед мате­риальной необеспеченностью, и их место занимает ощущение относительности каких бы то ни было нравственных ценностей, же­лание как можно больше получить от жизни и как можно меньше иметь обязанностей перед окружающими. Это социально-психо­логическое состояние индустриального общества ярко передал Я П. Полонский:

Среди бесчисленных забав,

Среди страданий быстротечных —

Каких страстей ты хочешь вечных,

Каких ты хочешь вечных прав?

Общественные настроения в такую эпоху изменчивы и быстротечны. Огорчение причиняет лишь отсутствие престижных вещей, а бездумная погруженность в вещный мир делает бытие людей неподлинным, чисто внешним. Отсюда слепое буйство молодежи на концертах рок-музыки, жестокие бесчинства на стадионах, рабское следование моде и массовой культуре, освобождение от нравственных устоев и угрызений совести.

Таковы некоторые особенности социальной психологии индустриального общества.

Социальная психология — это сфера не психического мира индивида, а межличностных отношений и настроений общественных групп, их обычаев и традиций. И поэтому установки, настроения и обычаи людей не могут не выражаться в общественном мнении, коллективных поступках и символике. Формы такого выражения различны: от установок и переживаний, обусловленных прирожденными влечениями, до миросозерцания и самоопределения общественных групп и исторических эпох.

Социальная психология, как уже отмечалось, в известной степени контролируется разумом, но в ней имеется и нечто такое, что не поддается никакой идеологии. Во все времена, во всех общественных системах обнаруживается относительно неизменная человеческая природа — органическое единство витальных потребностей и жизненного опыта. Для повседневной жизни, пронизанной многочисленными хозяйственными и бытовыми заботами, природа человека имеет определяющее значение. Здесь влияние высших культурных ценностей достаточно ограничено. И тем не менее природа человека общекультурный фактор формирования и развития людей.

3. Научно-теоретическое сознание и сознание как система духовных ценностей

Социально-практический способ бытия порождает и научно-теоретическое сознание. От социальной психологии оно отличается тем, что не является непосредственным и стихийным продуктом повседневной жизни, а представляет собой опосредованное и преднамеренное творение отдельных людей. Для теоретической деятельности нужна профессиональная подготовка, способность к абстрактному мышлению и доступ к идейному наследию.

Для общественного производства важно знание особенностей природных тел и закономерностей их взаимоотношения. Исследование причинно-следственных связей лежит в основе развития естествознания и техникознания. Зная причины, можно предвидеть следствия, а зная следствия, можно предугадать их причины. Еще Декарт отмечал, что знание сил природы делает людей ее господами и обеспечивает им здоровую и счастливую жизнь.

Теоретическое сознание охватывает собой и область социальных отношений. В социологии, экономической науке, правоведении, политологии и т.д. фиксируются различные особенности общественных отношений. Общественные науки претендуют на объективность отражения социальной реальности и используют для этого соответствующие методы исследования.

Социальная реальность находит свое отражение не только в науке. Общественное сознание выражается и в таких формах, как нравственность, искусство, религия, право, философия. Каждая из перечисленных форм удовлетворяет определенную общественную потребность. Искусство удовлетворяет потребность людей в красоте. Нормативную и регулятивную функции выполняют политические, правовые, нравственные и религиозные взгляды. Философия, как и религия, занимается разработкой мировоззренческих принципов. Общей особенностью форм общественного сознания является то, что они не столько отражают, сколько выражают запросы общества. В них раскрывается связь между потребностями общественного человека и средствами их удовлетворения. В свете этих потребностей люди оценивают то, что имеется в социальной реальности, и мотивируют свое поведение.

Научно-теоретическое сознание сложным образом взаимодействует с совокупностью ценностей и идеологическими представлениями. Оно направлено на познание законов как природы, так и общества. Законы естествознания не затрагивают напрямую интересы социальных групп. Как отмечал Гоббс, аксиомы геометрии никто из представителей борющихся за власть классов не опровергает (23. Т. 2. С. 79).

Иное дело теоретические положения, выражающие социально-экономические и политические интересы. Соперничающие классы не могут равнодушно относиться к оппозиционным взглядам. В классовом обществе идут не только гражданские сражения, но и происходит война идей. Каждый класс стремится навязать обществу ту систему принципов, которая близка ему и наиболее полно выражает его притязания на государственную власть Идеология господствующего класса становится господствующей в обществе.

Социально-практический способ бытия, как уже отмечалось, характеризуется формообразующей деятельностью. Человек создает полезные для себя вещи. И в сфере социальных отношений люди вырабатывают нормы и правила поведения которые, с одной стороны, определяются социальными способами разрешения конфликтов между различными общественными группами и внут­ри них, а с другой — формируют нрав, нравственный характер таких социальных коллективов и их представителей.

И материальные вещи и социальные правила образуют мир ценностей. Непосредственно и в материальные вещи и социаль­ные нормы и правила их создатели закладывают положительное значение. Но в реальности весь этот мир созданных людьми пред­метов функционирует далеко не так, как они задуманы. Нож ста­новится орудием убийства, а норма — средством подавления. В результате этого ценности приобретают и отрицательное значение.

В отличие от материальных ценностей, которые изнашиваются в процессе потребления и не выходят за пределы непосредствен­ного физического мира, духовные ценности в практике уточняют­ся и дополняются и становятся мотивом поведения. Их первейшая особенность — в том, что они принимаются людьми в качестве ориентиров и образцов. Совокупность важнейших духовных цен­ностей образует своеобразный смысловой каркас общества. Поло­жительные и отрицательные духовные ценности становятся кри­териями оценки различных событий и придают смысл человече­скому существованию.

Итак, социально-практический способ бытия, с одной сторо­ны, нуждается в достоверном знании законов действительности, а, с другой, — в формировании социальных правил для поддер­жания гражданского мира и порядка в обществе. В первом случае общественное сознание лишь фиксирует с помощью создаваемых им образов свойства и закономерности объекта, а во втором — человек творит безотносительно к физическим свойствам природы духовные ценности, которые он наделяет значением. Научный разум преимущественно инструментален, хотя и он способен со­здавать такую ценность, как истина. Социально-практическое при­менение его достижений определяется политикой, правом, нравст­венностью, искусством, религией и философией. Как относиться к естественным и общественным законам? Какой им придать смысл? В чем их значение для людей? Ответ на эти вопросы зависит от принятой обществом системы ценностей.

Научно-теоретический разум сам по себе не обязывает, и его положения по отношению к людям, можно сказать, нейтральны. В ценностных суждениях выражено то, что нужно человеку для удовлетворения его потребностей, что должно быть, к чему люди обязаны стремиться, во что они должны верить и за что могут пожертвовать жизнью. Лишь в том случае, когда научное знание рассматривается как ценность, оно превращается в ориентир для человека, и люди готовы за него отдать жизнь и не подчиниться идеологическим догмам. Но для этого нужна вера в достоверность знания, в его чудодейственную силу. Оно становится олицетворе­нием истины как ценности.

Социально-практический способ бытия не требует четкой тео­ретической фиксации для всего комплекса духовных ценностей. Они могут, как мы видели, выражаться и в обычаях, нравствен­ных нормах, художественном вкусе, религиозных верованиях, об­щественном мнении и т.д. Но наиболее важные, фундаменталь­ные ценности формулируются как общественные идеалы, общест­венно признанные цели культурно-исторического развития. К этим ценностям относятся правовое и социальное равенство, свобода и справедливость, демократия и общечеловеческие идеалы. Такие ценности образуют ценностный контекст культуры, ее духовное богатство, мотив деятельности членов общества.

В этом плане представляет интерес для изучающего филосо­фию деятельность выдающихся гуманистов XX в.: М. Ганди, Ф. Нансена, А. Швейцера, А. Сахарова, посвятивших свою жизнь осуществлению высших идеалов и ценностей культуры.

Для английского экономиста Маршалла ценностью было унич­тожение бедности и нищеты. Он сформулировал закон, согласно которому от потребления ниже необходимого страдает не только трудящийся, но главным образом общество. Производительность труда возрастает настолько, что для общества преступно не ис­пользовать ее и не стимулировать ее дальнейшее повышение, предо­ставляя рабочим достойный образ жизни. Маршалл верил, что общество не пойдет против собственных интересов и найдет в себе силы убедить предпринимателей в необходимости повышения жизненного уровня лиц наемного труда.

Ценностная ориентация Маршалла детерминировала у него поиск в современном ему обществе потенций для самосовершенст­вования. Он сохранял веру в механизм товарно-денежных отно­шений и в реформаторство. Реформаторская деятельность демо­кратического государства и развитие массового производства со­действовали становлению общества массового потребления, повыше­нию жизненного уровня лиц наемного труда.

Продуктивная деятельность Ганди, Маршалла, Сахарова ярко свидетельствует о значении ценностных ориентиров для общест­венно-исторического процесса.

Философское отношение к системе ценностей не может игнори­ровать того, что духовные ценности как социально признанные цели исторического развития не могут не соотноситься с матери­альным интересом и не поддерживаться им. Духовные ценности бессильны там, где нет интереса к ним. Само по себе деяние явля­ется благим, если оно совершается без надежды на вознагражде­ние, но практически благо поддерживается обществом потому, что оно полезно, полезно как для коллектива, так и для индивида.

Любопытно предание о старой женщине, которую встретил один из священнослужителей времен Людовика IX. На вопрос, для чего она несет миску с горящим в ней огнем и склянку с водой, та ответила, что хочет сжечь рай и залить ад. А на слова: «Зачем это?», женщина объяснила. «Я не хочу, чтобы творили добро из стремления попасть в рай или из страха перед адом, но только лишь из любви к Богу, который важнее всего и представляет для нас высшее благо» (40. С. 326).

Не важны персонажи этого рассказа, важен его смысл. Цен­ности различаются по своему значению. Для мудрой старушки высшая ценность — Бог, которому необходимо служить беско­рыстно Ад и рай как воздаяние должны быть забыты. Но только святой полагает, что вера в фундаментальную ценность сама по себе может быть прочной без обоснования и заинтересованности. Людей всегда тянуло к Богу ожидание, что за любовь к нему они получат весомое, хотя и потустороннее, вознаграждение в виде рая. Ослушника же ждет вечное страдание в аду. Что же говорить о земной жизни? Здесь всегда двигателем деяний был интерес. Но интерес бывает разным: земной, меркантильный и духовный Об­щество, лишенное высокой цели, идеала, возвышенной ценности, впадает, в конечном итоге, в духовный кризис. Неужели для че­ловека смыслом его жизни является материальное благополучие, а мерой его счастья — количество вещей?

Не случайно, что в современных развитых странах высокому уровню потребления противопоставляется качество жизни, содер­жание которого мыслится как духовная удовлетворенность чело­века своим трудом, взаимоотношением с окружающими и отноше­нием к природе. Вера в гуманистическое начало человека, в его способность быть ответственным и свободным одновременно поддерживает людей во всех их начинаниях, в их рискованных реше­ниях по переустройству общества и дерзких проектах подчинить круговорот вещества и энергии в природе собственным, социаль­но-техническим формам.

Система общегуманистических ценностей и демократических идеалов стала совокупностью приоритетных ценностей для всего нашего общества и обусловила решительный поворот по пути со­циального реформаторства, перехода от тоталитарного режима к демократическому, достойному для самодеятельного человека су­ществованию без подсказок и опеки со стороны идеократии.

Приоритетные ценности, определяющие цели общественного движения, служат основанием для выбора инструментальных цен­ностей, которые очерчивают круг возможных средств достижения цели. Инструментальные ценности более изменчивы, чем фундаментальные. Их выбор определяется не только конечными целями, но и условиями конкретного исторического процесса. Однако инструментальные ценности некоторым образом связаны с конечными целями. Получившая после Октября самодовлеющее значение диктатура партократии, в процессе осуществления утопической цели в нашей стране вполне закономерно создала некое тота­литарное чудовище, которое оказалось способным лишь к бесконечной стагнации, потому что уничтожила главную движущую силу прогресса самодеятельного человека.

Для общества чрезвычайно важно не терять из виду основные цели и не подменять фундаментальные ценности инструментальными. Так, для общества фундаментальное значение имеет осу­ществление прав каждой личности и прикладное, инструменталь­ное — техника, экономика и политика. С помощью технических, экономических и политических средств общество призвано обеспечить творческую роль человеку. В этом существо социально-практического способа бытия, основная цель социально-культур­ного развития.

4. Самоопределение этноса и культура

Освобождение человека от природных детерминант своей оборот­ной стороной имеет возникновение и развитие культурных норм. Не природа, а человек решает, как ему жить и на каких социо-культур­ных формах бытия остановить свой выбор. Естественно, что каждый этнос на свой страх и риск решает эти вопросы и тем самым определяет свои культурные особенности. В мире своей культуры каждый народ достигает самоопределения и самосознания. И своей культурой он отличается от других народов. В ней же он видит прибежище для себя, опорный пункт своего существования.

Поскольку становление человека неразрывно связано с формированием религиозно-нравственных представлений и различных обычаев, постольку о культурном самоопределении народов можно судить по их нравам и религиозным верованиям. Особенно масштабно влияние на самосознание народов буддизма, христиан­ства и ислама. Эти мировые религии образовали духовное про­странство, в рамках которого сформировались фундаментальные культурные детерминанты, определившие образ жизни, бытовые особенности и психологические черты миллионов людей.

Как правило, в рамках каждой из перечисленных культур су­ществуют национальные культуры. «Каждый народ по-своему вступает в брак, рождает, болеет и умирает; по-своему ленится, трудится, хозяйствует и отдыхает; по-своему горюет, плачет и от­чаивается, по-своему улыбается, смеется и радуется; по-своему ходит и пляшет; по-своему поет и творит музыку; по-своему гово­рит, декламирует, острит и ораторствует; по-своему наблюдает, созерцает и творит живопись; по-своему исследует, познает, рас­суждает и доказывает; по-своему нищенствует, благотворит и гостеприимствует; по-своему строит дома и храмы; по-своему молит­ся и геройствует; по-своему воюет... Он по-своему возносится и падает духом; по-своему организуется. У каждого народа иное, свое чувство права и справедливости, иной характер, иная дис­циплина, иное представление о нравственном идеале, иная поли­тическая мечта, иной государственный инстинкт. Словом: у каж­дого народа иной и особый душевный уклад и духовно-творчес­кий акт. И у каждого народа особая, национально-зарожденная, национально выношенная и национально выстраданная культу­ра» (32. Т. 1. С. 324).

В законах Ману зафиксированы культурные особенности древ­них индийцев: воздержание от чрезмерных чувственных наслаж­дений, кротость, скромность, гостеприимство и добросовестное выполнение кастовых обязанностей. Вне кастовой общины инди­ец перестает быть уважаемым человеком. Общаясь с низшей кас­той брахман и кшатрий теряли свои привилегии и становились изгоями.

И для культурной жизни Китая община образует ее главный компонент, программируя поведение своих членов. Китайская культура — это культура золотой середины, исключающей край­ности. Трезвость, вежливость, спокойствие души, жизнь ради се­мьи и родителей, преданность императору, этому главе «большой семьи», — таковы устои китайской культуры. Сын обязан любить отца больше жены и детей, не говоря уже о других. Даже взрос­лый и самостоятельный сын должен повиноваться каждому при­казанию отца. Брак священен для китайца, и его можно заклю­чать даже против воли родителей. Безбрачие презираемо в китай­ском обществе. Власть родителей над детьми неограничена.

Китайская культура обязывала общинников смотреть на импе­ратора как на своего высшего отца. Перед императором все рав­ны, и он воздает каждому по его заслугам. Император стоит на страже норм и правил поведения и строго карает за отступление от строгих норм, регламентирующих образ жизни. Это — обязан­ность императора, и китайская культура требовала от него строго соблюдения своих обязанностей. Нарушение императором пред­писаний культуры лишало его верховных прав и престола. «Сын неба», как называла китайская культура императора, — всего лишь уполномоченный от неба для выполнения высшей воли. Одновре­менно он представитель своих подданных перед Богом.

Некоторые особенности западноевропейцев остро подметил Кант. Описывая национальный характер французов, он отмечал их вежливость, живость, свободолюбие. У англичан он находил упорство, необщительность и чувство собственного достоинства, переходящее в безразличие по отношению к другим. «Для своих земляков англичанин создает огромные благотворительные учреждения, которых нет ни у одного другого народа. — Но чужестра­нец, которого судьба забросила на английскую почву и который попал в большую нужду, всегда может умереть на навозной куче, так как он не англичанин, т.е. не человек» (35. Т. 6. С. 567).

О немецком характере Кант говорил, что это соединенное с рассудительностью спокойствие. «Немец легче всего и продолжи­тельнее всех подчиняется правительству». При этом он любит «холопствовать из чистого педантизма», что вытекает из естественной склонности немцев оценивать людей по их социальному положению, определяемому государственной иерархией властей.

О русском характере Н. Лосский, известный отечественный философ, писал, что он представляет собой примечательное соче­тание мужественной природы с женственной мягкостью. «Кто жил в деревне и вступал в общение с крестьянами, у того, наверное, всплывут в уме живые воспоминания об этом прекрасном сочета­нии мужества и мягкости» (42. С. 289).

Суровая история воспитала у русского народа глубокое чувство привязанности к отечеству, его нивам, поселениям и церквам. Не­однократно сжигаемые непрошеными пришельцами русские селения восстанавливались с героическим упорством и внутренним смирением. И в этом отчаянном упорстве и духовном смирении просвечива­ли преданность русского человека своей культуре, исторической тра­диции и избранному пути. Это поэтически выразил А. С. Пушкин:

«Два чувства дивно близки нам,

В них обретает сердце пищу:

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам

На них основано от века

По воле Бога самого

Самостоянье человека, —

Залог величия его.

Животворящая святыня!

Земля была б без них мертва.

Без них наш тесный мир — пустыня,

Душа — алтарь без божества».

Суровые условия жизни породили в русском народе склонность к крайностям.

«Коль любить, так без рассудку,

Коль грозить, так не на шутку,

Коль ругнуть, так сгоряча,

Коль рубнуть, так уж сплеча!»

Эта широта и крайность в выражении чувства не столь уж и привлекательны, если вспомнить разгул народной стихии во времена Степана Разина, Пугачева, крестьянских волнений и в годы гражданской войны. Резкий переход от терпеливого послушания к беспредельной вольнице заканчивался тяжелым кровавым по­хмельем.

Культурное самоопределение наций не является чем-то застыв­шим и меняется с течением времени. Меняется вместе с этим и национальный характер людей. Но как бы ни менялись истори­ческие условия, как бы ни крепли хозяйственные, научно-технические, транспортные и культурные связи между различными на­родами, каждая нация прекрасна своей неповторимостью, своим национальным языком и достижениями литературы и искусства. В мировом культурно-историческом процессе и в дальнейшем каждый народ сохранит свое своеобразие, выражающее неповтори­мость его социального опыта и судьбы.

5. Особенности Восточной и Западной культур

Человечество при всем его необычайном многообразии мечется между двумя культурными полюсами: Восток и Запад. Попыта­емся уточнить эти понятия.

Известно, что мировая история началась с Востока, именно он — очаг цивилизации. Здесь возникли и приобрели устойчивые формы древнейшие социальные и политические институты. Неда­ром древние римляне с уважением говорили: «Свет — с Востока»

Что же такое Восток? Речь идет не о географическом, а о цивилизационном, историко-культурном понятии. Это гигантская че­ловеческая целостность, весьма неоднородная и противоречивая. Ей присущи некоторые общие черты: воспроизводство сложившихся социальных культур, стабильность образа жизни, жесткий приоритет религиозно-мифологических представлений и канони­зированных стилей мышления, растворение личности в коллективе.

Восток — это прежде всего традиционное общество и традици­онный путь развития. Откуда взялась эта традиция, как и кем она была установлена? По мнению востоковедов, традиция была, во-первых, заимствована из цикличности сельскохозяйственных ра­бот, от которых впрямую зависело процветание первых очагов цивилизации. Во-вторых, оформившись в первые государствен­ные образования, они всячески стремились противопоставить себя варварам и утвердить свои приоритеты как определяющие и исключительно важные.

Основной культурной доминантой здесь являются мифы, ре­лигиозные культы, ритуалы и обряды.

Такого рода цивилизаций немного. Из числа активно функци­онирующих в наши дни и во многом определявших культурные традиции на протяжении ряда веков, необходимо назвать арабо-исламскую, индо-буддийскую, китайско-конфуцианскую (12. Т. 1. С. 26). Конечно, в рамках каждой из них есть немало внут­ренних различий, но при всем том каждая за долгие века своего существования создала устойчивую систему ценностей, выражаю­щую специфику соответствующих культурных типов.

Важнейшим элементом, характеризующим Восток, является «вос­точная деспотия». Деспотизм как форма власти и генеральная струк­тура общества возникает там, где у частной собственности нет при­оритета и земля принадлежит сельской общине. В целях организа­ции межобщинных работ формируется орган власти, который, по­степенно набирая силу, становится деспотичным по отношению к общинникам. Однако эта власть не лишает общину автономии в решении собственных проблем. Отчисляя в пользу государства ренту-налог, община жила собственными заботами, и общинников мало интересовало, кто кого сменяет на вершине политической пирами­ды. Впрочем, и государственных правителей и их прислужников не интересовали радости и беды крестьян. Главное — вовремя по­лучить традиционно установленную ренту-налог.

В китайской культуре делается упор на социальной этике и административно-регламентированном поведении жителей страны. Санкционированная религией этика обязывала китайца смотреть на императора как на заботливого отца и неукоснительно следо­вать традиционным нормам взаимоотношения в общине.

Традиция запрещала сыновьям оставлять отца и мать и отда­ваться любви к своей жене. Любовь ассоциируется не со свободой выбора партнера, а с долгом перед родителями, братьями и сестрами. Китайские поэты воспевают дружбу, единственную фор­му общения, в которой мужчина остается свободным. В их поэти­ческой сокровищнице нет ничего похожего на библейскую «Песнь песней».

Идеологией Китая с VI в до н.э. является конфуцианство. «В доктрине Конфуция не оказалось места мистике и иррационализ­му, онтологии и космологии, даже вообще религии и мифологии, абстрактным метафизическим спекуляциям. Даже Небо — един­ственная метафизическая субстанция, представленная в главном конфуцианском трактате «Луньюй», — выступает в виде не боже­ства, а верховного регулирующе-контролирующего начала. В то же время характерными чертами философии Конфуция следует считать подчеркнутый рационализм, дидактику, сильный акцент на социальную этику» (13. С. 51).

И в индо-буддийской культуре частная собственность особой роли не играла, впрочем как и в целом в восточной традиции. В ней упор делается на духовной жизни индивида, для которого освобождение от закона кармы — цель жизни. Община строго следит за тем, чтобы каждый общинник гармонично сочетал в своей жизни нормы камы (чувственного влечения), дхармы (мо­рального правопорядка), артхи (практического поведения) и мокши (освобождения от сансары) Поскольку судьба каждого человека определяется кармой, соотношением добрых и неблаговидных дел в прошлом перевоплощении, постольку его имущественное поло­жение не имеет существенного значения для данного перевопло­щения и заботиться он должен о том, чтобы не сделать чего-либо такого, за что ему придется расплачиваться в будущем перевопло­щении. Ориентируясь на главную ценность — мокшу, – общин­ник мог рассчитывать на освобождение от утомительных испыта­ний в мире сансары. Такое освобождение — отказ от земного «Я», эгоистического отношения к жизни и полное слияние с неразличи­мой в себе самой абсолютной духовностью.

В традиционном исламском обществе ценится приверженность мусульман религиозной общине и неукоснительное выполнение предписаний Корана. Частная собственность признается, но огра­ничивается. Заметен изрядный фанатизм и фатализм правовер­ных. «Божество в исламе является абсолютным деспотом, создав­шим по своему произволу мир и людей, которые суть только сле­пые орудия в его руках, единственный закон бытия для Бога есть Его произвол, а для человека — слепой неодолимый рок» (61. Т. 1. С. 20).